Очень многие способны продолжительное время тузить друг друга кулаками и даже ногами, нанося множественные повреждения различной степени тяжести, наслаждаясь как благородной дракой один на один, так и участием в массовых побоищах, то и дело возникающих на национальной, территориальной или спортивно-болельщицкой почве. Но никто, кроме тренированных борцов, не в состоянии столь же интенсивно обмениваться бросками. А если добавить еще и переломы…
Вывод: при прочих равных условиях в качестве отправного пункта в деле изучения боевых искусств начните с борцовской школы, чтобы потом плавно перейти к ударным техникам.
Будо, бу-дзюцу[10] и все остальное
– А можно ли этим способом добиться бессмертия?
– спросил Сунь У-кун.
– Нет! Нельзя, – последовал ответ.
– Ну, в таком случае я не стану его изучать!
У Чен-энь. Путешествие на Запад
Как известно, нет плохих и хороших школ. Однако, хотя все (или почти все) они рождены стремлением побеждать противников, потенциал эффективности их техник различен, так как на долгом пути развития, измеряемом порой веками, первоначальная идея неизбежно претерпевает метаморфозы, затрагивающие не только тактику, но даже стратегию, или базовую целевую установку стиля. Классический пример – дзюдо, превратившееся из весьма жесткой комплексной[11] в чисто спортивную систему. Впрочем, ее создатель именно этого и хотел, а все прошлые и нынешние варианты так называемого боевого дзюдо есть не более чем попытки вернуться к истокам.
Существует достаточное количество схем, призванных хоть как-то упорядочить, классифицировать великое многообразие оттенков единого, по сути, боевого искусства, и я не вижу причин, почему бы не изложить здесь собственный вариант.
Например, давайте разложим пеструю мозаику стилей и школ, независимо от технического арсенала, как бы в три ящика с надписями: «боевые», «спортивные» и «оздоровительные». При этом каждая конкретная школа несет в себе весь набор указанных черт, и вопрос лишь в преобладании того либо иного, а размеры и значимость воображаемых ящиков будут разными.
Самая распространенная и досадная ошибка занимающихся (а также тех, кто только собирается начать тренировки) состоит в неумении отличить и ясно представить себе возможности и перспективы избранного направления. Именно в этом неумении таятся корни, увы, неизбежных драматических ситуаций, когда человек, прозанимавшийся три года (всего-то три года!) спортивным ушу или каратэ, оказывается абсолютно беспомощным в ситуации реальной уличной агрессии, после чего принимается аргументированно поносить «никчемный балет».
Поэтому прежде чем бежать записываться в приглянувшуюся вам секцию или клуб, необходимо честно ответить самому себе на один-единственный простой вопрос: «Зачем мне это все надо, и чего я жду от нескончаемых, тяжелых и нудных занятий?» Несомненно, можно извлекать удовольствие (хотя и несколько мазохистского плана) и какие-то общеукрепляющие моменты даже из тренировок по самой что ни на есть зверской боевой системе, но совершенно излишне строить иллюзии относительно собственной защищенности, подвизаясь, скажем, в изначально гимнастическом современном Чань-цюань. Конкретнее насчет упомянутых трех путей можно сказать следующее.
К боевым, действенным и эффективным направлениям относятся немногие старинные, пережившие века школы, жизненность которых проверена в тысячах и тысячах абсолютно реальных боевых схваток с вооруженными профессионалами. Их перечисление не заняло бы много времени, поскольку таковых осталось, увы, всего чуть-чуть. Это, конечно же, традиционные клановые стили самурайского дзюдзюцу – Дайто-рю, Катори Синто-рю, Ягью-рю и некоторые другие. Это почти все разновидности окинавского (не путать с японским) каратэ, но только почти, так как и в оплоте неподдельности встречается откровенная мишура, особенно среди модернизированных популярных стилей. Это, несомненно, и подлинный Шаолинь – не тот, урезанный и оспортивленный, что преподают (скорее, демонстрируют) иностранцам за большие деньги прагматичные китайцы, а настоящий, сокровенный и многотрудный, во многом все еще закрытый от любопытных глаз досужих западных энтузиастов восточных единоборств.
Существует также ряд современных разработок, которые убедительно показывают замечательную эффективность наряду со столь же замечательной простотой. Возглавить этот перечень мог бы, например, так и не обретший почему-то популярности стиль Кадочникова. В мастерском исполнении эти «мягкие» незамысловатые движения сводят к нулю любую направленную на них ударную, бросковую или какую угодно иную технику, оставляя нападавшего либо в недоумении, либо без сознания – по выбору исполнителя.
