Робби вмешался:
– Корабль ещё можно отвернуть от Луны – если король согласится.
Никки посмотрела на дежурного офицера:
– Можно установить связь с кораблём Дитбита?
Офицер пожал плечами:
– Он не отвечает на запросы. Но я попробую ещё раз…
Но не успел он договорить, как засветился белым шумом один из экранов и раздался хриплый голос самого Дитбита:
– Королева Никки, прошлый наш разговор оказался не последним. Мы закончим нашу дискуссию сегодня. Готовься к смерти, королева.
Никки отреагировала немедленно:
– Король Дитбит, если вы откажетесь от своего самоубийственного поступка, я не буду мешать вашему сыну управлять династией Дитбитов и не буду её разрушать.
– Лжёшь!
– Я никогда не обманывала. Моё обещание слышат сейчас сотни людей.
– А что будет со мной?
– Вас преследует закон, а не я.
– Ты его натравила!
– Это не так. В любом случае, я не властна над полицейскими. Я обещаю только то, что смогу выполнить. Если же вы не согласитесь, мои друзья от вашей династии оставят только пыль, и не уверена, что ваш сын уцелеет в этой вакханалии мести.
– Болтовня! Тебя не будет – не будет и проблемы! – Голос короля выдавал усталость и тревогу.
– Вы сейчас убьёте массу невинных людей. Я клянусь дочерью, что говорю вам правду! Вы добились своей цели: вашей династии с моей стороны больше ничто не угрожает!
– Что, королева Николь, испугалась?
– Да, король Дитбит, испугалась. В замке мои друзья и моя дочь… Я не собираюсь спасаться, я их не брошу.
– Тогда молись свои последние минуты жизни! – торжествующе каркнул король Дитбит.
Но Никки не собиралась падать на колени. Она скомандовала офицеру:
– Включите все каналы, сообщение для штаб-квартиры Шихин-ых. – Она повысила голос: – Официальное завещание. Я, королева Николь Гринвич, завещаю своему мужу…
Джерри с ужасом посмотрел на неё.
– …принцу Айвану Шихин-у всё своё состояние – с единственным требованием полностью уничтожить династию Дитбитов, клана детоубийц. Пусть даже память о них будет проклята! – Никки перевела дух и добавила: – Робби, в момент пролома купола размести в Сети контракт на уничтожение принца Дитбита-младшего. Цена – миллиард, деньги из моего личного фонда. Сколько принц проживёт после этого?
– С вероятностью одной сигма – три дня. Его убьют собственные слуги.
– Не сделаешь этого! – воскликнул король Дитбит.
– Робби, это неотменяемый приказ, – сказала королева и посмотрела на мерцающий экран: – Я не сделаю этого. Ты, король Дитбит, сам это сделаешь, уничтожив мирный город. Я уже не смогу вмешаться в свои приказы. Сам думай, что тебе важнее – спасти сына и свою династию или отомстить мне и погубить их обоих.
Раздался голос Робби:
– Через десять секунд отвернуть от Луны можно будет только на автопилоте, но перегрузки будут смертельны для экипажа. Даже с учётом электромагнитного кресла.
Ужас разлился по рубке и захлестнул замок, который слушал происходящее сотнями каналов. Из динамиков послышались крики, хруст и грохот. На левом экране было видно, как сразу два катера попробовали влезть в шлюз и врезались друг в друга, сминая блестящие бока и крылья.
В рубке воцарилось гулкая тишина. Король Дитбит молчал.
Зато Робби заявил:
– Катастрофа неотвратима. Избежать соударения с лунной поверхностью уже нельзя даже на автопилоте – мощность двигателей «Звёздного дракона» недостаточна.
Никки вздохнула.
Как ни готовься к смерти, она всегда застаёт врасплох.
– Пойдём, Джерри, я хочу быть рядом с Сюзан. Робби, спроецируй на весь купол лицо Дитбита-младшего… Король должен видеть, кого он убивает. Командир, не обстреливайте его корабль – пусть король до конца отвечает за себя и свои дела.
Потом Маугли сказала в пространство:
– Прощай, король Дитбит. Да, я сейчас умру. Все люди умирают. Но пока мы живы, то сами решаем, какое эхо останется после нашей смерти – благодарность или ненависть.
Никки повернулась к дежурному офицеру и пожала ему руку:
– Спасибо за службу, вы проявили себя настоящим командиром. Боюсь, вы уже не успеете выбраться отсюда.
– Моя вахта ещё не окончена! – гордо сказал офицер и отдал честь выходящим из рубки Никки и Джерри.
В огромной детской комнате стены-экраны транслировали красивые пейзажи, но здесь был и свой живой садик и звучала тихая музыка.
