– Итак, вы – экономка, – задумчиво сказал Анжей. – И зовут вас Полина. А дальше?
– Полина Аверина. Но я не совсем экономка. В смысле, никогда этим не занималась.
– А чем вы занимались?
– Продавала компьютеры, – честно сказала Полина. – Я менеджер, и неплохой.
– И что же заставило вас сменить специальность?
– Кризис. – Полина решила не вдаваться в подробности. – Я… попала под сокращение.
Пауза была совсем небольшой, но Ковальский вскинул на девушку глаза. Выдержать его взгляд оказалось непросто.
– Под сокращение… – протянул хозяин.
– Под сокращение, – твердо проговорила Полина, решив до последнего стоять на своем.
– Да, сейчас это со многими случается, – понимающе кивнул Анжей.
Слава богу, он не собирался выводить ее на чистую воду. Но Полину охватила откуда-то взявшаяся уверенность, что он прекрасно знает: она соврала.
– Вы замужем?
– Нет.
– Живете с родителями?
– Одна. Я снимаю квартиру.
«Такую квартиру, в которую не хотела бы возвращаться».
– И ищете работу экономки с проживанием?
– Я ищу любую работу, – прямо сказала Полина. – Но ваше объявление показалось мне особенно привлекательным.
– Отчего же?
Анжей откинулся на стуле, рука его сама потянулась к цепочке. Полина дала бы палец на отсечение, что на ней висит ключ.
– Вы не требуете опыта работы и рекомендаций, – несмело призналась она. – У меня их нет – значит, я вам подхожу.
– А как насчет всего остального? Вы процитировали только часть моего объявления.
Полина задумалась.
– Я полагаю, – после паузы ответила она, подбирая слова, – что умею управлять домом. У меня был такой опыт. Мне это нравилось. Конечно, все зависит от ваших требований, но мне очень хотелось бы попробовать. Я люблю животных, умею находить общий язык с людьми и надежно храню чужие секреты, если вы это подразумеваете под лояльностью к работодателю.
– Именно это, – подтвердил Ковальский, прищурившись. – Что ж… Теперь ваша очередь спрашивать.
– Сколько человек живет в доме?
– Постоянно – двое: я и мой помощник. Еще есть приходящая повариха и садовник. У него совершенно непроизносимое имя, и мы зовем его Армен. А с Василием вы уже знакомы, он встречал вас на станции.
– Ах, да! – спохватилась Полина. – Я забыла вас поблагодарить! Большое спасибо. У вас потрясающая машина.
– Да, она с характером, – согласился хозяин. – Поверьте, в наше время уже не делают таких автомобилей. А говоря шире – вообще вещей. Все становится обезличенным, унифицируется, спускается с конвейера тысячами, чтобы через пять-десять лет на другом конвейере ехать обратно, уже в утиль. Поэтому я так привязан к старым вещам. А вы – что вы думаете о них?
Полина помолчала. Можно было отшутиться, но она решила ответить серьезно.
– Я их побаиваюсь. Не всех, конечно… Некоторых.
Собеседник понимающе кивнул:
– Так и должно быть. Значит, вы немного понимаете в этом. Нынче люди с таким опрометчивым восторгом относятся к тому, что называют «винтаж», что мне иногда становится страшно за них. Они не понимают, с чем имеют дело. Не осознают, каким могуществом, какой силой могут обладать вещи, особенно – хорошо пожившие, впитавшие вкус времени. Ведь характер прежних владельцев неизбежно накладывает на них свой отпечаток.
Анжей достал из ящика письменного стола трубку, кисет, разложил перед собой и начал неторопливо набивать ее табаком. По комнате разнесся горьковатый запах.
– У меня была перламутровая шкатулка… Прелестная вещица, самое начало семнадцатого века. Я купил ее на аукционе и не сомневался, что сделал хорошее приобретение. Она предназначалась для запонок – их у меня великое множество. Но я так и не смог использовать ее. Крышка у шкатулки была с острым краем, и всякий раз, когда я брал ее в руки, мне казалось, что она пытается меня укусить. Несколько раз я нешуточно ранил пальцы. А когда дело дошло до содранного ногтя, заинтересовался всерьез.
