82
Действительно, положение муфтия Талгата Таджуддина на том момент было довольно прочным – ведь он сумел своевременно обратить новые политические реалии на пользу мусульман. Усилиями председателя ДУМЕС были заложены десятки мечетей и образованы сотни новых общин, стали возрождаться системы мусульманского образования и средств массовой информации
83
84
Финансовое положение ДУМЕС также не внушало никаких опасений. Как и Русская Православная Церковь, это управление долгое время не имело возможности тратить стекавшиеся к нему деньги на такие расходные статьи, как строительство новых храмов или миссионерскую деятельность, что в итоге позволило накопить ему солидный капитал. Имевшиеся в распоряжении ДУМЕС средства позволяли не только выплачивать достойную зарплату имамам и с легкостью финансировать возведение немногочисленных пока мечетей, но и всерьез обсуждать вопрос о приобретении собственного самолета.
Впрочем, были и недовольные. Благостная атмосфера V съезда оказалась нарушена выступлением казанского имама Габдуллы Галиуллина, раскритиковавшего руководство ДУМЕС за пассивность и недостаточное внимание к нуждам мусульман. В ответ на свою речь Галиуллин получил яростную отповедь ответственного секретаря ДУМЕС Нафика Аширова, который в то время ревностно защищал интересы муфтия Талгата Таджуддина. Ревностность эта, правда, быстро сменилась ненавистью после того, как Таджуддин предложил Аширову освободить престижную должность ответственного секретаря и возвратиться простым имамом на родину – в сибирский город Тобольск. Затаивший глубокую обиду Нафик Аширов начал готовить заговор по свержению Таджуддина и сумел привлечь на свою сторону целый ряд влиятельных имамов, которые в разное время претерпели от председателя ДУМЕС личные обиды
85
Помимо внутренней оппозиции, серьезную опасность для ДУМЕС стали представлять и мусульманские политические структуры, возникшие на волне религиозного ренессанса. Их радикально настроенные вожди и не думали признавать авторитет духовных лидеров, открыто обвиняя имамов в связях с КГБ и предательстве простых мусульман. Муфтий Талгат Таджуддин вовремя оценил исходящую от мусульманских партий угрозу, однако помешать их развитию он не мог.
17—18 февраля 1989 года Первый всетатарский съезд учредил «Народное движение в поддержку перестройки – Татарский общественный центр», впоследствии известное как Всесоюзный татарский общественный центр (с 16 февраля 1991 года) и Всетатарский общественный центр (с начала 1992 года). Новое движение стало «материнской» структурой для большинства радикальных националистических партий Татарстана
86
87
Среди множества новообразованных партий и движений наиболее выраженный религиозный характер имела Исламская партия возрождения (ИПВ), учрежденная 9 июня 1990 года в Астрахани на съезде мусульманских обществ СССР (преимущественно таджикистанских, дагестанских и чечено-ингушских). В работе этого съезда приняли участие 179 делегатов, общее же число присутствующих превысило тысячу человек. По его итогам были приняты программа и устав партии, а также «Обращение к мусульманам Советского Союза», избраны партийные руководящие органы. Амиром (руководителем) Совета улемов ИПВ стал дагестанец Ахмад-кади Ахтаев, пользовавшийся определенным авторитетом среди мусульман своей республики
88
В программе ИПВ подчеркивался ее мусульманский характер, в соответствии с которым основными целями партии определялись духовное возрождение, экономическое раскрепощение и политическое пробуждение вкупе с реализацией права каждого мусульманина построить свою жизнь на основе Корана и Сунны. Ставший главным идеологом ИПВ философ-оккультист Гейдар Джемаль определял ее главной тактической задачей создание для мусульман СССР собственного политического центра, призванного защитить советскую умму от новомодных демократических тенденций и попыток установления контроля извне
89
ИПВ просуществовала как единое целое сравнительно недолго – развал СССР сказался и на ее единстве. Вскоре после августа 1991 года эта партия вошла в период затяжного кризиса, быстро приведшего к распаду, чему, кстати, немало поспособствовала низкая адекватность ее руководства. Сколько-нибудь значительной роли во внутримусульманской политике ИПВ не сыграла (за исключением, пожалуй, Республики Таджикистан), однако сам факт появления чисто исламской партии в России стал весьма важным прецедентом. Нельзя не отметить и тот факт, что ИПВ стала настоящей школой для целого ряда мусульманских политиков и общественных деятелей, впоследствии ставших идеологами новых политических структур
90
5. Начало автономизации региональных мусульманских общин – восстановление института мухтасибатов
К началу 1991 года в подчинение ДУМЕС входили уже сотни общин, управлять которыми становилось все сложнее. Принятая в советское время упрощенная схема властной вертикали, подчинявшая каждую общину непосредственно председателю ДУМЕС, стала давать заметные сбои. Учитывая реалии нового времени, 15 января 1991 года президиум ДУМЕС принял решение о восстановлении территориальных образований среднего уровня – мухтасибатных округов, призванных улучшить управляемость общинами. Решением президиума были созданы Астраханский, Бугульминский, Зеленодольский, Куйбышевский, Нижегородский, Казанский, Чистопольский, Омский, Ленинградский, Октябрьский, Сибайский, Пермский, Пензенский, Крымский, Уфимский, Свердловский, Тюменский, Московский, Саратовский, Ростовский, Челнинский, Прибалтийский, Ульяновский, Оренбургский и Стерлитамакский мухтасибаты (перечислены в порядке упоминания в протоколе заседания). Наиболее заслуженные и образованные имам-хатыбы этих территорий возглавили мухтасибаты в звании имам-мухтасибов
91
Особенно ярко автономизация стала проявляться в Московском мухтасибате, который возглавил бывший ответственный секретарь ДУМЕС Равиль Гайнутдинов (Гайнутдин). Именно на него были возложены обязанности по развитию отношений с мусульманскими странами, делегации которых в первую очередь посещали московскую Соборную мечеть, и установление прямых контактов с центральными властями. Вскоре московский мухтасиб фактически занял второе место в иерархии ДУМЕС, замкнув на себя важнейший сегмент его внешней политики.
