А если эта молодёжь, нахватавшаяся «прогрессивных идей», не научится сдерживать свои языки, не бывать им членами клуба, он сам проголосует «против». Позор для семьи, конечно, но «твёрдость основ» важнее.
Сомнения сэра Джеймса нашли своё подтверждение ближе к вечеру, когда собрались члены правления и Совета клуба, оказавшиеся в пределах досягаемости.
Достопочтенным джентльменам, столь же подчинённым идеям позитивизма и «научного знания», тоже потребовалось время, чтобы вдуматься в очевидную дилемму. Кое у кого возникли веские сомнения – а не является ли назвавшийся Боулнойзом господин обыкновенным мошенником, избравшим столь нетривиальный способ с неясной пока целью внедриться в их закрытое от чересчур суетного мира сообщество.
Гораздо ведь проще предположить такое, нежели всерьёз поверить… И принцип Оккама никто не отменял. На том стояла и стоит Британия: «Простейшее объяснение – наилучшее».
Хорошо, что среди «хантеров» имелось достаточно людей, остротой ума, способностями к дедуктивному[11] и индуктивному[12] мышлению не уступающих Шерлоку Холмсу, патеру Брауну и иным светилам криминалистической логики. Иначе бы они не могли исполнять своей исторической функции, далеко выходящей за пределы собственно охоты на протяжении столетий. В конце концов, первым прототипом «Хантер-клуба» был «Круглый стол» короля Артура[13].
Так, господин Одли, немедленно после того, как проводил гостя обедать, вызвал к себе начальника службы безопасности клуба и предложил ему немедленно провести дактилоскопическую экспертизу отпечатков, оставленных воскресшим «Боулнойзом» на стакане, и сличить их с имеющимися в его личном формуляре.
Процедура поголовного дактилоскопирования членов была введена сразу же после того, как этот метод был признан научным и достоверным. Причём отпечатки делались пальцев не только рук, но и ног. По роду своих занятий джентльмены иногда попадали в такие ситуации, что только крепкие сапоги или ботинки сохраняли пригодный для идентификации материал: лев запахом крепкой ваксы побрезговал, или верные кафры выдернули остатки саиба из пасти крокодила в мутной речке Лимпопо. Всякое случалось.
К большому удивлению вице-президента, дактилокарты совпали полностью, удостоверив личность старого джентльмена. Конечно, при желании можно было выдвинуть следующую гипотезу, предположив, что предварительно был подменён сам формуляр, но тогда проблема начинала уходить в «дурную бесконечность»[14].
Пришлось бы заподозрить (а в чём, собственно?) несколько десятков высокопоставленных господ, имевших доступ к конфиденциальным документам клуба за последние четыре как минимум десятилетия… Во-первых, это выглядело слишком скандально, а во-вторых – невозможно представить цель, оправдывающую столь экстравагантные средства.
Одним словом, самым узким кругом руководства было решено счесть сэра Арчибальда вновь реально существующим, полноправным членом и в качестве такового – выслушать его со всем вниманием.
Означенный сэр в третий раз повторил, что хотя и действительно «скончался» в здешней реальности, но продолжил своё существование в двух других, подобных, но «не вполне конгруэнтных». Что в принципе относится и ко всем прочим почившим клубменам. Просто у них пока ещё не возникало необходимости, а также и желания «вернуться» именно сюда, а у него она появилась.
– И где же пребывают в настоящий момент наши дорогие друзья и коллеги? – спросил герцог Честерский, более всего, судя по его взгляду и тону, заинтересованный именно этим.
– В тот «настоящий момент», что вы невольно подразумеваете, их бренные останки покоятся в родовых склепах или должным образом оформленных могилах. В любой из других «возможных моментов» они вольны заниматься всем, чем считают нужным. Я, например, в реальности номер три (по моему счёту) проживаю в Бомбее, в собственном поместье, и в свободное время, приезжая в Лондон, по мере сил способствую приходу к власти в Германии национал-социалистов во главе с неким Гитлером в надежде, что через какое-то время он вступит в союз с российскими коммунистами и они вместе уничтожат уродливое геополитическое образование – Югороссию, возникшее на обломках Российской империи и сумевшее таки захватить Константинополь и Проливы.
