Пока она не вышла замуж за Ричарда, ей было наплевать на светские приличия. Она смеялась над его одержимостью собственной внешностью, но скоро поняла, насколько серьезно муж относится к тому, что его лицо регулярно появляется в газетах, на обложках журналов и на всех каналах телевидения. Незаметно для себя она соскользнула в рутину, превратившись в безупречную маленькую жену, чего Ричард и добивался.
Именно тогда прекрасная маленькая жена спряталась в шикарном особняке на мысе Кейп-Шенк, всего в часе езды от делового центра Мельбурна.
Черт бы побрал этого Ричарда!
Тамара села, раздосадованная тем, что горькие воспоминания портят блестящее начало путешествия. Ее взгляд упал на пустую соседнюю полку. Это место могла бы занимать мама и угощать ее экзотическими рассказами о Гоа и его пляжах, особенно – о пляже Колва, где они с отцом встретились, о любви с первого взгляда к небрежно одетому австралийцу с рюкзаком за плечами.
Куши рассказывала бы о Тадж-Махале, памятнике, который она всегда мечтала увидеть, но так и не увидела. Об Индии, в которой такие доброжелательные люди и аппетитная еда, а еще чудесные песни.
Куши должна была быть здесь. Это ее путешествие.
Тамара сердитым жестом смахнула слезы.
Она больше не будет плакать. Она обещала себе это еще в Мельбурне, когда решила отправиться в Индию.
Наступило ее время.
Время для новой жизни. Для нового старта.
Черт возьми, что здесь делает Этан Брукс, ворвавшийся в ее планы?! Этан, с его смеющимися глазами и дьявольской улыбкой. Куда делся крутой прагматичный бизнесмен? Рядом с ней оказался пират, бабник, игрок. Внутренний голос твердил, что ей следует держаться подальше от него. Но нельзя же быть грубой!
После смерти Ричарда именно Этан предоставил ей возможность поработать в «Амброзии». Так что она перед ним в долгу.
Но Этан смущал молодую женщину, даже пугал.
Ей привычнее было наблюдать, как Этан, рассеянно кивая в ответ на приветствия, размахивая кейсом и на ходу выдавая инструкции по мобильнику, врывался в «Амброзию».
Когда их пути пересекались, а рядом был Ричард, Этан ее почти не замечал. Его голова постоянно была забита финансовыми отчетами и бизнес-прогнозами на год. Тамара это устраивало.
Они, по сути, были едва знакомы, и она всегда чувствовала себя неловко в его присутствии. Перемены произошли, когда они пару раз встретились по вопросам владения «Амброзией». Тамара кое-что выяснила: Этану Бруксу нравятся австралийские красные вина, он умеет подбрасывать в воздух и ловить ртом фисташковые орешки, он любит сладкий пудинг с финиками и футбольный клуб Северного Мельбурна.
Сущие пустяки, но то, что она это заметила и даже запомнила, немного раздражало.
А еще поцелуй… Тамара прижала ко рту подушку, чтобы заглушить стон. Она ненавидела Этана за то, что поцелуй преследует ее. Ненавидела себя за то, что грезит о повторении поцелуя и что эти грезы постепенно перерастают в нечто такое, от чего она потом долго ворочается на смятых простынях.
Вот как сейчас.
Пребывание Этана в Индии, его обаяние и вежливость действовали ей на нервы. Еще как действовали!
Ей, в ее новой жизни, никто не нужен. И менее всех – Этан Брукс.
Интересно, что было бы, если бы в тот роковой вечер, четыре года назад, она выбрала не Ричарда, а Этана?
Не имеет значения. Сейчас у нее появился шанс отбросить прошлое и устремиться в будущее.
Глава 3
Этан указал на небольшую синюю записную книжку, засунутую под салфетку:
– Только не говорите, что вы не работаете.
Не обращая на него внимания, Тамара обмакнула лепешку, которую здесь называли пакорой, в пикантный соус из индийских фиников:
– А я и не говорю.
Он засмеялся, покачал головой и занялся хрустящими треугольными пирожками мит-самоса с начинкой из овощей и мяса, блюдо с которыми стояло между ними.
– Предполагается, что вы отдыхаете.
