– Дело не в этом, – неуверенно сказала Валя. – Просто собственная жизнь кажется ей сейчас такой яркой, стремительной, безопасной, что она не понимает нашего беспокойства. Думает, мы требуем ее звонков в педагогических целях. А она хочет нам доказать, что выросла из нашего воспитания. Так мне кажется.
Со временем Валентина научилась спать, когда дочери не было дома. Но в эту ночь она будто лежала не в собственной постели, а на горящих углях. Так маятно, тяжело было, вздохнуть полной грудью не могла. Шевельнуться боялась, чтобы Сашу не разбудить, если он спит. Еле дотерпела до семи, провела языком по пересохшим губам… В чем дело? Может, это ее проблемы – возраст, страх перед тем днем, когда дочь уйдет насовсем, масса всяких страхов.
Она потянулась, зевнула и встала, как всегда, неторопливо, но Саша вдруг крепко сжал ее руку горячей ладонью.
– Что-что? – он так спрашивал, когда чувствовал сбой в ее настроении. Он чувствовал ее, как себя, даже лучше.
– Плохо, – неожиданно сказала Валя и заплакала.
Глава 7
Таня сначала позвонила Дэвиду, а потом по 02. Ее трясло. Она сунула Нине в руки поводок Жульки и велела идти к их дому. Дэвид уже мчался к ней, даже не надев куртки.
– Спокойно, – сказал он, мельком взглянув на лежащее тело. – Отойди немного на всякий случай. Иногда такое лучше не видеть.
Когда подъехала машина полиции, Дэвид держал в одной руке дамскую сумочку, в другой – раскрытый паспорт.
– В чем дело? Вы кто такой? Какое имели право прикасаться к вещам убитой? Как здесь оказались? – нервно выпалил бледный и хмурый полицейский.
– Я его позвала, – подошла Таня. – Это я вам звонила. Мы с соседкой гуляли с собаками, увидели…
– Не понял, кого вы еще вызвали, кроме нас?
Дэвид аккуратно положил сумку и паспорт на полиэтиленовый пакет, достал удостоверение.
– Извините. Но вы все равно вызвали бы «Скорую помощь». Так я здесь. Осмотрел поверхностно: думал, может, ее только что убили, еще можно кого-то догнать… Она мертва часа два. Не исключено, что ее притащили из ближайшего дома, может, от дороги. На спине следы волочения. Девушку одевали уже убитой. Видите, ноги босые, джинсы натянуты на голое тело, куртка надета задом наперед. Спина – обнаженная, на ней царапины. Эксперт, думаю, подтвердит, что эти царапины неприжизненные. А вот множество гематом – скорее всего, последствия жестокого обращения при жизни.
– Интересные дела, – буркнул полицейский, возвращая документ. – Прям такой специалист на месте преступления, что все знает. Подобных специалистов самих проверять нужно.
– Слушай, ты! – вспыхнула Таня. – Мы тут вам не нанялись помогать. Мы увидели погибшую девушку, которую сейчас, вероятно, ищут родные. А рядом с ней, в пакете, лежала вот эта сумочка. В ней, между прочим, не только деньги, но и паспорт с адресом. На всякий случай я деньги пересчитала, адрес записала. Давайте уж будем взаимно проверять друг друга. Кстати, на девушке золотые украшения.
– Сеня, составляй протокол, – буркнул хмурый своему напарнику. – Запиши данные свидетелей. Все такие продвинутые пошли, ужасу подобно. Проверять они нас будут. Я вызываю «Скорую» – акт о смерти составлять, звоню, чтоб следователя прислали, эксперта. Свидетели, вы свободны после того, как запишут ваши данные. Вас вызовут.
– Спасибо, – сказала Таня. – Мы здесь побудем. Вы ж не имеете права нам запретить?
– Не, я в шоке, – пробормотал полицейский. – Цирк тут вам или что… Стойте, пожалуйста.
Подъехала «Скорая», врач, узнав Дэвида, поздоровался, внимательно выслушал его, осмотрел труп, составил акт. Экспертом оказалась крупная женщина в странной верхней одежде, напоминающей плащ-палатку, она долго измеряла расстояние от дороги, потом разговаривала со следователем, причем на совершенно другую тему. Время от времени все наталкивались на Таню, которая стояла неподвижно, вся – воплощение тревоги и напряжения, – и отчаянно вслушивалась в то, что они говорят. Ей казалось, что время уходит, необходимо что-то делать… Подошел толстенький парень, представился участковым Шуваловым, почесал голову, сказал:
– Тут наркоман один живет. Может, от него ее вытащили?
