Глеб усмехнулся:
– Ясно. Значит, вы решили, что я журналист.
– А кто еще попрется в нашу глухомань? Нынче в столицах модно тискать статейки про провинциальных идиотов. В разделе «Они тоже люди».
– Это верно, – согласился Глеб. – Но я не журналист.
– А кто ж тогда? – прищурился хозяин кафе.
– Я писатель. Ищу тихое местечко в средней полосе, чтобы завершить свой новый роман.
– Вот оно что. – Старик ухмыльнулся. – Выходит, писатели – такие же никчемные и безмозглые болтуны, как и журналисты.
Глеб как раз вставлял в губы новую сигарету. Он удивленно посмотрел на старика и спросил:
– Почему же безмозглые?
– Потому что у нас тут не курорт. Ни пансионатов, ни домов отдыха. Обычная дыра.
Глеб закурил. Потом достал из кармана одну из свадебных фотографий и положил перед хозяином кафе.
– Знаете их?
Старик взглянул на снимок, прищурился и неприязненно спросил:
– Откуда это у тебя?
– Случайно попала в руки. Так вы их знаете?
Он мотнул головой:
– Нет.
– Сказали как отрезали, – усмехнулся Корсак. – Но они стоят возле указателя.
– И что с того? Мало ли кто стоит возле указателей. Ты тоже можешь сфотографироваться возле указателя, а я даже имени твоего не знаю. И узнавать не хочу.
Хозяин кафе снял красную бейсболку, промокнул седую, лысоватую голову платком и снова водрузил бейсболку на прежнее место.
– Ты давай, – снова заговорил он, – допивай свой кофе и отчаливай. У меня еще дел по горло.
– Не очень-то это вежливо – выгонять клиента, – заметил Глеб.
– А я тебе не друг, не брат и не сват, чтобы перед тобой высекать. Сказано – закрываю, значит, закрываю.
– Ладно, отец, не сердись. Уже ухожу.
Глеб затушил сигарету в пепельнице, залпом допил кофе и спустился с высокого барного стула. Спрятал фотографию в карман плаща.
Когда он повернулся, чтобы идти, хозяин кафе окликнул его:
– Слышь-ка!
Глеб обернулся:
– Что?
– Не надо тебе туда ездить, парень. Возвращайся в свою Москву.
– Это почему же?
– Народу в поселке осталось мало, все друг друга знают и живут тесной общиной. Заезжим гастролерам там точно делать нечего.
– Я не гастролер, – сказал Глеб. – Я добрый путешественник. Но спасибо за информацию.
– Там, впереди, будет река Малая Кижма, а через нее – мост. Подумай, прежде чем переезжать через него. Назад пути уже не будет.
– Мосты для того и существуют, чтобы их переезжать, – сказал Глеб. – Иначе бы их не строили.
– Мое дело – предупредить, твое – выслушать.
– Мудро, – одобрил Глеб. – Я свое решение принял. Всего доброго!
– И тебе не хворать.
Хозяин смотрел Корсаку вслед, пока тот не вышел из кафе. А когда дверь за ним закрылась, дернул щекой и пробормотал:
– Не к добру это. Не к добру.
3
Чем ближе были Хамовичи, тем тревожнее делалось на душе у Глеба. Он бы и сам толком не смог сформулировать причину своих опасений. То, что он знал про Хамовичи, говорило о том, что это безобидный и, в общем, приятный городок.
Водохранилище, холмы, леса… Завод по бутилированию минеральной воды… Консервный завод… Большое рыбное хозяйство… Замечательно! Городок нашел свою нишу и свой собственный способ выживания в бурном и гибельном водовороте конкурентной борьбы. Минеральная вода из Хамовичей стоит в каждом магазине, отличается хорошим качеством и пользуется спросом. Прекрасно! Люди работают, держатся друг друга – что же тут неправильного или зловещего?
С опаской относятся к приезжим? А разве сам ты не таков, Глеб Олегович? Разве не ты в пьяной беседе часто доказывал приятелям, что мир лежит во зле и что встретить доброго, умного человека в наше время (да и в любые времена) – большая редкость?
И разве ты сам, будь у тебя дети, впустил бы в квартиру незнакомца, попросившегося на ночлег, втайне не сжимая в кармане рукоять травматического пистолета?
Небольшие сообщества единомышленников стойко охраняют границы своего суверенитета. И настороженно относятся к чужакам. Все это в порядке вещей.
