Покорение и освоение европейскими и японскими колонизаторами стран Востока и Юга нанесло в целом ощутимый удар по их архаичным социально-экономическим системам и сопровождалось немалыми жертвами для коренного населения. Вместе с тем межцивилизационное взаимодействие, обусловившее становление мирового рынка, придало определенный импульс развитию этих стран, связанный с передачей новой техники, производственного и управленческого опыта.
По окончании периода упадка и стагнации, продолжавшегося в целом до последней трети или четверти XIX в., в колониальных и зависимых странах обозначилось увеличение темпов роста населения и ВНП. В 1870–1950 гг. в ряде крупных и средних стран Востока и Юга экономический потенциал вырос в 2,1–2,3 раза, т. е. лишь ненамного меньше, чем за первые восемь столетий второго тысячелетия (примерно в 2,4–2,8 раза). Произошло также некоторое повышение душевого дохода, правда, оно еще в слабой мере затронуло основную массу коренного населения и к тому же в ряде афро-азиатских государств было прервано в период кризиса и депрессии 1930-х годов и Второй мировой войны.
Уровень развития периферийных стран, стагнировавший в 1800–1870 гг., впервые стал понемногу повышаться в основном за счет некоторого улучшения ряда социально-культурных показателей. В 1870–1950 гг. этот уровень в целом по шестерке крупных и средних стран будущего третьего мира увеличился примерно на 2/3 (в Бразилии и Мексике – более чем вдвое, в Китае и Индии – на 50–60 %, в Индонезии и Египте – на 90 %). Но при этом увеличился и разрыв между ведущими капиталистическими державами и периферийными странами по душевому ВВП с 3,0:1 в 1870 г. до 5,1:1 в 1913 г. и 8,1:1 в 1950 г.
Экономический рост колониальных и зависимых стран был в целом крайне нестабильным, диспропорциональным и, несмотря на интенсивную эксплуатацию природных и трудовых ресурсов, имел, за редким исключением (главным образом будущих новых индустриальных стран – НИС), преимущественно экстенсивный характер. За счет затрат используемых ресурсов в конце XIX – первой трети XX в. обеспечивалось в среднем не менее 70–75 % (без учета будущих НИС – около 4/5) прироста реального ВВП. Во многом это было связано с тем, что модернизация, ограниченная по своим масштабам, не привела к сколько-нибудь существенному качественному переустройству обширных пластов традиционных обществ.
2.3. Тенденции и противоречия экономического роста в послевоенный период
В послевоенный период в развитии мировых производительных сил обозначились большие качественные сдвиги, произошло существенное, хотя в целом далеко не равномерное их ускорение в различных регионах мирового сообщества.
Несмотря на тяжелые испытания, в том числе глобальные, структурные и экономические кризисы (а отчасти, возможно, благодаря им), капитализм как саморазвивающаяся, самокорректирующаяся система не только выстоял, но и усилил свою жизнеспособность, обретя ряд новых черт и адаптационных свойств, связанных прежде всего с развитием рыночного механизма и ускорением НТП.
В результате реформ и преобразований важнейших социально-политических институтов в развитых капиталистических странах, усиления процессов интеграции, интернационализации, государственного и межгосударственного регулирования экономики, совершенствования конкурентного механизма значительно возросла мобильность товаров, услуг, рабочей силы, капиталов, технологий и информации. Заметно повысились общие темпы экономического роста, которые с 1950 по начало 1990-х годов в целом по группе крупных развитых капиталистических стран составили 3,5–3,6 % в год, а совокупный объем произведенных товаров и услуг в расчете на душу населения возрос более чем в 3 раза. Произошло существенное сближение относительных уровней развития производительных сил.
Так, в 1950 г. средний невзвешенный показатель производительности труда в Великобритании, Франции, Германии, Италии и Японии составлял лишь 35 % уровня США, в 1973 г. он достиг 60–61 %, а в начале 90-х годов – 77–78 %. В определенной мере это было связано с подтягиванием Западной Европы и Японии до американского «стандарта» фондовооруженности труда. К 1990 г. Германия, Япония и Франция по фондовооруженности труда даже опередили США.
Важнейшим направлением рационализации хозяйственных систем развитых стран в послевоенный период стала особая форма интенсификации труда, которая основывалась не столько на экономии фонда оплаты труда, сколько на повышении качества труда, усилении его мотивации, увеличении гибкости и мобильности рабочей силы, значительном росте ответственности, дисциплинированности и профессионализма работников.
Общие учтенные расходы на здравоохранение, образование и науку возросли в среднем по шести ведущим капиталистическим странам с 2,5–2,7 % ВВП в 1910–1913 гг. до 7,6–7,8 % в 1950 г. и 16,5—16,7 % в 1990–1991 гг. Средняя продолжительность жизни увеличилась с 50 лет в 1913 г. до 66 в 1950 г. и 77 в 1993 г., а среднее число лет обучения взрослого населения – соответственно с 7,3 до 10 и 14 лет.
