Само слово потуги (тужиться) произошло от одного корня со словом туго (в значении тяжело, непросто, нелегко), и, конечно, так и просится сюда слово тужить (в значении горевать, печалиться). То есть, ожидая родов, женщина волей-неволей готовится к тяжкому испытанию. Ей придется туго. Тут уж не до ожидания чуда и праздника…
О медицинских документах нечего и говорить! До недавнего времени сама беременность в картах заносилась в графу «диагноз». Но неужели мы лечим женщин от беременности? Речь должна идти только о родовспоможении, то есть о помощи, которую необходимо оказать естественному процессу родов. Обратите внимание на этот возвратный глагол – действие, направленное на себя: ребенок рождается (рождает-ся = рождает сам себя)! Его не вырезают, как аппендицит. Настроившись на позитивный исход, хорошо подготовившись к родам, научившись слушать себя и ребенка, любая здоровая беременная женщина (я просто уверена в этом!) сможет родить самостоятельно и естественно.
Впрочем, хватит прикладной филологии. Достаточно набрать в любой поисковой системе слова «беременность» или «роды» – и Интернет выдаст множество статей о здоровье мамы, о ее чувствах, о необходимых анализах и покупках… В связи с беременностью и родами можно прочитать и о чувствах и заботах будущего папы – прочитать даже больше, чем о чувствах ребенка, которого ему предстоит встречать в этом мире…
Советская семья, детский сад и школа учили девочек быть кем угодно – хозяйкой, поварихой, швеей-мотористкой и даже женой (об этом иногда вскользь упоминалось в рамках предмета «этика и психология семейной жизни»). Но вот уж к чему нас точно не готовили – так это становиться Матерью. Не функционировать, выполняя эти обязанности внешне, – пеленать, кормить, катать колясочку, читать малышу сказки и петь песенки... А становиться Матерью прочувствованно – зачинать ребенка, вынашивать его и рожать в любви. Материнство и любовь между мужчиной и женщиной до сих пор, к сожалению, не увязаны между собой в воспитательном контексте…
Как рожать спокойно и в радости? Нам, нынешним взрослым, еще предстоит научиться говорить об этом со своими растущими детьми.
Истинный смысл пушкинской сказки о царе Салтане раскрывается именно в этих строчках. Ткачих и поварих полно. Но даже в сказке трудно отыскать девицу, готовую бескорыстно, от всего своего бесхитростного сердца и с большой любовью привести в мир будущего царевича!
Ребенок – это больше, чем «это»!
Впервые о чувствах ребенка во время его появления на свет задумался американский психиатр чешского происхождения Станислав Гроф. На рубеже 60–70-х годов прошлого столетия, экспериментируя с интенсивными дыхательными техниками и психотропными веществами, Гроф погружал своих подопечных (пациентов психиатрической клиники) в состояние транса. Пытаясь найти метод избавления от психических расстройств, Гроф предположил, что их причина кроется в тяжелых переживаниях, сопровождавших момент рождения человека и период беременности его матери.
У психотерапии Грофа по сей день есть как непримиримые противники, так и столь же активные сторонники. Но каким бы ни оказался сам метод его лечения, важность открытия Грофа неоспорима: он наделил личностью нерожденное дитя, до этого считавшееся безликим «плодом».
Исследования Грофа, касающиеся внутриутробных и родовых переживаний ребенка, совпали по времени с началом использования в акушерстве ультразвуковой диагностики. УЗИ, проводимое на разных сроках беременности, впервые позволило человеку заглянуть в замочную скважину Вечности и увидеть, что же в действительности происходит с человеком до жизни, когда он находится между «там» и «здесь».
Открытие Грофа в буквальном смысле совершило революцию как в психологии, так и во взглядах на акушерство – больше внимания стали уделять психологическому состоянию женщины во время беременности и родов и налаживанию контакта с ребенком в этот период.
В последние десятилетия ХХ века начали появляться все новые и новые методики работы с беременными женщинами, и, сменяя и дополняя одна другую, все они постепенно разворачивали сознание мам и акушеров в сторону ребенка.
Возникнув в далекой древности как мягкий способ помощи роженице и ребенку, акушерство прошло сложный путь, чтобы сегодня снова задуматься о нематериальной составляющей Акта Рождения. Оказавшись в XIX веке в плену очарования медицины и стиснутое строгими рамками больничных условий, родовспоможение на время потеряло контакт с мамой и ребенком. На триста с лишним лет роды были превращены в подобие медицинской операции.
Однако на рубеже ХХ–ХХI веков происходит осознание губительности этого пути, взгляды на родовспоможение разделяются, и сегодня мы наблюдаем две ветви развития акушерства во всем мире. Сторонники одной из них (к сожалению, пока еще слишком многочисленные) и сегодня продолжают по возникшей в прошлом веке традиции рассматривать роды исключительно как биомеханический процесс, а акушерство считают разделом медицины.
