Человек заговорил с Ней на своём человеческом наречии. Как ни странно, Она поняла его. Он звал Её с собой разделить с ним жизнь. Мама учила, что далеко на севере давным-давно люди так же звали кошек и кошки жили с людьми. С тех пор люди изменились и за редким исключением разучились понимать кошек. Она согласилась. Дело не в том, что Ей некуда было идти, – неправда, кошка всегда самодостаточна. Она просто знала, что пойти с этим странным человеком будет Правильно. Он дал Ей смешное человеческое имя. Артемида. Мррум, согласилась Она. Даже лучшие из людей не могут передать кошачьи имена, так же как и редкая кошка сможет произнести человеческое имя… А те из них, что могут, молчат и улыбаются, глядя на людей.
Человек покормил Её молоком, что напомнило Ей о маме. Она взгрустнула, но кошки умны – они знают, что прошлое не изменишь, только будущее. Она провела с ним весь вечер, а потом легла около его головы, отгоняя боль и горечь из его снов.
* * *
С добрым утром, дорогие эфиопские принцы. Для вас вещает станция «Кошка Артемида», напоминая, что царской кошке пора бы организовать завтрак! Радиостанция вещала более чем убедительно, используя как передатчик радиоволн острые коготки. Приёмником служила царская грудь. Я зевнул и, не открывая глаз, погладил Артемиду. Вообще-то я люблю спать на животе, но эфиопские кровати настолько суровы, что руки затекают вусмерть. Хотя чёрт его знает, возможно, это просто монастырская особенность, а концепция мягких кроватей давно открыта.
Я встал и озадачил слугу (спят они у меня под дверью, что ли?) утренними ритуалами – мисвак, кипячёная вода для омовения – и добавил к ним миску утреннего молока для Артемиды. Также я предупредил слугу организовать плошку мелко нарезанного мяса котейке на завтрак. Царский мышелов сам мышей гонять не должен – мы Артемиде целую кошкоферму организуем в подчинение, я правильно мыслю, Мяу?
– Мррум, – согласилась Артемида с моей философией и утренним молоком.
Когда мы с кошкой спустились в сад к озеру, Берхан и Кааса уже гоняли Жена. При виде этого у меня у самого в заднице заиграло детство, и я устроил себе полноразмерную зарядку с растяжками и комплексом упражнений. В теле принца зарядка была сплошным удовольствием. В моём прежнем теле силушкой меня Господь не обидел, так что отжимания меня не смущали с детства, но вот многое другое для толстяка проблематично. А сейчас… один полный шпагат чего стоит, подтягивания (чем я давно не мог похвастаться)… и все эти радости даже без намёка на усталость или одышку. Попробовав здоровой жизни, я решил больше не кабанеть, благо что с эфиопской диетой и православными постами обжорство мне вряд ли грозило. После зарядки и омовения сон сняло полностью, и, наказав команде добыть лошадей и встретить меня после занятий с абуном, я отправился на завтрак.
А на завтрак было мясо. Нет, не так. МЯСО. После трёх дней постной эфиопской стряпни мясо для меня было как глоток воды в пустыне. Если бы не абун, я бы смёл со стола всё (чихать, что приготовлено оно было не совсем в моём вкусе, да ещё и с кисловатой лепёшкой вместо хлеба) и затребовал добавки. Но приходилось сдерживаться. Ничего, сегодня я за всё отыграюсь. На обед будут котлеты.
Съев тушку неизвестного мне зверя, мы с Йесусом-Моа углубились в дебри экономики. Абун порадовал меня тем, что я, оказывается, очень состоятельный негр. По его оценкам, моей казны хватило бы на возведение монастыря или на снаряжение десятка-другого богатых караванов, – точнее он сказать не мог, так как не был купцом. Состояние моё исчислялось десятками килограммов золота и самоцветов и многими пудами серебра – золото не было слишком распространено в Эфиопии, и покупательная способность его была весьма велика. Миллионером я был точно. Другое дело, что для моих наполеоновских планов индустриализации мне нужно было стать миллиардером. Но пока не важно, стартовый капитал уже есть.
