Послушали-бы министры финансов и народного просвещения, что говорит народ про их дела и, умилившись душою, взяли бы себе урок из песен по делу народного образования и питейной торговли. Шутка – шуткой, а между ними – глядишь – и проскользнет голая, горькая правда.
В большом ходу в деревне песня «веревочка».
Нет выражений, нет слов, нет междометий и наречий в речи, которыми бы можно было точно определить идею и чувства этой песни.
С какою скорбью и как образно народ выражает свое убеждение в том, что он сам у себя на груди воспитывает ядовитых гадюк. Недаром же сложилась пословица, так часто пускаемая в ход народниками-полемистами: «терпи[,] Гаврила; твои же вила, да тебе ж и в рыло».
Много новых песен посвящено Государственной Думе. Дума, в представлениях народа, является провозвестницей справедливости и лучшей доли и карательницей зла и неправды. На нее народ возлагает самые светлые надежды, как на единственную спасительницу от давящего кошмара:
Таковы напр[имер] песни:
Другая:
Не ускользнули от суда народного и Гурко с Лидвалем:
«Смоленский вестник». – Смоленск. – 1907. – № 104 (27.04). – С. 3.
Первая лекция в Смоленском Народном Университете[25]
<Подп.: «Б.»>
Выбор для открытия деятельности смоленского народного университета такого лектора, каким оказался прив[ат].-доц[ент] моск[овского] университета С.Г. Крапивин, нельзя не признать чрезвычайно удачным. Г. Крапивин обладает весьма цiълым
Некоторые из слушателей выражали неудовольствие на
Необходимо, однако, отметить, что лектор напрягал внимание слушателей более, чем следует; он читал более 2 часов с небольшим перерывом. Этого не следует делать даже в университетской аудитории, где слушатели более привыкли к напряжению внимания. А в народном университете я бы считал это безусловно недопустимым, так как лекции здесь имеют не только образовательное, но и громадное воспитательное значение: они возбуждают умственные интересы, воспитывают духовные потребности. Как чистый воздух, здоровая пища, умеренный труд дают физическую бодрость человеку, так и духовная пища, умственные занятия могут давать бодрость духовную. Лекция, вводя слушателей в общение с чистой наукой, должна и может дать им здоровое настроение, ощущение духовной чистоты и свежести. Но для этого не следует утомлять их, и двух часовая
Лектор мог бы с пользой для дела совершенно не говорить о блоках, рычагах и о perpetuum mobile и взамен этого лучше было бы, хотя бы несколькими общими штрихами, дать возможность слушателям не столько понять, сколько почувствовать, так сказать, умственно пережить ощущение единства жизни, претворения всех тех отдельных явлений, которые прошли красивой вереницей пред глазами зрителей, в связную, цельную, единую мiровую жизнь.
«Смоленский вестник». – Смоленск. – 1907. – № 210 (6.09). – С. 3.
А. Беляев (подп. Б.) «Концерт Эрденко»
Г. Эрденко пользуется (по крайней мере у нас в Смоленске) – почти такой-же популярностью, какую имеет г. Кубелик. Но популярность г. Эрденко создалась иначе. Холодная, строгая, как дорический стиль, игра г. Кубелика привлекает широкую публику потому, что… все музыкальные авторитеты признают г. Кубелика первоклассным виртуозом: значит – надо его послушать, значит – надо ему рукоплескать. Об игре г. Эрденко «авторитеты» отзываются гораздо сдержаннее и, тем не менее, публика охотно посещает концерты г. Эрденко. Почему? Его игра «понятнее» классической игры г. Кубелика, а главное «теплее», «задушевнее». Нет сомнения, что г. Эрденко, уступая г. Кубелику в технике, превосходит его темпераментом. Но этот темперамент немного переоценивают. В скрипичной технике есть два чисто-внешних приема («glissando» – скользя по струне и «vibrato» – вибрируя)[,] которыми можно придавать игре на скрипке характер задушевности и даже «сердцещипательности». Вот этими двумя приемами несколько и злоупотребляет г. Эрденко, заставляя, подчас, свою скрипку соперничать с «несравненной Анастасией Дмитриевной». Эффектно, но малоценно в музыкальном отношении. От души желаем высоко одаренному концертанту не удовлетворяться лаврами, в которых немного «виновато vibrato». Только неослабный труд технического усовершенствования и искреннее чувство создают прочный успех!
Концерт, состоявшийся 3-го октября в зале дворянского собрания, привлек очень много публики. Первая часть программы прошла бледновато. В игре концертанта чувствовалась некоторая скованность. Помимо технической трудности, классические вещи 1-го отд. не соответствуют музыкальному темпераменту г. Эрденко. Он не классик, а лирик. И только в широкой лирической мелодии он чувствует себя в своей стихии; здесь его игра приобретает искренность и задушевность и отличается тонкой нюансировкой; если-бы не это чрезмерное «vibrato», было-бы совсем хорошо.
