Через пару месяцев он уже сколотил небольшую банду и успешно грабил отдыхающих. Вернуться в Грузию вынудила смерть отца. Там-то его и взяли. Лаша уже приготовился провести пару лет в тюрьме, как неожиданно ему предложили работу. И не где-то, а в одном из структурных подразделений МВД Грузии. Лаша с ходу согласился. Последующий год показался ему настоящим адом. В секретном лагере далеко в горах его и еще несколько десятков парней тренировали, обучали военным премудростям инструктора из Украины, США, Англии и Израиля. Потом началась война в Осетии. Из всей группы ему повезло больше всех: он не только уцелел, но ни разу даже контужен не был. После ее окончания попал в Зугдиди. Два года прошли в напряжении и в постоянных занятиях. Они освоили много новых специальностей. Долгое время изучали водолазную подготовку, прыгали с парашютом. В промежутках между учебой провели еще несколько операций, в основном имевших чисто разведывательный характер. Изучали состояние абхазской границы, маршруты и график патрулирования, количество единиц техники, расположение узлов связи и мест компактного проживания семей пограничников. Но месяц назад группу, в которой служил Лаша, стали готовить к выполнению более серьезной задачи. Теперь им предстояло работать не в приграничной зоне, а пройти в глубь территории и совершить диверсию.
– Русские! – Голос Гургени заставил Лашу присесть.
В соседней комнате раздался звук упавшего на пол автомата и торопливые шаги.
– Почему шумишь?! – зло прошипел Абесалом, пробираясь на четвереньках к окну, у которого стоял Гургени.
Лаша устремился к дверям. Там определил ему место командир, на случай внезапного появления пограничного наряда или милиции. Осторожно присев на корточки, он выглянул наружу, и его сразу обдало жаром. Прямо к дому направлялись трое пограничников, на заросшей травой дороге стояли еще несколько человек.
– Козлы! – в сердцах вырвалось у него. – Нас заметили!
Лаша вспомнил, как на рассвете, невзирая на предупреждение, Гургени сходил по нужде в разросшиеся вдоль развалившегося забора кусты. Ему говорили, что вокруг на высотах дома абхазов. Люди здесь встают рано и могут его увидеть, а сейчас любой в приграничной полосе вызывает подозрение.
– Гургени, это твой косяк! – в подтверждение его мыслей, зло бросил Ради.
– Всем внимание! – заговорил Абесалом. – Слушайте мой приказ. Гургени и Савле, остаетесь. Мы, прикрываясь домом, отходим к следующему. Вы подпускаете пограничников ближе и открываете огонь. Пока они разберутся, что к чему, быстро догоняете нас.
– Почему нужно оставаться двоим? – неожиданно возмутился Савле. – Один Гургени справится.
– Как вы будете отходить? Один другого должен прикрывать!
Пограничники были уже совсем близко, можно было различить даже обрывки фраз. Лаша стал пятиться назад. Под ногой хрустнул обломок чашки.
– Тише! – цыкнул Абесалом.
Диверсанты начали быстро уходить. Неожиданно Лаша понял, что это новый шанс стать героем и при этом выжить. Он воровато оглянулся назад. Из соседней комнаты вышел и, пригибаясь ниже подоконников, к окну крался Хакута Нижарадзе. Он спал на груде тряпья, сваленного в углу гостиной, и теперь, хлопая длинными ресницами, таращил воспалившиеся после сна глаза и выглядел испуганным. Отчего-то именно это подстегнуло Лашу к действиям. Он развернулся и шагнул к дверям. На это никто не обратил внимания, все столпились у единственного выходящего в тыл окна. Лаша встал у двери, снова и снова проигрывая в голове варианты развития событий. Он был уверен: пограничники, уставшие от частых сообщений о подозрительных людях, давно расслабились и наверняка думают, что в лучшем случае застанут здесь жителей из соседнего села, которые разбирают на доски полы или снимают рамы. Гургени стоял у окна в комнате. Наверняка пограничники войдут именно через дверь. Здесь их и встретит Лаша, а потом спокойно уйдет. Ведь его обязательно прикроют.
В окно, выходившее на другую сторону, уже выбрался Эзра Панаскертели. Следом за ним устремился Абесалом.
– Бомжи, наверное, – раздался чей-то голос.
– Все равно проверить надо, – ответил другой.
Послышались отчетливые звуки шагов.