Потребовалось время, чтобы выяснить, кто владел этой недоброй вещицей. Как только я узнал, что следы ведут в Венгрию, у меня почти не осталось сомнений. И я оказался прав. Эржебет Батори, венгерская графиня – вот чья собственность попала в мои руки. Вы знаете, наверное, чем знаменита Эржебет?
Полина покачала головой.
– Ну как же, – огорчился Анжей. – Батори убивала девушек, своих служанок. Считала, что их кровь поможет вернуть ей молодость. Количество ее жертв точно неизвестно. Говорят о трехстах, но, думаю, это преувеличение. Дело даже не в жертвах, а в том, что графиня была крайне жестока. Вы не представляете, на какие ухищрения она шла, чтобы получить как можно больше крови из каждой бедняжки, попадавшей к ней в руки.
Он отложил трубку в сторону и потер след на пальце.
– До меня шкатулка принадлежала частному музею, а тот выставил ее на продажу. Уверен, это один из тех предметов, которыми графиня пользовалась постоянно. Она любила роскошь. Представьте, как эта вещица капля за каплей впитывала в себя флюиды, исходившие от графини. Как она насыщалась ее ненавистью! Подумайте о том, какова была сила этой злобы, если за столько лет из крошечной шкатулки не выветрилась жажда крови. Впрочем, время частенько идет не на пользу вещам. Я имею в виду, что некоторые из них только закаляют свою злость в его горниле.
Он замолчал. Полина тоже молчала, не зная, как реагировать на монолог хозяина. Ей было не по себе от всего услышанного.
Наконец она решилась вернуться к прежней теме.
– Вы сказали, в доме постоянно проживает два человека. Но ведь еще бывают гости?
– О, очень часто! – воскликнул Анжей. – В этом-то и сложность! Ко мне приезжают клиенты, и некоторые остаются на несколько дней. На это время дом превращается в гостиницу. Я ищу женщину, которая сможет быть хозяйкой моего маленького отеля. Женщину сметливую, деловитую, хозяйственную и деликатную. Умеющую хранить секреты. А секретов, поверьте, в этом доме много…
Что-то зловещее прозвучало в последнем предупреждении. Но Полина не успела обдумать слова хозяина – он пояснил:
– Видите ли, я помогаю людям. В каком-то смысле меня можно назвать врачевателем. Психотерапевтом, быть может… Ко мне часто приходят пациенты с большими проблемами, и волей-неволей вы будете посвящены в некоторые из них.
– Я буду помогать вам вести прием? – ужаснулась Полина.
Анжей от души расхохотался.
– Боже мой, милая девочка, ну, конечно же, нет! Но представьте: вы будете видеть разных людей, в том числе очень известных. Каждый день слышать их разговоры за столом, наблюдать за ними. Тайной должен быть сам факт, что эти персоны обращаются ко мне. Поэтому я требую от вас молчания, деликатности и умения быть невидимкой.
«Он как будто уже решил взять меня на работу, – подумала Полина. – Но ведь мы ни о чем толком не поговорили…»
– Я предлагаю вам комнату на втором этаже, – продолжал Анжей. – Предыдущих экономок она вполне устраивала. В вашем распоряжении будет машина, а Василий всегда придет на помощь, если потребуется. Я плачу в месяц… – Он назвал сумму, и Полина широко раскрыла глаза. – Но желаю, чтобы вы были здесь неотлучно, семь дней в неделю. Два выходных в месяц и три дня отдыха на новогодние праздники. Вам походит?
Он надел очки и вопросительно посмотрел на Полину.
– Но вы… Вы ничего не знаете обо мне, – пробормотала она.
– Вы мне это уже говорили сегодня утром по телефону. Надеюсь, я доказал вам обратное.
– Мне всего двадцать три года!
– Юность не порок, а преимущество.
– Я никогда не работала экономкой!
– Вы пытаетесь убедить меня, что не подходите для этой должности? Ваши старания напрасны. – Ковальский усмехнулся. – Я уже решил: вы – то, что нужно. Завтра Василий поможет вам перевезти вещи, и с четверга можете приступать.
– Ни в коем случае! – воскликнула Полина, представив, на что будет похожа помощь водителя. И, поймав удивленный взгляд Анжея, добавила: – Спасибо, я справлюсь сама.
