– Слушай, ты инвентарь доконаешь, – в дверях спортуголка стоял Сан Саныч.
– Виноват, – Женька опустил колышек и принялся заправлять футболку.
– Мне вашего «Гиммлера» не жалко, – пояснил майор. – Но добьете куклу, будете бегать, нервничать и искать замену. До осени официально ничего нам не дадут. А в ежедневном спарринге Екатерина тебе непременно за неделю множественные переломы обеспечит.
– Ну что вы, Сан Саныч, она со мной осторожно, – поспешно заверил Женька. – Как с цыпленком.
Майор хмыкнул:
– Скромность украшает интеллигентного человека. Когда вы тут разминаетесь на кошках и цыплятах, мне дверь приходиться закрывать. Невозможно по телефону разговаривать – сплошь нецензурная лексика и грохот. Натуральный штурм рейхсканцелярии.
– Виноват. Как-то не осознаем. Сделаю выводы, – заверил Женька.
Майор смотрел с интересом:
– Евгений, что-то мне эта интонация знакома. Учти, что наглая готовность признать вину весьма часто разочаровывает вышестоящее руководство. Никакого, понимаешь, повода провести длинную и увлекательную воспитательную беседу. Не уподобляйся. В конце концов, ты не блондинка.
– Товарищ старший сержант тоже не совсем блондинка, – пробормотал Женька. – Это у нее камуфляж. А насчет шума – я искренне.
– Верю. Хамить ты не любишь, за что тебе отдельное персональное спасибо. Приводи себя в порядок, и побеседуем о делах насущных, пока туристы не прибыли.
Туристы – это Катерина и поехавший ее встречать старлей. Сам вызвался, куртуазный маньерист. Сан Саныч, должно быть, счел, что общение в неформальной обстановке сблизит товарищей командиров. Времени было в обрез. Действия со сдвигом даты старта относительно хронологии «кальки» почему-то от спешки не освобождали.
Вместе с майором еще раз прошли-проверили поминутно первый этап операции. Все вроде было понятно, обсудили возможные осложнения, но ничего нового не придумалось. Сан Саныч глянул на часы:
– Сколько можно добираться из Шереметьево?
– Так Ленинградка, сами знаете, – Женька усердно изучал карту лимана.
Странное дело. Можно быть уверенным – Сан Саныч с начальницей в близких интимных отношениях никогда не состоял. Просто так майор переживает, бескорыстно. Следовательно, можно и с самыми яркими блондинками дружить. Иришка, чудная девчонка, верить отказывается. У нее в университете слишком всерьез дедушку Фрейда изучают. Научная интеллигенция, ничего не поделаешь. Впрочем, Иришка всегда болтает ерунду, а делает правильно.
Пискнул датчик сигнализации на входной двери, застучали шаги. Вернулись. Топал, конечно, Толкунов, а вот это игривое постукивание – хм, неужели на каблуках Катерина?
– Привет вооруженным силам! – ослепительно улыбающаяся начальница ступила в кабинет и нежно поставила на стеллаж звякнувший пакет. – Привет из дивной долины дьюти-фри.
За начальницей вошел Толкунов, галантно несший рюкзачок путешественницы.
– Это еще что такое? – заворчал Сан Саныч, осуждающе кивая на пакет.
– Так до праздника боезапас постоит, не испортится, – сказала Катрин и, неожиданно обхватив командира за шею, чмокнула в щеку.
Изумлялся Сан Саныч редко. Женька не без удовольствия покосился на офигевшего начальника, но тут наставница взяла и поцеловала самого Землякова. Пахло от Катрин какими-то изумительными мексиканско-пряными духами. Мелькнула мысль, что старикан Зигмунд был не так уж не прав в своей психосексуальной категоричности. Малость забылось, какая она яркая, вызывающе красивая, со своим метром восемьдесят роста, глазищами колдовскими, зелеными, коротко стриженная, небрежно стильная.
– Вижу, настроение у сержантского состава бодрое, – заметил опомнившийся Сан Саныч. – Как малая родина?
– Стоит. Капиталистическое разложение до нужной кондиции еще не дотянуло, так что с вторжением за океан придется повременить, – Катрин улыбалась. – Мы работать будем?
– Евгений, чайник включи, – распорядился майор. – Дух переводим и озвучиваем назревшие мысли.
Женька успел налить чайник и подсыпать в корзинку сушек.