По залу прошёл возмущённо-недоумённый гул.
– Спокойно, коллеги, я ещё не закончил. В третьей реальности я проживаю в тысяча девятьсот двадцать пятом году, и там мне, как и положено, – сорок пять лет. В некоторых случаях я перемещаюсь в конец девяностых годов двадцатого века реальности номер один, где продолжаю борьбу за окончательное сокрушение остатков России, семь десятилетий существовавшей под псевдонимом СССР. В этой реальности мы добились наибольших успехов, отбросив извечного врага к границам почти что семнадцатого века. Теперь я прибыл к вам, чтобы и здесь добиться сопоставимых результатов. Час настал, и в руках у нас имеются и силы, и оружие, а главное – могучие союзники.
На этот раз реакция присутствующих была оживлённо-одобрительная.
– Скажите, сэр Арчибальд, а там, где вы бываете, наш клуб также существует? – прозвучал волнующий всех вопрос.
– Несомненно! Я ведь с этого и начал наше собеседование. Клуб существует, кое-где он более силён и могуч, чем здесь. И многих из вас я встречал там совсем недавно… Они вас приветствуют, передают наилучшие пожелания и надеются на скорую встречу.
Прозвучало довольно двусмысленно, но в общей эйфории этого почти никто не заметил. Британцы в определённых обстоятельствах умеют поддаваться эмоциям не хуже каких-нибудь итальянцев.
А сейчас ведь случилось нечто совершенно невероятное. Христос и предыдущие боги тоже обещали людям «жизнь вечную», но в довольно абстрактной, а главное – не поддающейся проверке форме. Сейчас же уважаемый и некоторым из присутствующих лично знакомый джентльмен явился, чтобы засвидетельствовать возможности личного бессмертия, причём в наиболее приемлемом варианте – с сохранением и физического облика, и памяти. Самое главное – эмоционального настроя тоже.
– А доказательство, сэр, хоть какое-нибудь доказательство! – поднял руку герцог Честерский. – Если вы недавно виделись со мной, не сказал ли я что-нибудь такого, чтобы вы могли окончательно рассеять мои… Нет, не сомнения – я никогда бы не позволил себе сомневаться в слове старшего товарища. Просто нечто вроде пароля, чтобы окончательно убедиться, что вы – это вы, я – это я, и в потусторонних мирах с нами не происходит никаких изменений личности и аберрации памяти.
Боулнойз рассмеялся. Одновременно добродушно и язвительно.
– Вы удивительно проницательны, Рамфорд. – Он назвал герцога по имени. – Безусловно, мы обсуждали возможность подобного вопроса. Там, то есть здесь же, вы занимаете свой пожизненный пост, и я специально озаботился переговорить, отправляясь сюда, именно с вами. Чуть позже вы поймёте, почему именно. Извините, господа, никому больше я никаких известий не доставил. Я всё-таки не почтальон, – с хитровато-огорчённым видом он развёл руками.
– А себе, Рамфорд, вы просили передать, что известная реликвия вашего рода нашлась. И если вы не производили последние тридцать пять лет перестановок в вашей фамильной библиотеке, она находится во втором зале, на пятой полке восьмого стеллажа. Между страницами первого полного издания Даниэля Дефо[15].
– Благодарю вас, Арчибальд, – внезапно задрожавшими губами ответил герцог. Очевидно, известие это было столь для него важно, что ничто другое его сейчас больше не интересовало.