В ведущих капиталистических странах улучшение структуры общественного производства, качественное совершенствование его ресурсных составляющих, увеличение невещных компонентов накопления и богатства, применение многообразных организационных и технологических нововведений, отражающих значительные темпы НТП послевоенных десятилетий, обусловили заметное повышение доли интенсивных факторов производства – примерно в полтора раза по сравнению с соответствующим показателем эпохи промышленного переворота, достигнув в среднем по шестерке главных капиталистических стран 58–70 %.
Результаты экономического роста развивающихся государств неоднозначны и весьма противоречивы. В 50—80-х годах несколько десятков развивающихся стран, где было сосредоточено не менее 2/3 – 3/4 населения и ВВП периферийной зоны мирового капиталистического хозяйства, преодолевая немалые проблемы и сложности, сумели добиться существенных, хотя и не вполне устойчивых успехов в экономическом развитии.
Проведение ряда реформ и преобразований, мобилизация собственных ресурсов, широкое использование капитала, опыта и технологий развитых государств – все это привело к тому, что процесс относительно быстрой модернизации охватил не только маленьких и средних «тигров» (Сингапур, Гонконг, Тайвань, Южная Корея, Малайзия, Таиланд, Турция и др.), но и таких гигантов, как КНР, Индия и Индонезия, которые заметно активизировались в 70—90-е годы.
В результате значительно ускорилась экономическая динамика третьего мира: если в 1900–1938 гг. душевой ВВП в периферийных странах возрастал в среднем ежегодно на 0,4–0,6 %, то в 1950–1993 гг. – уже на 2,6–2,7 %. Конечно, не во всех слаборазвитых государствах экономическая результативность была столь впечатляющей. Но средневзвешенный показатель по «третьему миру» более чем вдвое превысил соответствующий параметр для стран Запада эпохи промышленного переворота и в целом соответствовал послевоенным показателям душевого роста ВВП в капиталистических центрах. При этом некоторые показатели, характеризующие нестабильность, несбалансированность и диспропорциональность развития, в быстро модернизирующихся странах «третьего мира» оказались в среднем не выше уровня капиталистических государств на этапе их «промышленного рывка» в послевоенный период.
Крупным достижением развивающихся стран является существенное увеличение нормы капиталовложений – с 6–8 % ВВП в 1900–1938 гг. до 21–23 % за 1950–1993 гг. Это произошло главным образом за счет внутренних – как частных, так и государственных – источников финансирования, тогда как доля иностранного капитала составила в среднем не более 10–15 %. Последний показатель был не выше, чем в странах «второй волны» капиталистической модернизации (Северная и Южная Европа, Канада, Австралия, Япония), осуществлявших индустриализацию в конце XIX – первой трети XX в.
В 80-х годах общий фонд развития периферийных государств, включающий обычные капиталовложения, а также текущие расходы на образование, здравоохранение и НИОКР, достиг в среднем 28–30 % ВВП. В 1950–1990 гг. в структуре национального богатства рассматриваемых здесь крупных развивающихся стран доля основного капитала возросла примерно вдвое (с 15 до 31 %), а человеческого невещественного капитала – втрое (с 3 до 9 %).
В странах «третьего мира» удвоился вклад интенсивных составляющих экономического роста: если в 1900–1938 гг. за счет этих факторов обеспечивалось 16–18 % прироста ВВП, то в 1950–1993 гг. – примерно 32–34 %. Имеющиеся оценки показывают, что на этапе современного экономического роста в крупных развивающихся странах 20–24 % прироста их ВВП обусловлено повышением качества труда и основного капитала (на первый компонент приходится от 1/6 до 1/5) и примерно 10–12 % – передислокацией основных учтенных ресурсов из отраслей с низкой в отрасли с более высокой эффективностью использования ресурсов.
Вопреки многим пессимистическим прогнозам развивающиеся страны достигли в целом существенного, хотя еще и неустойчивого прогресса в социально-культурной сфере. Так, в странах «третьего мира» доля населения, живущего за чертой бедности, сократилась с 45–50 % в 1960 г. до 24–28 % в 1990 г. Существенно повысился уровень грамотности взрослого населения – с 14–15 % в 1990 г. до 28 % в 1950 г. и 69 % в 1993 г., а среднее число лет обучения – с 1,6 до 5,8 (в расчет приняты крупные развивающиеся страны). В странах Востока и Юга показатель средней продолжительности жизни в 1800–1913 гг. не превышал 26–28 лет, но за 1950–1993 гг. он вырос почти вдвое: с 35 до 64–66 лет.