Вернее – было бы в порядке вещей, если бы не фотографии, лежащие у Глеба в кармане. Испуганное лицо невесты, скорбные глаза родителей и напряженные, фальшивые улыбки гостей – все это не могло быть нормой даже в самом тесном и закрытом сообществе.
Мимо машины пронесся знак, извещавший о том, что впереди дорогу пересекает река под названием Малая Кижма. А вскоре показался бетонный мост.
На секунду Глеба охватило странное тревожное чувство, он сбросил скорость и едва не остановил машину, но чувство тревоги прошло так же внезапно, как и появилось, Глеб чертыхнулся и снова нажал на акселератор.
Ему вдруг подумалось, что река эта похожа на подземную реку Стикс, отделяющую мир живых от мира мертвых.
Вдоль дороги брела рыжая, тощая собака.
– А вот и цербер, – усмехнулся Глеб.
Заслышав шум автомобиля, собака остановилась, обернулась и проводила машину Глеба задумчивым взглядом.
Черная «Мазда» бодро покатила по бетонному мосту. Глеб пересек реку.
Глава 3
1
В ресторанчике, расположенном в паре шагов от здания ГУВД, было шумно и накурено.
– О, Волохов идет! – воскликнул, отрываясь от бифштекса, Стас. – Привет, человек-скала!
– Привет, полурослик. Мария Александровна, наше вам!
Толя Волохов приподнял пижонскую фетровую шляпу в знак приветствия, снова нахлобучил ее на большую, встрепанную голову и уселся на стул. Тот угрожающе скрипнул под его мощным телом.
Толя взял графин, наполнил водкой рюмку Стаса, сгреб ее со стола и залпом выпил.
– С ума сошел! – утрированно ужаснулся Данилов. – На голодный желудок?
– И что? – прищурился Волохов.
– Это же чудовищный удар по организму.
Толя криво ухмыльнулся:
– Стасик, этот удар я принимаю с детства. – Он снова взялся за графин и взглянул на Любимову: – Маш, накапать тебе пятьдесят капель?
Маша дернула уголком губ:
– Знаю я ваши пятьдесят. Все с этого и начинается. Сначала «по пятьдесят». Потом «еще по пятьдесят». Потом «на ход ноги». Потом «начисли, дядя». А кончится все постыдным беспамятством и утренней головной болью.
– Ты не весь список огласила, – заметил Стас. – Есть еще «по последней». Потом – «теперь совсем по последней». Потом «теперь точно по последней». И наконец: «Последние триста, в графине, и уходим».
Маша засмеялась.
– Об этом я и говорю!
Толя подозвал официантку и попросил принести еще одну рюмку, и как только рюмка появилась на столе, наполнил ее водкой. Пододвинул рюмку Маше:
– Выпей – полегчает.
Маша хмуро посмотрела на рюмку, потом пожала плечами, взяла ее и опустошила залпом.
– Уф-ф…
– Заешь грибочком, – заботливо проговорил Стас и вручил ей вилку с насаженным на нее соленым рыжиком.
Любимова, морщась, заела.
– Ну, как? – с интересом поинтересовался Толя.
– Гадость! – ответила она.
Мужчины снисходительно засмеялись.
– Когда стану начальником отдела, заставлю всех оперов выпивать с утра по пятьдесят грамм водки – для поднятия боевого духа! – объявил Волохов.
– «Начальником отдела», – передразнил Стас. – Высоковато метишь, майор.
– До полковника точно дослужусь, – уверенно сказал Волохов.
Стас Данилов обнял его за плечи и насмешливо проговорил:
– Ах ты мой мальчик, хватающий звезды!
– Убери лапы. – Толя двинул плечом и сбросил руку Данилова. – Кстати, Тасик, ты мне должен полторы тысячи рублей, помнишь?
– Долги отдают только трусы, – заявил Стас.
Толя посмотрел на него суровым взглядом и проговорил с угрозой:
– Попробуй только не отдать.
– А что будет?
– Рискни – и узнаешь.
– Ну, а если рискну? Убьешь меня, что ли?
Несколько секунд мужчины смотрели друг другу в глаза. Русоволосый, вечно небритый Волохов был могучим, как русский богатырь. Его широкие плечи и толстые руки сделали бы честь портовому грузчику или цирковому силачу. Темноволосый Стас Данилов был на полголовы ниже ростом, худощав, но довольно мускулист. Он обладал приятной наружностью, тогда как Толя Волохов был вылеплен грубо и просто. Чувственные черты Стаса и его светящийся мальчишеский взгляд обезоруживающе действовали на женщин, но громила Волохов был к его чарам равнодушен.