Другая, альтернативная точка зрения, опирается на древние истоки акушерства и в настоящее время находит все больше и больше сторонников: считая роды в первую очередь интимнейшим переживанием в жизни семьи, движение за естественные роды стремится минимизировать вмешательство медицины в тонкий природный процесс рождения и обращает внимание всех его участников на чувства ребенка и его родителей.
Глава 2
Развитие помощи в родах
О древнерусских повивальных традициях. «Бог дал – бог взял»
Появление человека на Свет во все времена воспринималось как событие чрезвычайно важное, таинственное и праздничное. Два человеческих существа – Мать и Отец – встречаются для того, чтобы дать жизнь новому человеку. Дитя появляется из небытия. Те, кто помогает этому процессу совершиться, всегда считались самыми достойными людьми, причастными к чуду. В древнейших письменных памятниках человеческой истории, в священных книгах индусов, египтян, евреев – всюду упоминается об акушерках как особом классе специалистов, а у древних многие богини почитались как покровительницы рожениц.
В славянской мифологии это, в первую очередь, богиня Рожана. По сведениям исследователя Натальи Милославской, Рожана была одной из ипостасей богини Лады, когда та являлась в образе женщины-матери[1].
С распространением христианства на Руси образ Богородицы Рожаны, державшей на руках младенца Леля, обрел черты христианской девы Марии с Иисусом на руках. От Леля пошло и одно из славянских названий детской колыбели – «люлечка». Кстати, младенец мог называться как мальчиком (Лелем), так и девочкой (Лелей).
Нежное, бережное отношение к ребенку в русском языке передают словом «лелеять». Аист, по поверью, приносящий детей, по-украински – «лелеко». А само дитя и сейчас иногда называют ласково «лялечкой».
Праздник в честь богини Рожаны наши языческие предки справляли весной – 22–23 апреля. В этот день приносили жертвы растительной и молочной пищей, ночь напролет жгли костры. Согласно традиции, это был женский и девичий праздник – парни и мужчины смотрели на него издали.
Любопытно узнать о традициях, которые существовали у наших предков. В дохристианской Руси лучшим местом для рождения ребенка считалась баня, которую для благополучного разрешения от бремени роженица должна была протопить самостоятельно, наносив дров и воды. Во-первых, наши предки полагали (и вполне справедливо), что физическая работа на начальном этапе схваток позволит облегчить роды и сделает ребенка здоровее в будущей жизни. Во-вторых, такой выбор был обусловлен и причинами чисто прозаическими: в бане роженица могла найти уединение и целиком отдаться процессу. И наконец, именно в бане была доступна теплая вода в достаточном количестве. Полки и пол бани устилались соломой, служившей постелью и в первые дни после родов. В баню роженица должна была идти босой.
В древних славянских источниках описаны родовые корыта, которые использовались для принятия родов в некоторых поселениях в дохристианской Руси. Незадолго до появления на свет наследника или наследницы отец должен был сам выдолбить такое корыто из толстого бревна. Сидя в деревянном корыте в теплой воде, роженица переживала схватки. Нередко там же, в воде, рождался ребенок, и отец первым брал его на руки.
В некоторых селениях существовал обычай заворачивать новорожденного мальчика в нательную рубаху матери, а девочку – в рубаху отца. Пуповину не перерезали сразу, а дожидались восхода солнца – иногда приходилось ждать сутки и даже больше, если небо было затянуто тучами. Все это время ребенок был соединен пуповиной с последом – его бережно хранили рядом с ребенком.
И лишь когда на небе показывалось солнце, отец выносил ребенка из бани, чтобы подставить его солнечным лучам. Так совершалось знакомство нового члена рода со славянскими богами и в прямом смысле утверждение ребенка на этом свете (до свершения обряда представления Солнцу ребенок считался существом «не от мира сего»). Нужно отметить, что верховным божеством в пантеоне славянских божеств считался Бог-Солнце – вот почему многие из сохранившихся поныне народных традиций несут на себе отпечатки древнерусских культов поклонения Солнцу.
После ритуала представления Солнцу пуповину перетягивали льняной ниткой, свитой с волосами матери (веря, что это даст ребенку дополнительную защиту), и перерезали. Особенным было и отношение к последу – его заворачивали в ткань и зарывали в землю. Наилучшим для дальнейшей судьбы новорожденного считалось посадить дерево на месте захоронения плаценты.
Если роды происходили в доме, то женщина рожала на пороге или в самом доме. В этих случаях для более эффективного и направленного усилия женщины во время потуг к верхней балке избы привязывался крепкий кушак, на котором она повисала, крепко держась руками.
Веря, что это поможет облегчению родов, женщины развязывали все узлы на своей одежде и расплетали косы. Затяжные трудные роды объясняли «порчей» и поили роженицу, обливали заговорной водой, заставляли переступать через красный пояс, а в доме отпирали все замки.
