– И что с того?
– Не бандит я… Спортсмен я. Горшок сказал, что его друг один к себе зовет. А друг в бригаде у Кипятка. Ну я и пошел…
– Ты деньги у бизнесмена вымогал.
– Это в первый раз, – не поднимая головы, буркнул Берул.
– Да, но вел ты себя, как будто с детсада рэкетом занимался…
– Это не рэкет, это «крыша». Барыга нам за охрану платил…
– Какой барыга?
– Юшкевич который…
– Значит, в первый раз на дело пошел?
– Ну да.
– И что, тебе ствол сразу дали?
Богдан изъял у Кипятка пистолет и обратно не вернул. У него «ТТ» был, и у Берула с Горшком та же система.
– Да нет… То есть да.
– Кто дал?
– Никто. Мы с Горшком нашли стволы… Я же не пытался в тебя стрелять, начальник.
– Ну спасибо тебе большое за это.
– Может, назад отыграем? Я раскаиваюсь, все такое…
– Если раскаиваешься, считай, что тебе повезло. Получишь свои два года по двести восемнадцатой, отсидишь… Всего-то два года!
– Эх, начальник… – сокрушенно вздохнул Берул.
Не хочется ему в тюрьму, но ведь не государство его в бандиты призывало, сам в это дерьмо вляпался. Сам пусть и расхлебывает.
Богдан собрался продолжить допрос, но дверь вдруг открылась, и показалось лицо Пляцкова.
– Убийство на Герцена! – взбудораженно сообщил он. – Шумов зовет.
– Ну, если Шумов…
Городовой распорядился отправить Берулова в камеру, а сам поднялся в кабинет к начальнику уголовного розыска.
– Оперативно-следственная группа уже выехала, – сказал Шумов.
Богдан поздно получил офицерское звание. Шумов всего на четыре года старше, чем он, но был уже майором, когда Городовому присвоили «лейтенанта». Потому что служить рано начал, и сыскарь он хороший. Не старый, всего тридцать три года ему, но залысины уже широкие и глубокие. Высоколобый, потому кажется, что и мозг у него большой. Что в общем-то не так уж далеко от истины. Может, Василий и не гений, но дураком его точно не назовешь. Взгляд у него цепкий, проницательный, одним словом – ментовской.
– Давай, мы тоже поедем, посмотрим, что там, – доставая из сейфа пистолет, сказал Шумов.
– Ну, если подвезете… А то моя «каракатица» в ремонте.
Богдан уже дорос до того, чтобы обращаться к начальнику на «ты», но с ними Пляцков, поэтому он удержал себя на ноте «вы».
Шумов был отличным сыскарем, но, увы, и его коснулся тлетворный дух золотого тельца. Вряд ли он конкретно на кого-то работал, но Богдан знал как минимум три случая, когда Шумов пренебрег законом ради личной выгоды. Преступления во всех случаях не тяжкие, но все-таки надо было возбуждать уголовное дело. А Шумов этого не сделал… Потому и машина у него получше, чем у Городового. Не самая новая, но еще и не старая «Лада» шестой модели. Восемьдесят девятого года выпуска, тридцать тысяч пробега. Мечта опера.
– А моя Лада уехала, – закрывая за собой дверь, подумал вслух Богдан.
– Какая «Лада»? У тебя же «Москвич»!
– Да я не про машину…
Так и не позвонила ему Лада. Видно, с мужем со своим помирилась, решила, что не надо его воспитывать. Обычная, в общем-то, история.
Он забыл о Ладе, но снова вспомнил, когда машина оказалась на улице, с которой Богдан ее подобрал… Да, она стояла на перекрестке улиц Свердлова и Герцена. И дом, куда Шумов привез его, находился неподалеку от этого места.
Девятиэтажный крупнопанельный дом, чистый подъезд с кодовым замком, ухоженный лифт. И квартира, в которой лежал убитый, производила впечатление.
Чувствовалось, что труп пролежал в комнате как минимум со вчерашнего вечера. На улице тепло, а батареи топятся, как при морозе, а это, мягко говоря, не самые лучшие условия для хранения мертвого тела. Но все-таки Богдан понял, что синяки на лице покойника – это не только трупные пятна. Нос, похоже, сломан, губа разбита, а на виске еще и рана. Да и так понятно, что избили мужика. Журнальный столик перевернут, осколки хрустальной вазы на полу, ковер скомкан, стекло в книжном шкафу разбито…
– Похоже, об угол стола стукнулся, когда падал, – сказал Голубев.
Он уже принял «фронтовые» сто капель для успокоения своей и упокоения чужой души. Судмедэкспертиза – дело тонкое, на грани между тем и этим миром, в таких материях без ста граммов не разберешься.