Первым молчание прервал Толя.
– Вот сейчас возьму тебя за бока, сожму, как тюбик с зубной пастой, и выдавлю, к черту, все твое обаяние, – сказал он. – А потом погляжу, останется ли в тебе хоть что-нибудь стоящее.
– Знаешь что, Толя… иди-ка ты в задницу! – сказал на это Стас.
– Только если ты полезешь вперед и будешь светить фонариком, – парировал Волохов.
Маша отодвинула от себя рюмку и снова поморщилась.
– Девочки, хватит вам ссориться, – произнесла она. – Потом подергаете друг дружку за косы.
Волохов хохотнул, лицо его снова стало добродушным. Он посмотрел на Машу и сказал:
– Как думаешь, Марусь, мы его найдем?
– Кого? – не поняла Маша.
– Чудака, который грабанул квартиру сенатора.
– Не знаю, Толь. Зацепок слишком мало.
– Будем надеяться, что нам повезет.
– Когда это нам везло? – насмешливо осведомился Стас.
Громила Волохов открыл рот для ответа, но тут Стас воскликнул, уставившись в сторону входной двери:
– Маш, смотри-ка кто идет. Это же сенатор Антипин! Заскочил в наш бар пропустить рюмашку-другую вискаря.
Это действительно был он – сенатор Антипин. Он шел к барной стойке в сопровождении двух крепких парней, которые тщетно пытались казаться независимыми и незаметными. Неприязненно поглядывая по сторонам, сенатор остановился у стойки и заказал что-то у бармена.
Маша встала из-за стола.
– Ты куда? – удивленно окликнул ее Стас.
– Сейчас приду.
Маша направилась к барной стойке. Присела на высокий стул рядом с сенатором, посмотрела на стакан с виски, который бармен поставил перед Антипиным, и громко осведомилась:
– Решили утопить свое горе в вине?
Сенатор скосил на нее глаза, поморщился и сухо обронил:
– А вам какое дело?
– Никакого, – сказала Маша. – Просто странно видеть, как правительственный чиновник превращается в богемного пропойцу. Оказывается, вы тоже живой человек.
– Вы удивлены?
– Конечно. Обычно я вижу правительственных чиновников по телевизору. До встречи с вами я даже сомневалась, существуют ли они на самом деле или это всего лишь компьютерная графика.
– И как? Теперь убедились, что я живой?
Маша качнула белокурой головой:
– Не совсем.
– То есть.
– Выглядите вы как живой. Но взгляд у вас мертвый. И голос злой. И вообще, вы напоминаете мне стереотипного злодея из дешевого голливудского фильма. Куча самолюбия и ни капли здравомыслия.
Сенатор обхватил пальцами стакан с коричневым напитком, в котором покачивались куски льда.
– Это все, что вы хотели мне сказать?
– Да. Хотелось бы послать вас куда подальше, но тактичность не позволяет.
Антипин не обиделся. Лишь усмехнулся и произнес:
– Если бы вы только знали, Мария Александровна, как много раз меня туда посылали. Но идти туда приходилось не мне, а тем, кто посылал. Пожелаю и вам счастливого пути.
– Спасибо за пожелания. Хотела бы и я сказать то же самое, но ваш путь не будет счастливым. Такие, как вы, бывают богатыми и удачливыми, но счастливыми… – Она покачала головой. – Никогда.
Маша вернулась за стол к коллегам.
– Марусь, ты там ничего лишнего не наговорила? – с опаской спросил у нее Стас.
– Не знаю, – угрюмо ответила Маша. – Да плевать.
Стас и Толя переглянулись.
– И что на тебя нашло? – прогудел Толя.
– Сама не знаю. Наверное, сработали твои «пятьдесят грамм».
Сенатор между тем выпил свою порцию виски, расплатился и зашагал к двери. Стас посмотрел ему вслед и сказал:
– А что, если он сам грохнул свою домработницу?
– Зачем ему это? – осведомился Волохов.
– Ну, может быть, у них был роман? Она его стала шантажировать, и все такое. Подобное сплошь и рядом бывает.
– Если закончим это дело благополучно – выпью бутылку шампанского, – объявил Толя Волохов. – Прямо из горлышка. Потом сниму в баре красотку и займусь с ней безудержным сексом.
Стас криво ухмыльнулся:
– Только не надо косить под меня, здоровячок. От шампанского у тебя закружится голова, красотка накрутит тебе фигу, а секс за последние полтора года ты видел только по телевизору.
