Очередная волна боли заставила принимать решение немедленно. И так как двигаться в сторону костра по неизведанной дороге – дело слишком длительное (и до ночи не успеется), то пришлось срочно устремляться к уже мало-мальски обжитой берлоге. Там, по крайней мере, есть чистая вода, с помощью которой можно устроить более полное промывание желудка, да и лечь, отлежаться в покое. Тогда как здесь ничего больше не выстоишь и не высмотришь. А развести костер, да еще и с чем-то особо дымным, – задача явно не из скороспелых.
Обратную дорогу, передвигаясь вниз, бегом, да уже зная, где и что обходить, Александр Константинович преодолел за час. Но при этом настолько растряс свои внутренности, что они уже болели все и не переставая. Понятное дело, что заниматься готовкой каких-то круп он не стал, а просто опять в трех кастрюлях воду прокипятил. Да так и попивал простой кипяточек, одновременно пытаясь исторгнуть из себя остатки злокозненной кукурузы. Да и вообще, что он только не вытворял с собственным телом!
Наверняка такие суммарные действия помогли: ближе к ночи боли утихли, а потом и вообще удалось преспокойно уснуть, не прислушиваясь ни к ночным шорохам ветра, ни к монотонному удару капель воды, которая стала просачиваться вниз после начала легкого дождика среди ночи. В этом деле повезло: место было выбрано грамотно, одеял хватало, и сырость к землянину не прокралась.
Ну а к утру он вскочил на ноги во вполне нормальном, пригодном к действиям и в жутко голодном состоянии. Болей не чувствовалось, желудок бурчал, требуя пищи, и ничего не оставалось, как заняться приготовлением того, что отыскалось на кухне накануне. Разве что в сам момент хмурого рассвета Броди выскочил наверх и попытался засечь по часам момент восхода. Получалось, что сутки здесь – примерно двадцать два часа, отчего землянину вроде как и ни холодно и ни жарко, но ведь как-то следует рассчитывать распорядок дня? Думать о том, что придется в этом мире провести остаток своей жизни, не хотелось, но подобные мысли все-таки время от времени да прорывались в сознание.
Каша сразу двух видов и некое подобие макарон приготовились быстро. И все три блюда оказались сравнительно съедобными. Но ел Александр на завтрак очень мало и осторожно. Все-таки сомнения в его душу кукуруза заронила немалые. А вдруг выходцам с Земли здешняя пища вообще противопоказана? Вдруг она приведет к отравлению в любом случае или к отмиранию некоторых наиважнейших органов? А печень-то всего одна! Да и целых две почки – это не повод относиться к ним наплевательски.
Поэтому умеренная диета, особенно на начальном этапе апробации, была признана самой целесообразной.
Ну а потом археолог приступил к сооружению достойных факелов. Благо у него теперь имелось и ткани предостаточно, и чем поджечь. А уж смолы на деревцах могло хватить для нескольких десятков факелов. Столько и не требовалось. Ну разве что на потом, на ночное время суток следовало заготовить.
Для проникновения в бомбоубежища хватало и четырех. Опасаться каких-либо хищников или даже крыс не приходилось. Если уж они до сих пор на глаза не попадались, значит, город от них чист. Да и следов, заставляющих быть настороже, не встречалось.
Два запасных факела прикрепил к поясу, два зажег и отправился к зеву ближайшего бомбоубежища. И уже на четвертом лестничном пролете вынужден был крепче сжать зубы. Очень уж неприятно женские мумии лежали одна за другой. Видимо, как раз собрались выходить единой колонной наверх, на помощь мужчинам. А в основных, пронизанных сыростью и скорбью помещениях и в самом деле виднелись мумии детей. Мал мала меньше. Сотни…
Скорее всего, непосредственно при бомбежке никто не погиб, все покинули свои жилища заранее. А вот при волне неизвестного излучения смерть настигла всех без исключения. Видимо, местный народ загодя и довольно хорошо приготовился к войне, вовремя сработала система оповещения, да и потом кто-то ведь дал отбой воздушной тревоги. Только ничто и никакие глубокие бомбоубежища детей не спасли. Да, в принципе, их родителей – тоже. Скорее всего, подобное произошло во всем этом мире, иначе за столько лет хоть кто-нибудь в этот город да наведался бы.