В центре комнаты стояла колыбель Сюзан. До рождения принцессы оставалось две недели.
– Ну, что, Джерри, такой оборот событий мы не рассчитали? – вздохнула Никки, подходя к колыбели.
– Это нерассчитываемый «эффект джокера» – самый опасный для всех моделей. Поведение отдельного человека до конца не предсказуемо, и если он своими действиями оказывает влияние на ход истории, то мы имеем развилку мировой линии и практически случайный выбор пути истории. В своё время ты оказалась «джокером» и спутала карты многим мировым игрокам.
Джерри был невозмутим.
– Почему ты так спокоен? – спросила Никки. – Нам осталось жить… Сколько, Робби?
– Тридцать секунд.
– Пока я с тобой, – сказал Джерри, – я почему-то ничего не боюсь. Это личная патология, не обращай внимания.
– А мне страшно, – шепнула Никки. – И очень жалко Сюзан – она уже такая славная, я её так люблю…
Она заглянула в окошко колыбели:
– Прости, Сюзан, тебе не повезло с мамой…
Истекали последние секунды, отпущенные им и себе безумным королём Дитбитом.
Никки крепко прижалась к Джерри и спрятала лицо на его груди. Последний защитный жест всех влюблённых.
Земля взбесилась и подпрыгнула.
Стены затрещали, и всё затопил низкий гул.
Наступила тьма.
Прошла смертельно тоскливая секунда, и свет снова загорелся.
Треск и шум стихли.
Робби крикнул:
– «Звёздный дракон» врезался рядом с куполом! Король Дитбит отвернул в последние секунды! Мощности хватило, чтобы только уйти от города.
– Он принял моё предложение… – сдавленно сказала Никки.
И второй раз на памяти Джерри заплакала.
Это правильно.
Смерть – даже смерть врагов – должна вызывать слёзы.
А иначе – что мы за люди?
Глава 2
Гринвич-сити
Город был великолепен.
В его центре раскинулась треугольная площадь, вокруг которой симметрично собрались три огромных здания в виде треугольных пирамид: замок династии Гринвич, Независимая академия наук и Гринвич-колледж.
Гринвич-колледж состоял из школы, собственно колледжа и университета. Школа неофициально чаще всего называлась Школой Гениев, но каждое поколение школьников награждало его собственным прозвищем, и чего тут только не было: Дом Грызунов, Остров Скелетов, Сушилка Мозга, Подвал Упырей, Гробница-для-Всех и многое другое. Студенты не придумывали прозвищ своей alma mater – им было не до того.
В пирамидально-ступенчатое здание по прозвищу «Лестница» многие впервые попадали, держась за руку отца или матери, а покинуть его им предстояло взрослыми людьми, обладателями дипломов о высшем образовании. Чем старше становился человек, тем на более высокий уровень здания он поднимался, и тем меньше оставалось рядом с ним друзей, выдержавших тяжёлую учёбу.
Вокруг каждого этажа шла зелёная терраса, на которой можно было отдохнуть, но лужайки и сады у вершины пирамиды были практически пусты – из-за занятости студентов университета, которые скоро должны были шагнуть во взрослую жизнь.
Многие выпускники Гринвич-университета надеялись просто перейти площадь с фонтанами и клумбами и стать сотрудниками Независимой академии, размещённой в стильном пирамидально-спиральном здании. Спираль пешеходного цветущего бульвара шла от подножия до вершины академии, делая её похожей на висячие сады Семирамиды. Придорожные камни и фонтаны были исписаны мудрыми изречениями, которые могли служить некоторым отдыхом и утешением для ломающих голову над очередными научными загадками.
Вся история науки на каждом шагу показывает, что отдельные личности были более правы в своих утверждениях, чем целые корпорации учёных или сотни и тысячи исследователей, придерживавшихся господствующих взглядов… Истина нередко в большем объёме открыта научным еретикам, чем ортодоксальным представителям научной мысли. Отличить научных еретиков от заблуждающихся не суждено современникам.
В. И. ВернадскийПо неофициальной статистике, большинство идей приходило учёным в голову не во время сидения в кабинете, а во время прогулки по дороге, которая неторопливо и густо обвивала пирамиду Академии.
[В V веке] наступило господство истины веры, которая облеклась в прочную форму религиозного рационализма. Такое положение сохранялось около шести веков. Если когда-либо в истории западной мысли философы (да и народ в целом) чувствовали, что ими владеет истина, вся истина и ничего, кроме истины, – так именно в это время. Не было тогда ни скептицизма, ни вопрошания, ни сомнения, ни относительности, ни колебания, ни оговорки.
