После завтрака Эрика пошла прогуляться в парк. Бродила по знакомым дорожкам и вспоминала, как они здесь бывали с дядей. Как замечательно им до того случая гулялось среди этих сосен. На берегу реки. С мороженым в руках.
Эрика шла и думала о том, что, может быть, было бы лучше, если дядя приехал бы сегодня. Может, она все-таки смогла бы о том случае, и они бы снова вместе катались на аттракционах, на лодке, ели мороженое и смеялись, много смеялись…
В парке были люди. Попадались знакомые, которые здоровались с Эрикой и с которыми здоровалась она. Заводились пустые разговоры о работе, о планах на семейную жизнь. Эрика старалась как можно быстрее ускользнуть, остаться в одиночестве:
– Извините, тороплюсь. Вечером уезжаю.
В очередной раз сбежав от каких-то близких друзей родителей, увидела идущую навстречу молодую женщину со знакомым лицом, детской коляской и сигаретой в руке. Это была ее бывшая одноклассница Карина. Эрика всегда завидовала ее мощным бедрам и грудям. Как донесла в свое время сводка с фронта половых действий, Карина первой из их класса распрощалась с невинностью. Первой же вышла замуж и первой родила. И теперь первой же выглядела уже не как девушка, а именно как женщина. Крупная, полная, усталая от жизни.
К окончанию школы девственниц в их классе осталось трое. И Эрика была из их числа. Поэтому состояла в почетном городском списке благонравных невест. На нее рассчитывало семейство самого директора школы. Эрику время от времени специально вызывали в его кабинет, где на нее пялилась, вздыхала, как ее звали в школе, диржена, она же женадира:
– Худовата. Но ничего, откормим…
У директора был сын. Толстый и постоянно не очень хорошо пахнущий. Он тоже знал, что Эрика описалась. И тоже пугал ее. Но и он тоже писался. Все знали. Не от испуга. От каких-то нарушений в организме. До двенадцати лет. Но никто его не пугал и не дразнил. Отец – директор. И отметки у сына всегда были в порядке, хотя тот был не очень-то умным. Но откормленным.
Директор с женой и сыном приходили в гости к родителям Эрики. Потом она вместе с мамой и папой ходила по приглашению в директорский дом. Дело шло к свадьбе после достижения совершеннолетия. Эрика должна была стать домохозяйкой. Жить вместе с директором школы и его женой в их большом, но без сада доме. Помогать по хозяйству, пока мужчины при делах. Откормленный сын не хотел учиться в университете и становиться потомственным директором, но отец нашел ему неплохое место снабженца всех школ района. Зарабатывать он должен был неплохо.
Жизнь Эрики планировалась вполне благополучной. Но она не хотела сосуществовать с сыном и женадирой, заточив себя в доме без сада. Эрика слишком много времени провела в домашнем одиночестве, и ей хотелось к людям. К людям, которые ничего про нее не знают и не станут посматривать ей под ноги. К людям, которые будут судить о ней просто по тому, как она выглядит и как ведет себя.
Эрика, по просьбе матери, всегда с удовольствием ходила за лекарствами в аптеку, что была через улицу от их дома. Там работали серьезные, облаченные в белые халаты люди, которые так легко разбирались в болезнях и мудреных названиях препаратов. И Эрика хотела бы пахнуть этим странным аптечным запахом, работать за стеклянной перегородкой: и среди людей, и как бы в стороне от них. Она узнала, что в ближайшем большом городе есть медицинское училище. Окончив школу, поехала учиться на фармацевта. С радостью. Просто с душевным порывом.
Родители отпустили не сразу. Одну. В большой город. Но она настояла. Наверное, впервые в своей жизни она так настаивала, что те согласились, уступили неожиданному напору дочери.
– Хорошо, хорошо. Езжай… Только…
– Я буду, буду осторожной…
Эрика даже пообещала родителям, что после окончания училища вернется и будет работать по специальности где-нибудь недалеко от дома. Однако сама во время учебы искала место в городе. Она училась хорошо, была ответственна и аккуратна. После того как с отличием окончила училище, ее взяли в эту большую аптеку. Переехала из маленькой квартирки, которую снимала во время учебы, в эту. Новое жилье было и больше, и ближе к работе.
Как только Эрику приняли на работу, она сразу же позвонила домой:
– Мне здесь такое хорошее место предложили. У нас столько не платят… Я останусь…
Про деньги это было правдой. Но, конечно, дело было вовсе не в них.