Но помимо душевного расстройства Броди жутко омрачился после получаса безуспешных поисков. Мало того что здесь отыскалось довольно мало пригодных к употреблению продуктов длительного хранения, так и вообще не было даже какого-то намека на оружие.
«Вот уж настоящие пацифисты! – возмущался землянин. – И неужели в их среде не имелось уголовников или правонарушителей? Потому что только в таком случае можно понять отсутствие пусть даже народной милиции, сил жандармерии или более суровых военных подразделений. С кем же и как они воевали? Да и кто это устроил им подобный Армагеддон, уничтожив всех до единого? Неужели они сами что-то такое учудили? А что, вполне возможно: попытались не до конца проверенными лучами контратаковать неведомого противника, зависшего на орбите, да и сами при этом все вымерли. Ск орее всего, и на противоположной стороне планеты разумных существ не осталось. Вот и получается: победителей нет, одни проигравшие».
Но теперь, когда лишний раз убедился, что оружия здесь нет, Александру следовало торопиться к тому месту, где он вчера рассмотрел дымный след костра. Проверять иные бомбоубежища – пустая трата времени, сил и нервов. Единственная польза от таких вот укрытий, что туда теперь можно всегда наведаться как за продуктами, так и за газовыми баллонами. Если болей после съеденных каш и макарон не будет, значит, проблема голода решится окончательно. А вот запасов воды в бомбоубежище практически не было. Та, что была, годилась к употреблению разве что при издыхании от жажды: ржавая, темная по цвету и неприятная на запах. В общественных местах о решетках и фильтрах из серебра явно не позаботились.
Только каши и макаронные изделия. Вегетарианцы здесь проживали, что ли?
Но жить можно.
«Разве что мяска захочется, – с ностальгией задумался землянин, с подозрением присматриваясь к каше. Есть хотелось страшно, но очередная порция опять была маленькой. – Ха! Да такими дозами люди и к ядам привыкают! Может, и я привыкну? Если раньше ноги не протяну!..»
Солидные порции варева он приготовился взять с собой. Решив, что если уж через четыре часа с ним ничего не случится, то можно будет сделать привал и изрядно подкрепиться. Воды не поленился прихватить с собой сразу три стеклянные емкости. Хоть и неудобно, зато спокойнее. Иной тары все равно не было. Ну и подался в путь.
Правда, теперь держал направление через вершину левого холма, намереваясь избежать ненужного движения по дуге и заодно осмотреть другую часть руин. И пока добрался на вершину, вынужден был признать, что с его временной «берлогой» ему повезло невероятно. Ничего подобного вокруг не просматривалось, а если и оставались где нетронутые, законсервированные временем помещения, то они были наглухо завалены горами обломков. Соваться к ним – дело чрезвычайно рискованное. Уж это знаменитый археолог понимал прекрасно: рухнут на голову в любой момент, мало не покажется.
На господствующей высоте сделал только короткую остановку, чтобы попить водички и лишний раз с радостью убедиться: струйка дыма так и висела на фоне белых облаков прекрасным ориентиром. А значит, точно кто-то подавал определенный сигнал или пытался указать свое местопребывание. Поневоле тело взбодрилось, походка стала быстрой и уверенной, и, когда позволяла возможность, Броди пытался перейти на бег. Правда, очень мешала лопата, которую он порывался бросить раз десять, но всякий раз рассудительность брала верх, и весьма неудобное оружие землекопа так и оставалось то под мышкой, то в руках, то уложенное на плечо. Хотя если постараться, то такую лопату, а то и лучшую, можно было отыскать возле горок белеющих костей, но всегда помнился закон подлости: как не нужна вещь – ногами пинаешь на каждом шагу. Как только понадобится – в радиусе ста метров ничего достойного не отыщешь.