Разумеется, все подобные системы рождены путем изучения, компиляции, упрощения и рационализации старых школ (чаще всего дзюдзюцу), что бы там ни фантазировали приверженцы России как «родины слонов». К сожалению, при таком подходе под сокращение попадают, в первую очередь, духовная, философская и этическая составляющие стиля, вкладывая в руки адепта лишь голую технику атак и защит. Экономя на глубинных и тонких аспектах искусства, человек в минимальный срок получает незримое оружие, эффективность которого зависит только от собственного таланта и усердия. Поэтому современные боевые системы находят применение во всевозможных охранных структурах, элитных спецподразделениях, разведках, контрразведках и так далее. Несомненно, матерый самурай XIII века или крепкий шаолиньский монах старой закалки в мгновение ока убили бы любого из нынешних профессионалов. Но! – и монах, и самурай имели обычно за плечами, как минимум, 15–20-летний стаж тренировок и боев, суровость которых сегодня даже трудно представить, тогда как современный спецназовец обязан в сжатые сроки овладеть обширным ассортиментом дисциплин, и «рукопашка» среди них отнюдь не самая главная. Разумеется, здесь ни о каких десятилетиях не может быть и речи. Однако стоит оговориться, что героем наших рассуждений является некий средний специалист, поскольку никогда нельзя сопоставлять уникумов, подлинных фанатиков своего ремесла, каких достаточно в любые времена.
Подводя краткий итог, будет нелишне в который раз подчеркнуть, что претендовать на хорошую боевую эффективность можно исключительно как на результат усердных, неимоверно тяжелых, беспрестанных занятий под руководством опытного наставника по любому из стилей боевой направленности. К счастью для всех нас, доступ к подобным знаниям для широкой публики пока что закрыт или, во всяком случае, затруднен, да и наличие в чьей-то голове подобных знаний бесполезно, если они не переплавлены в практические навыки ценой мучительных усилий, каковые, кстати (и к счастью), имеют обыкновение заодно переплавлять в лучшее качество и духовные устои занимающегося. Можно наизусть выучить методику протыкания человеческого тела указательным пальцем, но полезные знания так и останутся втуне без двух десятков лет фанатичных тренировок. Вот он, спасительный парадокс: отдав вожделенной технике потребное количество пота, боли и времени, потенциальный «протыкатель» неизбежно приходит к мыслям о ценности жизни, гуманности и миролюбии, причем такое перерождение происходит исподволь, абсолютно незаметно.
Другим разделом воинских искусств можно считать оздоровительный. Он имеет древние, но не повсеместные корни. Тогда как в Японии и особенно на Окинаве усилия затрачивались исключительно с целью стяжания непобедимости, за многие и многие столетия до этого в Поднебесной даосские отшельники практиковали хитроумное мастерство достижения бессмертия, как минимум – долголетия, и обретения Великого Дао. Феноменальная эффективность этих систем в плане самообороны являлась побочным продуктом и никогда не рассматривалась в качестве хотя бы промежуточной цели. Все эти «цветы у дороги» не стоили внимания, как само собой разумеющиеся – настолько грандиозна была конечная цель, хотя говорить о конечной цели в данном случае нелепо.
С сегодняшней точки зрения к оздоровительным можно было бы отнести те направления китайского ушу, плавность и мягкость которых позволяет практиковать их людям любого возраста и физических кондиций – от малых детушек до почтенных старцев. Нисколько не претендуя на обретение боевой мощи, сторонники этих приятных стилей находят покой и отраду, безмятежность духа и крепость тела в недрах гармоничных и, как правило, старинных школ.
Наиболее яркими представителями раздела являются, конечно, стили «великой внутренней тройки» – Тай-цзи-цюань, Багуа-чжан и Синьи-цюань (хотя, говоря откровенно, Синьи трудно назвать мягким и плавным[12]), а также многочисленные эмэйские и уданские вариации. Сюда же примыкают их японские реплики типа Найка-кэн и Таики-кэн, практикуемые выучившимися в Китае мастерами. Хотя боевая эффективность этих древних традиций поистине беспредельна (если не абсолютна), достигнута она может быть лишь десятилетиями ежедневной упорной работы над собой, причем под надзором искушенного учителя, и непременно при наличии некоей «божьей искры», которая встречается у одного из сотен, если не тысяч. Поэтому все данные стили с небольшой натяжкой можно считать решающими чисто оздоровительные задачи, тем более что базой им служит тонкое искусство цигун (дословно – «работа с Ци»). Цигун сегодня живет в сотнях разнообразных форм, но наиболее мощные, углубленные и проработанные из них принадлежат, опятьтаки, к древнейшему даосскому семейству, в противовес несколько более молодому и «внешнему» буддийскому. Разумеется, существуют превосходные корейские, вьетнамские и другие региональные школы. Об Индии и Тибете умолчим – там все свое, самобытное и непохожее.
Где-то посередине между боевыми и оздоровительными нашли себе место многочисленные и разнообразные спортивные стили. В эту обширную и пеструю когорту входят как почти все недавно созданные, так и выродившиеся традиционные школы. Характерный пример – соответственно, Чань-цюань и упоминавшееся спортивное Дзюдо. Если оздоровительно-физкультурный потенциал всех таких стилей весьма высок, то возможности их в боевом отношении вызывают сомнения, что и подтверждается массой примеров из нашей жизни – как занимательных, так и печальных.
В свою очередь, спортивные стили могут быть разделены на чисто спортивные и состязательные, то есть турнирные. В первом случае мы имеем продолжение благородных традиций, когда спорт понимается, как в доброй старой Англии лет 150 назад – достойное времяпрепровождение джентльменов, а состязательность и соперничество отодвинуты на вторые и третьи роли. Тренировка ради тренировки, без азарта, борьбы и погони за призом – такой подход сближает современные спортивные направления с их прототипами. Однако, как ни крути, спорт немыслим без соревнований, и когда такой подход становится единственно определяющим, тогда полностью отпадает необходимость в какой бы то ни было духовной базе, а занятия превращаются в потное натаскивание к очередному турниру с четкой и ясной целью – занять определенное (лучше – первое) место.
Если школа или стиль не имеют явно прикладного характера, а ученики занимаются просто с целью обретения гармонии духа и тела, упорно постигая всю полноту традиции – техники, ритуалов, медитативных и дыхательных комплексов, но при отсутствии явного желания или необходимости участвовать в бесконечной череде соревнований самого разного уровня, такую школу можно назвать спортивной в лучшем смысле этого слова.
Когда же основной или единственной целью тренировочного процесса становится количество призовых мест, завоеванных на всевозможных чемпионатах, а бесспорным мерилом мастерства – число выигранных схваток, тогда-то и происходит гибельная подмена ориентиров, после которой ни о каком следовании традициям, равно как и об искусстве вообще, говорить не приходится. Диапазон отрабатываемой и применяемой техники катастрофически сужается буквально до нескольких самых ходовых и хорошо оцениваемых судьями элементов – какой смысл тратить время и силы на освоение удара или связки, если они заведомо не принесут желаемых баллов? Да плюс еще жесткие турнирные правила, накладывающие табу на обширную часть технического арсенала во избежание травм и увечий, что абсолютно справедливо.
Великолепной иллюстрацией сказанному служат чемпионаты по различным видам каратэ-до. Возьмем для примера наиболее массовый из них – Шотокан (или, если угодно, Сётокан). Семь или восемь из десяти побед присуждаются за обыкновенный удар «цуки» в корпус. Наиболее выигрышная связка – «пародия на подсечку + цуки» – немедленно обеспечивает проворному участнику вожделенный «иппон». Конечно, находит применение еще целый ряд техник, но все они либо не оцениваются судьями вовсе, либо приносят жалкое очко, не более. И это при том, что те же молодцы у себя в додзё демонстрируют распрекрасные наборы элементов нападения и защиты в самых неожиданных сочетаниях. Однако при появлении незначительного фактора риска дутое мастерство улетучивается, как дым на ветру, оставляя несколько максимально надежных и испытанных «коронок».
Между прочим, подобная метаморфоза характерна не только для каратэ. Этой болезни подвержены в равной степени представители всех прочих единоборств – боксеры, борцы и так далее. Реальная возможность нарваться на ответный удар или бросок заставляет делать то, чего делать как раз категорически недопустимо – рассчитывать, прикидывать и прогнозировать свои и чужие действия. В спортивной схватке это проигрыш, в настоящем бою – увечья и смерть. Раскрепостить разум, сбросить оковы и отпустить тренированное тело на волю, отдав его во власть мгновенных и безошибочных инстинктов, можно только одним способом – путем совмещения физических аспектов с не меньшими (если не с большими) по интенсивности медитативными практиками. Но, как мы помним, именно эта составляющая отброшена «за ненадобностью» всеми современными соревновательными школами. Результат налицо. А поскольку вместе со всякой там медитацией удалены заодно и специализированные дыхательные техники, требующие отдельных, вдумчивых, утонченных и самых тщательных тренировок, то всем не согласным с данной точкой зрения предлагаю посетить первые же соревнования любого ранга, сесть поближе к татами и, как говаривал Х. Насреддин, «открыть свои уши». После первых же минут схватки всё, что нужно (хрип, одышку и пр.), услышите сами.
Но и турнирно-ориентированные стили восточных единоборств еще не самое скверное, ибо лукавый человеческий разум во грехе сребролюбия породил уж вовсе отвратительное, а именно – всевозможные шоу, «восьмиугольники», «бои без правил» и тому подобные, чисто коммерческие, мероприятия. Именно там находят, образно говоря, свою смерть поддавшиеся искусу мастера и целые направления, поскольку отбор техник происходит по ранее вообще немыслимому параметру – зрелищности и эффектности. Неодолимые законы шоу-бизнеса требуют от участников хорошо видимых, амплитудных, размашистых и «страшных» движений, доступных пониманию пьющей пиво публики. Требуют прыжков, кувырков, подсечек и «вертушек» – короче, всей мишуры, за которую, собственно, и платятся деньги. Нокауты и кровь обязательны, ибо кому интересно вместо шестираундовой мясорубки наблюдать тихое падение тела в результате незаметного глазу мгновенного движения на первой минуте схватки?