«Я ляпнула что-то не то», – поняла Лиззи. Илиос Манос не тот человек, которого можно было обвинить во лжи. Гордость – его основная черта. Это было видно по его лицу, на котором присутствовала «печать гордости», и Лиззи догадывалась, что каждая мысль, которая возникала в его голове, тоже носила эту «печать».
Он все еще держал Лиззи в своих руках, и от его прикосновения тело ее вздрагивало. Внезапно его взгляд обратился на ее тело – будто он только что понял, какое чувство он в ней пробудил.
Она беспомощно и отчаянно пыталась побороть в себе желание еще крепче прижаться к нему. Ее груди напряглись и болезненно заныли, откликаясь на властный призыв мужчины, которому она была не в силах противостоять.
Что с ней происходит? Почему ее тело так реагирует на Илиоса Маноса? Словно… словно ее тело хочет его? «Должно быть, это какая-то странная реакция от пережитого шока», – потрясенно решила Лиззи, когда он наконец разжал свои руки – и чуть не оттолкнул ее от себя.
– Я не называла вас лжецом, – возразила Лиззи, чувствуя, что ей надо отступить. – Я просто сказала о том, что у вас неправильная информация. И, кроме того, почему бы вам не потребовать компенсации от вашего кузена вместо того, чтобы требовать ее от меня? – воскликнула Лиззи, быстро переходя в атаку.
Нападение, как известно, лучшая форма защиты, а Лиззи непременно надо было защитить себя от тех ощущений, которые овладевали ею, когда этот мужчина прижимал ее к себе. Как это могло произойти? Она совершенно этого не ожидала. Она не должна была так реагировать. У нее семья, о которой она должна была думать в первую очередь. Она и представить себе не могла, что может возбудиться от одного вида мужчины, который ненавидел и презирал ее.
Решительно встряхнув себя и попытавшись упорядочить смятенные мысли, она сказала:
– Между прочим, я владела всего лишь двадцатью процентами этого здания, а ваш кузен, как сказали мне Рейнхиллы, владеет землей и значительной частью апартаментов и именно он руководил строительными работами. Я никогда не видела его, никогда не обсуждала с ним его бизнес-план. Я получила эти номера за то, что выполнила определенную работу, вот и все. Двадцать процентов – всего лишь мое вознаграждение.
Илиос знал, что это была правда, но в данный момент он был настроен воинственно и не желал давать англичанке пути к отступлению.
– У моего кузена нет ничего, кроме больших долгов. А Рейнхиллы, как вам уже, наверное, известно, бесследно исчезли. А вы, хотя и являетесь владельцем двадцати процентов собственности, несете такую же ответственность, как и все остальные. Это указано в контракте, который вы собственноручно подписали. Там есть пункт о «солидарной ответственности», которая подразумевает индивидуальную ответственность каждого владельца за общие долги. А это значит, что я могу потребовать от вас заплатить всю сумму.
– Нет, этого не может быть, – в ужасе произнесла Лиззи.
Илиос взглянул на нее. В ее голосе слышалась неподдельная паника. Он видел, что она дрожит.
«Притворяется, – мрачно сказал он себе. – Разыгрывает сцену».
– Уверяю вас, что так оно и есть.
– Но у меня нет таких денег! – На самом деле у нее вообще не было денег.
– Нет? Хочу сказать вам, что я желаю получить полную компенсацию. Вы должны не только выплатить мне долг, но и заплатить за потенциальный ущерб, который мог быть нанесен моему бизнесу. Этот бизнес я создавал своими руками, тяжелым трудом, в отличие от таких, как вы, которые наживаются за счет наивности и простодушия других людей. У вас есть собственное дело?
– Да, – призналась Лиззи. – Но оно почти уже развалилось.
Зачем она сказала это ему? Даже своим сестрам она не говорила о том, как плохо у нее идут дела, что каждый заработанный ею пенни она тратит на выплату ипотечного кредита, на поддержание домашнего хозяйства, на покупку еды для семьи.
– У вас есть собственность? Дом, я полагаю? – давил он.
– Да, но он в ипотеке, и к тому же я живу в нем вместе со своими сестрами, у одной из которых маленькие дети, и все они зависят от меня.