Ну и приходилось довольно часто оборачиваться и посматривать на небо. Попасть на обед к летающему петуху ох как не хотелось. Но сегодня судьба от пернатого хищника с яркой раскраской миловала: над городом эти кровожадные птички так и не появились. А вот на фоне гор, где-то над рекой, пару раз огромные тени мелькали. Да оно и понятно: чего им над руинами летать? Сдуру только да от нечего делать. Вся основная пища в воде копошится и около нее.
Вот так и шел землянин – то на небо посмотрит, то на дымный след взглянет, стараясь не сбиться с пути.
А часа через четыре, поняв, что преодолел примерно две третьих пути, решил немного передохнуть. Да и голод к тому времени уже достал окончательно. Опасений в съедобности каши и макарон уже не оставалось, поэтому быстренько приговорил добрую треть своих запасов, запивая обильно водой.
«Что ни говори, а ноша станет легче, – мысленно усмехался Броди во время привала, не забывая и на небо посматривать, и вокруг себя руины разглядывать. – Да с другой стороны, кашу можно сварить в любом месте, была бы только вода с собой хорошая. Кстати, следовало бы и к реке спуститься да там воды зачерпнуть, хотя бы для визуального осмотра. Какое бы зверье там в ней ни плавало, после кипячения наверняка и для питья сгодится… Ладно, пора».
Только встал и сделал первые несколько шагов, как пришлось вновь замереть на месте по двум причинам. Первая причина – пропал дым костра. Но так как ориентиры уже давно были присмотрены, проблемы из этого делать не стоило: у того, кто поддерживал костер, тривиально могло не хватить того ингредиента, который и затемняет дым черной копотью. К тому же примитивно дрова могли кончиться.
А вторая причина – глубокая, взрыхленная полоса земли впереди – напрягла намного больше. Такое впечатление, что кто-то совсем недавно, и явно уже после ночного дождика, здесь протянул за собой какой-то тяжелый предмет. Например, кусок бетона с торчащим из него обломком арматуры. Причем полоса начиналась от груды точно таких же примерно обломков и неровной линией уходила за ближайшую гору руин. При всем понимании такого простого действа, ни одной догадки о мотивах перетаскивания в голову не приходило.
«Если это сделал кто-то из “моих”, то наверняка в попытке соорудить некое жилище, но почему совсем недавно? Ведь дым костра виднелся еще вчера. Значит, человек бы, скорее всего, поспешил к нему. А если они уже встретились, то в любом случае следовало бы разжечь костер еще больше, тем более со сдвоенными силами это гораздо легче сделать. Значит, действия “наших” могут в принципе иметь место, но весьма нецелесообразны. Рассмотрим теперь другие варианты. Может, это какой зверь здесь чудит? Тогда надо присмотреться к следам. Не тянул же он специально за собой обломок, чтобы замаскировать след?..»
Как ни странно, следов и в самом деле не обнаружилось. Ни человеческих, ни звериных. А пройдя осторожно чуть дальше, Александр заметил, что взрыхленная полоса доходит до зева бомбоубежища и ныряет именно туда. Медленно, продолжая оглядываться по сторонам, землянин приблизился к расчищенному входу и там уже замер окончательно. В глаза бросилась странная, слишком чистая полоска земли вокруг зева, а до слуха донесся неприятный треск костей и непонятный гул. Создавалось такое впечатление, что внизу кто-то перемалывает кости несчастных жертв на мясорубке.
Но впечатления к делу не пришьешь. Следовало взглянуть на все собственными глазами. И, сжав крепче лопату в руках, Броди стал спускаться по ступенькам.
Глава пятая
Карл Пузин и Люссия
Карлу Пузину и его возлюбленной Люссии и в самом деле повезло: они переместились из мира адельванов вместе, держась за руки и собираясь в следующий момент прижаться друг к дружке. Если, конечно, можно назвать везением нежданную телепортацию с планеты Миха совсем в иной мир и осознание себя в толще холодной, черной и мерзко пахнущей воды. Объятия, конечно, состоялись, но где?!