– Это не похоже на смерть от передозировки, – возразил Дэвид. – На руках нет следов инъекций. И вообще – девушка ухоженная, в сумочке дорогая косметика, духи. Вряд ли она гостила у законченного наркомана.
Все вдруг уставились на него с изумлением. Стало совсем светло, обнаружилось, что крупный, уверенный в себе человек – натуральный негр. Это поразило присутствующих гораздо больше, чем покойница.
– Все в порядке? – осведомился Дэвид. – Никаких проблем?
– Да елки! – изумился участковый. – Вы че здесь делаете? Че привязались? Сказали вам, идите.
– Я запишу фамилии следователя, эксперта, потом мы уйдем, – заявила Таня. – Родственникам девушки я тоже позвоню. Думаю, у меня это получится быстрее, чем у вас.
– Записывайте, – кивнул следователь. – Я знаю таких свидетелей. От них не отделаешься.
Девушку увезли, Таня с Дэвидом добежали до дома, перехватили у Нины Жульку, Таня отмахнулась от вопросов, они влетели в квартиру. Бросив на пол куртку, Таня включила компьютер, пробила адрес, указанный в паспорте, записала телефон. Потом беспомощно посмотрела на Дэвида. Тот сурово кивнул.
– Звони.
Трубку взяли после второго гудка.
– Доброе… То есть здравствуйте, – сказала Таня, стараясь говорить спокойно. – Здесь живет… Это квартира Марины Кудиновой?
– Да, – медленно ответила женщина. – Марина живет здесь. Это моя дочь. Кто говорит?
– Вы меня не знаете, – Танин голос дрогнул. – Как вас зовут?
– Валентина.
– Вы одна дома, Валентина?
– Нет. Еще мой муж.
– Я не знаю, как сказать, может, вы лучше его позовете…
– Говорите лучше мне… Мне кажется, я знаю, что от вас услышу, – произнесла мать мертвым голосом.
Глава 8
Серебристый «Опель» остановился у массивных ворот одного из особняков элитного коттеджного поселка. Из машины вышел плотный мужчина средних лет, из тех, что всегда остаются «парнями». Солидный костюм, но какая-то босяцкая челка на узком лбу и, главное, неспокойное, неуверенное, несытое, что ли, выражение серых, глубоко посаженных глаз. Он набрал номер, ему ответили, ворота разъехались, охранник указал дорогу. Хозяин поместья явно искал и находил поводы для эстетического обустройства своих владений. Здесь были и гроты, и водопады, и искусственные аллеи из причудливых, экзотических деревьев, и фигуры животных в натуральную величину.
Парень оставил машину далеко от входа в дом, пошел к террасе, задумчиво глядя на изыски ландшафта. Хозяин встретил его на крыльце.
– Приветствую вас, Вениамин. Проходите.
– Добрый день, Григорий Маркович. Красиво у вас. Вижу, специалисты поработали.
– Да, знаете, хочется, чтобы душа дома отдыхала…
– Это понятно.
Они прошли через огромный холл, хозяин провел Вениамина в гостиную с баром. Немного выпили, поговорили ни о чем.
– Ну, собственно, я привез то, что обещал, – сказал гость.
– Фотографии? Да? Давайте сразу пройдем в комнату, которую я хочу как-то необычно обставить. Я собираюсь жениться. Моя невеста – девушка необычная по нынешним временам. Нежная, сентиментальная, не из тех, для кого главное – по всем модным местам потусить. У нее даже подруг нет. Представляете, в ее комнате до сих пор есть любимые куклы, – сообщил Григорий растроганно. – И дело не в том, что она инфантильная… Хотя, может, немного инфантильная, это неплохое качество, как мне кажется. Просто она очень добрая, бесхитростная, будет хорошей матерью, я думаю…
– Однозначно, – авторитетно заверил Вениамин. – Куклы – это надежнее, чем подружки. Да и вам спокойнее. Сколько лет невесте?
– Из моих слов, вы, наверное, сделали вывод, что она практически ребенок… Нет, она совсем взрослая девушка, двадцать семь лет. Просто, как говорится, не из этого века.
– Портрет ясен, – заключил Вениамин. – Пойдем в комнату? Какое у нее назначение?
