Ну и после огромных колебаний и сомнений, а на следующий день после беседы с потерпевшей пришли к выводу, что следует Бьянке постепенно пристраивать под крыло Виктора Алпейци. Тем более что самая важная легенда, совмещенная с другой личиной, пока держалась очень крепко. Сходились и все причины, поводы для перевода пострадавшей девушки в императорский дворец: заслужила, оправдала доверие, готова точно так же броситься на защиту и самого императора. А значит, достойна более высокой должности при дворе. Например, личного секретаря первого рыцаря. Чем не пост для начинающей шабены с невзрачной пока еще внешностью? Тем более что женщина, ко всему прочему, инвалид. Может, инвалидом так до конца жизни и останется?
А еще раньше пустили впереди пострадавшей слушок, что награжденная повышением героиня успела, будучи в экипаже «Лунного», и в постели отличиться. Кто отец, не особо уточнялось, только и говорили, что кто-то из офицеров, но ни народ, ни рыцарей, ни прочих придворных подобная мелочь уже не интересовала. Все сразу понимали: несмотря на протекцию самого Загребного, несчастная девица если и пробудет возле императора, то лишь до момента разрешения от беременности. После чего получит приличную пенсию да будет радоваться жизни на дальней околице столицы. А уж мысль, что Виктор Алпейци сможет посмотреть на покалеченную иначе чем на секретаря, вообще в голове не укладывалась.
Вот так прихрамывающая на левую ногу Бьянка и вернулась во дворец.
Правда, изначально не узнав итальянку под измененной внешностью, Виктор отца чуть больным не посчитал.
– Па, ты чего творишь? При всей твоей доброте – это уже слишком! Да я ей сам дам денег и отправлю на пенсию.
– Дело не в том.
– Да у меня и без того верных людей сейчас в окружении хватает!
– Лишний человек тоже не помешает.
– Так ведь она еще и страшная, как…
– Тем лучше. Будет отпугивать от тебя всяких особо надоедливых просителей.
– А-а-а, – стал немного успокаиваться сын. – Так бы сразу и сказал.
Потом он, конечно, еще сильней кричал, когда узнал всю правду, но остыл и простил быстро: личная секретарь, по официальному мнению, спала в смежной комнате, а неофициально – уже в постели с императором. И наличие протеза вместо ноги ни ей, ни первому лицу государства нисколько не мешало.
Но все эти перипетии, волнения и срывы довольно сильно сказались на усложнении отношений между младшим сыном и отцом. Также нельзя было определиться и с отношением императора рыцарей к триясе. Не совсем понятно себя вела иногда и сама Бьянка Лотти, хотя для всех непосвященных она так и продолжала оставаться в роли пусть и доверенного, но все-таки секретаря.
Причем напряжение в отношениях не утихало, а постоянно росло, несмотря на все принимаемые как бы всеми сторонами меры. Даже императрицу Зари тянуло в круговорот каких-то обид, упреков, недопонимания и разочарований. Ну а так как Мармеладка в последнее время считала себя очень умной, авторитетной и независимой, то, вместо того чтобы охладить эмоции родственников, еще больше их разжигала.
Вот и сейчас, выслушав от отца пересказ последних разговоров в окружении первого рыцаря, она не на шутку переполошилась и потребовала решительных действий.
– Вот видишь, к чему привело твое мягкосердечие! Держал бы Бьянкудо сих пор на крейсере – хлопот бы не было. А теперь уже все в открытую начинают подозревать ее в связях с императором. Ты себе представляешь, какой скандал подымется?
– Пару голов срубим, остальные примолкнут, – фыркнул Семен.
– О-о! Да ты совсем в солдафона на своем корабле превратился. Забыл, что такое дворянские сословия и какие подлости они могут сотворить? Особенно когда им рот затыкают и головы рубят? Они такой вой подымут!..
– Тем лучше!
От этого утверждения Виктория осеклась и нахмурилась:
– Кому лучше?
– Нам! Виктору, мне, Бьянке… – После чего, вздохнув, принялся объяснять подробнее: – Помнишь, еще в самом начале, когда я только Лотти забрал к себе, на Виктора стали нападать с обвинениями в бездарном уничтожении ценнейшей пленницы? Ну так мы еще тогда наметили встречные планы по дискредитации, обозначили нужные вехи воздействия и определили конечные цели для нескольких разночтимых вариантов. И сейчас на шахматной доске получается превосходный гамбит. Одним ударом мы можем смести в финале нашей партии самые тяжелые фигуры в стане противников Виктора Алпейци. Причем снести фигуры руками их же вчерашних сторонников и подельников. То есть хотят они возрождения бесценной пленницы – вот она вам на блюдечке! А вот за недоверие императору и плохие слова в его адрес – получите по полной программе. С лишением всех земель, замков, имущества и с выдворением за границу рыцарской империи. Там в законах есть такие шикарные параграфы, что в данной ситуации они подходят – лучше не придумаешь. Твоему брату только и останется, что стоять в сторонке да искренне жалеть выдворяемых из страны нарушителей законности. И даже помиловать не сможет при всем желании. У рыцарей с этим очень строго.