– Предполагается, что я скоро вернусь на работу. Мне нужна практика.
Положив на тарелку вилку и нож, Этан уставился на нее невозможно синими глазами:
– Вы в своем деле высококвалифицированный специалист. Одна из лучших в Австралии. Такие способности за год исчезнуть не могут.
– За два года, – поправила Тамара, подавляя волну раздражения на Ричарда. – К сожалению, несмотря на практику в «Амброзии», я все еще чувствую, что отстаю. Чем скорее я наверстаю упущенное, тем легче мне будет в дальнейшем.
Она откусила пакоры и начала задумчиво жевать. Честно говоря, у появления под рукой записной книжки была совсем другая причина.
В ту минуту, когда Тамара открыла дверь купе и увидела Этана в темно-серых брюках и белой рубашке, с извечной пиратской ухмылкой и понимающим взглядом, первым ее желанием было захлопнуть дверь перед его носом и спрятаться под одеяло.
Господи, как глупо, что она о нем думает! Кем он ей приходится, этот потрясающий мужчина? Партнером по бизнесу? Попутчиком? Другом?
Два последних определения Тамара не понравились. Они подразумевали близость, которой она вовсе не желала. Но женщина вынуждена была признать, что после поцелуя многое изменилось и пути назад нет.
Не нужны ей подобные мысли. К чему знать, что складочка на левой щеке и морщинки у глаз добавляют его лицу выразительности? А завитки темных волос очень трогательно лежат на воротнике?
Раньше Тамара всего этого не замечала. А если и замечала, то не испытывала такого… странного ощущения в теле. Но каким бы ни было это ощущение, ей хотелось уткнуться носом в записную книжку и не поднимать взгляда.
Подобные эмоции могут вызвать тревогу, даже если длятся всего один день. А что прикажете делать целую неделю, пока «Дворец на колесах» будет носить их по просторам Раджастхана?
Этан – друг Ричарда. Этого достаточно, чтобы не доверять ему. И пусть не изливает на нее свое обаяние.
Тамара увлеклась Ричардом, а он оказался злобным, вредным и мстительным человеком. Почему же ее самозащита пасует перед Этаном, приятелем и партнером покойного мужа?
Тамара потянулась за записной книжкой, и в этот момент Этан взял ее за руку. Ее глаза метнулись к его лицу, а сердце заколотилось. Он опять прикоснулся к ней! Как тогда, на вокзале. Правда, на этот раз пульс словно спотыкался, а кожу пощипывало. В глазах Этана женщина увидела такую решимость, что в душу начал закрадываться страх.
Страх, что границы их отношений каким-то образом изменились. Страх, что им уже никогда не вернуться к прежнему. Страх, что путешествие потеряет для нее смысл.
– У вас это первый отдых за многие годы, – заметил мужчина. – Не будьте жестоки к себе.
Этан пожал ее руку и отпустил. Тамара только сейчас обнаружила, что затаила дыхание.
– Вы совсем скоро окунетесь в водоворот дел, – продолжал он. – Как только я уговорю шеф-повара покинуть «Лейк-Палас» ради «Амброзии», на описание его блюд у вас уйдут месяцы и месяцы.
– Вы слишком добры.
Но никакой добротой не объяснить голодный блеск в глазах мужчины или ту малозаметную перемену в их отношениях, что произошла несколько мгновений назад. Это опасная перемена. И не просто опасная, а возбуждающая и… ужасная.
Этан поморщился, подцепил вилкой кебаб по-сикхски и перенес его с блюда на свою тарелку.
– Знаете, у крутых парней доброта как-то не котируется.
– Хорошо. Вы – бездушный, холодный бизнесмен, который не берет пленных. Так лучше?
– Намного.
Его наглая ухмылка снова заставила ее вспомнить о записной книжке. Тамара открыла чистую страницу и взялась за ручку:
– А теперь возьмите в рот кусочек кебаба и скажите, что вы чувствуете.
Этан выполнил ее просьбу и застонал от удовольствия:
– Фантастика! – Он закатил глаза, задумчиво пожевал и сообщил: – Я различаю вкус имбиря, легкий намек на чеснок и тмин.