Со своей стороны я начал давать абуну краткий курс по макроэкономике. Начали мы с концепций предельной полезности, а также графиков спроса и предложения (которые задолбали всех студентов экономики в моём мире, но были передовыми технологиями для средневековой науки). Концепции абун осознал быстро – не дурак. С графиками было сложнее, пришлось отклониться на математику-геометрию и объяснить, на фиг вообще нужны координатные оси. Благо, как образованный человек, он вспомнил и арабское исчисление, и даже Евклида (чем больше я с ним общаюсь, тем сильнее хочу потрясти монастырские библиотеки, особенно в Аксуме). Кстати, Артемида сбежала гулять в самом начале лекции – не будет умная кошка слушать всякую муть. В общем, абун оказался любопытным товарищем, и вместо слушания лекции про Эфиопию, я косил под профессора экономики. Добрались мы аж до такой мути, как эластичность спроса и экономические основы оптимизации, пока Йесус-Моа не осознал, что во многих знаниях – многие печали. А точнее, что от перегруза информацией может заболеть голова. Скажи спасибо, что я не гружу тебя откровенным дерьмом вроде кривой Филлипса и кейнсианской ересью. Кто бы подумал, что единственным местом, где мне пригодится степень бакалавра по экономике, будет средневековая Эфиопия!
Перед тем как Йесус-Моа от меня сбежал, я поинтересовался образованием в Эфиопии. Оказалось, что образовательной структуры вне монастырей и частных учителей в благородных семьях не существует. Ахтунг! Придётся его обработать на тему создания церковно-приходских школ, а также церковных университетов. Чтобы потом вместе уломать негуса нагаста и Текле Хайманота. Вообще, была у меня задумка. Йикуно Амлак, мой «батька», заключил с церковью так называемый священный союз, щедро одарив её землями и слив церковную иерархию с государственной. Церковь была централизована: власть в ней принадлежала Текле Хайманоту и моему абуну. Так как церковь только что пережила значительные позитивные изменения, закостенеть она не успела. Это всё, как я думаю, давало мне шанс перетряхнуть государственное устройство при поддержке церкви. И если церковь в Эфиопии будет толкать науку, вместо торможения оной (как во всём остальном мире), то и без прогрессорства негры смогут показать мусульманам и европейцам кузькину мать. Главное, убедить иерархов, что наука не ересь, а познание творения Господа и что церкви от науки только польза.
Благодаря разрушительному действию продвинутого мозготрахания, коим является экономика, на неокрепший ум абуна закончили мы рано (но что-то мне подсказывает, что абун завтра на мне отыграется). Я нашёл кошку и пошёл проведать свою команду. Этих архаровцев я нашёл при весьма интересных занятиях: Жен, пыхтя, приседал, в то время как Берхан и Кааса старательно выводили на песке буквы. Вот симбиоз! Я похвалил ребят за усердие и велел закругляться и запрягать лошадей – дел много. План у меня был такой: реквизиция, котлеты, кузнец.
С реквизицией мы разобрались весьма легко. Отправив Берхана со списком барахла на склады, я взял с собой Каасу к расу Бахыру. Рас Бахыр напоминал отца (никак родственник), только без «добрых» глаз, и оказался приятным в общении мужиком. Естественно, он знал принца до падения с лошади и даже учил его обращаться с копьём в своё время. Царская кошка оказалась на высоте, произведя на раса неизгладимое впечатление. Похоже, бравый командир в душе скрытый кошатник.
С Бахыром мы разговорились, отправив Каасу организовывать нужный нам персонал с одним из подчинённых раса.
– Да, принц, жаль, что ты позабыл так много.
– Ничего, Бахыр, память – дело наживное. Тем более что в моём положении много плюсов.
– Это каких же?
– Ну смотри. Во-первых, я не помню ничего, за что мне было бы стыдно. Во-вторых, у меня уникальный шанс смотреть на всё по-новому, незамутнённым взглядом. А в-третьих, что-то мне подсказывает, что знакомиться с некоторыми вещами как бы в первый раз будет очень интересно. Например, с девками…
– Да, с девками я бы и сам знакомился хоть каждый день!
