Яру захотелось выскочить из окружения машин.
Он остановился, оглянулся.
Тротуар был далеко. Мобили заслонили его своими горбатыми спинами. Казалось, что прежде они стояли свободней. Неужели сомкнулись, пока он на них не смотрел?
Да они же следят за ним!
Яр задохнулся от внезапного озарения и схватился за комми. Его мотнуло, и он налетел на холодный борт чужого такси. Отшатнувшись в испуге, он ударился о другую машину, запнулся о колесо. Под ногой что-то неприятно хрустнуло.
Яр отскочил, посмотрел на бетон.
Там была птица.
Мертвая птица, раздавленная его ногой.
Откуда? Птица?! Невероятно!
Он вдруг всё понял – это галлюцинация! То самое, о чем предупреждал доктор! Побочный эффект начавшегося лечения.
Под судорожно сжавшейся рукой глухо пискнул комми. Стоящее в метре такси повторно мигнуло фонарями, зажгло в салоне свет и приоткрыло дверь. Яр прыгнул к нему, намереваясь как можно скорей заскочить внутрь. Но какая-то страшная, отвратительно пахнущая фигура выросла у него на пути. Крепкие пальцы больно схватили плечо, рванули вперед, разворачивая на месте. Что-то твердое и острое ткнулось в правый бок.
– Не дергайся!
Яр выгнулся, захрипел – сгиб чужого локтя сдавливал ему горло. Отвратительный близкий запах скрутил желудок – Яр подавился жгучей рвотой.
– Быстро! В машину!
Его ударили по затылку, потащили. Он вяло сопротивлялся, он ничего не понимал, он был оглушен происходящим. Трещала одежда, правому боку было мокро, по ноге текло что-то горячее.
– Где ты живешь?
Его запихнули в такси, умяли, прижали.
– Где ты живешь, я спрашиваю!
Яр не мог ничего ответить. Измазанный рвотой подбородок трясся, губы дрожали.
– Где ты живешь? Отвечай! Да приди ты в себя! – Его встряхнули. – Ничего я тебе не сделаю, если будешь меня слушать!
Отчетливо щелкнул замок двери. Такси начало осторожно выбираться со стоянки.
– Куда ты сейчас едешь? Домой? Куда?! Говори!
– Нет, – выдавил из себя Яр.
– Что – “нет”? Не домой? А куда?
– Сол… Сол… – Яр заикался и пытался вытереть рот.
– Ты живешь один?
– Д-да…
– Хорошо. Где?
– Тут… рядом…
– Ну наконец-то заговорил. Поворачивай к дому!
– Что?
– Ты всё понял, я вижу. Ни в какой “сол” мы уже не едем. Мы едем к тебе домой. – Вонючий незнакомец чуть отстранился, поднял руку. Перед глазами Яра блеснула сталь, испачканная красным. – Понимаешь, что это такое?
Яр понял, и глаза его начали закатываться. Но увесистый шлепок по скуле не дал ему отключиться.
– Делай, что я скажу, и тогда всё будет в порядке. Понял?
Яр дернул головой.
– Я тебя спрашиваю, ты понял? Отвечай, как следует!
– Да… – выдохнул Яр. – Я понял.
– Хорошо… А теперь поворачивай машину. Мы едем домой.
Яр кивнул и дрожащими пальцами раскрыл комми.
– Даже не пытайся меня обмануть, – угрюмо предупредил незнакомец и прижал острие ножа к шее Яра.
* * *
Рана в боку была пустяковая – так считал человек с ножом.
“Это ерунда, – сказал он, ухмыляясь. – Обычный порез”.
Яр не считал, что такой порез может быть обычным. Но спорить не собирался. Он лихорадочно пытался понять, что же ему теперь делать.
До дома они добрались за считанные минуты. От стоянки до подъезда добежали в несколько секунд. Человек с ножом прятал свое оружие под одеждой, а свободной рукой крепко держал Яра за локоть.
– Закричишь – убью, – тихо напомнил он у самого подъезда.
Он не угрожал. Он просто констатировал. И оттого слова его были вдвойне страшней.
Дверь, опознав в Яре жильца, открылась.
– Пойдем по лестнице, – тут же сказал человек с ножом.
– Я живу на восьмом этаже, – ужаснувшись, попытался возразить Яр.
– Никаких лифтов, запомни. Эти твари только и ждут, что мы зайдем в кабину. На лестнице безопасней.
Они поднимались долго, дважды делали остановки для отдыха. Яр цеплялся за грязные перила и старался не оглядываться, чтоб не видеть алых комочков в серой пыли. Это была его кровь, и ему казалось, что он разваливается, рассыпается на ходу. Его мутило.
Лестничные пролеты были захламлены строительным мусором и ненужными вещами. Даже сиберы-уборщики заглядывали сюда нечасто, что уж говорить о людях.