– Но не сам же упал.
– Не сам. Били его. Причем жестоко. Он защищался. Кулаки в кровь сбиты, под ногтями волокна материи, возможно, и соскобы с кожи… Да, и еще пуговица от куртки была… Да тут следов масса. Убийцы за собой не подчищали…
– Это хорошо… Кто-нибудь что-нибудь видел?
– Варенцов соседей опрашивает…
Богдан и сам был не прочь начать поиск возможных свидетелей. Уж больно запах нехороший в квартире. Да и Пляцкова с непривычки тянет на свежий воздух.
– Труп кто обнаружил? – спросил Шумов.
– Мать покойного. Открыла дверь, а тут такое… Ее Михайлов на кухне валерьянкой отпаивает…
– Она, я так понимаю, ничего не видела.
– Разумеется, нет. Труп со вчерашнего вечера здесь лежит…
– Ну, если следователь с матерью покойного говорит… – Богдан осекся, глянув на фотографию, стоявшую в нише секретера, что составлял единое гарнитурное целое с книжным и сервизным шкафом.
– Что такое?
– А как покойника зовут?
– Вадим… Ивченко Вадим Юрьевич, – подсказал Голубев, с подозрением глядя на Богдана. – А что?
– Да то, что мне этого товарища заказали.
На фотографии потерпевший стоял плечом к плечу с блондинкой, в которой Богдан узнал Ладу.
– Эй, с тобой все в порядке? – спросил Шумов.
Видно, Богдан завис в шоковом раздумье, если он щелкнул перед его глазами пальцами.
– Я в воскресенье девушку подобрал недалеко от этого дома. Она к подруге ехала. Узнала, что я из милиции, сказала, что муж ее избивает. Попросила морду ему набить. Я согласился только на профилактическую беседу, и то, если она мне позвонит…
– Позвонила?
– Нет. Я решил, она передумала… А она, я так понял, кого-то наняла. Видно, перестарались ребята…
– Она? – кивнул на фотографию Шумов.
– Она.
– Красивая.
Лада действительно выглядела роскошно. На ее фоне Ивченко смотрелся блекло. Жидкие волосы на плоской поверхности широкой головы, неправильные и мягкие черты лица, крупный, согнутый вправо нос, двойной подбородок. Глаза не злые, но взгляд колкий, недружелюбный. Казалось, Вадим осознавал, что не выдерживает никакого сравнения со своей женщиной, оттого и дулся на весь мир. И в том числе на фотографа, который, как ему могло казаться, посмеивался над этим несоответствием. Может, комплекс у мужика сложился, потому и стал он ревновать Ладу, бить ее?..
– Жаль, если сядет.
– Будем разбираться… Где она сейчас?
– Я с ней больше не виделся.
– А где она может быть?
– Она к подруге ехала. Сказала, что ей некуда больше податься. Я ее к этой подруге и привез. Улица Советская, дом тридцать восьмой, подъезд третий, квартиру не знаю. Но это не проблема.
– Ну и что мы здесь делаем?.. Пляцков, поступаешь в распоряжение следователя Михайлова, спроси мать покойного об этой девушке, – распорядился Шумов, вынимая из ниши фотографию Вадима и Лады.
– Лада ее зовут, – напомнил Богдан.
– Как тут не запомнить… Эх, Лада, Лада, наша ты награда… За труды наши праведные…
Последние слова Шумов договаривал уже на лестничной площадке. Он даже не пытался скрыть радости по поводу того, что появился достойный повод убраться с места происшествия. Он готов был ехать хоть за чертом лысым, лишь бы здесь не оставаться. А тут красивая девушка… Он женат, но посторонние женщины не утратили для него своей привлекательности.
– Богдан, вспомни, что эта Лада еще тебе говорила? – в машине спросил Шумов.
– Сказала, что может обратиться за помощью к бандитам.
– Сильное заявление.
– Я бы даже сказал, чересчур.
– Думаешь, обратилась?
– Может, к бандитам обратилась. Может, просто к каким-то бакланам. Хотелось бы поскорей это выяснить…
Подруга Лады жила в четырехэтажном сталинском доме послевоенной уже постройки. По три квартиры на лестничной площадке, значит, всего двенадцать в одном подъезде. Не так уж и много. К тому же возле подъезда сидели старушки, сплетницы-осведомительницы. Теплый сегодня денек, сухой, Богдан и сам бы с удовольствием посидел на скамейке.
Он вежливо поздоровался, показал фотографию, сказал, что нашел ее и хочет вернуть хозяйке.
Шумов остался в машине. Увидев его из окна, Лада могла заподозрить нехорошее. А так она подумает, что Богдан появился здесь, чтобы продолжить знакомство с ней.