Мы с Бахыром весело захохотали.
Бахыр порассказал мне о жизни принца. Он, конечно, старался быть повежливее, но во мне окрепла уверенность, что Ягба Цион был редкостным долбодятлом. Кроме лошадей и оружия, парня не интересовало ничего, даже девки. Только где-то год назад «друзья» ему подсунули наконец девчонку… Ситуация была почти как в анекдоте: «Вот зачем он нужен… а я им рыбу глушил», который я расу тут же рассказал. Над этим анекдотом рас ржал долго. Ещё он рассказал, что мой Кааса – известный мастер эфиопского кунг-фу с копьём, а Берхан – один из немногих, кто отлично владеет мастерством двуручного боя. Эта парочка, оказывается, спелась довольно давно и с тех пор является неизменной головной болью своих командиров. Если бы они регулярно не вершили дела наподобие недавнего устранения мятежного вождя (что вызвало в рядах врагов панику, позволившую с малыми потерями сокрушить мятежников), их бы давно прибили свои же начальники. А так их кидали из сотни в сотню, пока негус не решил убить сразу несколько зайцев, передав их мне. Вот, блин, спецназовцы доморощенные. В общем, с Бахыром мы сошлись.
Бойцы мои вернулись вместе, сияя довольными мордами. Для закрепления отношений с Бахыром я позвал его на обед – ему престиж, а мне лишний подопытный кролик. По дороге к монастырю я расспросил моих ребят об успехах в реквизиции. Оказалось, что бойцы выцыганили всех запрошенных спецов и барахла набрали, пожалуй, сверх нужного – даже самый прижимистый обозный старшина не мявкнет против воли принца. Хомяки. Зато мои хомяки. В монастыре нас ждал Жен. Под его чутким руководством повар со товарищи заготовили вымытой (с кипятком!) посуды и нарубили мелкого фарша из свежеубиенной баранины и телятины (он успел смотаться и забрать сечки и отбивной молоток у кузнеца Берты), также они накрошили мне лука и тефовой лепёшки. Я замочил «хлеб» в молоке и начал месить фарш. Суп – это одно, но котлеты на первый раз я решил сделать (почти) сам. Добавил туда лук, хлеб, разбил несколько яиц… Соль, перец… Лепить котлеты я подрядил повара с Женом.
Жарил я аккуратно, использовав первую пару котлет для определения необходимого времени прожарки – я их, конечно, протушу, но в местной антисанитарии аккуратность превыше всего. Тем более что пересушить котлеты было бы кошмаром. Нажарив по паре партий на трёх сковородках, я передал процесс жарки повару (с грибным супом он ведь справился), а сам организовал процесс тушения. Тушили в керамических горшках, со сметанкой и зеленью. Среди зелени я обнаружил и чеснок, чему возрадовался – ударим по кислому тефу душистым русским (чёрт с вами, эфиопским) чесноком!
Первую порцию я пробую с трепетом – вдруг запорол?! Я же не на современной кухне с газовой горелкой, мясорубкой и миксером. Блаженство! Я сделал это! Настоящие котлеты! Артемида моего восторга не разделила – ей было больше по вкусу сырое мясо. Ну погоди, котейка, доберёмся до моря – будем вместе харчить суши. А котлеты… котлеты – это наше всё. Закончит Берта мясорубку, начну их делать массово и распространять. На радостях я выдал Жену, бойцам и поваренной команде по котлете. По две не дал – нефиг перед обедом наедаться, и вообще, рецепт известен, теперь можно наделать котлет в любой момент. Жалко, свинины нет… ну ничего, может, из бегемотов котлеты будут вкусные.
Обедали втроём с абуном и расом Бахыром. Рас был сначала немного скован от общения с Йесусом-Моа, всё же «меня» он знал с пелёнок, а абун как-никак третье лицо в стране, из высшего духовенства. Но, поскольку Йесус-Моа наш человек, расслабился очень быстро. Котлеты народ оценил. Абун сказал, что их надо обязательно включить в пасхальные и рождественские празднества, а Бахыр обещал что угодно за рецепт. Мы с абуном посмеялись и согласились передать поварёнка, знающего рецепт, Бахыру в распоряжение (заодно и «батька» негус подсядет на котлетки) – до завтрашнего отъезда успеет научить рецепту армейских поваров и даже сделать несколько пробных порций. Кулинарная революция свершилась! О мелочах вроде предстоящего многолетнего труда по развитию рецептур и внедрения новых блюд я скромно промолчу.