Молодая императрица хоть и продолжала хмуриться, но вынуждена была признать правоту отца:
– Опять ты все просчитал заранее. Ох, как заранее! И смотреть ты умеешь очень страшно… нет, не так. Так у тебя скорее испуганно получается.
После чего все-таки поняла, что беззвучно раскрывающий рот отец и в самом деле напуган. А глаза неотрывно смотрят за внуком. Материнское сердце при этом не чувствовало малейшей тревоги ни в поведении сына, ни в поведении воплотника, а слух отчетливо воспринимал счастливый, заливистый детский смех. Поэтому Виктория просто заподозрила, что отец выдумал какую-то шутку и не к месту дурачится. Скорее всего, она бросила взгляд на ребенка чисто нечаянно.
Бросила, да так и окаменела в неудобной позе.
Ангел все с той же последовательностью продолжал то исчезать из человеческой действительности, то вновь появляться. Только вот довольно хохочущий малыш теперь не отпускал усов ни на мгновение. Стоя твердо на своих ножках, он тоже перемещался следом за воплотником то в демонический мир, то возвращался обратно в мир людей.
Глава вторая
Переполох
В огромном, только недавно до конца отреставрированном императорском дворце проходил очередной еженедельный бал, прием, банкет. Всё вместе и в одном флаконе. Повелитель Иллюзий просто иначе не выдерживал выполнения своих прямых обязанностей. А в них было прописано четко: раз в неделю большой прием, раз – громадный банкет в наибольшем пиршественном зале и раз – бал с большим оркестром в центральном фойе дворцового комплекса.
В первые месяцы Федор подумал, что сойдет с ума от чуть ли не ежедневной катавасии в его новой вотчине, а потом сел на кратком досуге, хорошенько подумал, сообразил и объединил все три обязательных праздника в один. Как ни странно, но нововведение прошло, и старейшие духи, ведающие протоколом празднеств, не нашли, в чем укорить своего повелителя. Все формальности оказались соблюдены. И как следствие, вместо трех дней в неделю Федор участвовал в этой оргии-празднестве лишь один день.
Понятно, что нагрузка тоже возрастала, приходилось только и делать, что появляться то за столом, то среди танцев, то в тронном зале вести краткие беседы с подданными и гостями империи Иллюзий. Но уж один день всяко вытерпеть легче. Особенно если представишь себе, что у тебя впереди целых два добавочных дня для спокойных научных исследований и экспериментов.
Но вот сегодня молодому повелителю Иллюзий приходилось особенно туго. Всюду, куда бы он ни появился, к нему сразу же бросались люди и демоны с самыми заинтересованными лицами и с расширенными от любопытства глазами подобострастно пытались выяснить самое главное:
– Какое будет задание, ваше императорское величество? – Большинство тут же добавляло: – Готовы приступить к выполнению немедленно! И выполнить раньше всех! И лучше, чем остальные!
Приходилось делать вид, что задумываешься, посматривая на вопрошающего, и давать желающему один из десяти вариантов ответа. Формой варианты между собой разнились мало и начинались одинаково:
– Найти и предоставить в имперскую канцелярию в целости и сохранности.
Вот дальше и шли отличия. Кому давалось задание отыскать некие ростки определенных растений, кому – устройства со странными названиями, кому – уникальные артефакты, о которых даже историки артефактной науки не всегда помнили. Один человек из десяти направлялся на поиски книги со странным названием «Пробой Эфира», ну а всем остальным раздавалось задание, как душа пожелает и как лицо вопрошающего понравится. В этом плане у Федора выбор был свободный. Мало того, вездесущие духи-референты сразу скрупулезно фиксировали: кто именно и какое конкретно задание получил. То есть выкрутиться впоследствии, предоставив нечто другое, вдруг отыскавшееся в древних фамильных библиотеках, сокровищницах, оранжереях или арсеналах, было невозможно.
Другой вопрос, что никто из подданных или гостей этих духов не видел и многие сомневались в том, что император вообще обратил на них внимание в этой сутолоке и страшной толчее. Трудно было представить подобную память и умение сориентироваться в круговороте малознакомых и совершенно незнакомых лиц.
Получив задание, все соискатели на звание брачного консультанта отходили в стороны, собирались группками со своими сторонниками и приступали к интенсивному обсуждению внезапного, никем не ожидаемого события. Все без исключения получили сведения про грядущие преобразования непосредственно перед началом нынешнего банкета-бала-приема. И всех просто шокировала подобная постановка вопроса: император раздает задания, тех, кто их выполняет первыми, – назначает брачными консультантами, и уже потом десяток этих заслуженных избранных предоставляет десять кандидаток из женщин в супруги императору Иллюзий. Каждый по одной от своего имени. А венценосный кандидат в мужья выбирает единственную, самую прекрасную, умную и неповторимую. И никакой отсебятины! Только из представленных десяти дам.
Подобное решение матримониальных планов открывало большие перспективы влияния, и любой понимал, насколько важно сейчас поднапрячься. Но в тоже время сразу подобный метод женитьбы вот так в голове не укладывался.