Затем Этан прикончил остатки кебаба и удовлетворенно похлопал себя по животу. Очень тощему животу, насколько могла заметить Тамара.
Великолепно! Она опять обращает внимание на вещи, которые прежде ее никогда не заинтересовали бы. Плохо. Даже очень плохо!
Нажав на ручку так, что та прорвала дырку в листе, молодая женщина сосредоточилась на записях – только бы не видеть ни губ, ни живота Этана.
– Неплохо. Значит, существуют парни, вроде вас, которые владеют ресторанами, и есть я, которая пробует фирменные блюда и рассказывает о них потенциальным клиентам.
Этан улыбнулся, показал на книжку и предложил:
– Тогда вперед. Расскажите мне что-нибудь интересное.
Тамара заглянула в записи, трепет возбуждения охватил ее. Женщина очень любила свою работу. Она пробовала блюдо, смаковала его, а потом описывала свои вкусовые ощущения. Ей приятно было делиться этим с гурманами.
Что же касается индийской кухни, то ничего подобного в мире просто не найти.
– Кима… – Этан приподнял бровь. Тамара объяснила: – Мелко нарезанное мясо молодого барашка, приправленное экзотической смесью из порошка сушеного манго, семян карамболя, мякоти сырой папайи с хорошей порцией лука, черного перца, имбиря и щепотки мускатного ореха.
– И все это вы поняли по одному кусочку?
Тамара, не сдержавшись, рассмеялась и отодвинула записную книжку. Ей стало смешно, когда Этан, подражая ей, попытался распробовать кушанье.
– Эти пряности использовала моя мама. Поэтому я помню их вкус с десяти лет, – объяснила она.
Смех Тамара оборвался, как только она вспомнила о том, что тогда произошло. Ее отец умер прямо на работе – аневризма аорты, – и привычный мир перестал существовать.
Она любила слушать разговоры родителей за столом, их воспоминания, рассказы о том, как они встретились. Тамара всегда хотелось, чтобы у нее был такой, как у родителей, один роман на всю жизнь. К сожалению, Ричард для этого оказался непригодным.
– Эй, вы в порядке?
Тамара кивнула и прикусила нижнюю губу, чтобы унять волнение:
– Да, просто я скучаю по маме.
Этан немного помедлил, но все же накрыл ее руку ладонью:
– Расскажите о ней.
О чем рассказать?
Как мама каждое утро перед школой неторопливо расчесывала ей волосы и заплетала косы, ни разу не причинив боли?
Как она стряпала к индийским праздникам рис и чечевицу со специями?
Как после смерти мужа защищала дочь, поддерживала ее и всегда была рядом?
Так ли уж ей хочется обсуждать с ним личные воспоминания? Поделиться ими с Этаном значило бы довериться ему, а Тамара всегда была недоверчива, особенно с такими парнями, как этот – упрямый, настырный и любой ценой добивающийся своего.
– Расскажите мне о том, что вы больше всего любили делать вместе, – попросил он.
– Смотреть болливудские фильмы, – с неохотой призналась она. Ее удивило его глубокое сочувствие. Такое уже не проигнорируешь.
Воспоминания несколько облегчали печаль, непременно при этом возникавшую. Тамара вспомнила воскресенья, когда они с мамой устраивались в гостиной на потертом диване, поставив между собой тарелку с джелеби, молочными барфи и мисоре пак – индийскими сластями, щедро приправленными сахаром, молоком и маслом. Вспомнила, как неотрывно они следили за блокбастером с Шахрукх Кханом в главной роли. Его слава нисколько не уступала славе суперзвезд Голливуда. Как смеялись над нарочитой театральностью действия, вздыхали над любовными приключениями и придирчиво изучали прекрасные сари.
Выросшая в Мельбурне с папой-австралийцем Тамара никогда не чувствовала тесной связи с Индией. Но в те счастливые воскресенья она словно переносилась в другой мир.
– Еще что?
– Мы любили ходить на пляж.
Неподдельный интерес Этана вызывал у нее желание поведать о воспоминаниях, в которые женщина погружалась вечерами в своей комнате, когда ей хотелось поплакать.