– Не волнуйтесь. Вас, наверное, немного испугал мой помощник? Но Вася сейчас тихий.
Полине немедленно захотелось спросить, долго ли продлится это «сейчас», по каким признакам можно узнать, что оно заканчивается, и есть ли в доме подвал, где можно забаррикадироваться изнутри. Последний вопрос она, подумав, сочла совсем негодным и задала вслух только первые два.
– По-разному, – уклончиво ответил доктор. – Не беспокойтесь, я вас предупрежу, если что-нибудь начнется.
Это был последний аргумент в пользу того, чтобы немедленно встать, поблагодарить доктора за потраченное время и вежливо отказаться от его предложения. Но Полина почувствовала непонятную слабость. Анжей пристально смотрел на нее своими колдовскими черными глазами, вертя в пальцах невесть откуда взявшуюся монетку.
«Монета… Деньги… У меня будут деньги…»
Здесь какой-то подвох. Не ввязывайся!
«Я не найду работу лучше этой».
Ты не знаешь, что тебе предлагают. Это похоже на ловушку. Все слишком заманчиво и просто.
«Господи, да кому я нужна?! Что, разобрать меня на органы? Глупости! Он просто человек с причудами».
Со слишком большими причудами.
Анжей крутил монетку, и блики разбегались по столу. Полина ощутила, что ее клонит в сон.
Где-то вдалеке еле слышно прозвонил колокольчик.
– Мне кажется, вы устали, – озабоченно сказал хозяин и встал. – Я попрошу Василия отвезти вас домой.
Полина хотела отказаться, но вспомнила электричку, вонючие спины, давку – и не нашла в себе сил сказать «нет». Она с трудом поднялась, сдерживая зевок. Господи, почему же так хочется спать?
Ковальский проводил ее до калитки. Автомобиль уже ждал, хотя девушка не помнила, чтобы хозяин при ней звонил водителю.
– Все инструкции в четверг, – деловито сказал Доктор. – Вот моя карточка, если будут вопросы. До свиданья.
Полина, совершенно обессилев, упала на заднее сиденье. Когда автомобиль тронулся, она посмотрела назад. Но у калитки, где только что стоял мужчина в бархатном пиджаке, уже никого не было.
По дороге домой ее не отпускала мысль, что она не спросила о чем-то важном. «Да ведь я ни о чем его не спросила! Не собеседование, а какой-то театр одного актера!»
И все же было что-то такое, о чем следовало узнать. Причем до того, как выйти на работу.
На огромной скорости они проскочили МКАД, объехали две пробки, лавируя и перестраиваясь. В другое время Полина была бы испугана такой ездой.
Но не сейчас. Сейчас она пыталась переварить прошедшую встречу.
И только тогда, когда бешеный «опель», высадив ее у подъезда, исчез за поворотом, Полина вспомнила.
Она забыла спросить, что случилось с предыдущей экономкой.
Вернувшись домой, Василий загнал машину в гараж и направился прямиком в оранжерею. Доктор был там: бродил между розовых кустов, наклоняясь то к одному цветку, то к другому.
– Знаю, она тебе не понравилась, – сказал он, не оборачиваясь, когда помощник вошел. – Но ничего не поделаешь. Привыкай.
Василий молчал.
– Если тебя это утешит, могу сказать, что у нее еще есть шанс передумать.
Василий молчал.
– Я не давил на нее, – сказал Доктор с легким раздражением. – А если бы и захотел, это не так-то просто. Она упряма и недоверчива. К тому же ты напугал ее своими манерами.
Василий молчал.
– Ну все, хватит! – рассердился Анжей. – Ступай и приготовь все к ее приезду.
Василий вышел, согнувшись, чтобы пройти в дверь. Доктор фыркнул и погрузил лицо в только что распустившийся, нежный, как свежий снег, цветок розы сорта «Дороти Перкинс».
* * *
Полина несколько минут бесцельно ходила по комнате, пока не вспомнила, что она в пальто и в обуви. Разделась, ощущая, что в горле пересохло, налила из-под крана воды в чайник, но забыла включить его. А когда спохватилась, чая расхотелось. И сон, так внезапно одолевший ее в доме Доктора, улетучился, словно его и не было.
«У Доктора?»
Она сама не заметила, как стала называть его так.