5 апреля 1991 года в Москве по инициативе Равиля Гайнутдина и молодого мусульманского активиста В.В. Медведева (впоследствии известного как Абдул-Вахед Ниязов) был создан Исламский культурный центр (ИКЦ), ставший первым исламским образованием универсального характера, соединявшим в себе черты духовного центра, общественной организации, политической партии и коммерческой структуры. Образование ИКЦ было в заметной степени инициировано и профинансировано представителями Саудовской Аравии, заинтересованными в распространении своего влияния среди российских мусульман
92
Первое время деятельность ИКЦ вполне отвечала его названию и действительно была направлена на реализацию гуманитарных и образовательных проектов, способствовавших развитию исламской культуры в России. Ключевую роль в ИКЦ играл его генеральный директор (вакиль) Абдул-Вахед Ниязов, вскоре ставший одной из наиболее ярких фигур в российском исламе. Если бы энергия, целеустремленность и деловое чутье Ниязова были бы приложены в чисто финансовой сфере, то он вполне мог бы повторить путь Платона Лебедева или Михаила Ходорковского. Однако генеральный директор ИКЦ предпочел стать реформатором российского ислама.
Осенью 1991 года Абдул-Вахед Ниязов, приобретший к этому времени определенный вес в исламском сообществе Москвы, воспользовался отсутствием Равиля Гайнутдина и созвал внеочередное собрание актива московской Соборной мечети. Пришедшие на него мусульмане с удивлением выслушали от Ниязова резкую критику в адрес своего мухтасиба, которого предлагалось немедленно сместить. Никаких решений, они, естественно, принимать не стали и предпочли дождаться Равиля Гайнутдина, который по возвращению из Финляндии быстро навел порядок и выгнал Ниязова из Соборной мечети. Это странное происшествие стало первой попыткой насильственного смещения высокопоставленного сотрудника ДУМЕС.
10 ноября того же года по инициативе Равиля Гайнутдина был собран совет ИКЦ, который снял Ниязова с должности генерального директора. Тем не менее молодой исламский лидер не сдался и спровоцировал раскол ИКЦ на ИКЦ Москвы и Московской области, который остался под контролем Равиля Гайнутдина, и ИКЦ России, в который вошли оппоненты московского мухтасиба. С этого момента Абдул-Вахед Ниязов, оказавшийся единоличным хозяином ИКЦ России, стал полностью самостоятельной фигурой
93
Таким образом, в Поволжской умме образовался первый раскол, который, несмотря на свою кажущуюся незначительность, имел далеко идущие последствия. Со временем ИКЦ Москвы и Московской области прекратил свое существование за невостребованностью, а ИКЦ России смог замкнуть на себя финансовые потоки арабских спонсоров, превратившись в мощный центр влияния. Главными целями ИКЦ России стали создание новой мусульманской инфраструктуры и подготовка для нее кадров в зарубежных медресе фундаменталистской направленности
94
95
Глава II
Углубление раскола
(зима 1992 года – весна 1996 года)
1. Начало раскола ДУМЕС – летний кризис 1992 года
Новый 1992 год ознаменовался началом брожения в рядах до сих пор спокойного ДУМЕС. Некоторые имамы стали открыто говорить о необходимости создания независимых от ДУМЕС управлений, а татарские националистические организации все более настойчиво требовали перенести центральный аппарат этой структуры в «центр российского ислама» – Казань. Так, 29 мая 1992 года в Казани по инициативе исламской партии «Возрождение», Милли-меджлиса, общества Марджани, саратовского общества «Исламский призыв» и молодежного центра исламской культуры «Иман» был создан Исламский центр Татарстана, подобно ИКЦ России заявивший о своей оппозиционности ДУМЕС. Один из его лидеров, имам казанской Сенной мечети Габдулла Галиудлин, подверг руководство ДУМЕС резкой критике и призвал татарстанских мусульман возрождать ислам самостоятельно. Предпринятые верными ДУМЕС имамами попытки обуздать националистическое движение успеха не имели – президент Татарстана М.Ш. Шаймиев отказался бороться с союзными ему политическими силами, чье влияние в республике было достаточно велико
96
Болезненным ударом по ДУМЕС стал и распад СССР, который сделал бессмысленным его официальное название и разделил мусульманские общины Российской Федерации, Украины, Белоруссии, Молдавии и Прибалтики государственными границами. Потеря контактов со среднеазиатскими единоверцами, обусловленная распадом САДУМ и политической нестабильностью, лишила российских мусульман доступа к наиболее авторитетным учебным центрам традиционного ислама – бухарскому медресе «Мир-Араб» и ташкентскому Исламскому институту.