Питирим СорокинПод этой мыслью кто-то дописал красным фломастером: «Ни научных открытий, ни изобретений…»
Мудрец не может ограничиться изучением природы и истины; он должен осмелиться высказать последнюю в интересах небольшого кружка лиц, которые хотят и умеют мыслить. Ибо другим, по доброй воле являющимся рабами предрассудков, столь же невозможно постичь истину, сколь лягушкам научиться летать.
Жюльен Офре ЛаметриКрасным снова было начертано: «Учти, потомок, это сказано было тогда, когда за научные убеждения легко отправляли в тюрьму и даже на костёр…»
Если учёный изучает предмет бескорыстно, не ставя предвзятой цели, то его открытия могут быть использованы в практической деятельности. Если же он хочет добиться какой-нибудь выгоды для себя, шансы на успех ничтожны.
Л. Н. ГумилёвЗамок династии Гринвич тоже был пирамидальным, но его усеивало множество сказочных башенок, создающих ощущение готичной воздушности. За замком закрепилось прозвище «Королевский ельник» или просто «Ёлка».
Треугольнику главных зданий соответствовали три городских района-сектора.
За колледжем раскинулся уютный пригород, где жили родители младших школьников. Это был обычный симпатичный посёлок из двухэтажных домиков, иногда плотно срастающихся вокруг оживлённых улиц. Городок давал многим взрослым работу и всем семьям – крышу над головой. Студенты колледжа и университета жили обычно в пирамиде Гринвич-колледжа, где окна личных комнат выходили на зелёные террасы, а учебные аудитории прятались внутри пирамиды, где тоже было немало закрытых садов, бассейнов и гимнастических залов.
Сектор за Академией был сплошным лесным массивом с крышами отдельных коттеджей и вилл, торчащих, как грибы на лужайке. На окраине академического сектора, за длинным озером, виднелся блок опытных производств, в котором реализовывались многие идеи обитателей пирамидально-спирального здания, в просторечии – Штопора. «Пора выходить из штопора!» – частенько восклицали засидевшиеся допоздна учёные, с трудом выныривающие из таинственных глубин своих модельных миров.
Я вполне сознаю, что могу увлечься ложным, обманчивым, пойти по пути, который заведёт меня в дебри; но я не могу не идти по нему, мне ненавистны всякие оковы моей мысли… это стремление есть основа научной деятельности.
В. И. ВернадскийСотрудники Академии чувствовали себя важным элементом общей интеллектуальной сферы Земли, поэтому мысли Вернадского, создателя учения о ноосфере, были особенно популярны среди местных учёных.
Мечта Никки – построить город только для молодых – не осуществилась: и родителей в Школьном поселке было достаточно, и среди учёных встречалось немало седых, но бодрых стариканов.
Но всё равно – молодёжи в Гринвич-Сити было гораздо больше, чем в обычном лунном поселении. Средний возраст жителей нового города составлял шестнадцать лет.
Преклонный возраст никакого преимущества в социальной иерархии Гринвич-Сити не давал. Собственно, иерархическая пирамида в городе была такая прозрачная и лёгкая, что не сразу и заметишь.
Бизнес династии был сфокусирован на производстве и распространении новых знаний и технологий, поэтому наука в Гринвич-Сити развивалась стремительно и успешно. И главным фактором этого стала независимость учёных.
Для научного развития необходимо признание полной свободы личности, личного духа, ибо только при этом условии может одно научное мировоззрение сменяться другим, создаваемым свободной, независимой работой личности.
В. И. ВернадскийВсе учёные Независимой академии имели одинаковые по комфорту и размерам личные кабинеты. Зарплата каждого состояла из фиксированного минимума и гонораров, которые каждый получал при публикации своих статей в Трудах Академии.
Рецензентов у статей не было, решение о публикации принимала компьютерная система, созданная на основе интеллектов Робби и Тамми, после проверки достоверности и значимости выводов. Система использовала в своём анализе социомоделирование по методу Михаэля Уолкера и сразу решала: стоит ли проверить теоретические выводы на эксперименте? Нужно ли реализовать математическую модель в металле и пластике?
Учёные добродушно называли компьютерного аналитика Великим Инкой, а когда были не в настроении, то – Железным Инквизитором.
Трое квалифицированных экспертов-людей независимо друг от друга следили за работой и решениями компьютерной системы. Если что-то вызывало сомнение, то устраивались дебаты по спорному вопросу. Таковых набиралось полтора процента от общего числа решений компьютера-рефери. После дебатов менялось только одно из пяти оспариваемых заключений Великого и Непогрешимого Инки. В 299 из 300 случаев он оказывался прав.