А родители расстроились. И намечающаяся свадьба тоже расстроилась. Впрочем, родители сына директора школы быстро нашли Эрике замену. Ведь в почетном списке благонравных невест еще кто-то оставался…
Шедшая навстречу по парковой дорожке молодая женщина Карина даже не взглянула на Эрику. То ли не узнала, то ли не захотела узнать. Они так и разошлись не поздоровавшись. Эрика не переживала. Они и в школе-то не здоровались, хотя и сидели за соседними партами. Карине мальчики слали записки. Эрике – нет. Из-за Карины даже дрались.
Вздохнув, Эрика отправилась на карусель. Потом на большие качели. И еще купила себе мороженое. Съела и снова вздохнула. С веселым дядей здесь раньше было вкуснее.
Когда она вернулась домой, то застала у калитки раскрасневшегося отца в пропотевшей рубахе и с лопатой в руке:
– Гляди, дочка!
Отец гордо указал на деревья. Под ним появились кучки перегноя. Эрика прошла вглубь сада. Пугавшей ее с самого детства кучи возле забора больше не было. Совсем.
Она обняла, поцеловала мокрого, горячего отца:
– Какой ты молодец!
– Да уж, – утер он лоб, – столько лет руки не доходили…
Эрика немного помогла матери по дому. Приготовила обед по рецептам, вычитанным из журналов. Потом отец проводил ее на вокзал.
Она возвращалась отдохнувшей и радовалась тому, что правильно сделала, не оставшись на выходные в городе и съездив к родителям. Действительно немного развеялась, хотя и не все воспоминания родительского дома были приятными.
Поезд привез ее в город точно по расписанию. Она пересела в трамвай, которым управлял не Игорь. Эрика спокойно смотрела себе в окно. Спокойно, пока не заметила большой черный фургон. Он был похож на тот, что она видела на неделе, возвращаясь домой с работы. И этот фургон, как ей показалось, снова сопровождает трамвай. Одновременно с ним притормаживает и ускоряется. К ней опять начало возвращаться обычное городское беспокойство.
Эрика просто прилипла к автомобилю взглядом. Она так хотела, чтобы фургон обогнал трамвай или отстал до того, как будет ее остановка. Но черный автомобиль с затемненными стеклами не исчезал из поля зрения. Когда фургон затормозил на ее остановке, как и на всех предыдущих, Эрика даже задумалась, выходить ли. Тем более что салон ей предстояло покинуть одной. И на остановке, как назло, никого не было. На улице рядом с автомобилем окажется только она. Одна.
И все-таки Эрика решилась. Вышла из трамвая и остановилась, замерла, надеясь, что фургон тронется и проедет мимо, как прошлый раз. И он тронулся. Но только для того, чтобы приблизиться. Подъехав вплотную к Эрике, фургон снова остановился. Она не знала, что делать. Бежать на другую сторону дороги? Попытаться спокойно обойти автомобиль? Ни на что не решившись, просто стояла.
Эрика стояла и ждала. Стояла и чувствовала, что кто-то рассматривает ее через затемненные окна. Подумала, что, наверное, тот, кто внутри, ждет, когда трамвай отъедет подальше. Тогда вокруг вообще никого не будет.
Ей пришла в голову мысль запрыгнуть обратно в салон, где еще сидели на своих местах пассажиры. С ними не будет так страшно. Но тут двери закрылись, и трамвай тронулся с места. Из фургона раздался какой-то звук. Как будто кто-то открывает дверь. Эрика обмерла, застыла на месте.
Из фургона, однако, никто не вышел. И даже дверь автомобиля не открылась. Она не увидела, но явственно почувствовала, как кто-то лениво отвел от нее взгляд. Фургон плавно тронулся и поехал вслед трамваю. Эрика же, успокаивая себя, еще несколько минут простояла на остановке. Потом, озираясь, пошла по дорожке к дому. Но здесь она, похоже, волновалась напрасно – никто за ней не шел, не следил. Зайдя в квартиру и приняв душ, она успокоилась совсем. Мало ли в городе черных фургонов. И даже если автомобиль все-таки как-то связан с трамваем, то Эрика к этому явно не имеет никакого отношения. Ведь когда она вышла, фургон поехал дальше. И прошлый раз, и этот.
Эрика легла спать и долго не могла заснуть. Думала, что непременно нужно пойти к врачу. Нервы у нее явно не в порядке, а доктор, может быть, предложит что-нибудь получше снотворного, от которого ей снятся кошмары.