Г-жа Гордзялковская-Эрденко изящно сыграла «Bercluse»[26] Шопена. Определенного мнения о ее игре мы, к сожалению, не могли составить по двум исполненным ею номерам.
«Смоленский вестник». – Смоленск. – 1908. – № 221 (7.10). – С. 3.
А. Беляев (подп. Б.) «Концерт М.Д. Славянской»
Пол-века имя Славянского гремело не только в России, но и далеко за ее пределами. Лишь в последние годы артистической деятельности звезда Славянского стала меркнуть. Явились иные люди, с большим знанием дела, вооруженные всеми новыми приобретениями музыкальной техники[,] и оставили хор Славянского за собой (напр., Архангельский). Да и самая арранжировка
21-го и 22-го октября, в зале Дворянского собрания, состоялись концерты дочери Славянского, М.Д. Славянской, продолжающей дело отца. Маргарита Дмитриевна усвоила музыкальные традиции своего отца и могла-бы поставить свой хор на ту же высоту, на которой стоял хор самого Славянского. Но вся беда в том, что ничего нового в постановке хора мы не видим.
«Та-же ночка, те-же песни»[, —] поет симпатичным голоском Маргарита Дмитриевна. Увы, давно иные ночки, иные должны быть и песни!
«Смоленский вестник». – Смоленск. – 1908. – № 236 (25.10). – С. 2.
А. Беляев (подп. Б.) «Концерт М.А. Михайловой»
6 ноября, в зале Дворянского собрания, состоялся концерт артистки Имп[ераторских] Театров М.А. Михайловой, при участии артистки русской оперы К.А. Савельевой и пианистки К.Р. Жукович. К сожалению, г-жа М.А. Михайлова была «не в ударе». Пение не отличалось обычной экспрессией, верхние ноты звучали редко и как-то тяжеловесно, зато на среднем регистре необыкновенно приятный по тембру голос г-жи Михайловой чарует по прежнему.
У г-жи Савельевой богатое по силе тона контральто, но, сравнительно, небольшого диапазона. На нижних нотах сила голоса спадает на половину. Слабее разработана и техника низов; прекрасное впечатление производит голос г-жи Савельевой в пределах от «до» 1-ой октавы до «ми» 2-ой.
Г-жа К.Р. Жукович сделала большие успехи в технике. Только forte, по прежнему слабовато. Но в этом не всегда вина самого пианиста: ведь для forte и fortissimo необходима не только благоприобретенная техника, но и природная физическая сила. Быть может, этот «природный» недочет тому виною, что трепетная, огневая и безумствующая музыка Р. Вагнера в передаче г-жи Жукович (заклинание огня из оп[еры] «Валькирии») становится более холодной, лояльной, корректной. Аккомпанирует г-жа Жукович очень хорошо. Публика горячо вызывала концертанток; программа почти утроилась. К сожалению, подбор вещей, исполненных на bis, оставлял желать много лучшего.
«Смоленский вестник». – Смоленск. – 1908. – № 248, (8.11). – С. 2.
А. Беляев (под псевдонимом В-la-f) «Концерт Гофмана»
И. Гофман и С. В. Рахманинов
Гофман – первоклассный виртуоз, Это слишком известно, чтобы повторять. И, тем ее менее, каждый раз, как приходится слышать эти необыкновенные трели, это легкое, ласкающее piano и невероятное, чудовищное fortissimo, могучее, как целый оркестр труб и литавр, – невольно повторяешь: Гофман – первоклассный виртуоз.
И не только виртуоз, но и первоклассный художник. Как ни странно, но последнее признается далеко не с таким единодушием, как первое. Не только среди широкой публики, но и «патентованных» музыкантов есть «протестанты», которые признают в Гофмане только необыкновенную технику. Не знаю, отчего происходить такое недоразумение.
Может быть только от того, что музыка – искусство наиболее индивидуальное не только в смысле творческом, но и со стороны восприятия.
Не только вся его игра, но каждый такт – нечто художественно законченное. Вы помните известный марш Бетховена – «Die Ruinen von Atben»? Не сложная мелодия, – но у Гофмана этот марш вырастает в целую героическую поэму… Когда стихают последние звуки, вы чувствуете, что пережили момент мировой истории….
Старика Паганини называли колдуном и многие уверяли, что сам сатана поет в его скрипке. Живи Гофман в век Паганини, про него сказали бы тоже: так непохожа его игра на обыкновенную игру обыкновенного человека.
«Смоленский вестник». – Смоленск. – 1910. – № 81. – С. 2
А. Беляев (под псевдонимом В-la-f)
[о концерте Смирнова, Больской и П. Сироты.]
21 апреля в зале Дворянского собрания состоялся концерт Смирнова, Больской и П. Сироты. Имена концертантов и интересная программа привлекли массу публики. Больска впервые выступает в Смоленске. Голос артистки звучал тускловато, однако, это не помешало ей показать себя большой артисткой. Ее пение отличается экспрессией, изяществом, а в Шопеновских «песенках» и подкупающей искренностью и простотой.