Полная темнота и рвущаяся в приоткрытые рты жидкость. Хорошо еще, что, осознав в последний миг нечто странное, с ними происходящее, мужчина и женщина успели в мире адельванов резко вдохнуть и задержать потом воздух в легких. Поэтому сразу никто не захлебнулся. Да и потом оказалось, что до поверхности странного водоема всего три, максимум четыре метра. Вынырнули быстро, головами ни обо что не ударились и только чуть позже попробовали вдохнуть здешнюю порцию воздуха. Хотелось орать и ругаться нецензурными словами, но многоопытный археолог не позволил это ни себе, ни своей любимой женщине.
– Плывем! Вперед! – моментально принял единственно верное решение Карл, чувствуя, как промокшая одежда начинает сковывать движения и тянуть на дно. – Если что, ложись на спину, я вытяну!
Но Люссия и сама лихо выгребала по-собачьи, почему-то глупо радуясь, что успела с себя снять все камеры и батареи в их комнате. Также стоило порадоваться, что плыть далеко не пришлось: через пяток метров ткнулись лбами в стенку из выщербленных и потрескавшихся кирпичей. Но уже придерживаясь за нее, интенсивно подались вправо. Тут тоже сравнительно подфартило: вскоре наткнулись на каменную лестницу, ведущую куда-то вверх, в полную темень.
Как только выбрались из воды, Пузин резко приказал раздеваться и сам стал помогать женщине стянуть прилипающие одежды. Уж он прекрасно знал, насколько важно мокрые одежды вначале хотя бы сильно выкрутить, потом они гораздо быстрее отогреются на теле и подсохнут.
Вначале «подсушил» стучащую зубами Люссию, потом принялся за себя.
С особой осторожностью снял и на ощупь положил чуть выше свой пояс с оружием и кинжалом. Старался, чтобы из карманов брюк и куртки ничего не выпало. Легкая курточка с карманами были и на Люссии, но вряд ли в ее карманах имеется что-либо кроме батареек или запасных мини-аккумуляторов к фотоаппаратам. Причем интенсивные действия при раздевании, выкручивании, а потом и одевании так мужчину разгорячили, что ни о каком ознобе и речи быть не могло. Больше волновало самочувствие влипшего в очередную неприятность личного фотокорреспондента. Она пока еще не пришла в себя окончательно, ругаться еще не начала, но паниковала уже солидно:
– Куда это нас забросило? Фу! До чего противно пахнет эта загнившая вода! Она мерзкая!.. Мне холодно!
– А говорил тебе: сиди в Испании и никуда не рыпайся! – прикрикнул на нее знаменитый археолог. – Так что теперь помалкивай и начинай приседания! Ну! Живей, живей! Мне еще только твоей сопливости не хватало! И прекрати ныть. Телепорт сработал и перенес нас неизвестно куда. Но так как здешний приемник, а то и передатчик затоплен, значит, нам только и остается подождать, пока за нами нагрянет кто-нибудь из древних землян. Скорее всего, Пеотия нас быстро разыщет где угодно.
– А почему мы только одни сюда провалились? Где все остальные?
– Ха! Здесь только твоей подруги не хватает и моего старого друга. Мы что, на пикник прибыли? И вообще, не задавай глупых вопросов!
Но на Люссию напал нервный приступ говорливости:
– Чего это ты мне рот затыкаешь?! И что мы тут есть-пить будем? Здесь даже лягушек нет, дневного света не видно, отдушин и тех не просматривается, и… мне все равно холодно.
Уже нацепив на себя и куртку, и пояс с оружием, Карл обнял женщину и принялся ее интенсивно мять в своих объятиях, приговаривая:
– Не паникуй, дорогая, прорвемся! Сейчас по лестнице наверх прогуляемся, если в тупик упремся, с личными вещами разберемся. Потом подумаем и будем иной выход искать. Ну, согрелась малость? Ножки шевелятся? Тогда держись за полу моей куртки и не вздумай скатиться обратно в воду, ступеньки здесь достаточно скользкие. Лучше медленно восходить, но уверенно. За мной!