Терпения Ричарда хватило ненадолго. В конце концов он заявил, что пора ей от печали перейти к более важным занятиям. Например, подумать о завтрашнем приеме гостей. К тому времени знаменитый муж мало-помалу начал обнаруживать самые жестокие стороны своей натуры.
Он, разумеется, никогда не бил жену, но оскорбления и психологическое давление вполне можно считать синяками: они так же болезненны и так же унижают…
Этан, должно быть, почувствовал, что Тамара ушла в себя, и решил продолжить расспросы:
– Какой-нибудь особенный пляж?
Тамара покачала головой. Уголки ее губ слегка приподнялись.
– Это не обязательно был оборудованный пляж. Просто песок, солнце и океан.
Пляжи напоминали маме о первой встрече с отцом.
Но какова бы ни была причина, их обеих радовали эти прогулки. Им было хорошо вместе, и Тамара все отдала бы, чтобы сейчас, здесь, в вагоне-ресторане рядом с ней сидела Куши со счастливой улыбкой на лице.
– Звучит замечательно, – заметил Этан.
– Вот почему после «Дворца на колесах» я проведу неделю на пляжах Гоа. Это станет гвоздем путешествия. – Тамара выпила воды. У нее пересохло во рту. – Мои родители встретились там. Отец, австралиец, был, так сказать, человеком с рюкзаком, вроде путешественника автостопом. К тому времени он год как окончил среднюю школу. А мама работала в одном из отелей. – Она вздохнула. – Очевидно, это была любовь с первого взгляда. Папа называл маму своей экзотической принцессой с Востока. А мама шутила, что на Востоке таких полно.
– Почему же она не вернулась на родину, когда он умер?
Пожав плечами, Тамара поиграла ножом:
– Думаю, из-за меня. Она хотела дать мне хорошее образование. Хотела, чтобы я стала настоящей австралийкой. Об этом мечтал мой папа.
– Но вы же наполовину индианка.
– Если честно, я и сама не знаю, кто я больше.
Тамара призналась в своей самой большой проблеме.
Она не знает, кто она. Выйдя замуж за Ричарда, женщина утратила свою личность и какие только роли не играла. Сначала прекрасной жены, потом горюющей вдовы. Но все это было сплошное притворство.
Она должна была стать похожей на мужа. Она должна была заботиться о своей внешности, лгать и обманывать, хотя ей хотелось кричать о несправедливости и оскорблениях. А на похоронах пришлось лить приличествующие случаю слезы.
Этан встал, обошел стол и, нагнувшись, взял Тамара за подбородок так, чтобы она смотрела прямо на него:
– Я знаю, кто вы. Самая невероятная женщина в мире. – Он так ласково погладил ее по щеке, что у нее на глазах выступили слезы. – Никогда, никогда не забывайте, какая вы изумительная.
У Тамара сжалось горло и слезы застлали глаза. Говорить она не могла. А Этан наклонился и нежно поцеловал ее в губы.
На сердце стало немного легче – ведь ее поддерживает такой человек, как Этан Брукс.
Тамара долго ощущала его поцелуй – даже после того, как, удивленно глядя на нее потрясающими синими глазами, он наконец отодвинулся и пробормотал:
– Вы – особенная, вот кто вы.
Хотела бы она ему верить.
Но еще больше ей хотелось вновь ощутить волшебство короткого поцелуя.
И тем не менее в душе Тамара перепугалась. Потому что ее опять поцеловал человек, близких отношений с которым она не желала.
А Этан бросился к своему месту.
Она опять это сделала!
Опять заставила его утратить контроль над собой.
Это чертовы слезы затронули какие-то несуществующие сердечные струны и вынудили его поцеловать Тамара, чтобы как-то утешить. Чувствительность, черт бы ее побрал!
А он дурак, что заставил ее говорить о маме. Теперь Тамара посчитает его героем и будет надеяться, что он поможет ей справиться с демонами.
– Вы к тому же хороший, – заметила она.
Он впился в нее настороженным взглядом:
– К чему – к тому же?
– Знаете, когда и что сказать, чтобы девушке стало легче.
– Практика, полагаю.
Этот грубоватый комментарий, быть может, и достиг бы цели, если бы Этан более натурально пожал плечами.