«Но я так и не узнала, кто он. Пациенты, дом, который иногда превращается в отель… Может, Анжей лечит сумасшедших?»
– По правде говоря, он и сам похож на сумасшедшего! – вырвалось у нее.
Но это было неправдой. На ученого, на вурдалака, на колдуна – на кого угодно! Но только не на безумца…
«Кто вы, господин Ковальский?»
Полина хлопнула себя по лбу и бросилась в прихожую. В кармане пальто нашлась визитная карточка, которую дал ей Доктор перед отъездом.
Только имя. Тонкой серебристой вязью, напомнившей Полине ключ на его шее: Анжей Ковальский.
Полина открыла портативный компьютер и торопливо вбила имя в строчку поисковика.
Десять минут спустя она отодвинулась от стола и закрыла ноутбук.
Интернет, который знает все, конечно же, знал и об Анжее Ковальском. Его осторожно называли психотерапевтом, говорили о нетрадиционных способах лечения… Ни в одном чате, ни на одном форуме Полина не нашла и намека на то, что доктор Ковальский в полнолуние сдирает с себя одежды и бегает нагишом по лесу или что он ест на завтрак молоденьких экономок. Никаких чрезвычайных происшествий, связанных с домом в «Синих ключах». Никаких нераскрытых преступлений, свежих трупов, свидетельств покусанных очевидцев…
Ничего.
Рациональная часть Полины требовала немедленно начать паковать вещи.
Иррациональная упрямо продолжала твердить, что здесь что-то не так.
– Я просто осмотрюсь там немного, – в конце концов произнесла вслух Полина. – Поживу там пару недель, а если мне не понравится, уеду. Никто не сможет меня задержать, ведь так? Ничто не помешает мне отказаться в любой момент, как только я захочу отыграть назад.
Полина Аверина даже не представляла, насколько она ошибается.
На следующий день молчаливый Василий подвез ее к дому Ковальского. В багажнике желтого «опеля» лежал один-единственный небольшой чемодан. В нем были все вещи Полины.
Девушка вышла из автомобиля и с независимым видом поправила воротник пальто.
Сегодня дом прятался в тумане. Глухое серое облако расползлось по саду, скрывая шиповник и липы. Воздух был влажен, и морось оседала на пальто. Полина поднесла к глазам рукав: крошечные капельки сверкали в его ворсинках, точно во мху. Только мох был красным.
Когда она подошла к дому, навстречу ей вынырнула из тумана драконья голова. Полина поежилась, вспомнив вчерашнее, и осторожно протянула руку.
«Сейчас как цапнет!»
Но теперь, когда она знала, что это всего лишь хитроумно сделанная механическая игрушка, ей не было страшно всерьез.
И дракон остался неподвижен. Полина дотронулась до шершавой резиновой морды, имитирующей металл, и даже осмелилась фамильярно потрепать зверя за ушами.
– Позвольте, – глухо сказали за ее спиной.
Полина так и подскочила.
Позади нее с непроницаемым лицом стоял Василий и держал в руке чемодан.
– Господи, вы меня напугали! Я думала, вы остались в машине!
– Доктора нет. Я провожаю, – лаконично объяснил водитель.
Вслед за ним Полина вошла в дом и поднялась на второй этаж. К ее радости, здесь не было жутковатых портретов. И двери были одинаковыми: почтенными дверями из дуба, без всяких странных ручек, окошек и звериных голов.
– Здесь, наверное, комнаты для гостей? – спросила Полина, торопясь за Василием. На один его шаг приходилось три ее, и к концу коридора она уже успела запыхаться.
– И для гостей тоже, – туманно ответил тот. – Пожалуйста.
С этими словами он распахнул крайнюю дверь. Сгорая от любопытства, Полина заглянула внутрь.
Комната оказалась квадратной, небольшой, но с высоким потолком и очень светлой. По углам – два вместительных шкафа, на стене огромное зеркало в старинной оправе, у окна – диван и небольшой письменный стол. Узкая дверь справа, очевидно, вела в душевую.
Полина подошла к окну, выходившему на задний двор. Первое, что она заметила – оранжерею, похожую на кусок льда, не растаявший после зимы в глубине сада. Внутри буйствовала зелень с вкраплениями пятен розового, бордового, желтого.