– Где ж ты ее нашел? – спросила старушка с высохшим лицом и глазами на мокром месте.
– На улице лежала.
– Да? Что-то рамка чистая… Не похоже, что на улице валялась… Может, твоя девушка? Так ты и скажи, что ее ищешь.
– А если моя девушка?
– Тогда не стану тебе ничего говорить.
– А может, все-таки?
– Да ладно, Матвеевна, чего уж там? – забеспокоилась круглолицая старушка в пуховом платке. Судя по блеску в ее глазах, ей не терпелось спустить с поводка сплетню. – Он уже взрослый, он все поймет… Да и зачем ему такая шалаболка? Парень симпатичный, другую себе найдет…
– Она что, гуляет с кем-то? – для вида нахмурился Богдан.
– Да, видели мы ее тут с одним. В обнимку шли. Пьяные. Она хохочет, весело ей… Тьфу!
– И музыка всю ночь играла, – возмущенно сказала третья старушка. – Хорошо, стены у нас толстые, не очень слышно. Но было…
– Когда было?
– Вчера было, позавчера… Она это, – круглолицая старушка показала на фотографию, – из машины с парнем выходила, бутылки у них в пакете звенели. Он ее в дом повел. За талию взял и повел. А она и рада. Тьфу!
– А в какую квартиру повел?
– Известно, в какую! К Лизке. В пятнадцатую квартиру.
– А Лизка эта чем известна?
– Да такая же… прости господи!
– Да нет, уже не такая, – не согласилась четвертая старушка. – Замуж вышла.
– Ну вышла… А музыка все равно играет!
– Молодые, потому и музыка. Как им без музыки… А то, что друзья ходят, так потому и ходят, что молодые…
– Спасибо вам, милые дамы! Пойду я.
Богдан направился к подъезду.
– Куда ты, парень? Зачем тебе это? – спросила круглолицая бабка. – Гони ее прочь!
Богдан в ответ лишь загадочно улыбнулся. Не до пустых разговоров ему сейчас. Он след взял, ему на мелочи отвлекаться нельзя.
Глава 5
Дверь ему открыла симпатичная шатенка с большими светло-карими глазами. Выщипанные брови, густо подведенные тушью ресницы, плотный, хотя и не чрезмерный слой тонального крема на лице, подрумяненные скулы, ярко накрашенные губы, длинные волосы аккуратно уложены в стильную прическу. Кофта на ней белая из искусственного шелка, короткая, чуть ниже пояса, черные блестящие лосины, тапочки на высоком каблуке. Материал, из которого сшита кофта, не самый прозрачный, но все равно заметно, что весьма приличных размеров грудь не стеснена бюстгальтером.
– Привет! – весело подмигнул он ей.
– Ну привет, – смерив его растерянно-недоуменным взглядом, кивнула девушка.
Похоже, она ждала кого-то другого. Из глубины квартиры доносился аромат жареной курицы. Похоже, намечалось очередное торжество. А ведь среда сегодня, и завтра – рабочий день.
– Ты Лиза?
– Я?.. Да, Лиза…
– А мне Лада нужна.
– Зачем?
– Скажи, что я Богдан. Из милиции.
– А-а, Богдан… – слегка заторможенно протянула Лиза. – Ну проходи.
Он мог бы подумать, что девушка под кайфом, но взгляд у нее не мутный, зрачки нормальные.
Прихожая в квартире крохотная, темная, зато комнаты большие, с высокими потолками. Мебель пятидесятых-шестидесятых годов, вполне приличная, далеко не хлам. На кожаном диване с высокой плоской спинкой сидела Лада. Стол овальный перед ней, скатерть уже постелена, но сервировки еще нет. Она делала себе маникюр, посматривая в телевизор. Больше в комнате никого не было. И в прихожей у двери на полу не наблюдалось мужской обуви. На нижней полке что-то стояло, но это неудивительно, ведь Лиза жила не одна, а у мужа должна быть смена обуви.
– Привет!
– Богдан?! – удивленно вскинула брови Лада.
– Не ждала?
– Как ты меня нашел?
– Я же опер… А у вас тут что, праздник какой-то?
– Да нет, просто… Никита сейчас придет…
Похоже, на язык напрашивалось и другое мужское имя, но Лада не стала продолжать.
– Никита – муж Лизы?
– Ну да…
Лада поднялась из-за стола. Блузка на ней белая – кажется, та самая, которая была у нее под жакетом; все та же кожаная юбка… Возможно, она не была дома с тех пор, как уехала. А может, после того, как погиб Вадим, ей просто не позволили забрать свои вещи? Может, она сама не захотела…
Она подошла к Богдану, встала к нему боком, как будто для того, чтобы он обнял ее за талию и поцеловал в щеку. Она действительно этого хотела? Или привыкла к тому, что знакомый мужчина должен облапить ее и облобызать как минимум по-дружески? От нее приятно пахло французскими духами, и выглядела она так соблазнительно, что трудно было удержаться от искушения последовать ее немому приглашению.