– Это ее кабинет. Только я хочу, чтобы там все было похоже на сказку. Чтобы она вспоминала свое детство, чтобы было хорошо нашим будущим детям… Отделка какая-то уже есть. Стилисты работали. Вас мне рекомендовали как специалиста по раритетным предметам, украшениям.
– Да. Правильно.
Они миновали огромный зал, поднялись на второй этаж, Григорий открыл дверь действительно прелестной комнаты – светлой, в нежных тонах, с красивой мебелью, которая казалась очень легкой, несмотря на добротность. Вениамин с одобрением осмотрел роскошный письменный стол с большим белым ноутбуком, массой тщательно подобранных мелочей, красивые напольные вазы, пушистый ковер, альков и диваны с шелковой обивкой.
– Думаю, это то, что нужно.
Он достал из пластиковой папки фотографии.
– Здорово! – восхитился Григорий. – И какого они размера?
– Это самое интересное и есть. Высота – метр шестьдесят – метр семьдесят… Как живые девочки.
– Поразительно. Они стоят, сидят?
– Как закажете. Очень устойчивы, не бьются, уникальная технология, которая на данный момент известна только мастеру. Собственно, вы будете вторым покупателем. Первый – я.
– Вы?
– Да, я коллекционирую кукол ручной работы. Конечно, ничего подобного я никогда не встречал.
– А что за мастер?
– Вот это тайна. Человек, абсолютно не готовый к контактам с покупателями, он вообще не для них работает. Просто ученый, в своем роде – маниакальный, сложный человек, то есть требует особого подхода.
– Ясно. Какая цена?
– Обсуждается в каждом конкретном случае.
– Вы за сколько купили?
– Я – за… Мне он сделал скидку, ведь мы стали партнерами. Цена – от пятидесяти тысяч долларов.
– Вам кажется, это того стоит? Скажем, как долго они могут сохранять такой вид?
– Мастер говорит, что его куклы переживут своих живых хозяев. Он сделал ряд открытий, которые выдвинули бы его в число самых знаменитых и богатых людей. Но ему это не нужно. Говорю же: он отшельник. Я оставлю вам эти снимки. Когда выберете что-нибудь, позвоните мне. Понимаете, он настолько сложный человек, что не со всеми своими произведениями готов расстаться.
– Вы меня заинтриговали. Я позвоню завтра. Лиля, моя невеста, вернется на днях из путешествия по Франции. Я хочу, чтобы все было готово к ее приезду.
– Я понял. Будем стараться порадовать Лилю.
Глава 9
Таня смотрела на Дэвида с отчаянием.
– Дэв, зачем мы это сделали? Зачем полезли? Я только что убила эту женщину…
– Успокойся, – Дэвид сжимал в зубах сигарету, но его полные губы подрагивали, он вставал, садился, явно не находя себе места. – Ей бы все равно это сообщили. Ты сообщила деликатно…
– Как об этом можно сказать деликатно… Ей было бы легче услышать такую страшную весть от этих безразличных, сивых меринов, а я… Боже, я не выдержала. Нельзя было плакать.
– Таня, – Дэвид придвинул к ней стул, сел, взял ее руки в свои. – Это чужое несчастье. Мы сделали все, что могли сделать посторонние люди. Все остальное – дело профессионалов. Не такие уж они мерины, как ты говоришь. Нас – врачей «Скорой» – тоже не сильно любят. Мы тоже всегда рядом с бедой… Надо собираться, тебе пора ехать на работу. Мне тоже сегодня выходить.
– На работу? Но я заболела. У меня болит голова. Я не помню, когда болела последний раз. Я позвоню и скажу, что у меня грипп. Они справятся.
– На самом деле у тебя нет гриппа, – Дэвид легко провел ладонью по лбу и губам Тани. – Ты здорова. Что ты собираешься делать дома?
– Я собираюсь плакать! Какое твое дело! Ты можешь ехать на работу. – Таня смотрела на него почти враждебно. Она испытывала что-то странное. Она злилась на Дэвида из-за того, что он ей сейчас не помогает. Потому что помощи она ждала именно от него.
– Я не хочу, чтобы ты плакала без меня, – улыбнулся Дэвид. – Хорошо. Давай сегодня оба заболеем гриппом. Я постоянно всех заменяю, пусть кто-то заменит и меня.
– И что?