– Пятый раз за неделю сюда выезжаем, – продолжал сетовать один из пограничников. – Достало. Снести здесь все давно надо…
– Да хоть сотый, – одернул его напарник. – Работа такая.
– Лаша, ты почему не уходишь? – удивленно прошептал Гургени.
– Тихо, там кто-то есть! – раздался окрик.
Лаша понял, что один из пограничников уже поднимается по ступенькам крыльца. Он высунулся из-за косяка, одновременно щелкнув предохранителем, и надавил на спуск. Все как на тренировке – не целясь, в силуэт. Словно в замедленном кино, идущий первым сделал шаг в сторону, закрыв собой оставшихся двоих. Лаша отпустил курок. Он отчетливо видел, как пули вошли в грудь и живот. Однако полковник ухватился за перила и продолжал стоять. Двое шедших следом военных вскинули оружие.
– Отойди! – зло крикнул Лаша и снова надавил на спуск.
В ответ раздалась автоматная очередь. Офицер начал медленно заваливаться на бок. Гургени и Эрза не стреляли. «Неужели сбежали?» – ужаснулся Лаша и бросился прочь.
В этот момент в комнате грохнули сразу два автомата. Он влетел туда и боковым зрением успел заметить, как Гургени упал на спину и, схватившись за живот, закрутился на полу.
Когда Лаша перемахнул через подоконник, группа уже скрылась за руинами соседнего дома. Не оглядываясь назад, подхлестываемый треском очередей, он устремился следом. От протяжного, полного отчаяния воя раненого Гургени стыла в жилах кровь. Лаша отбросил мешавший бежать автомат и припустил со всех ног.
Глеб Васильевич оглянулся по сторонам, потом кашлянул в кулак и нерешительно стукнул в дверь. Ему никто не ответил. Он посмотрел на секретаршу. Со скучающим видом девушка водила по столу компьютерной мышкой.
Глеб Васильевич вынул платок, помял его в кулаке и еще раз постучал.
– Мужчина, – секретарша окатила Тихонова осуждающим взглядом, – я же сказала, проходите! Чего стучать? Там еще дверь, все равно ничего не слышно.
– Спасибо! – кивнул Глеб Васильевич и неожиданно понял, что забыл имя-отчество помощника заместителя министра.
– Николай Егорович или Егор Николаевич?.. Что я несу! – опешил он. Память на имена и числа у него была отменной. С чего бы это вдруг забыл?
– Привет, Галочка! – Приемную заполнил высокий, статный мужчина с благородным лицом и сединой на висках. Лацкан его пиджака украшал депутатский значок. – Анатолий Николаевич у себя?
– Точно! – вырвалось у Тихонова. Он взялся за ручку двери, но депутат бесцеремонно подвинул его в сторону и сам вошел в кабинет.
– Чего же вы стоите? – рассердилась секретарша.
– А что мне делать? – Глеб Васильевич стушевался, будто перед ним не девушка, моложе его как минимум в три раза, а премьер-министр.
– Теперь долго ждать придется. – Она подперла кулачком подбородок и покосилась на часы. – Пока весь коньяк не выпьют, не разбегутся.
– А много его у них? – с наивностью первоклассника спросил он.
Девушка не ответила и вновь направила свой взор в монитор.
Двери внезапно открылись, и Тихонов от неожиданности вздрогнул.
– Галочка, меня ни для кого нет! – Круглолицый, с большими залысинами коротышка вновь исчез за массивной дверью.
– А как же я? – растерялся Глеб Васильевич.
Он первый раз у начальства такого высокого уровня. Обычно общение с курирующим институт чиновником было прерогативой директора. В крайнем случае его зама или генерального. На этот раз Тихонову предложили попытаться решить вопрос самостоятельно.
Осторожно ступая, он прошел к стене, опустился на стул, на котором сидел с утра, и пробормотал:
– Никогда за себя не просил.
– Когда-то надо начинать, – не отводя взор от монитора, заметила секретарша.
Идея просить помощника заместителя министра ходатайствовать по поводу самолета МЧС принадлежала не ему, сам бы он не догадался. Ее подсказал один из аспирантов. Он был в курсе событий и спросил, как состояние сына. Глеб Васильевич сказал, что все упирается в транспортировку сына в Израиль.
– Так ведь у МЧС имеются специальные самолеты! – воскликнул тогда аспирант. – Вот как раз подходящий случай.
– Точно? – не поверил своим ушам Тихонов.