За кофейной церемонией я расспрашивал Бахыра об эфиопской армейской организации и вооружении. То, что я услышал, было неутешительным. Негус нагаст и негусы помельче держали свои собственные армии. Армии были постоянными, так как негусы вели кочевой образ жизни, и формировались негусами с детства или наследовались от отцов. Они были довольно хорошо обучены, но не слишком многочисленны – во время войны основную силу составляли ополченцы. Призыв и обучение рекрутов на поток поставлены не были. Высший командный состав набирался из аристократов – расов, таких как сам Бахыр.
С вооружением и тактикой было совсем уныло – сплошные копейщики и лучники. Причём, по словам Бахыра, луки были так себе, хуже вооружения магометан. Сабли и мечи попадались, но их было сравнительно мало – мечник являлся почти редкостью, а двурукий боец вроде моего Берхана – большой редкостью. Брали в основном числом, а не умением, – если постоянные войска были достаточно профессиональны, то ополчение составляли в лучшем случае охотники, а зачастую – просто народ «от сохи». Слабым местом была и сработанность дружин негусов и ополчения. Радовало то, что у местных мусульман с тактикой и организацией было лучше, но ненамного. Местные царьки не имели опыта турок и северных арабов, закалённых в войнах с крестоносцами и Византией. Ну что ж, будем улучшать и армию. Кадры, кадры, кадры, где бы вас найти?
Тем временем кофепитие подошло к концу. Рас распрощался и уехал обратно в войско, а я с командой и царской кошкой направился к кузнецу.
Для кузнеца у меня был очередной проект. Я решил заняться самогоноварением. Производство спирта я планировал в любом случае, но, унюхав медовуху за завтраком (царь, вредина, «сыну» не налил, а спрашивать показалось неуместным), решил не откладывать начинание. Берта всё ещё работал над формами для мясорубки, но время обсудить очередной проект у него было. Когда я объяснил Берте концепцию перегонного куба, Берта меня удивил – оказывается, арабы уже делали подобные аппараты, и Берта был хорошо знаком с их изготовлением. На моё удивление познаниями в общем-то деревенского кузнеца Берта поведал мне свою историю. Оказывается, родился он на северо-востоке, на границах с землями Джибути. Семья его (отец был также кузнец) работала на джибутийского купца, который кроме всего прочего делал товар для алхимиков. Вот там-то Берта и попрактиковался в изготовлении перегонных кубов. В зрелом возрасте Берта почувствовал тягу к земле предков и вернулся в Эфиопию. Будучи отличным кузнецом, он довольно легко нашёл работу при перестройке и восстановлении монастыря Святого Истифания на озере Хайк – нашего монастыря. Здесь он также нашёл себе невесту и осел в деревне.
Я обрадовался и заказал ему сразу пару перегонных кубов. К моей радости, Берта мог их делать без ущерба работам по мясорубке. Был у меня для кузнеца ещё один заказ. Перегонный куб есть изделие несовершенное для разделений комплексных смесей. И если для самогона он более или менее подойдёт, то для разделения нефти или получения высококачественного спирта может быть проблематичен. Даже денатурат с сивухой не так легко отсекать при самогоноварении – дед в своё время научил. То есть в теории-то легко: отрубил хвосты, повторил дистилляцию и отрубил хвосты снова. После тройной дистилляции нормуль. В теории. Ведь точка кипения точкой кипения, но испарение различных продуктов происходит по всему спектру температур, и даже при отсечке перегонный куб даст «спирт», смешанный с денатуратом (ещё бы вспомнить, из чего сей продукт состоит химически) и сивухой. То, чего хватит для самогона, может создать проблемы в топливе, например. Да и сам процесс отсекания хвостов не слишком технологичен и неудобен в индустриальных масштабах.