– Мы приведем мысли в порядок. Подумаем, что можем сделать. Что лучше сделать. Как ты считаешь, этой Валентине нужно увидеться с людьми, которые нашли ее дочь?
– Это ужасно, но она может захотеть. Трудно представить себя на ее месте, но я бы захотела…
– Так. Значит, думаем с этих позиций. Что мы можем ей предложить? Какую помощь.
– Дэв, ты ведь вчера собирался искать частного детектива по поводу пожара. Вдруг у тебя получится? Мы могли бы ей в этом помочь… У меня должна состояться серьезная сделка… Со швейцарской фирмой приправ… Я о деньгах говорю.
– До чего же ты добрая. И смешная. Приправы какие-то… Ну, расскажи еще: какие у тебя успехи?
– Колбасу я изобрела. «Королевскую». Пошло звучит, конечно, но вроде пиарно… Все наши говорят, что это чудо просто. А я уже и не знаю. Напробовалась. А почему ты вдруг поменял тему? Я тебе кажусь безумной Офелией?
– Нет. Дездемоной. А себе я кажусь мавром. Страшным мавром. Мне хочется постоянно тебя сопровождать.
– Понятно. Значит, все-таки я кажусь безумной, пусть даже Дездемоной… И ты, как врач, хочешь меня опекать. Ну вот, с моей работы мы перешли к твоей.
– Я пошел варить кофе. Звони насчет своего гриппа, потом я позвоню насчет своего.
После кофе Таня смотрела веселее, а Дэвид сосредоточенно листал несколько записных книжек.
– Понимаешь, – объяснил он Тане. – У меня много знакомых из-за работы. Иногда очень интересные люди встречаются. Я потом их навещаю в больнице. Но к частным детективам меня точно никогда не вызывали. Видимо, у них здоровье крепкое. А к адвокатам – часто. Как правило, по поводу сердца. Пара случаев – запой. Вот я ищу адвокатов, которые знают, к кому можно обратиться. Они сами частных детективов нанимают.
Пока Дэвид звонил, с кем-то говорил, курил, назначал какие-то встречи, Таня пребывала в полной прострации. Будто шла она, шла по прямой дороге и вдруг оказалась в заколдованном лесу. Все изменилось. Что? – спрашивала она у себя. Она привыкла разговаривать сама с собой. Ну, не такая она нежная, чтобы выпасть из привычной жизни из-за пожара у соседей или даже из-за смерти незнакомой девушки. Просто в последние дни все у нее не так. Почему? Таня пристально посмотрела на Дэвида. Она случайно встретилась с этим человеком, и с ней что-то произошло. Дважды была замужем, иногда рядом с ней недолго шли по жизни неплохие мужчины. Но почему-то именно в последние дни она чувствует – наверное, впервые в жизни – рядом с собой сильное плечо, горячее участие или что-то еще – лучше не придумывать. Но в результате она расклеилась. Стала брать на себя слишком много, например, разговор с матерью погибшей Марины, а потом ждать, что ее спасут от боли и переживаний… Он спасет.
– Ты что-то хочешь мне сказать? – улыбнулся ей Дэвид, закрывая записную книжку, в которую он записал то ли адрес, то ли время встречи.
– Нет. Я даже не хочу, чтобы ты мне рассказал, с кем разговаривал. Ты же не поедешь никуда сегодня?
– Не поеду. Я пойду в магазин за продуктами. Ты побледнела и ослабела. Тебе нужно хорошее мясо, фрукты и красное вино. Могу сделать глинтвейн.
– Черт побери, теперь «Скорая» так лечит?
– Конечно! Во всяком случае, одну женщину я готов вылечить. И одну собаку.
– Лечи нас, – согласилась Таня. – Только побыстрее приходи. У меня все-таки грипп. У Жули, мне кажется, тоже.
Они обедали, пили вино, по очереди пожимали Жулькину белую лапку и все время говорили. Странно говорили. Ни один из них не задавал вопросов. Они не хотели знать больше того, чем знали на этот день. Беседовали о нейтральных вещах, ярких впечатлениях, неболезненных воспоминаниях.
Когда стемнело и Таня устала, а Жуля уснула, они не стали зажигать свет. Таким уютным и надежным казался полумрак. Они пришли в Танину спальню, и там вспыхнул огонь, какой у женщины и мужчины бывает в жизни только раз. И если это совпало, то можно уже не думать, случайно ли они встретились.