Летом 1992 года все возможности сохранить стабильность в ДУМЕС оказались исчерпаны. Федеральная власть и спецслужбы сконцентрировались на более важным темах, нежели проблемы выживания лояльных им религиозных организаций, а местные власти активно интриговали в пользу создания собственных автономных мусульманских структур. Солидарно с ними действовали политические партии и эмиссары зарубежных экстремистских центров, которые оказались особенно заинтересованы в уничтожении главного оплота традиционного ислама. Последним сдерживающим фактором для центробежных тенденций оставался высокий авторитет председателя ДУМЕС верховного муфтия Талгата Таджуддина, однако вскоре и он был подорван.
16 июля 1992 года в Набережных Челнах прошли торжества в честь открытия мечети «Таубе» («Покаяние»), на котором присутствовало практически все высшее духовенство ДУМЕС. Красивейшая мечеть, заложенная во время юбилея 1989 года, была мечтой Талгата Таджуддина. Он принимал личное участие в проектировании ее внутреннего убранства, в котором важное место отводилось витражу в виде охватывавшего магендавид и четырехконечный крест полумесяца. Этот заимствованный из убранства Голубой мечети в Стамбуле сюжет был призван символизировать общность корней ислама, христианства и иудаизма, однако имам-хатыб мечети «Таубе» Идрис Галяутдинов счел витраж кощунственным экуменическим символом и самовольно приказал его демонтировать
97
Такое демонстративное непослушание неприятно удивило Талгата Таджуддина, намеревавшегося продемонстрировать приглашенным на церемонию православным священникам свое уважение к их вере, и после неубедительных оправданий Галяутдинова он прилюдно поколотил имам-хатыба посохом. Подобные вещи случались в ДУМЕС и раньше – обладавший непростым характером муфтий нередко вразумлял своих учеников физически, однако быстро остывал и извинялся. Но на этот раз заснятое на пленку «вразумление» Галяутдинова стало мощным аргументом в руках его противников, поспешивших представить случившиеся как демонстративную расправу еретика-экумениста над истинным мусульманином, защищавшим свою веру. Они обвинили Таджуддина в излишней любви к христианству и иудаизму («ставит кресты на мечетях»), авторитарных методах руководства («прилюдно избил человека») и самодурстве, граничащем с психическим заболеванием
98
«Витражный скандал» решительно подорвал позиции председателя ДУМЕС. Лагерь его противников пополнился десятками имамов, вспомнивших свои старые обиды и решивших, что пришло время за них рассчитаться. Одновременно националистические организации Татарстана и Башкортостана начали в своих СМИ кампанию по дискредитации Талгата Таджуддина. Своего пика эта кампания достигла в середине августа 1992 года, когда в газетах начали публиковаться открытые призывы к смещению Таджуддина и расформированию ДУМЕС. Масла в огонь подлила и публичная ссора Таджуддина с уфимским мухтасибом и казыем Нурмухаммедом Нигматуллиным, в ходе которой муфтий пренебрежительно отозвался о башкирах, чем окончательно настроил против себя башкирских националистов".
С начала августа в мечетях стала распространяться анонимная листовка некой «инициативной группы», содержавшая откровенно оскорбительные выпады в адрес главы ДУМЕС. Ситуация явно развивалась по сценарию, опробованному три года назад в Дагестане, и угроза переворота в ДУМЕС стала очевидной, однако сам Талгат Таджуддин понадеялся на лучшее и не стал переносить свою командировку в Турцию. Это стало его решающей ошибкой
100
19 августа 1992 года имам-мухтасиб Уфимского мухтасибата Нурмухаммед Нигматуллин выступил по местному телевидению и заявил о намерении создать национальный башкирский муфтият. На следующий день Башкирский национальный центр «Урал» и Татарский общественный центр Башкортостана выступили с совместным заявлением «О ситуации в ДУМЕС», в котором поддержали обвинения, выдвинутые против Таджуддина (психическое заболевание, авторитарное руководство, финансовые злоупотребления) и одобрили идею созыва учредительного съезда башкортостанского ДУМ