Г. Смирнов был «не в голосе». Ни одного открытого forte, все «под сурдинку». Кто не слыхал раньше его свободно льющегося, большого и вместе с тем мягкого, красивого голоса, тот едва ли составил верное впечатление о нем по прошлому концерту. И все-таки, он был хорош. «Обращение Вольфрама к вечерней звезде» было спето, если и не с обычным подъемом и силой голоса, то с обычным мастерством. Чувствовался один из лучших Вольфрамов.
П. Сирота обладает хорошей техникой. Но законченным пианистом его назвать нельзя. Удар слабоват, и не всегда свободен. Шкала между piano и forte невелика. Требует работы и нюансировка. Художественная индивидуальность П. Сироты также не определилась вполне… Лиризм, по-видимому, больше соответствует темпераменту пианиста – чем такие вещи, как «Маrсhе militaire», который был сыгран недостаточно «militairement». Во всяком случае, у П. Сироты большое будущее. Аккомпанирует он очень умело.
Общее впечатление от концерта – хорошо, очень хорошо, но… ожидали лучшего.
Смоленский вестник. – Смоленск. – 1910. – № 88. – С.3
А. Беляев (под псевдонимом В-la-f) «Концерт Лабинского и Касторского»
26 апреля, в зале Дворянского собрания состоялся концерт Лабинского и Касторского.
Концертанты пользуются широкой и вполне заслуженной симпатией смолян. Лабинский обладает красивым, свежим, ровным во всех регистрах голосом, которым владеет в совершенстве. Не совсем нравится только одна особенность его «школы»: петь с недостаточно открытым ртом, пропуская звуки «сквозь зубы»: «е», например, берется им почти, как «и». От такого приема звук, пожалуй, приобретает большую «металличность» и яркость, но зато проигрывает в мягкости тембра. Но это – мелочь, которая поглощается общей красотой пения г. Лабинского.
У г. Касторского «скалы грозные» получаются лучше «серенад». Недурна знаменитая «Блоха», – хотя «ха-ха» слабовато. Кстати, о Мусоргском. В то время, как заграницей давно «отрыли» Мусоргского и слава его растет изо дня в день, у нас еще очень мало знакомы с этим «гениальным варваром» – как выразился о нем одним из его заграничных поклонников. По крайней мере, у нас в Смоленске, на всех концертах, насколько помнится, Мусоргский был представлен одной лишь «песнью о Блохе», – эффектной, но не лучшей из вещей Мусоргского. Концертанты сделали бы хорошее дело, если бы познакомили смолян с другими его произведениями.
Вообще, от времени до времени не мешает освежать репертуар. Публики на этом интересном концерте, к сожалению, было не очень много, – но она горячо принимала артистов, заставляя бесконечно биссировать.
________
В воскресенье, 25 апреля, состоялся последний спектакль гастролировавшей в театре Народного дома малороссийской труппы «Безталанна» – этой драмой закончили малороссы. Играли старательно. Из общего ансамбля очень выделялись: флейта, суфлер и барабан. В остальном малороссы, как малороссы: «гопаки,» «парубки,» «пiсни,» «дiвчата,» ленты, венки и монисты… Много шума, много наивности, искренности и бестолочи… Впрочем, есть кое-что новое: некоторые «дiвчата», вместо грубых национальных «чобот», обзавелись «петербургской механической обувью. Счастливая Малороссия…
Смоленский вестник. – Смоленск. – 1910. – № 91. – С.3
А. Беляев (под псевдонимом В-la-f)
[О театре «Кривое Зеркало»]
Казалось, мы совсем разучились смеяться. Хмурое время, хмурые люди. Сидим в театре, смотрим фарсы и зеваем. Какая причина? говорят: безвременье. Но, вот, «наперекор стихии», в Петербурге возникает театр «Кривое Зеркало» и заставил нас смеяться, как мы давно не смеялись. Значит, не одно «безвременье» виновато в том, что мы и в жизни и в театре разучились смеяться. Виноват и сам театр. Эволюционировать должны не только формы «трагического», но и «комического». В то время, как драма шла в уровень с веком, усложняясь и углубляясь вместе с человеческой психикой, комедии остановились на мертвой точке. Что дал театр из области комедии после Гоголя и Островского? Почти ничего. Комедии и фарсы Билибиных, Крыловых еt tuti quauto! Увы, они не смешат даже самую невзыскательную публику. Водевили Чехова – последняя вспышка интеллигентного смеха. Формы «комического» отстали от жизни. И вот, когда появилось «Кривое Зеркало» с новыми формами, с пониманием смехологии современного человека, стало ясно, что к счастью, мы еще не совсем утеряли «лучший дар природы», – смех. И этот первый, еще неуверенный смех, раздававшийся так неожиданно среди этой мертвящей тиши, прозвучал как символ побеждающей жизни.