– Как тебя зовут? – неожиданно спокойно спросил человек с ножом.
Яр неохотно назвался.
– А я Гнат. Впрочем, с недавних пор я отказался от имени и стал называть себя Зрячим.
– Вы – дикий? – вырвалось у Яра.
– Что? – удивился человек с ножом. И, поняв вопрос, помотал головой. – Нет, я не дикий. Как и все, я до шестнадцати лет рос в доме воспитания.
– Я сегодня видел дикого, – пробормотал Яр. – Он совсем на вас не похож.
Гнат хмыкнул:
– Найти кого-то, кто был бы на меня похож, очень непросто. Поверь, я давно пытаюсь…
Квартира встретила их ярким светом и тихой музыкой; известила хозяина о поступлении новых писем, предложила зачитать.
– Не надо, – быстро сказал Яр.
– А ты неплохо устроился, – озираясь, пробормотал Гнат. – Когда-то и у меня было нечто похожее. Но посмотри теперь на меня…
Яр посмотрел.
Гнат выглядел отвратительно: заросшее, серое от грязи лицо, свернутый налево приплюснутый нос, корка высохшей крови на правой щеке, волосы, висящие неопрятными, липкими на вид прядями. И одежда не лучше: перепачканный рваный свитер, широкие вытертые брюки, совершенно чудовищный платок, наброшенный на плечи…
– Ну чего уставился? – тут же ощерился Гнат – зубы у него оказались хорошие, белые и ровные. – Пожил бы, как я…
Яр отвел глаза.
Они прошлись по всем комнатам – на этом настоял Гнат. Он не отпускал от себя хозяина квартиры и заглядывал во все углы, в каждый шкаф, за каждую занавеску. В правой руке он держал нож – держал каким-то особенным хищным образом, так, что становилось ясно: не пиццу он собрался резать, и не пакеты вскрывать. Он будто ждал нападения – из затемненного угла, из шкафа, из-за шторы – и готовился это нападение отразить.
– Я живу один, – осторожно напомнил ему Яр.
– Откуда тебе знать, – пренебрежительно отозвался Гнат.
Конечно же, он никого не нашел. И, кажется, немного успокоился.
– Надо закрыть дверь. – Он потащил Яра в прихожую.
– Она уже заперта.
– Ерунда!.. Помогай!..
Они перевернули обувной шкафчик, подвинули его к вплотную к двери. Сверху водрузили тяжелое кресло и сорванную со стены полку, воткнули в завал несколько стульев, обмотали всё клейкой лентой, промежутки забили одеялами и подушками.
– Теперь не пройдут, – удовлетворенно сказал Гнат, отступая от забаррикадированной двери. – По-крайней мере, не сразу.
“Он безумец, – догадался Яр. – Он сошел с ума”.
Опять накатил дикий парализующий страх.
Чего можно ждать от вооруженного ножом безумца? Да чего угодно! С ним невозможно договориться, его нельзя ни в чем переубедить. Спор, уговоры, увещевания могут вызвать ярость. Любое действие или бездействие может быть неверно им истолковано – и тогда…
Яр застонал, привалился к стене.
– Бок болит? – участливо спросил Гнат.
– Да… Немного…
– Извини, что я тебя так… Мне нужно было срочно оттуда убраться.
– Ничего… Сам говорил, что рана пустяковая.
– Да. Обычный порез. Но для тебя, наверное, всё происходящее – настоящий шок.
– Похоже, что так.
– Ты зря не волнуйся. Я не сделаю тебе ничего плохого. При условии, что и ты против меня ничего не задумаешь. Делай, как я велю. Не делай ничего без моего разрешения. Всё очень просто. Договорились?
– Да. – Разве мог Яр сказать что-то другое?
– Мне нужно отсидеться несколько дней. Потом я уйду. Просто потерпи… Мне потребуется чистая одежда. И еда. А еще я хочу побриться. И залезть в ванну. Ты не представляешь, как давно я мечтаю о ванне!
– Представляю, – сказал Яр.
Гнат внимательно посмотрел на него, перекинул нож в левую руку и, быстро наклонившись, поднял с пола моток клейкой ленты.
Яр попятился.
Глава 2
Уютно бурлила горячая вода. Зеленоватая мятная пена колыхалась и дышала, медленно разрастаясь; она переваливалась через край ванны нежно-голубого оттенка, рвалась и шлепалась на мокрые плитки пола. Плоский сибер-уборщик очумело крутился на скользкой поверхности, торопливо всасывал воду и тревожно попискивал, пытаясь призвать на подмогу стоящих на зарядке товарищей.
На стеклянной полочке среди разноцветных флаконов с шампунями и гелями, несчитанных баночек с кремами и прочих тюбиков лежал длинный нож.