Но все бы еще больше поразились, если бы проведали, что Федор сам узнал о своей предстоящей женитьбе и о всех пертурбациях, ее предваряющих, всего лишь на час раньше остальных. И произошло это до банальности буднично, скучно, без предварительных консультаций с самим императором.
Он как раз приступил к облачению себя в парадный, достойный случая костюм, когда в гардеробную бочком протиснулся двухметровой высоты краб Цайсин, единственный дух из старой гвардии прежних императоров, доживший до данного времени. Цайсин заведовал архивами, ведал геральдикой, заставлял придерживаться канонов правления, правил поведения и считался главным блюстителем многих тысяч протокольных нюансов. Пожалуй, отличался он и в ином аспекте: самый вредный и доставучий из всех подданных молодого императора. Только от одного вида этой образины со жвалами толщиной в руку и хитрых глазок, выступающих над панцирем, у Федора сразу портилось настроение. Хотелось сбежать или просто натравить на краба стоящего у стенки Баргелла, который эмоции своего хозяина уловил, приготовился к бою, но… Хоть подаренный отцом робот и был уникален, мог уничтожить любого демона или человека, заломить, завязать бантиком шабена с невесть каким уровнем, но вот духов из эфирных слоев не видел в упор. Что-то там у него пространственное зрение с ощущениями третьего порядка не срослись.
Так что и сейчас, потоптавшись на месте и не рассмотрев опасности, а потом и получив мысленный сигнал отбоя, Баргелл снова шагнул к стене и замер. А вот противный, скрипучий голос Цайсина раздался как наказание судьбы:
– Повелитель, империя стоит на пороге новых событий и обязательных нововведений… – Причем подобным образом начинались все речи опостылевшего краба.
– Можно и без вступлений, иначе рассыплешься песком от старости, – тяжело вздохнул император Иллюзий. Со своими подданными он мог обращаться как угодно и называть их как пожелается, потому что те его в любом случае боготворили и прощали любое слово заранее. – Переходи сразу к сути твоих эпохальных нововведений.
– Они не настолько эпохальны, повелитель, – проскрипел Цайсин. – Заурядные пункты бытового протокола и обязательное назначение фигурантов на новые должности.
Империя уже была самой большой на континенте, поэтому новых должностей могло прибавляться сотнями ежедневно еще в течение века. Так что этот намек не волновал. Кого только не приходилось порой назначать, а чаще просто утверждать уже заранее сделанный духами выбор. Гораздо больше напрягали те самые «заурядные пункты бытового протокола». Иногда владыка чуть на пену не исходил, доказывая неприятие маразматических, с его точки зрения, правил быта. Особенно тех правил, которые хоть косвенно напоминали о существовавшем здесь до восшествия на престол рабовладельческом строе. Ни воспитание не позволяло соглашаться, ни совесть.
Свое мнение Федор отстаивал до конца, хотя порой это и могло довести даже здорового человека до инфаркта. Причем, как ни странно, спорить приходилось именно в бытовых мелочах, все остальные глобальные вопросы правления казались логичными и верными. Если уж не по первому восприятию, то после спокойного обдумывания все равно признавались правильными.
– Сегодня, – перешел древний краб к конкретике, – будет в первую очередь объявлено про изменения в одежде: на последующие приемы будут пропускаться люди и демоны только в одеждах белого цвета. Допускаются лишь узкие вставки серого, салатного и бежевых расцветок. Подтверди, повелитель!
У наряжающегося императора отлегло от сердца: спорить не придется. Также не интересно было выслушивать исторические справки архивариуса на тему: почему именно белый, что это означает и какой придурок в свое время составил подобные плановые изменения в моде. Хотя должную паузу перед своим ответом он выдержал скорее из вредности и начал с рассуждений:
– Жалко придворных и гостей. Опять им тратиться придется. Но с другой стороны, портные и торговцы тканями прекрасно заработают. Да и не только они… – Он щелкнул пальцами в сторону, хотя в подобном жесте не было необходимости: личный секретарь всегда туманным облачком висел где-то под потолком и отлично улавливал приказы даже шепотом: – Теис! Немедленно, в течение часа, пусть скупят белые ткани у главных поставщиков. Затем распределить их по нашим ателье и цехам.
Краб, меняя положение, переступил с костяным звуком своими острыми лапами и поинтересовался:
– Раз ты скупаешь ткани для прибыли в имперскую казну, значит, ты не возражаешь?
– Не возражаю!
Хорошо было известно, что в любом случае белые одежды будут введены если не на этой неделе, так на следующей.
– Тогда о синекурах. Ты сегодня должен всем раздать произвольные задания из этого списка… – Одновременно со словами возле зеркала появился список из десяти пунктов. – Раздаешь, как тебе вздумается, любому, кто только ни попросит. Разве что примерно один раз из десяти обязательно направляй желающего на поиски несуществующей книги со странным названием «Пробой Эфира». Со своей стороны мы на входе дадим предварительные объяснения: кто выполнит задание качественно и первым, тот и входит в состав десяти.