– Толь, налей мне еще, – попросила Маша. – Только немного.
Волохов взял графин и наполнил ее рюмку наполовину. Маша залпом выпила.
– Пойду на свежий воздух, – сказала она, вставая.
– Я провожу! – произнес Стас.
– И я! – привстал Волохов.
Маша мотнула головой:
– Не надо. Я подышу и вернусь.
– Точно?
– Да. Не волнуйтесь за меня.
На улице Маша полной грудью вдохнула осенний холодный ночной воздух. Уже стемнело. И на сердце у нее было так же темно, как вокруг. Откуда-то взялось неприятное предчувствие, словно ее ожидало впереди что-то страшное.
Маша достала из сумочки телефон и набрала номер Глеба.
– Аппарат абонента выключен или находится вне зоны действия Сети, – пропел из трубки женский голос.
Маша повторила попытку – но с тем же результатом. Не добившись желаемого, она убрала трубку в сумку, достала сигареты и закурила. Сделала несколько затяжек, но курить ей почему-то не хотелось, и она бросила сигарету в темноту за конусом желтого света. Красная точка, прочертив сверкающую дугу, растаяла во мраке.
Начал накрапывать дождь. Капли дождя увлажнили ей лицо. С тяжелым от предчувствий сердцем Маша собралась вернуться в бар, но остановилась, несколько секунд стояла в нерешительности, а затем повернулась и зашагала к стоянке такси.
2
По пути домой Маша заехала в магазин и купила бутылку белого испанского вина Grand Feudo.
В холле магазина стоял стеллаж, на котором красовались коробки с фильмами. Среди них была «Живая сталь». Название фильма заставило Машу задуматься. Вроде Митька что-то говорил про этот фильм. Поколебавшись, она сняла диск со стеллажа и присоединила его к другим покупкам.
Рядом с магазином был Макдоналдс. Маша зашла и туда – прикупить сыну Митьке его любимую фастфудовскую еду. По пятницам и субботам они устраивали «праздник непослушания», в эти дни Митька мог есть все, что захочет, смотреть телик до поздней ночи или круглые сутки напролет играть в компьютерные игры.
Митька встретил ее на пороге возмущенным возгласом:
– Ма, ты почему так поздно?
– На работе задержалась, – соврала Любимова.
– Задержалась? – Митька захлопал глазами. – Значит, ты и правда забыла, о чем мы договаривались!
– Что? – Маша наморщила лоб. – А о чем мы договаривались?
– Ты обещала, что мы пойдем сегодня в кино, – угрюмо проговорил Митька. – Я прождал тебя весь вечер.
Маша осознала свою ошибку, но, привычно считая нападение лучшим способом обороны, сказала:
– Чем возмущаться, лучше помоги мне снять сапоги.
Митька, пыхтя и краснея от усилий, стянул со стройных ног Маши узкие сапоги.
– Почему не позвонил и не напомнил? – спросила Маша.
– Хотел проверить, вспомнишь ты сама или нет, – угрюмо ответил сын.
– Ну, прости. У меня правда было много работы. Но, знаешь, я могу реабилитироваться. Сейчас увидишь, что принесла.
Она раскрыла пакет и жестом фокусника, достающего из шляпы живого кролика, извлекла из пакета диск с фильмом.
– Вуаля! Зачем тащиться в кино, если можно посмотреть классный фильм на DVD! И заметь: за гораздо меньшие деньги.
Митька захлопал глазами:
– Мам, она же пиратская.
– А ты что – прокурор?
– Нет, но… Там наверняка плохое качество.
– Там в главной роли Хью Джекман, а он в любом качестве хорош. Не капризничай, Димитрий. Кстати, это еще не все. Я кое-что купила – под кино.
Она достала бумажный пакет с бигмаком, гамбургерами и картофелем фри.
– Чипсы, гамбургеры и кока-кала! Но нам на уроке ОБЖ говорили, что это вредно.
– Не волнуйся, у тебя хорошие гены.
Маша прошла в комнату, рухнула в кресло и вытянула на пуфе гудящие от усталости ноги. Пока Митька хлопотал, раскладывая на столике еду и вставляя в проигрыватель диск с фильмом, Маша задремала.
Звонок заставил ее вздрогнуть и проснуться.
– Что это? – сонно спросила она Митьку, который сидел на полу, уставившись в экран телевизора и жуя картофель фри.
– Кто-то пришел, – ответил он, не оборачиваясь.