– Он сейчас на работе?
– На тренировке…
– А это у него что, вместо работы?
– Тебе не все равно? – удивленно и с укором посмотрела на него Лада.
– Ну интересно… Наверное, карате занимается, да?
– Кикбоксингом.
– Теперь ясно.
– Что тебе ясно?
Пилочка осталась у нее в руках, и она принялась подтачивать ноготь на безымянном пальце.
– Почему ты не позвонила мне, ясно.
– А я должна была тебе позвонить?
– Ну мы же договаривались…
– Договаривались.
– Но вы тут и без меня разобрались, да? Никита к Вадику твоему сходил, да? – спросил Богдан.
– Тебе это так интересно? – с укором глянула на него Лада.
– Ну да. Так бы я с твоим Вадиком поговорил, мы бы решили вопрос. Там, глядишь, ты бы в ресторан со мной согласилась пойти. Ну и дальше…
– Что дальше? – с кокетливой насмешкой спросила она.
– Ну всяко-разно… А тут кто-то другой проблему решил. Как его зовут?
– Кого «его»?
– Ну парня, который с Никитой… Вы же не только Никиту ждете?
– Да я, в общем-то, и не скрываю, – пожала она плечами. – И в ресторан с тобой пойти не смогу…
– А с кем сможешь? Как его зовут?
– Лавр его зовут.
– Лаврентий?
– Да. Но не Берия.
– А вдруг? Говорят, Лаврентий Павлович был кровожадным типом. Лично людей на Лубянке пытал. До смерти, говорят, избивал…
– Не знаю, я с ним не спала.
– А с этим Лаврентием?
– Спала… А что, нельзя? – с вызовом спросила Лада.
– А как же Вадим?
– Слушай, ты долго будешь меня доставать?.. – недовольно поморщилась она.
– А может, меня ревность замучила.
– Да?
Только что Лада излучала антипатию, но вот уже на губах светится игривая улыбка. Вроде бы и не нужен ей Богдан, но и терять его не очень хочется. Потому и не гонит от себя. Возмущается, но на дверь не показывает.
– Хотелось бы мне посмотреть на твоего Лавра. Интересно было бы узнать, чем он лучше меня…
– Может, и лучше.
– Он тоже кикбоксингом занимается?
– Да, у него мастерская степень.
– Ух ты! Представляю, как он твоего Вадима уработал… Ты бы ему позвонила, вдруг его твой Лавруша убил ненароком.
– Делать мне больше нечего! – Лада пренебрежительно фыркнула.
Похоже, она и не подозревала, что с Вадимом Ивченко случилась беда.
– Но ведь он сам тебе не звонил.
– Не звонил.
– Лавруша твой к нему вчера ходил, говорил с ним, а ты ему даже не позвонила. И Вадим тебе не звонил…
– С ним все кончено. И я не хочу, чтобы он мне звонил…
Лада не отрицала, что ее новый парень ходил разбираться с Ивченко.
– А вдруг твой Лавруша переборщил? Вдруг у твоего Вадима ушиб мозга? Или селезенку ему порвали… А это тяжкое телесное повреждение. Это до восьми лет лишения свободы. Ты же не хочешь, чтобы твоего Лаврушу посадили?
– Да нет, какой ушиб мозга?.. – озадаченно качнула головой Лада. – Он его пальцем не тронул.
– Кто кого не тронул?
– Ну Лаврик Вадима. Просто поговорил с ним. Сказал, что я теперь с ним, сказал, чтобы Вадим за мной не бегал…
– А то что?
– Тогда он морду ему набьет… А чего ты на меня так смотришь? – разволновалась она.
– Как так?
– Нехорошо смотришь.
– Когда Лаврик ходил к Вадиму?
– Вчера вечером…
– На пьяную голову?
– Почему на пьяную голову?
– Сегодня застолье. И вчера тоже могло так быть…
– Ну выпили чуть-чуть… Да ну тебя! – всполошилась Лада.
Она села в кресло, сняла трубку с рычагов изготовленного под старину телефонного аппарата, набрала номер.
– Какой следователь? – в недоумении скривила она лицо. – Я поняла, что Михайлов. Мне Вадим нужен… Что?!
Трубка вывалилась у Лады из руки. Богдан голову мог отдать на отсечение, что эту сцену она не разыграла. Наверняка она даже не знала, что Вадима больше нет.