Гнат нежился в ванне.
– Только не думай, что я сумасшедший. Признаться честно, поначалу я и сам подозревал, что схожу с ума. Но ведь настоящие безумцы никогда не считают себя безумными. Вот и получается, что я нормальный…
Яр сидел на стуле, спиной к ванне, лицом к приоткрытой двери. Он не мог двигаться – Гнат клейкой лентой надежно примотал его к стулу.
– Всё началось со снимков. Я тогда увлекался фотографией. Вот ты знаешь, что это такое? Нет, конечно, откуда тебе знать? – Гнат пренебрежительно фыркнул. – Сейчас всё заполонило тупое видео, а то, что называют фотографией, – бездумное бездарное копирование реальности. А ведь это искусство! Настоящее древнее искусство!.. – Гнат возвысил голос, зашевелился возбужденно – и гора пены заволновалась вместе с ним. – С собственной историей! С особыми законами! А вы со своими тысячапоинтовыми камерами лишь плодите никому не нужный мусор! – Он осекся, будто пенной воды глотнув. Откашлялся, закрывая рот исцарапанным кулаком. Сказал спокойней:
– Впрочем, неважно. Я сейчас о другом, о тех снимках, на которых я впервые увидел их. Это случилось почти год назад. Да. Как сейчас помню. Я был дома, безжалостно вычищал свои старые альбомы. Один снимок мне очень понравился: ночной город, спящие такси, фонарь. Я очень долго его разглядывал, любовался. И вдруг заметил сбоку какую-то фигуру, попавшую в кадр. Человек, закутанный в плащ или во что-то подобное. Он нарушал мне всю композицию! Его не должно было там быть! Как я мог не заметить его, когда делал фото?! Почему не заметил сразу, когда разбирал снимки? И следующая фотография – те же такси, тот же фонарь, но с другого ракурса. И опять эта черная фигура всё портила! Но здесь она была еще заметней, еще крупней, ближе… Я удалил эти два кадра. А через несколько минут в следующем альбоме встретил ту же самую фигуру! И вновь на ночном снимке! Место было другое, на противоположном конце города, – а фигура стояла та же, такая же, она почти полностью сливалась с полосой тени, отбрасываемой стеной. Я, наверное, не заметил бы ее, если б не видел предыдущих двух фотографий. Кто же это? Что за странная фигура? Я выделил ее и запустил глобальный поиск по подобию. И знаешь, что я нашел? Тысячи фотографий! Почти все сделаны ночью! А фигура на них одна и та же, в точности, во всех деталях – будто это был один человек! Везде он стоял спиной к снимающему, везде он был в плаще, везде он прятался в тени так, что разглядеть его нужно было постараться! Разные снимки, в разных местах, в разное время! Как же так? Я не понимал… – Гнат перевел дух. Помолчал. И сказал тихо, страшно, угрюмо:
– Теперь они охотятся за мной.
Яр почувствовал, как на голове у него зашевелились волосы.
– Я так и не понял, кто они, – тяжело проговорил Гнат. – Но я научился их видеть. И я могу их убивать.
Уютно бурлила горячая вода. Шлепались на пол пенные плевки – точно так падали капли крови на пыльные ступени.
“Безумец! – Яр пытался придумать, как ему спастись. Но в голове металось лишь одно это слово: – Безумец! Безумец!..”
– Ты только не думай, что я сумасшедший, – повторил Гнат. – Зря, наверное, я тебе всё это рассказал. Но так хотелось поделиться… Ты не представляешь, через что я прошел. Вот уже шесть месяцев я прячусь, я борюсь, пытаюсь спасти свою шкуру. Я уже не тот человек, каким был полгода назад… Ты спросил меня сегодня, не дикий ли я… Да, теперь я дикий. Я одичал. И я… я… обезумел…
Яру показалось, что Гнат всхлипнул.
– Вчера ночью они опять выследили меня. И я опять сумел убежать… Шея – их слабое место… Кажется, они совсем не чувствуют боли… Но вот шея… Я убил троих… И вырвался… Убежал… Скрылся… Теперь мне нужно отдохнуть… А потом я уйду… Я должен найти еще одного человека… Нам нужно встретиться…
Бормотание Гната сделалось совсем уж невнятным. Кажется, он засыпал.
Яр попробовал двинуть рукой.
Если удастся освободиться, если Гнат забудется сном, если получится не шуметь, если… Если, если! – у Яра слезы навернулись на глаза, и горячий ком подступил к горлу. Как же не повезло! Почему именно на него свалился этот псих с ножом? Почему не на кого-нибудь другого?!
Ему стало нестерпимо жалко себя. Со страшной силой захотелось излить кому-нибудь душу – посторонним незнакомым людям, анонимно, не называясь, искренне и страстно.