Подтягивание ряда крупных развивающихся стран по некоторым важнейшим показателям развития человеческого фактора к уровню ведущих капиталистических государств происходило в основном в послевоенный период, и, пожалуй, быстрее, чем по собственно экономическим параметрам. В 1800–1913 гг. страны Запада и Япония по темпам изменения индекса развития обгоняли страны Востока и Юга в 2,5–3 раза, в 1913–1950 гг. – примерно в 1,5–2 раза, а в послевоенный период крупные периферийные государства в 1,5–2 раза опережали по темпам изменения индекса развития ведущие капиталистические страны. В результате разрыв в уровнях социально-экономического прогресса, измеренного с помощью индекса развития, впервые стал заметно сокращаться: если в 1950 г. он составлял 1:4,5, то в 1993 г. – уже 1:2,8.
В последние годы развивающиеся страны осуществляют активную экспансию во внешней торговле. Согласно данным американской издательской фирмы «МакГроу-Хилл», с 1985 по 1996 г. рост экспорта из развивающихся стран составил 217 %, в то время как мировой экспорт увеличился на 94 %, а экспорт из промышленно развитых стран – на 70 %. Некоторые из развивающихся стран стали гигантами внешней торговли. Бразилия, например, является крупным экспортером целлюлозно-бумажной продукции, самолетов, легкого вооружения, соевых бобов. Индия – крупный поставщик на мировой рынок стали, химикатов, фармацевтической продукции, компьютерных программ.
Главным мотором развивающихся стран в конкурентной борьбе на мировом рынке является низкий уровень затрат на оплату труда.
Однако в 8 0 – х – начале 90-х годов во многих латиноамериканских и африканских странах существенно замедлилась экономическая динамика. В результате число сравнительно быстро растущих развивающихся стран сократилось примерно с 50 в 60—70-х годах до 20. Но на эти страны по-прежнему приходится 50–60 % населения и ВВП «третьего мира». Ряд крупных и средних стран (КНР, Индия, Индонезия, Турция, Таиланд, Пакистан, азиатские НИС) провели эффективные реформы хозяйственного механизма и, как уже отмечалось, активизировали свой экспортный потенциал. При этом как менее, так и более «удачливые» развивающиеся государства испытывали значительные экономические трудности, связанные с внушительными размерами внешней задолженности, оттоком и неравномерным распределением по странам иностранного капитала, нестабильностью экспортных цен, ухудшением экологической ситуации. В странах «третьего мира» насчитывается около 1,2 млрд человек, живущих ниже порога бедности (в том числе 500 млн в Азии и 300–370 млн в Тропической Африке), более 900 млн неграмотных. Сохраняются значительные социальные контрасты, а дифференциация доходов и потребления в ряде периферийных стран продолжает углубляться.
В особенно бедственном положении оказался, за несколькими исключениями, регион Тропической Африки. Голод, нищета, болезни, этнические и межгосударственные конфликты, проявления геноцида – таков далеко не полный список человеческих трагедий, жертвами которых оказались десятки, а может быть, и сотни миллионов людей. Применительно к ним сами понятия «экономический рост», «наращивание человеческого капитала» теряют всякий смысл. Мировое сообщество уже сегодня сталкивается с необходимостью решения острейших проблем жизнеобеспечения в этих странах. Таково одно из реальных противоречий современного мира.
Было бы, однако, неправильно не видеть и того, что в целом, несмотря на трудности, сбои и движения вспять, несколько десятков развивающихся стран сумели встать на рельсы современного экономического роста. Сделаны пока еще только первые шаги. Для создания более гибких, адаптивных социально-экономических систем необходимы рациональные действия государства по демонтажу неэффективных структур, адаптации традиционных и формированию современных институтов, приватизации и постепенной либерализации основных сфер народного хозяйства, а главное – по максимальному развитию разнообразных форм предпринимательства, раскрепощению созидательной инициативы людей. Привлечение транснациональных корпораций (ТНК), а следовательно, использование передового опыта, технологий и коммерческих связей стран Запада должны органично сочетаться с максимальной мобилизацией внутренних резервов, уменьшением непроизводительных расходов, сокращением непрестижных и малоэффективных проектов, со значительно большей концентрацией ресурсов на развитии собственно человеческого фактора, инвестиции в который, как показывает исторический опыт более развитых, а также быстро развивающихся стран, намного эффективнее, чем обычные капиталовложения.
Итак, в результате генезиса исторически созданных производительных сил, их диверсификации и усложнения происходило сначала крайне медленное, противоречивое, затем более быстрое вызревание интенсивного типа воспроизводства, характеризующегося – в тенденции – снижением ресурсоемкости экономики (не исключающей, впрочем, а предполагающей относительное расширение затрат нетрадиционных видов ресурсов), повышением роли социальных и духовных элементов производительных сил, а также существенным, хотя и далеко неравномерным ускорением темпов экономического развития.