– Извините, джентльмены, я вас покину на несколько минут, – сказал вице-президент и быстро вышел. Наверняка к телефону, звонить жене или дворецкому. Что это за реликвия, никто из присутствующих никогда не слышал, но, поскольку род герцога восходил к временам Вильгельма Первого, в крайнем случае – Второго, она могла быть чем угодно, вплоть до карты с обозначением местонахождения Чаши Святого Грааля. Сама Чаша между страницами книги просто не поместилась бы.
Пока Честер отсутствовал, Арчибальд объяснил присутствующим, для чего вообще приходится периодически умирать в одной из реальностей.
– Вообразите, как выглядел бы в глазах общества наш клуб, если бы столетние члены продолжали считаться юнцами. Никакие войны и никакие самые отчаянные охоты не обеспечили бы нормального демографического баланса. А так ротация происходит естественным образом. Я, например, решил вернуться и снова пожить здесь. Поскольку наши формуляры не являются открытыми для прессы, равно как и для полиции и прочих организаций, моё регулярное появление в клубе абсолютно никого не заинтересует. Просто нет в Лондоне людей, способных сопоставить достаточно бодрого мужчину зрелого возраста с умершим сорок лет назад девяностолетним старцем.
Будучи действительными членами клуба, так же в своё время поступите и вы. Если я сочту нужным открыть вам этот способ. – Голос Арчибальда прозвучал обнадёживающе и угрожающе одновременно. Каждый из услышавших его отреагировал по-своему.
Но «общим» ответом ему были сдержанные аплодисменты. По команде Одли лакеи обнесли всех шампанским. Виски в графинах и так стоял на столах.
Вернувшийся герцог производил впечатление не просто избавившегося от сомнений человека. Он выглядел так, словно только что получил из рук короля «Орден подвязки». Арчибальд мог теперь не сомневаться, что при голосовании по любому вопросу вице-президент будет на его стороне. А в отсутствие настоящего президента (этот пост был вакантным уже восемнадцать лет по причине неспособности джентльменов «демократическим путём» договориться об устраивающей всех кандидатуре) у «вице» голосов было два.
Когда Боулнойз вышел в туалетную комнату (физиология у него была вполне человеческой или выглядела очень правдоподобно), герцог догнал его, точнее – последовал за ним.
Подождал, пока тот вышел из кабинки, помыл руки и причесался, протянул сигару. Если у Одли виски был с фамильного заводика, то у Честера – сигары с плантаций в Британской Гвиане, где девушки-самба[16] скручивают их, без всякой техники, на своих пышных, лоснящихся под тропическим солнцем бёдрах. Из нигде больше в мире не произрастающих табаков.
– Давайте без церемоний, Арчибальд.
– Конечно, Рамфорд, – старый охотник раскуривал сигару, может быть, слишком долго, но получил всё предполагаемое процессом наслаждение. – Конечно, без церемоний. К чему они теперь?
– Я убедился: то, о чём вы говорили, оказалось именно там, где вы сказали…
– Меня не интересует, что именно…
– Понимаю. Вы и так можете узнать всё, что угодно.
– Я бы так не сказал, – осторожно ответил Арчибальд. – Абсолютного знания не существует, как и абсолютной истины. Следовательно…
– Да оставьте вы ваши парадоксы. Я прочитал «Портрет Дориана Грея» пятьдесят лет назад и помню наизусть все высказывания сэра Генри. То, что я получил с вашей помощью, позволяет мне сегодня же подать прошение об отставке, забыть все наши «якобы важные дела» и погрузиться совсем в другие аспекты бытия. Вы именно этого хотели? Чтобы я подал в отставку и оставил вакансию для ВАС? За ВАС проголосуют сто процентов Совета. – Сделал короткую паузу, длиной в затяжку, и, как бы между прочим, добавил: – Сегодня!
– Какая чепуха! – с эмоциональным напором ответил Арчибальд. – Я хочу совсем противоположного! Чтобы сегодня мы заполнили вакансию и избрали ВАС Председателем Совета и Президентом Клуба. В одном лице! И это тоже пройдёт, вы согласны?