В коридоре майор тихо спросил у Катрин:
– Это что за эскапады?
– Шалю, – довольно мрачно сказала начальница. – Нельзя, что ли?
– Глупо. Не ладите со старлеем, что ли? Уже нахамила?
Начальница промолчала. Вошли в кубрик. Катрин ухватила личную кружку с мрачной картинкой, изображающей темные таинственные развалины среди дремучего леса.
– Между прочим, все три дня меня какой-то отвратительной бурдой поили. Нет за океаном нормальной заварки с любимым оттенком веника и пыли.
– Угу, – согласился майор.
Катрин прислушалась к коридору – Толкунов все еще переодевался – и вполголоса сказала:
– Вы меня извините, коллеги. Я от избытка чувств. Во-первых, соскучилась, во-вторых, достал этот мальчик меня. Лучше бы я на автобусе и метро добралась. Евгений, ты лопухи как-то прикрой…
Женька уши затыкать не стал, отошел к раковине и принялся мыть чашку.
– Антипатия, – хмуро сказала начальница. – От хамства я воздержалась, хотя аж челюсть сводило. Неправильный он человек. И не в сексуальных иллюзиях дело. С кем не бывает…
– Ну-ну, – подбодрил майор.
– Всё. Ничего разумного добавить не могу. Смутная антипатия. И раньше присутствовала, а в аэропорту, как его улыбающуюся физиономию и цветочки увидела, так окончательно прониклась.
– Очень убедительно, – сухо заметил Сан Саныч.
– Угу, женские бредни. Возможно, последствие длинного трансатлантического перелета. Так мне промолчать, что ли?
– Нет, молчать не нужно.
– Товарищ майор, – сказал Женька от раковины. – Я тоже.
– Что «тоже»?
– Молчать мне нужно или нет?
– Ясно! – Майор придвинул сахарницу. – Доконали вы меня. Кандидатура командира группы спущена нам сверху, биометрические данные у человека идеальные. Боевой опыт, подготовка. Что прикажите делать? Как отводить?
– Фиг его знает. Но есть ощущение, что сработаться будет трудно, – прямо сказала Катрин. – Улыбка у него театральная. Прямо из книжонки «Общение для «чайников», или Как заставить себя любить».
– А вам кого предоставить с нужной улыбкой? Бреда Пита с Анжелиной?
– Нет, эти многодетные и вообще отвлекать будут, – живо отмела кандидатуры начальница. – Сан Саныч, ты не серчай. Может, все нормально будет. Сходим, проверим. Возможно, Толкунов просто какие-то отвлеченные и неприятные ассоциации вызывает. Жень, у тебя что-то определенное?
– Никак нет. Просто вы меня с интуицией смутили. Вот и тужусь.
– Милая у нас служба, – с горечью заметил майор. – Ладно, спасибо, что не постеснялись высказаться. Теперь не обижайтесь, с психологом придется побеседовать. Не для вправки мозгов, а для пользы науки.
– Так мы за нашу родную науку… – начальница с воодушевлением схватила баранку. – Мы по делу будем говорить или нет?
Вырубился Женька в начале третьего ночи, а в шесть начальница подняла и погнала на пробежку. Проветрились, пробежались. Оказалось, рядовой Земляков от темпа успел отвыкнуть, вымотался порядком. Катрин дразнила – настроение у начальницы было хорошее.
В обед Женька зашел в ее кабинет и застал там Сан Саныча. Разглядывали впечатляющий портрет непонятного зверя: пасть огромная, оскал белоснежных клыков, дымчатая шерсть, ненормальные голубые глаза. Женька с трудом опознал в жутком хищнике пса хаски.
– Мой, – с гордостью сказала Катрин. – Цуцик его фамилия.
– Жуть, – честно одобрил Женька. – Похоже, он танки живьем брать привык.
– Нет, он лесной. Из техники – только на машине кататься любит.
– Странно, – заметил Сан Саныч. – Судя по выражению, хм, лица, он на упряжке запряженной йети кататься должен.
– Сасквочи у нас давно повывелись. Насчет морды – это он так шутит. Поклонник школы Станиславского. На прочее семейство взглянуть хотите?
– В смысле, на его родственников? – с некоторой опаской уточнил майор.
– На наших с ним общих, – Катрин вытащила из сборника «Карт Одесской наступательной операции» цветную фотографию.