Нужен был совет.
Нужно было участие.
И помощь!
Яр напряг все мышцы. Ощутил, как почти незаметно растягивается лента, осознал, что способен разорвать ее.
Но что делать дальше? Схватить нож и воткнуть его в спящего безумца? Невозможно!
Тихо выскользнуть из ванной, заблокировать дверь, вызвать службу порядка? А если не успеешь? Если не получится удержать дверь?
Если, если, если! – что за неудобное мешающее слово!
Выбежать из квартиры? Но выход завален…
Отчаяние придушило его, отняло силы.
Он не мог ничего сделать. Не решался.
И тут в комнате подал голос комми.
– Что это? – спросил вмиг очнувшийся Гнат.
– Сообщение пришло, – ответил Яр. На душе полегчало: теперь от него ничего не зависело; теперь не нужно было мучить себя, пытаясь принять какое-то решение.
– Ты кого-то ждешь?
– Нет, – сказал Яр, и вдруг вспомнил о разговоре с Ольшей. Она собиралась зайти завтра. У нее было какое-то важное дело.
– Ко мне утром должны прийти жена, – поспешил исправиться Яр, и затылком почувствовал, как напрягся Гнат.
– Почему ты не сказал сразу?
– Я?.. Не знаю… У меня всё вылетело из головы…
– Больше никого не ждешь?
– Нет.
– На работе не хватятся?
– У меня свободный график.
– Друзья, соседи?
– Я никого не приглашал.
– Два-три дня… – Гнат завозился в ванной. – Дай мне только три дня. Потом я уйду.
– Оставайтесь, сколько хотите, – неуверенно сказал Яр.
Гнат на бездумную вежливость хозяина отреагировал странно: он хрюкнул, будто подавившись, несколько раз фыркнул – и, хлопнув в ладоши, оглушительно расхохотался.
Мятная пена так и полилась на пол.
* * *
На ужин у них было тушеное мясо “Биф”, фаршированные блины “Диакос” и лазанья “Итал”. Все это Яр приготовил сам, поскольку страдающий манией преследования Гнат заставил его выключить почти всех квартирных сиберов, в том числе и домашнего кулинара марки “Клайм”. Впрочем, труд был невелик: открыть упаковку, разложить полуфабрикаты в правильном порядке, добавить специи, разогреть в подходящем режиме и полить нужным соусом. Яру приходилось и раньше готовить самому, особенно в то время, когда он ухаживал за Алетой, своей первой женой. Тогда у него не хватало поинтов для покупки современного кулинара, а старенький кухонный мастер умел обращаться лишь с ограниченным списком продуктов, и при том постоянно что-то путал в рецептах. Вот и приходилось порой самому вставать к готовочному столу и по шагам выполнять писанные для сиберов инструкции.
– Неплохо, – признал Гнат, пробуя лазанью под кислым соусом. – Знал бы ты, какой дрянью я питался последние месяцы…
Яр этого знать не хотел. Он вяло ковырял вилкой в своей тарелке и с тоской думал о заказанном в ресторане “Идальго” столике.
– Ты боишься чего-нибудь? – спросил вдруг Гнат.
Яр посмотрел на него, пытаясь угадать, чем вызван такой необычный вопрос. Подумал, что лучшим ответом будет короткое – “тебя”.
– Не знаю, как ты, но лично я всегда боялся портов. – Гнат взялся за тушеное мясо. – С самого детства боялся, сколько себя помню. Если подумать – чудовищные штуки. Заходишь в кабину одного порта – и через пару минут выбираешься из кабины другого, расположенного на противоположном конце города. А то и вовсе в другом городе. Что за сила тебя туда перенесла?.. Наверное, слышал истории про то, как порты забрасывали людей непонятно куда?
Яр пожал плечами:
– В детстве.
– Ну да, конечно. Ночные страшные истории – детишки любят пугать такими друг друга. Пугать и пугаться… Так вот, я почти уверен, что это не сказки. По-крайней мере, я точно знаю, что некоторые люди, однажды зайдя в кабину порта, пропадают навсегда. Те люди, что заподозрили неладное. Люди, которые научились видеть их. – Гнат перешел на зловещий шепот. – И я бы так же пропал, если бы не мой страх. Я всегда избегал портов, ездил только на такси, а в других городах никогда не был. Если бы не страх, я вошел бы в кабину, чтоб скрыться от преследователей, назвал бы код какого-нибудь города… И где бы я оказался?.. Они убивают нас десятками способов. Причем так, что убийства эти остаются незамеченными. Ну, зашел человек в порт – и сгнул. Где его искать? Что с ним случилось?.. Будь моя воля, я бы совсем запретил эти дьявольские штуковины! Товары, грузы – перевозите, пожалуйста! Но люди? Ни за что!