Независимая академия сумела достичь наивысшей эффективности творческого труда среди научных центров Солнечной системы. Учёным Академии выплачивали не только стабильную зарплату и солидные гонорары за публикуемые статьи, но и часть прибыли от практического использования научных открытий. Поэтому в Независимой академии работало немало состоятельных людей, но их это мало волновало и ничем от других учёных не отличало.
Профессор Лвин разбогател после создания Гравикуба, но не изменил своему скромному образу жизни. Впрочем, профессор получал искреннее наслаждение, раздавая благотворительные стипендии студентам и молодым учёным. Желчному профессору пришлось даже завести секретаря для этих добрых дел.
Почти каждый сотрудник Академии держал на стене своего кабинета текст документа, опубликованного при открытии Независимой академии наук. Этот документ неофициально называли «Декларацией бунта учёных», но на самом деле он был озаглавлен так:
ДЕКЛАРАЦИЯ НЕЗАВИСИМОСТИ НАУКИ
Научная революция преобразила наш мир. Космонавтика взлетела на законах Ньютона; из уравнений Максвелла выросла электронно-электрическая компонента нашей цивилизации; расшифровка структуры ДНК Уотсоном и Криком запустила генетическую революцию.
Наше общество не может существовать без учёных и науки, без термодинамики и дифференциальных уравнений, квантовой механики и кибернетики, теории относительности и химии. Именно на научных достижениях основано материальное богатство нашей цивилизации, государств, компаний и династий.
Но сами учёные, оставаясь наёмными работниками государственных и частных структур, нередко испытывают вопиющее пренебрежение к своим нуждам.
Вопросы финансирования исследований решают не учёные, а чиновники, в науке ничего не понимающие. Наука стала жертвой политических распрей и заложником финансовой бездарности правительств.
Распорядок работы и жизни учёного, его зарплата, карьерный рост и пенсия – всё это определяется не реальной продуктивностью учёного, а бюрократическими законами, неприменимыми к творческой деятельности.
Частные корпорации – компьютерные, фармацевтические, коммуникационные и другие, – используя достижения учёных, выкачивают из общества деньги, создавая огромные состояния своим владельцам, ничего не сделавшим ни в науке, ни в технике.
Важнейшие интеллектуальные направления тормозятся и закрываются, потому что развитие науки не является приоритетом для менеджеров, озабоченных своей властью и прибылью.
Такой порядок вещей несправедлив и неоптимален, мешает развитию науки и самого общества.
Структурная революция в науке неизбежна.
Мы учреждаем Независимую академию наук – общемировую организацию учёных, независимую от политики государств и корысти олигархов.
Мы исходим из самоочевидной истины, что все творцы равны и наделены определёнными неотчуждаемыми правами на свои творения. Мы не хотим привилегий для учёных, мы требуем для учёных справедливости.
Коллективным собственником Академии и её результатов будут сами учёные. На результаты интеллектуального труда должны распространяться общепризнанные авторские права.
Мы провозглашаем принцип открытого авторского права: все достижения Независимой академии наук будут открыты для творческого и коммерческого использования всеми желающими без каких-либо разрешений и согласований. Но производители и продавцы коммерчески распространяемых изделий, созданных на основе работ сотрудников Академии, должны перечислять ей научный сбор: 1 % от стоимости изделия.
Доход Академии от научных разработок будет распределён так:
40 % – самому первооткрывателю или группе разработчиков;
40 % – на нужды Академии, включая базисные зарплаты всем сотрудникам и гонорары тем, чьи работы имеют фундаментальное значение, но обладают отдалённой практической ценностью;
20 % – династии Гринвич. Династия обязуется предоставить здания, необходимые для работы Академии, и обеспечить юридическое и финансовое управление Академией, включая независимую экспертизу результатов её сотрудников. Династия не претендует на интеллектуальную собственность Академии.
Нет никаких сомнений, что некоторые учёные Академии станут очень состоятельными людьми. Мы считаем это полезным явлением. Молодёжи лучше видеть перед глазами богатства творческих людей, полученные ценой личного труда и интеллектуальных усилий, чем недоступные другим наследуемые состояния или скороспелые капиталы, возникшие из биржевых махинаций.
Мы верим, что Независимая академия наук ускорит мировой прогресс и улучшит жизнь всего человечества.
Мы будем всемерно поддерживать настоящую Декларацию, в чём клянёмся нашей жизнью, нашим состоянием и нашей честью.
Николь ГринвичДзинтара Шихин-аХао ШонДжеральд УолкерСебастьян ЛвинВильям МакБерин(всего пятьдесят подписей)