– Точнее некуда, так что идите сразу к генеральному.
Однако генерального визит Тихонова удивил. Он долго пытался выяснить, откуда у конструктора деньги на столь дорогостоящее лечение. Глеб Васильевич стал сбивчиво упоминать друзей, кредит, который спешно оформляла под залог дачи жена, продажу машины. В конце концов поняв, что от него требуется, генеральный порекомендовал обратиться лично к помощнику заместителя министра.
«Голубчик, поймите, – жеманно потирая руки, вздыхал он. – Кто, как не убитый горем отец, может растопить очерствевшее сердце Анатолия Николаевича?»
За окном уже темнело, когда дверь открылась, и депутат, наконец, вышел из кабинета. Его пиджак был расстегнут, галстук ослаблен.
– Прекрасный кофе готовите, Галочка! – громко похвалил он секретаршу. – Не желаете ли сменить обстановку?
– В смысле? – зарделась девушка.
– В прямом, – навис он над столом. – Предлагаю работать у меня.
– Извините… – Глеб Васильевич попытался из-за спины законодателя обратить внимание девушки на себя, чтобы узнать, можно ему войти или нет.
Но та разомлела от вида похожего на медведя мужчины и его предложения.
В это время из своего кабинета вышел Анатолий Николаевич. Он был в плаще и шляпе, в руках портфель – этакий стереотип номенклатуры.
– Галочка, я на совещании у министра…
– Позвольте, – шагнул ему наперерез Глеб Васильевич.
– Что еще? – нахмурился чиновник.
– Я по личному…
– По личному – пятница, – отрезал чиновник, норовя обойти Глеба Васильевича.
– Невозможно ждать до пятницы. – Глеб Васильевич преградил ему дорогу и сложил руки лодочкой на уровне груди.
– Но я занят! – побагровел чиновник.
– Да прими ты человека! – неожиданно загремел басом депутат. – Он тут под дверями торчал еще до меня. Я думал, так…
– Хорошо. – Чиновник нехотя развернулся и направился в кабинет.
– Я… у меня… В общем, – семеня следом, пытался начать говорить Глеб Васильевич.
– Ну. – Чиновник встал у стола, поставил на него портфель, положил рядом шляпу и приготовился слушать.
– Моего сына сбила машина! – выпалил наконец Глеб Васильевич.
– Так, – протянул чиновник и наморщил лоб. – Если мне не изменяет память, вы – Тихонов.
– Да, – часто закивал головой Глеб Васильевич, обрадованный таким оборотом дел.
– На совещании у министра этот вопрос поднимался, – сложил на круглом животике руки чиновник. – Что же вы не смотрите за своими чадами? Жаловались, что платят мало, а как добавили, так дети по ресторанам…
– Мой сын…
– Ладно, – отмахнулся чиновник и посмотрел на часы. – Что хотели? Насколько я в курсе, все обошлось?
– Да, – кивнул Глеб Васильевич. – Вернее, нет. Не совсем…
– Быстрее! – поторопил чиновник, теряя терпение.
– Он до сих пор в коме. Нужна операция. Очень сложная. – Глеб Васильевич втянул носом воздух. – Такую могут сделать только в Израиле.
– А я здесь при чем? – оторопел чиновник.
– Деньги мы найдем, – догадавшись, что насторожило чиновника, поспешил успокоить его Глеб Васильевич. – Но вот чтобы отвезти его туда, необходим специальный самолет. Такие есть в МЧС…
– Вы хотите, – ткнул себя в грудь чиновник, – чтобы я просил об этом министра?
– А кто? – опешил Глеб Васильевич.
– Помилуйте! – воскликнул чиновник. – У нас в России, слава богу, врачи есть. Нечего забивать себе голову, что за границей лучше. Я понимаю, когда что-то случается в Африке, и оттуда человека везут к нам. Но чтобы в Израиль, только из-за недоверия к отечественной медицине…
– Но сам главврач сказал…
– Он расписался в собственном бессилии? – склонил голову набок чиновник. – А-яй-яй!