Как во времена язычества, так и с появлением на Руси христианства повитухи не имели специального образования, но славились своим умением, основанным на опыте целых поколений. Особенным почетом пользовалась потомственная повитуха.
В некоторых деревнях существовал обычай рожать первого ребенка в доме матери, которая под благовидным предлогом удаляла из избы остальных членов семьи. Иногда теснота крестьянских помещений заставляла роженицу из большой семьи спешить к повитухе и рожать у нее. Однако чаще всего роды проходили дома. Если не было отдельной комнаты, то в горнице занавеской отгораживали угол.
«...Деревенские повитухи – это всегда пожилые женщины, по большей части вдовы. “Бабят”[2] иногда и замужние женщины, но только те, которые сами перестали рожать и у которых нет месячных очищений. Девица, хотя и престарелая, повитухой быть не может, да и бездетная жена – плохая повитуха. Какая она бабка, коли сама трудов не пытала? При ней и рожать трудно, и дети не всегда в живых будут... Повитуха приглашается на все трудные роды, обязательно бывает по их окончании, чтобы перевязать пуповину, вымыть и попарить роженицу и новорожденного, и первые дни поухаживать за ним»[3].
Визит повитухи к беременной окружался тайной. Она проходила всегда задними дворами, через огороды и входила в дом со словами: «Помогай Бог трудиться!» На протяжении всех родов повитуха ободряла роженицу, приговаривала, поглаживала ей поясницу. Почти до момента прорезывания головки ребенка принято было водить роженицу под руки по избе.
Крайне редко – лишь в случае тяжелых затяжных родов – повитуха применяла растительные средства (например, для стимуляции родовой деятельности или для остановки кровотечений). В основном же ее роль сводилась к психологической поддержке и далее – сразу после родов – объяснению элементарных правил ухода за новорожденным и за своим телом.
Повитуха и наука. Бабки под присягой
Ситуация с родовспоможением меняется в начале XVIII века – нововведения Петра Великого коснулись всех сфер жизни. В Россию приезжает много врачей из Европы – их мнение не полагалось подвергать критике. Медицина, распространяясь все более, постепенно захватывает и акушерство.
Повивальное искусство наконец встречается с медициной. Это происходит с легкой руки Ломоносова в 1752 го ду: он первым среди российских ученых поставил воп рос «О размножении и сохранении российского народа» и в сво ем труде, вышедшем под таким названием, рекомендовал написать руководство по акушерскому делу на русском языке.
В 1754 году в собрание Правительствующего сената подано «Представление о порядочном учреждении бабичьева дела в пользу общества». Проект состоял из 29 пунктов, определявших программу подготовки бабок (акушерок). «Все бабки российские и иностранные» должны были, согласно этому «Представлению…», пройти в Медицинской канцелярии квалификационную аттестацию. Те из них, «кои по аттестатам явятся достойны», приводились к при сяге – отчего и звались такие бабки «присяжными повитухами». Список присяжных бабок, имеющих разрешение на самостоятельную практику, предполагалось подавать в полицию «для народного известия». Следуя присяге, каждая повивальная бабка должна была посещать и бедного и богатого; не оставлять роженицу до разрешения от бремени; «употреблять лекарства простые и несложные, безвредные для больной»; выбирать подходящую кормилицу для младенца…
В 1757 году в Москве и Петербурге открылись первые в России акушерские школы («бабичьи школы»). Спе циалистов-акушеров становится больше, медицина все теснее переплетается с повивальным искусством, и в 1764 году по указу Екатерины II учреждают первый родильный дом в Москве.
Интересно, что первые в нашей стране подобные государственные учреждения поначалу предназначались для обслуживания рожениц из числа тех, кого сегодня назвали бы неблагополучными: так, в Петербурге родильный госпиталь решено было организовать при воспитательном доме (предшественник детских домов, появившихся в советские времена). Обычно женщины рожали дома, вызывая повитуху или врача на дом. А роддом принимал только тех, кто хотел избавиться от младенца: все дети, рожденные в этом отделении, обязательно отдавались в воспитательный дом. Это правило действовало здесь более ста лет, и только с 1882 года родильный дом на Невском проспекте перестал быть филиалом дома сирот, начав оказывать медицинские услуги и благополучным матерям.
В 1797 году в Петербурге на пожертвования супруги императора Павла I Марии Федоровны заработал пер вый в России Повивальный институт с родильным отделением (с 1895 года Императорский клинический повивальный институт, затем Императорский акушерско-гинекологический, ныне Научно-исследовательский ин ститут акушерства и гинекологии им. Д. О. Отта РАМН).
В конце 70-х – начале 80-х годов XIX века медицинское акушерство распространяется и на другие регионы России, возникают родильные дома, приюты для рожениц и отказных детей и школы для повитух. А в Московском университете происходит разделение преподавания медицинской помощи в родах, до и после них на три отрасли: акушерство, женские и детские болезни. Создаются акушерско-гинекологические общества, созываются съезды акушеров и гинекологов, налаживается выпуск специальных журналов...