– Да, – снова пыхнул сигарой герцог. – Сегодня. Но зачем это ВАМ? – он опять выделил местоимение тоном.
– Война, дорогой Честер, переходит в новую стадию. Я имею в виду нашу вечную войну с Россией. В одной реальности мы почти всё проиграли, в другой – многое выиграли. Остаётся третья попытка – здесь. Знаете, как на прежних турнирах. С боевым оружием. Король Генрих поймал острие копья щелью забрала, и история Англии стала другой. Черчилль заключил союз с дьяволом – Сталиным, спас Британию, но проиграл Империю. У нас выбора не осталось. Или клуб всеми силами станет работать на «последний бой», и тогда у нас есть шанс сокрушить Россию сейчас, пока слабый премьер Каверзнев не руководит ничем, а их парламент – Дума – пребывает в полном разброде. Или к власти придёт новый Пётр, а того больше – Сталин в лице царя Олега! Тогда наши перспективы станут очень туманными… Как весь наш Альбион.
– А кто такой Сталин? – спросил герцог.
Глава вторая
Олег Константинович, вживаясь в должность Самодержца, старался руководствоваться стилем и обычаями своих державных предков. Давно уже стало ясно, что так называемые «демократические нормы» работать перестают не только в его стране, но и во всём мире. А если брать за образец поведения прапрадедов, начиная с Николая I (остальные слишком далеки психологически), то всё будет гораздо проще, отчётливее и осмысленнее…
После хорошо прошедшего обеда Государь был в настроении, успев посовещаться час-полтора с генералами армии и гвардии по неотложным вопросам. А в середине ужина, проходившего «по-походному», в специальной беседке на самой окраине Берендеевки, Олег Константинович крайне деликатно намекнул Сильвии, положив ей ладонь на предплечье, что не против затронуть кое-какие вопросы внешней политики наедине с госпожой Берестиной. Мол, врангелевская Россия его в данный момент интересует куда больше, чем «соседняя» РФ. И есть темы, не нуждающиеся при обсуждении в посторонних ушах.
Император удивился, получив слишком прямой и недвусмысленный ответ.
– Вы, наверное, несколько неправильно меня поняли, Ваше Величество, – мягко ответила Сильвия, убирая его руку со своей. – То, что было между нами, никак не может рассматриваться в качестве «прецедента». Эксцесс – не более, хотя и весьма приятный. Простыми словами: я пока что не собираюсь становиться вашей штатной фавориткой. Эта роль несовместима с моими убеждениями и, более того, с миссией, на меня возложенной. Подумайте сами…
Император подумал, с трудом беря себя в руки. Он-то настроился как раз на стилистику предыдущего «эксцесса», тщательно подкорректированного воображением. Однако, как государственный деятель, не мог не согласиться с тем, что дама права. Что же это такое начнётся, если «чрезвычайные и полномочные» послы начнут спать с главами «государств аккредитации»? Безобразие, и никак иначе.
Он представил себе подобное и едва не рассмеялся. Вожделение, вызванное столь ярко отложившимися в памяти анатомическими и прочими достоинствами женщины-посла, прошло, как ничего и не было.
Всё правильно. Всё сказанное его недавней партнёршей совершенно правильно. Он просто на короткое время потерял голову. Бывает, с кем не случалось? Быль молодцу не в укор. Значит – быть по сему. Приключение, о котором не раз приятно будет вспомнить, состоялось, и хватит об этом.
– Ценю вашу прямоту и откровенность, – сказал Олег, приглашая Сильвию присесть в кресло перед круглым столиком на террасе. Время было позднее, парк вокруг императорского терема опустел, только слышалось похрустывание кирпичной крошки под сапогами дворцовых гренадеров, патрулирующих окрестную территорию, да едва доносились от охотничьего домика голоса офицеров, по традиции продолжавших вечер после того, как Император удалился, пожелав остающимся более не стесняться, но и не забывать о завтрашней службе.