Лиззи не знала, зачем она рассказывает это ему: возможно, под воздействием шока и паники. Она не позволяла себе даже вспоминать о тех длинных бессонных ночах, когда она мучительно думала о том, как защитить свою семью.
– У вашей сестры нет мужа, который заботился бы о ней и ее детях? У вас нет родителей?
– Нет мужа, и нет родителей. Но это не ваше дело, и это не имеет отношения к нашему разговору. Я не могу найти деньги, чтобы выплатить вам долг. У меня их просто нет. Единственное, что у меня есть, – это я сама…
– И вы предлагаете мне себя в качестве оплаты?
Лиззи пришла в ужас:
– Нет! Никогда!
Ее немедленный отказ, да еще такой пылкий, еще сильнее возбудил Илиоса. Неужели англичанка осмеливается думать, что слишком хороша для него? Что она имеет над ним моральное превосходство? «Ну, я скоро заставлю ее поменять свое мнение», – мрачно пообещал себе Илиос.
– Мое предложение возникло в связи с вашим заявлением о том, что единственной вашей собственностью на данный момент являетесь вы сами.
Он решил унизить ее! Лиззи видела это. Оттого, что он почувствовал, как она хочет его?
– Нет. То есть да. Но вы меня неправильно поняли. Я хотела сказать, что у меня нет ничего, что помогло бы мне заработать деньги, чтобы отдать вам долг.
– Ничего, кроме вас самой?
– Я совершенно не это имела в виду, – повторила Лиззи, помертвев от ужаса. – Я хотела всего лишь сказать, что… – Она подняла руку к голове. В висках ее стучало от волнения и отчаяния. – Я не могу вам заплатить.
Терпение Илиоса лопнуло. Гнев в своем кипении достиг предельной точки. Он получит то, что ему должны эти мошенники, – тем или иным путем.
– Ну хорошо… – начал он, и Лиззи на миг почувствовала облегчение. Наверное, он понял наконец, что от нее невозможно получить деньги. – Если ваше тело – это все, чем вы владеете, тогда я его и возьму. Ведь я сказал вам это – я получу все причитающиеся мне долги.
Глава 3
Откинув голову назад, Лиззи с ужасом взглянула на Илиоса.
– Вы… вы не имеет права так говорить! – вскричала она. Но в этот момент что-то яростное, стихийное вспыхнуло в ней – желание, возбуждение, первобытная потребность женщины. Тело ее содрогнулось, а душу охватил стыд: она не должна была хотеть его, и тем более – в таких обстоятельствах.
– Имею право, – заверил ее Илиос.
– Не могу поверить, что кто-то может быть таким… жестоким и бесчеловечным, таким черствым и бездушным.
Внезапный звонок мобильного телефона, сообщающий Лиззи о поступившем сообщении, мгновенно отвлек их обоих.
Наблюдая за тем, как она нервно роется в сумочке в поисках своего телефона, Илиос презрительно скривился.
– Вы явно сгораете от нетерпения, чтобы прочитать послание своего любовника, но…
– Это сообщение от моих сестер, – рассеянно прервала его Лиззи, не отрывая глаз от маленького экрана. – Они хотят знать, все ли у меня в порядке.
– И вы, конечно, сейчас напишете им о моем так называемом «жестоком и бесчеловечном» поведении.
– Нет, – ответила Лиззи. – Если я сделаю это, они будут очень переживать за меня, а я совсем этого не хочу. Я – старшая сестра. И это я должна оберегать их, а не они меня.
Илиос молча обдумывал ее ответ. Старшая сестра, заботящаяся о своих младших сестрах? Совсем не такой он хотел видеть эту женщину.
– Уже темнеет, – сказал он ей, указав на горизонт. Белое зимнее солнце, скрываясь за облаками, опускалось за край моря. – Скоро будет совсем темно. Мне надо возвращаться в Фессалоники. И там мы можем продолжить нашу дискуссию.
Лиззи помертвела, но вдруг увидела возможность скрыться от него, что было ей крайне необходимо. Ей ненавистна была мысль о побеге, она хотела остаться и бороться с ним до конца, чтобы доказать свою невиновность. Но с этим человеком, одержимо и гневно настаивавшим на возмещении ущерба, нельзя было нормально общаться по всем правилам поведения.
– Замечательно, – согласилась она, снова доставая свой мобильный телефон.
– Что вы делаете? – требовательно спросил Илиос.
– Собираюсь вызвать такси, – ответила Лиззи.
Илиос покачал головой:
– В этом нет необходимости. Вам не надо вызывать такси. Вы поедете со мной.
– Нет! То есть спасибо вам. Я предпочитаю сама решать свои проблемы, – твердо произнесла Лиззи, но сердце ее панически забилось.
– Оставьте ваши чопорные английские манеры, – буркнул Илиос. – Уверяю вас, что я не собираюсь использовать свой автомобиль как некую временную замену публичного дома. И, кроме того, сумма, которую вы задолжали мне, настолько велика, что вы не сможете расплатиться со мной всего за один раз, в неудобной позе, на заднем сиденье автомобиля. – С этими словами он взял ее дорожную сумку, и сделал это так властно и быстро, что Лиззи ничего не оставалось делать, как кивнуть в знак согласия. – Пойдемте со мной, – скомандовал Илиос.
Ему надо было взять машину, оставленную возле виллы Манос, но он не хотел оставлять Лиззи здесь одну. Он не верил ей. Возможно, мошенница попытается обмануть его во второй раз и скрыться, не заплатив долги.
Тропинка, поднимавшаяся к мысу, была узкой, и Илиос дал ей ясно понять, чтобы она шла впереди него. В обычных обстоятельствах Лиззи порадовалась бы такой прогулке – ранним вечером, на свежем воздухе. И даже сейчас, когда они поднялись наверх, она не смогла удержаться от соблазна. Сойдя с тропинки, девушка направилась к самому краю обрыва, чтобы полюбоваться прекрасным морским пейзажем.
Илиос смотрел, как ветер треплет светлые волосы Лиззи, обвивая их вокруг ее стройной шеи, но вдруг понял, что она делает.
Лиззи сделала всего лишь несколько шагов, когда услышала позади себя его командный голос: «Не двигайся. Оставайся на месте».
Ей было трудно отказать себе в таком маленьком удовольствии после всего, что здесь произошло. Поэтому Лиззи проигнорировала его, решив хоть в чем-то одержать над ним победу. Это было ее восстанием, и она предвкушала триумф.
Лиззи, не обернувшись, продолжала идти к краю обрыва, и тогда Илиос, бросив ее сумку, кинулся за ней.
Лиззи слишком поздно поняла, почему он кричал ей вслед. Земля вдруг стала оползать под ее ногами. Край обрыва стал отваливаться – и Лиззи почувствовала, что сейчас он рухнет в море. Вместе с нею, камнями и землей… Голова у нее закружилась, в глазах потемнело.
Она упала, но не в море. Через секунду, придя в себя, Лиззи с облегчением осознала, что лежит на твердой земле, в объятиях Маноса. Он успел ухватить ее в тот момент, когда она уже готова была свалиться с обрыва, и, с силой дернув на себя, упал вместе с ней на землю. Он спас ей жизнь…
– Ты с ума сошла?! Что ты хотела сделать, черт возьми?
– Во всяком случае, не броситься со скалы, как вы подумали! Кроме всего прочего, моя жизнь не застрахована. Поэтому у меня нет никаких оснований покончить с собой.
– Хочешь сказать, ты не собиралась разыгрывать драму, заявив, что тебе лучше умереть, чем быть опозоренной? – с насмешкой произнес он. – Ну и правильно, потому что ты понапрасну бы потратила время, так как уже опозорила себя, задолжав мне деньги.
– Я только хотела полюбоваться пейзажем, – оправдывалась Лиззи. – Я не знала, что это опасно. Здесь нет никаких предупреждающих знаков.
– А здесь их и не должно быть! Это частная собственность. Эта земля принадлежит мне, ее могу использовать только я, и только я могу наслаждаться ею.
Лиззи все еще была в руках Илиоса, и тяжелое мужское тело придавливало ее к земле…
Она никогда не испытывала такие чувства. Вся ее жизнь, все ее мысли были посвящены только семье.
И теперь, ощутив влечение к этому мужчине, Лиззи пришла в ужас. Она попыталась подавить в себе это чувство, но ей это не удалось. Оно было слишком сильным, слишком настойчивым, слишком властно заявляло о себе…
Илиос ощутил, как маленькое сердце бьется под его рукой, словно пойманная птица, отчаянно рвущаяся на свободу. Но эта женщина – как и эта земля, а также все, что находилось на ней, – принадлежала ему.
Непроизвольно его рука слегка сжала ее грудь, а большой палец прикоснулся к мягкому вначале, но мгновенно напрягшемуся соску. Затем он сжал ее грудь, погладил сосок, а другая рука крепче прижала женщину к себе. Одной ногой он раздвинул ее обтянутые джинсами бедра.
Весь мир – тот мир, который, казалось, она знала, – словно сошел с ума. Ее тело загорелось огнем, будто в лихорадке. Ее груди – сразу обе, а не только та, которую он ласкал, – томительно жаждали наслаждения. А ощущение мужского бедра между ее ног пробуждало желание прижаться к нему, а затем раскрыться для него.
Этот мужчина был… Этот мужчина был ее врагом!
Лиззи резко оттолкнула его, и Илиос сразу же ее отпустил. Он злился – на себя, за недопустимое и непостижимое желание, – и на нее, за то, что она вызвала его.
– Ты не имел права так поступать! – с яростью заявила Лиззи.
– Твое тело говорило совсем другое… – возразил он.
Конечно, он понял, что она чувствовала. Лицо Лиззи покраснело как маков цвет. Она, конечно, не позволила бы ему овладеть ею целиком. Не допустила бы этого.
– Ты можешь думать что хочешь, – воинственно произнесла она, – но я знаю правду.
Конечно, она знала. А правда заключалась в том, что ее охватило желание…
Глава 4
Когда Лиззи снова оказалась на ногах, а Илиос находился от нее на безопасном расстоянии, она решилась задать вопрос:
– Куда мы идем?
– Не в уединенный грот, где я смог бы заточить тебя, как нимфу, томящуюся в ожидании божественных любовных ласк. И там тебе пришлось бы удовлетворять любую мою чувственную потребность. Именно это ты себе вообразила? Нет, дорогая моя, мы всего лишь возвращаемся на виллу Манос, где я оставил свою машину.
– Вилла Манос? Ты там живешь?
– Нет. У меня есть апартаменты в Фессалониках, в здании, где находится офис «Манос констракшн». Вилла очень старая, и ей требуется ремонт. Мой кузен Тино надеялся, что она будет снесена, потому что, по его мнению, здание могло представлять опасность для отдыхающих в гостиничном комплексе, который он планировал построить здесь. Но, я думаю, ты уже все об этом знаешь, ведь вы партнеры.
Лиззи немного запыхалась, но после этих слов она резко повернулась к нему, и в ее серебристых глазах вспыхнул гнев.
– Я уже говорила тебе. Я никогда не видела твоего кузена и никогда не обсуждала с ним его бизнес-план.
– Он хотел, путем различных махинаций, заставить меня продать ему мою половину земли, доставшуюся от деда, и снести наш фамильный особняк. Вот что входило в его бизнес-план!
Илиос был уже на самом верху тропинки. Лиззи последовала за ним – и ошеломленно остановилась, когда увидела то, что находилось внизу.
В конце длинной подъездной дороги, обрамленной высокими деревьями, в окружении итальянских садов, слегка возвышающаяся над окружающим ландшафтом, как белая жемчужина на фоне темной зелени и голубой воды Эгейского моря, стояла…
– Вилла Эмо! – выдохнула Лиззи, с восхищением глядя на прекрасное здание. Повернувшись к Илиосу, она потрясенно произнесла: – Она выглядит точно так же, как вилла Эмо, которую построил Палладио для семьи Эмо, недалеко от Венеции.
По обе стороны главного дома расходились крылья в виде сводчатых галерей, а в концах их были возведены башенки в классическом стиле.
– Какая красота! – прошептала Лиззи, восхищаясь необыкновенной архитектурой и гадая о том, каким образом прекрасная вилла, созданная великим архитектором Палладио, построенная для семьи Эмо, оказалась в этом отдаленном уголке Греции, на этом уединенном мысу.
– Смертельная красота, можно сказать, потому что, когда ее захотели отнять у деда, он решительно воспротивился этому и в результате потерял двух своих сыновей – моего отца и отца Тино.