– Но я прошу вас…
– Кто вы такой, чтобы сейчас поднимать вопрос о самолете? – неожиданно прищурился Анатолий Николаевич. – Средней руки инженеришка, который тянул из бюджета деньги на дорогостоящий проект, а в результате…
– Что? – не веря своим ушам, протянул Глеб Васильевич. – Да как вы смеете?! – Он потянулся к ставшему вдруг ненавистным бюрократу. Окружающие предметы потеряли цвета, сделавшись уныло-серыми, а в голове зашумело. – Да я…
Он хотел сказать, что даже в Америке его работы не подвергаются сомнению, как воздуха стало катастрофически не хватать. Пол медленно поплыл. Пытаясь удержаться на ногах, Глеб Васильевич шагнул к столу, однако нога его провалилась в пустоту…
После процедур Антон вернулся в номер. Как всегда, Дрона еще не было. Третий день подряд майор приходил намного позже его. Антона это ничуть не беспокоило, даже наоборот – после массажа или бассейна хотелось с полчасика вздремнуть, а с неугомонным Дроном этого сделать невозможно. Здесь он попал в обожаемую им стихию, веселил медперсонал: рассказывал анекдоты врачам, донимал медсестер и мотал нервы санитаркам, снуя взад-вперед по коридорам лечебного корпуса. Курортно-санаторное лечение для обоих было в тягость, особенно разного рода процедуры. На второй после приезда день их тщательно обследовали. Антон твердо знал, что оба абсолютно здоровы, вернувшись из последней командировки в Африку, они прошли диспансеризацию. Однако здесь все же накопали по мелочам и теперь усердно, по принципу «кашу маслом не испортишь», лечили.
Антон повесил мокрое полотенце на спинку кровати, снял кроссовки и лег на кровать. Однако едва закрыл глаза и расслабился, как раздался грохот, и в комнату, подобно бурану, ворвался Дрон.
– Командир!
– Чего тебе? – не открывая глаз, спросил Антон, стараясь не вспугнуть блаженное состояние, предшествующее сну.
– Просьба у меня к тебе одна.
– Какая? – с тревогой в голосе спросил Антон, уловив в голосе Дрона нотки легкой паники. Это его заинтриговало, но он продолжал лежать с закрытыми глазами.
Дрон молчал. Антон не выдержал и сел:
– Чего тебе, горе луковое?
Дрон загадочно посмотрел на дверь, потом опустил взгляд в пол:
– Ты номер не освободишь?
– Что? – протянул Антон, медленно вставая с кровати.
– В общем, мне тут… Я…
– Слушай, Вася… – Антон поднял руку, собираясь сопроводить следующую реплику из ненормативной лексики жестом, как в дверь постучали.
– Ну, вот. – Дрон посмотрел так, как смотрят дети, у которых отобрали самую любимую игрушку.
– Что вот? – Антон упер руки в бока. – Посмотри лучше, кто это.
– Я и так знаю. – Дрон пошел открывать.
Сон как рукой сняло, пришлось вставать.
– Здравствуйте! – раздался робкий девичий голос.
Антон обернулся.
Молоденькую женщину из кабинета физиолечения он узнал сразу. Хрупкая, с большими глазами, она растерянно смотрела на него.
– Виделись уже, – напомнил Антон.
– Вы знакомы? – прикинулся дурачком Вася.
– Так, – пожала она плечами. – Антон Владимирович приходит к нам на процедуры.
– А я его сегодня встретил, чуть не упал. Мы служили до увольнения в одной бригаде, – ошарашил Дрон. – Правда, Антон Владимирович? – Антон едва открыл рот, чтобы ответить, как Василий бодрым голосом продолжил: – Сегодня выхожу в коридор и глазам своим не верю: он идет. Оказывается, даже поселили на одном этаже.
– Так я вам помешала? – неожиданно догадалась девушка. – Может, вы поговорить хотели?
Антон попытался сказать, что именно так оно и есть, но и в этот раз Дрон его опередил:
– Нет, не волнуйся. Просто Антон Владимирович занес мое полотенце, которое я оставил в душевой.
– Так оно и было, – подтвердил Антон, надевая кроссовки: – Пойду к себе в номер.
Направляясь по тенистой дорожке, с двух сторон которой росли экзотические пальмы, Антон размышлял, как наказать Дрона. Сегодня Василий перешагнул черту. Отдых и лечение – это прикрытие операции. Конечно, ничего не стоило сейчас позвонить ему и приказать прибыть на берег. А еще лучше, поставить задачу проверить, например, чердак на предмет посторонних предметов, или отправить его в Сосновый бор, где поселились недавно прибывшие в группу лейтенанты Песков и Вербицкий. Пусть посмотрит, как обустроились молодые. Однако немного поразмыслив, вдруг подумал, что с его стороны это будет выглядеть, словно он завидует.