Родственники командирши и пушистого хищника выглядели вполне цивилизованно: четыре женщины разных возрастов, смущенный парень и малый мальчуган, насупленно глядящий в объектив. У ног людей сидел пес. Не такой уж этот Цуцик и огромный, несмотря на пышную красивую шубу.
– Пацан мне пасынком приходится, – объяснила Катрин. – Вот эта красотка – падчерица. Парень – ее жених. Остальные – старшее поколение.
– Эта тетенька – тоже ничего, – сказал Женька, разглядывая миниатюрную девушку в очень стильных очках.
– Это Найни. Незаменимое создание с оригинальным характером, – объяснила Катрин. – Если приедет, познакомлю. Она про моих сослуживцев весьма расспрашивала.
Женька с некоторым изумлением разглядывал милых людей. Оказывается, начальница все-таки семейная. Хотя и очень странные у нее родственные отношения.
– Кать, а падчерица, что, твоя ровесница? – поинтересовался Сан Саныч, видимо, удивленный не меньше.
– Вот еще! Соплячка, на шесть лет младше… – Катрин быстро сунула фотографию в книгу – по коридору шел старший лейтенант Толкунов с кипой распечаток.
Пора было возвращаться к службе.
Задачи операции «Порт».
1. Изъятие документации с борта судна «Жиу».
2. Ликвидация судна «Жиу» и следов операции.
3. Слаживание действий опергруппы.
Сроки по отсчету «Кальки»: с 18.00 25.03.44 по 15.30 26.03.44.
Точка воздействия: левый фланг 5-й ударной армии.
Маршрут группы: с. Богоявленское (Жовтневое) – Николаевский порт.
Непосредственное взаимодействие: оперативная группа управления СМЕРШ 3-го Украинского фронта, десантный отряд 384-го ОБМП.
Расчет привлеченных сил и средств собственно отдела «К».
1. Командир группы (II фаза) – ст. лейтенант Толкунов Андрей Викторович.
2. Инструктор по вводу и координации, зам. командира группы (I–III фазы) – ст. сержант Мезина Екатерина Георгиевна.
3. Специалист-переводчик – рядовой Земляков Евгений Романович.
Переброску осуществляет стационарный центр координации «Фрунзе-1». Старший расчетной группы – ст. лейтенант Филиков. А. Р.
* * *
– Попрыгай, Евгений, – приказал старлей.
Смысла скакать на месте Женька не видел, но послушно подпрыгнул, придерживая шапку. Подошвы сапог глухо стукнули по кафельному полу. Больше ничего не звенело, не гремело. Нечему греметь – шли налегке.
– Хорошо, Земляков, – одобрил старший лейтенант.
На Катрин он не взглянул, но начальница запрыгала по собственной инициативе. Она была одета не в шинель, а в кожаную летную куртку, оттого и порхала с легким поскрипыванием.
– Кать, ну ты что? – смущенно забормотал старлей, отворачиваясь. – Ты человек опытный. А рядового и проверить не грех. Мало ли… Так, Земляков?
– Так точно. Реального полевого опыта у меня маловато, – признался Женька.
Начальница еще пару раз подпрыгнула – не удержалась, поджала руки-лапки к груди, и даже язык показала спине командира опергруппы.
Толкунов шумно вздохнул, – видимо, и спиной чувствовал, что издеваются. Но одергивать и ставить на место не торопился.
– Документы? Личные вещи? Земляков, атрибуты умной профессии не забыл?
– На месте, – Женька похлопал по карману, где лежали тщательно упакованные очки.
– Тогда присядем? Не возбраняется? – Тон у командира группы был вопросительный, и Женька на мгновение ему посочувствовал. Катерину в подчинении иметь – это запросто спятить можно. Уж проще ей подчиняться.
– Присесть можно, – снизошла сержантша. – Вы, товарищ старший лейтенант, отбросьте сомнения. Всё идет как надо.
– Да? А почему опять по званию? – поинтересовался Толкунов. – Договаривались же.
– Пора в реалии врастать, – объяснила Катрин. – Мы на сутки «смершевцы» и должны соответствовать грозному имиджу организации. Давай на сутки «Кать– Андрюш» отставим.
– Осознал, согласен, – Толкунов сделал приглашающий жест.
Все расселись на стульях «гримерной». Женька подумал, что забывать из вещей абсолютно нечего. «Голыми» собрались воевать, как любит ворчать командирша. Ладно, Иришке и маме позвонил, прощаться не стал. Всего-то сутки, а если учесть реальное течение времени «нуля», то и того меньше.