Утром Эрика надела линзы. Сегодня в кабине вагоновожатого должен быть Игорь. И она, как всегда, не ошиблась. В кабине вагоновожатого сидел Игорь. А на ее третьем справа сидении снова лежал букетик васильков. И еще несколько газет с жуткими заголовками: «Очередное убийство молодой девушки», «Новое чудовищное убийство», «Маньяк разбушевался»…
Эрике стало не по себе от одних только этих заголовков. Но она, конечно, прочитала все, что касалось нового городского происшествия:
«Совершено новое чудовищное преступление. Несмотря на то, что полиция скрывает все обстоятельства произошедшего, наш корреспондент С. Кунц выяснил, что этой ночью убита еще одна девушка. Подробности преступления пока не известны…
К сожалению, нам не удалось достать фотографию погибшей девушки и показать ее нашим читателям. Вместе с тем, С. Кунц получил из надежных источников в полиции некоторые сведения, относящиеся к убийствам, произошедшим в городе в последнее время. Вот что ему рассказало ответственное лицо, попросившееся остаться инкогнито:
– Все злодеяния были совершены в вечернее время. Маньяк-убийца не применяет никакого оружия, действует только с помощью подручных средств. Судя по сломанным шее и ребрам одной из жертв, этот преступник обладает достаточно большой физической силой…
– Девушки изнасилованы?
– Нет…»
Эрика содрогнулась и осторожно погладила свою такую тонкую, хрупкую шею. Взялась читать другую газету:
«Часть жертв маньяка была частично раздета, а часть полностью. Погибшие девушки весьма привлекательны физически. У нападавшего хороший вкус и, вполне возможно, что кто-то спугнул преступника, ему просто не хватило времени, чтобы надругаться над юными созданиями …»
Эрика перечитала слова «погибшие девушки весьма привлекательны физически» и подумала о том, что вряд ли ее саму можно отнести в разряд «весьма привлекательных». Но и непривлекательной она ведь не была.
«По нашей просьбе психиатр З.Ройди проанализировал поведение маньяка. Вот что в частности отметил известный специалист:
– Судя по отсутствию свидетелей, следов биологических материалов и частей одежды, обычно остающихся в результате борьбы на месте преступления, этот пациент не глуп, организован. Он заранее продумывает свои действия. Он очень опасен…»
Эрика оторвалась от газеты и тревожно посмотрела в окно. Некоторое время не могла понять, что она там хочет увидеть. Потом сообразила – черный фургон. Но его не было. Ни рядом с трамваем. Ни впереди. Ни сзади.
Она вздохнула и еще раз пробежала глазами по только что прочитанному сообщению. Заметила вдруг, что отпечатанные в газете типографской краской слова «не глуп, организован. Он заранее продумывает свои действия» подчеркнуты. Подчеркнуты простой шариковой ручкой.
Эрика еще раз глянула на первые две газеты и обнаружила, что слова «у нападавшего хороший вкус» и «обладает достаточно большой физической силой» также подчеркнуты. Той же самой шариковой ручкой. Но что это значило? Кто-то читал эти газеты до нее и зачем-то для себя подчеркнул эти слова.
Она посмотрела на Игоря. Прошлый раз он оставил для нее газеты, чтобы предупредить об опасности. Так может быть, теперь он подчеркнул слова, которые указывают на то, что эта опасность очень серьезна?
Как он заботлив! И как стеснителен! Мог бы ей все просто-напросто рассказать, пригласив куда-нибудь. Эрика вздохнула и погладила себя по щеке васильком. Заметила ответный взгляд из зеркала вагоновожатого. Игорь смотрел как бы и на нее, и как бы куда-то за нее. Эрика обернулась, но ничего особенного сзади не увидела. Видимо, вагоновожатый смотрел туда по каким-то своим, не ведомым ей трамвайным делам.
Букетик Эрика взяла с собой, а газеты оставила на месте. Может быть, еще кому-нибудь пригодятся, кого-то предупредят об опасности. Нести газеты Марии не хотелось, чтобы избежать ее обсуждения, комментариев. Коллега наверняка начнет пугать, снова заговорит о том, с какой осторожностью нужно пользоваться общественным транспортом. И, может быть, еще раз напомнит о том, что Эрика так похожа на убитых девушек.
Но Мария, встретив коллегу, заговорила совсем на другую тему:
– Слушай, мы тут в субботу с моим новым устраиваем у меня вечеринку.
– С твоим новым? – не поняла Эрика.
Мария махнула рукой: