– Вот и вся благодарность, – проворчал я, вставая с колен. – Надеюсь, что тебя больше никто не вздумает топить, приятель. А с таким недружелюбным характером, как твой, это вполне возможно.
Бежал я из Эллатейры налегке. О нормальных сборах не могло быть и речи, особенно если несколько предыдущих дней ты провел в тюрьме. При себе у меня имелось лишь то, что дали мои друзья, вытащившие меня из-за решетки. И денег среди вещей оказалось удручающе мало.
А между тем мне еще следовало завершить несколько дел, и, чтобы осуществить их, требовалась звонкая монета, так что я решил продать кое-что из личных вещей. Самый дорогой предмет в моей сумке – это демон, но расставаться с ним я не планировал. Это мое вложение в будущее, мой шанс вернуться в небо, без которого я, как и любой нормальный летун, не могу жить.
Одежда моя никому не нужна, кольцо рода забрал шеллэн перед трибуналом, артефакт «Ледяное безмолвие», разряженный наполовину, еще пригодится. Оставалась лишь одна вещь, которую совсем не жалко.
Подходящую оружейную лавку я нашел достаточно быстро. Меня не смутило даже то обстоятельство, что второе название было написано гномьими кружочками, треугольничками и ромбиками. Гномов можно не любить до бесконечности, но они понимают толк в оружии, это я готов признать.
В огромном мрачноватом зале уже зажгли фонари, и их яркий свет обволакивал висящие на стенах абордажные сабли, секиры, находящиеся в стеклянных шкафах, мушкеты с хитрыми прицелами, пистолеты с заводными шестеренками и арбалеты, тетива которых натягивалась паровыми цилиндрами. Были здесь и доспехи – судя по мягко фосфоресцирующим рунам, все как один заговоренные, да еще и усиленные ребрами жесткости. Возле дальней стены, аккуратно расставленное, красовалось оружие для стреколетов – бронзовые «молнии», формирующие на своих катушках мощные электрические разряды, ульи для огнепчел, которыми предпочитали пользоваться другие расы. Имелась даже сорокафунтовая пушка. Большой плакат напротив входа кричал на всех известных языках, что только здесь можно заказать партию тяжелых Грызей по оптовым ценам.
За прилавком стоял кобольд. Как и все представители этого народа, он носил длинные усы, перевитые цветными ленточками, говорящими о принадлежности к определенному клану. Высокий, тощий, красноглазый, с баклажановой кожей и собачьими ушами, он был облачен в кожаный фартук, перепачканный ружейным маслом.
Когда я вошел, продавец отвлекся от разбора колесцового замка мушкета и поднял на меня пронзительные глаза с огромными кружками зрачков.
– Что желаете приобрести?
– Желаю продать.
– Сожалею, – сухо сказал он, разом потеряв ко мне всякий интерес и вновь уткнувшись длинным носом в мушкетный замок. – Мы занимаемся только продажей, без скупки. Покупают через три квартала от нас, прямо по улице.
Я лишь пожал плечами. Нет так нет.
– Погоди, Ухо, – раздался густой баритон, и из подсобки появился степенный гном с ухоженной бородой, тащивший в руках ящик с капсулами огнепчел для пистолетов. – Давай посмотрим, что хочет предложить… почтенный.
С его стороны это была большая любезность – назвать меня едва ли не другом. Возможно, все гномы мерзкие хорьки, готовые избавить мир от эльфов, но, когда они занимаются торговлей, личные чувства идут побоку.
Я положил на прилавок оружие.
Гном основательно вытер руки, ничем не показывая своего изумления. Кобольд умел скрывать эмоции гораздо хуже компаньона и, продолжая для виду работать, то и дело косился на меч.
Недомерок вытащил клинок из ножен, быстро оценил баланс, остроту, взмахнул им в воздухе, так что раздался свист. Затем взял монокль, вставил в глаз и начал придирчиво изучать узоры ковки.
Я не торопил, наблюдая, как едва заметно шевелятся его губы – гномье спокойствие дало трещину. Наконец он поднял на меня глаза и сказал:
– Не буду юлить. Торгашество оскорбит и клинок, и мастера, который его создал. Мы оба знаем, что такое оружие ваше племя называет эльвегарэ… меч гвардии вашей королевы. Ковка гномья, семьи, которой уже не существует триста лет, сталь ваша, лесная, но с небольшой примесью руды из Вестхайма. Впрочем, самое ценное – это пища для пламени, на котором плавили руду, – великие дубы, наделившие металл удивительными свойствами. Положение у тебя, эльф, явно безвыходное, раз ты решил расстаться с таким сокровищем.
Кобольд скривился, не одобряя поведение партнера, нахваливающего еще не купленную вещь.
– Сокровище для гномов и коллекционеров. В моих лесах такие мечи не редкость, – сухо ответил я. – Покупаешь?
– Не куплю. Извини. Нет подходящей суммы. – Он с сожалением убрал клинок в ножны.
– Назови свою цену. – Я не мог себе позволить такую роскошь, как бегать по оружейным лавкам до темноты в поисках выгоды.
Компаньоны удивленно переглянулись, и гном осторожно сказал:
– Четыреста луидоров драгоценными камнями. Еще сорок монетами.
Они уставились на меня, ожидая, когда я рассмеюсь им в лицо и назову сумасшедшими или мошенниками.
– Добавьте пистолет, заряды к нему, гальгеррэ. А также мне нужно несколько артефактов.
– Какие?
– Способные выдержать удар заговоренного клинка, «Огненная цепь», если есть, и «Закрыватель».
– «Огненной цепи» нет. Есть «Взрывное дыхание». Договорились?
– Договорились. Я хочу, чтобы они выглядели незаметно.
Гном прикинул:
– Если у тебя есть немного времени, я могу встроить их в пуговицы твоей куртки. Заметят только маги при тщательной проверке.
– Отлично.
Я постараюсь уничтожить преимущество квезаллэ, и лучше пусть у меня в кармане будет несколько сюрпризов.
– Гальгеррэ не найду. Коротких эльфийских мечей у нас отродясь в продаже не было, – сказал кобольд и поспешно добавил, опасаясь, что я передумаю: – Но нечто подобное будет. Хочешь посмотреть?
– Да.
Они оба исчезли, стараясь не пританцовывать и не петь от радости, а я в последний раз посмотрел на оружие. Никаких эмоций от его потери я не испытывал. Клинок мне не принадлежал, его мне дали вместе с другими вещами во время побега, он был слишком тяжел и неудобен для летуна, к тому же очень заметен из-за дорогой рукояти. Разумеется, любые доспехи такая штука режет, как масло, но обычно в воздухе с противниками сражаешься иным оружием. Такие мечи действительно хороши для гвардии, обожающей влезать в пограничные конфликты с орками или гномами.
Кобольд, вернувшись, молча протянул мне длинный кинжал с листовидным клинком, годным и для рубки, и для уколов. Сталь была отличной, работы гномов, о чем свидетельствовало клеймо клана Горхов – лучших оружейников подгорного племени.
– Пойдет, – сказал я.
Клинок повесил на пояс, пистолет зарядил тут же, опустив в ствол вместо обычной пули капсулу со злобно гудящей огнепчелой. К этому времени возвратился гном, поставил передо мной четыре столбика тяжелых золотых монет, а рядом с ними положил небольшой невзрачный мешочек.
Я высыпал на ладонь три самоцвета, и мне хватило одного взгляда, чтобы оценить их отменное качество.
– По рукам, почтенный, – кивнул я ему. – С вами приятно иметь дело, господа.
– Если у тебя будет еще что-то подобное, приходи в любое время, – сказал гном на прощанье.
Когда я вышел на улицу, наступили уже густые сумерки. Двигаясь по вечернему городу, я расслышал в реве, донесшемся с небес, знакомые нотки. Полное звено «Серебряных источников» прошло над Прибрежным в сторону посадочной полосы.
Охотники по мою душу прибыли в город.
Глава третья,
в которой неприятности отнюдь не кончаются, а даже множатся
Каков шанс у квезаллэ найти меня быстро? Будь город чуть меньше, и я бы сказал, что им потребуется не более пары часов. Но в данной ситуации есть небольшая вероятность, что мне все же удастся успеть убраться отсюда раньше, чем они нападут на мой след. Я сделал все возможное, чтобы разбить отряд, запутать и отправить по нескольким ложным следам. Кому-то из них придется сторожить мой стреколет, кто-то будет оставаться на главной полосе и сидеть в засаде у пассажирского корабля, на который я купил билет. Кто-то постарается обыскать город.
Остается надеяться, что моих усилий окажется достаточно для того, чтобы у них не было времени и возможностей наткнуться на каботажное судно, взявшее меня на борт.
В любом случае, даже если мы встретимся, убийц будет меньше семи. Это уже преимущество.
До отхода судна оставалось еще около трех часов. Я ничего не ел больше двух суток, так что, решив наверстать упущенное, зашел на большой постоялый двор и сел на открытой веранде, украшенной яркими огнями, где гремела музыка и было много посетителей.
Еда оказалась приличной, я не ошибся в своем выборе и как раз решил, что здесь совсем неплохо, когда ко мне без всякого приглашения подсел камнелюд.
Его красноватая кожа, шершавая и похожая на гранит, влажно блестела в свете фонарей, словно это существо недавно вышло из-под дождя. Темные провалы глаз, в глубине которых мерцали две голубоватые искорки, были неприятными – и я подумал, что мне бы не хотелось иметь с таким компаньоном общее дело.
– Летун, как я полагаю? – спросил он и пояснил: – Увидел кольцо на твоем пальце.
Он обезоруживающе улыбнулся, и его каменные губы скрипнули друг о друга.
– Есть выгодное предложение. Думаю, тебя заинтересует.
Ни к чему обижать вербовщика, он всего лишь выполняет работу, так что я кивнул, чтобы он продолжал.
– Мой наниматель ищет опытных летунов для разного рода мероприятий.
Он сделал паузу, ожидая, что я задам вопрос, какие это мероприятия. Но, не дождавшись, продолжил:
– Сколачивается неплохая группа с достойной оплатой для ребят, любящих приключения, небо и независимость.
– Я должен подумать.
– Если надумаешь, транспорт уходит завтра в полдень с восемнадцатого причала, – сказал вербовщик и, не добавив больше ни слова, растворился в гомонящей толпе.
Я знаю, чем заканчиваются «мероприятия разного рода» для «тех, кто любит приключения» – петлей на шее, огнепчелой в затылок или поцелуем с землей в сбитом стреколете, потому что никто не любит пиратов, нападающих на торговые корабли. Моя прежняя жизнь закончена, но это не значит, что начинать новую следует с разбоя на большом фарватере.
Я расплатился за ужин и пошел прочь, обойдя компанию хорошо надравшихся карликов в желтых колпаках. Эти красноносые горбатые ребята как раз разогревались перед боем с мрачными зеленокожими орками, которые вливали в себя дорогой бурбон. И на тех, и на других с интересом поглядывали лохматые, похожие на собак гоблины, жрущие на полу какую-то склизкую дрянь из глубоких глиняных мисок. Эти всегда не прочь влезть в чужую драку, цапнуть кого-нибудь за лодыжку, навалиться все на одного и под шумок стащить не только кошелек, но и исподнее.
Хозяева, как видно, тоже сочли, что беспорядка не избежать, поэтому вызвали вышибалу-гролля – полукровку человека и тролля, мускулистого широкоплечего амбала с плоским лицом. Его грозный вид разом заставил карликов поскучнеть и переключить свое внимание на салат из моркови и капусты.
Без всяких приключений я вернулся в порт и добрался до корабля. Сходни каботажного судна были спущены, возле них дежурил минотавр из портовой стражи.
– Команда и капитан еще в городе, – сказал он мне, наклонив рогатую голову. – Но тебя велели пропустить. Так что можешь спускаться. Вон лестница.
Он ткнул пальцем в сторону распахнутого люка на палубе и трапа, ведущего в чрево корабля, добавив:
– Правый коридор пройди до конца. Твой гамак самый дальний на второй палубе. А как команда вернется, я скажу им, что ты на борту.
Я спустился по узким железным ступеням и оказался напротив бронзового, отполированного до блеска зеркала, висящего на стене, – большой редкости на таких посудинах. Сбоку от него мигнул тусклым светом фонарь, и я на миг столкнулся взглядом со своим отражением. Серые от пыли и грязи волосы коротко сострижены – совершенно не по моде моего народа, белки глаз покрыты красной сеткой лопнувших сосудов, мешковатая человеческая одежда, которая никогда не станет для меня привычной…
Еще раз подумав о том, что мне давно пора хорошо выспаться, я без труда нашел дорогу в полутемном помещении. Впереди, на столе, тускло догорала свеча. За ним, спиной ко мне, сидел кто-то из команды. Я негромко поздоровался, когда проходил мимо него, и услышал в ответ приветствие:
– Да хранит нас Золотой лес, звезды и мудрость кираллэты.
Сказано это было на языке моего народа, легко, певуче и без малейшего намека на акцент. Ну что же. Моим надеждам не суждено было оправдаться.
Они нашли меня.
Однако это еще не конец.
– Не могу тебе ответить тем же самым, – сказал я на родном лейрэ[4], поворачиваясь к нему. – В последнее время мудрость кираллэты вызывает сомнение.
– Вам ли судить, лэд?[5] – безучастно спросил у меня незнакомец. – Ведь назвать мудрым вас не сможет даже ребенок. Ибо только глупцы не выполняют прямых приказов шеллэна.
Я с усмешкой посмотрел на эльфа, под глазами которого были красные линии татуировок. Интересно, за кого он меня принимает? За наивного взбалмошного простачка из благородных, капризы которого мешают ему думать?
Он совершенно уверен в себе и считает меня загнанным в угол. Я сделал вид, что несколько обескуражен тем, что меня нашли, нервно дернул плечом.
– Лишь один квезаллэ? – пробормотал я. – Где ты потерял своих дру…
Я замолчал и неохотно поднял руки, так как кто-то приставил к моему горлу острый точно бритва гальгеррэ.
Ну вот. Удалось выманить из мрака еще одного. Значит, их двое. Или больше?
Посмотрим.
– Мои друзья скоро подойдут, – ответил эльф, сидевший за столом. – Проверь его карманы.
Клинок остался прижат к моему горлу, в то время как стоявший у меня за спиной убийца проводил быстрый обыск свободной рукой. Я лишился пистолета, клинка и луидоров. Камни, надежно спрятанные в подкладке воротника, не нашли, как и артефакты в пуговицах, а вот моя сумка оказалась выпотрошена, и ее содержимое вывалено на стол.
– Присаживайтесь, лэд Ласэрэлонд, – сказал слуга шеллэна. – Поговорим.
– Мне казалось, что разговоров квезаллэ не ведут. – Я покосился на кубик с демоном, лежавший на столе среди прочих моих вещей.
– Не в вашем случае. Шеллэн велел доставить вас живым.
Я чувствовал, как второй наемник дышит мне в затылок.
– Вы нужны для показательной казни. В назидание другим бунтовщикам.
– И никто не боится, что я расскажу всем семьям, что мне приказали сбить товарищей из моего собственного звена? Сделать так, чтобы все подумали на орков, и шеллэн развязал бы новую войну для своей госпожи, которая могла бы еще немного расширить территорию нашей страны?
– Вы не сказали этого на процессе, не скажете и сейчас. Вас предупредили, что будет, если вы откроете рот, лэд. В измене обвинят не только вас, но и тех, с кем вы служили. Вы все лишь усложните еще больше.
– Больше некуда, квезаллэ. Когда эльфы начинают убивать эльфов только ради того, чтобы у них появился повод убивать орков… – Я покачал головой. – Нас становится слишком мало. Народ страны умирает, и Эллатейра вместе с ним.
– Какое тебе дело до войны с орками? Ты сражался много раз. Что изменилось теперь?
– Я не стану отправлять на гибель друзей ради амбициозных планов шеллэна.
– Наш хозяин, как и другие члены совета кираллэты, как и она, считает, что ты не веришь в нашу победу. – Убийца сокрушенно покачал головой. – А мы побеждаем всегда.
– О да. Но цена этих побед слишком высока. Леса пустеют, кровь вырождается. Мы не ценим прошлое, живем лишь настоящим и не думаем о будущем. Войны забирают лучших из нас. Самых честных, достойных, храбрых и надежных. А трусы прячутся за деревьями, отсиживаются в тылу и выживают. И я не стану тем, кто собственными руками убьет своих же товарищей по эскадрилье лишь для того, чтобы через несколько дней погибли сотни наших братьев. Войны несут гибель. И победителей в них нет. Нас осталось слишком мало.