– Пошли! – Толкунов резко встал.
За дверью дожидались Сан Саныч и, как всегда взволнованный, командир расчетной группы.
– Собрались? – майор оглядел группу.
Последний инструктаж. Напоминание о немедленном возвращении, если встречающих не окажется на месте. Щиплющий укол чипа «маяка». Готовы…
– Прошу на старт. Время…
– Есть на старт! – Старший лейтенант Толкунов решительно шагнул на ступеньки, спускающиеся к площадке.
Катрин скорчила насмешливую рожу, Сан Саныч украдкой погрозил ей пальцем, и начальница поджала губы.
Все будет нормально.
\25 марта 1944 года
1008-й день войны
– Твою мать! Коряга х…!
– Рядовой, пора бы на ногах стоять по-взрослому, – шепотом сказал Толкунов.
Женька попробовал встать с четверенек, нога опять поехала, глупо плюхнулся на колено.
– Ну, ты даешь, Земляков, – прошептал командир.
Катрин подхватила за лямку вещмешка, помогла утвердиться вертикально. Женька, наконец, выбрался из грязи и попытался отряхнуть полу шинели. Куда там – жижа липкая, холодная.
– В себя-то пришел? – поинтересовался Толкунов.
Говорить шепотом нужды не было. Прибытие опергруппы прошло незамеченным. Раскисший проселок в ложбине был пустынен. Издали доносился рокот артиллерии. Пасмурное небо лохматилось тучами.
– Ну, если очухались, тогда пошли, – скомандовал старший лейтенант.
Пошли, вернее поскользили, вдоль дороги. Глубокие колеи были полны дождевой воды, – натуральное болото – танк увязнет. Вдоль обочины шагать тоже было не сахар: подошвы сапог мигом отяжелели от прилипшей, смешанной со стеблями прошлогодней травы земли. Женька пытался придержать измазанную полу шинели, но осознал тщетность усилий – пусть, зараза, хлопает по голенищам. При такой прогулке через полчаса по уши вымажешься. Между прочим, не виноват рядовой Земляков. Угодил в кювет – так это случайность, а не неуклюжесть. «На ногах не стоишь», ага. Тут пришлось нехорошо себя обозвать – действительно, мозгов у товарища переводчика, как у курицы. Крючки же на полах есть.
С крючками Женька управился и стал похож на какого-то то ли драгуна, то ли гренадера первобытных времен, зато скользить по грязи стало полегче. Теперь бы еще руки обтереть…
Вползли на склон. Впереди виднелись сельские домишки, заборы, голые фруктовые деревья.
– Богоявленское, – сказала Катрин. – Оно же Жовтнэво, то есть Октябрьское.
– Вижу. – Толкунов оправил портупею с пустой кобурой. – Движемся согласно графику и маршруту.
– Плюхнулись мы вроде бы точно, – с отсутствующим видом заметила начальница. – Лиман на месте, населенный пункт наличествует. Судя по пальбе, война не кончилась. Только где водонапорная башня? У нас ведь там рандеву?
– Сейчас найдем, – бодро заверил старший лейтенант. – Башня на юго-восточной окраине стояла. Где-то вот там…
Все принялись всматриваться в тусклые домики и деревья.
– Нету башни, – без особенного удивления констатировала Катрин. – Хотя сориентировались мы правильно, если только тут лиман не передвинули из сугубо секретных стратегических побуждений.
– Водонапорная должна быть, – пробормотал командир группы. – Я лично проверял. Она с довоенных времен сохранилась. Постройки 1931 года.
– «Калька», – сказал Женька. – Наверное, в село нужно идти. Уточнить…
– Будет приказ – пойдешь, – железным тоном пообещал Толкунов. – А болтать будешь, когда потребуется. С немцами. Здесь война.
– Так точно, – отрапортовал Женька, поднял щепку и принялся отскребать пласты грязи с подошв.
Стоять на ветру было довольно зябко. Старший лейтенант вглядывался в сельские строения, начальница, похоже, искренне любовалась серой полосой лимана. Там, на берегу, среди камышей, взлетел вдруг столб воды и грязи, долетел грохот разрыва. Женька инстинктивно присел, начальница согнулась рядом. Старший лейтенант чуть заметно вздрогнул, но остался стоять, широко расставив ноги.