Она слабо улыбнулась. Все-таки, Женька – чудесная подруга. Немного взбалмошная, иногда резковатая, но – верная и чуткая. Ей, как и Маргарите, не слишком везет в личной жизни. Ее нынешний жених – Юрик – сплошное недоразумение. Парень всего лишь год назад окончил школу, нигде не работает, не учится и занят, похоже, только тем, что целыми днями ошивается в единственной на весь город букмекерской конторе. Он убедил Женечку, что ему везет по-крупному, и та дает ему деньги.
– Я сколочу состояние на тотализаторе, и мы с тобой поженимся, – пообещал Юрик. – Мои ставки – самые верные, потому что в нашем деле успех – это везение, помноженное на хитрость. А я у тебя везучий и хитрый!
Первое утверждение не соответствовало действительности, а последнее было похоже на цинизм, поскольку Юрик за год обобрал невесту до нитки, а обещания по-прежнему не сдержал. Он открыто потешался над ней в компании таких же тинейджеров, как и сам:
– Моя баба в постели – просто шлюха, вытворяет такое, что и не снилось, исполняет любой каприз, и при этом не я ей плачу, а она мне!
– Ты действительно везунчик, Юрка! – восхищались приятели. – Расскажи поподробнее, чего там она вытворяет!
И тот с удовольствием рассказывал.
А Женечка, эта глупышка Женечка, любит своего бессовестного жениха до беспамятства, до самоотречения и слышать ничего не хочет про его подлости. Печально, но ведь и она, Маргарита, сама такая. Неудивительно, что они стали подругами.
Часы в виде градусника выбросили на табло четыре цифры – 09:30. Половина десятого. Через тридцать минут – начало процедур, а еще нужно успеть раздать больным лекарства, приготовленные Женькой.
Маргарита взяла с тумбочки поднос и расставила на нем пластиковые стаканчики с таблетками и пилюлями. На каждом стаканчике скотчем приклеена бирочка с фамилией и номером палаты. Удобно и просто.
Прихватив с собой графин с кипяченой водой и список назначений, она направилась с подносом в первую мужскую палату.
В двадцатиметровой комнате с белыми гладкими стенами, высоченными потолками и пластиковыми наклонно-поворотными окнами стояло шесть кроватей.
Увидев медсестру, пациенты оживились.
– Наша Риточка прикрылась ниточкой!..
– Рита-Рита, Маргарита, Маргаритка!.. Почему я, почему я не ковбой?..
– Маргари-ита! Окно открыто! Ведь ты ж не забыла, как все это было?..
– Чито-грито, чито-Маргарито…
В этой палате у мужчин вошло в привычку дурачиться и встречать ее словами из популярных глуповатых песенок.
– Ну-ну, – слабо улыбнулась она. – Разберусь с каждым в процедурной во время уколов! – И тут же помрачнела. Воспоминания о том, как с ней самой «разобрались» минувшим вечером в процедурной, заставили ее содрогнуться.
– Ритуля! – вскинулся больной лет сорока пяти с одутловатым рябым лицом. – Я готов для тебя оголять не только жо…, в смысле не только то, куда укол делают, но и все остальные места!
– Я так и сказала вашей жене, – не растерялась Маргарита. – И она готова по достоинству оценить такую самоотверженность.
Палата взорвалась дружным хохотом.
– Сестричка в карман за словом не полезет!..
– Язычок на месте!..
– Обожаю таких!..
Маргарита раздала лекарства, затем, сверившись со списком назначений, скомандовала:
– Малов! Через десять минут – на рентген. Первый этаж, по коридору – налево, одиннадцатый кабинет.
Больной с одутловатым лицом вздохнул:
– Мужчинам облучаться вредно…
– Да тебе уже трудно чем-то повредить! – сострил кто-то у окна, и палата опять взорвалась смехом.
– Трунов – на физиотерапию! – продолжала Маргарита. – Первый этаж, по коридору – направо, восьмой кабинет. – Она опустила список. – И пожалуйста, откройте второе окно. На улице тепло, а у вас здесь дышать нечем.
Работа, которая в обычное время приносила ей удовлетворение, теперь казалась пыткой. Ноги сделались ватными. Горло нещадно саднило, а щеки горели, словно она сама нуждалась в лечении от гриппа или простуды. Голова все еще кружилась, и Маргарита то и дело останавливалась в коридоре, чтобы не рассыпать с подноса на пол лекарства. Чувство голода, напомнившее было о себе десять минут назад, сейчас опять притупилось. Зато жутко хотелось пить. Она пристроила поднос на каталку для развоза обедов лежачим больным и, схватив графин, с жадностью сделала из него несколько глотков.
Утолив жажду, Маргарита почувствовала облегчение. «Если успею раздать лекарства и выдать назначения за пятнадцать минут, – подумала она, – то у меня хватит времени, чтобы выпить кофе и даже немного перекусить до начала процедур».
В третьей женской палате было всего четыре койко-места. Две кровати пустовали, а две другие занимали женщины приблизительно одного возраста и даже чем-то друг на друга похожие.
– Ритка! – поманила ее рукой полная шатенка лет пятидесяти с выпученными зелеными глазами и сосудистыми звездочками на круглых щеках. – Сядь-ка, чего скажу.
– Мне некогда, Майя Михайловна, – виновато пробормотала Маргарита. – Еще пять палат обойти надо.
– Сядь, говорю! – потребовала женщина и закашлялась. Она, видимо, была заядлой курильщицей.
– Лучше не спорь с ней, – весело посоветовала другая – полная брюнетка с карими глазами и точно такими же склеротическими прожилками на лице. – Все равно достанет! – И она хрипло рассмеялась.
Маргарита вежливо присела на самый краешек кровати, не выпуская поднос из рук.
– Слушаю вас.
– Ты это… – Майя Михайловна вытерла ладонью губы, – конечно, поймешь меня как женщина. Словом, намекни там кому-нибудь из первой или восьмой палаты… Пущай придет под вечер, часиков в десять. Я долго не задержу.
– Кто придет? – не поняла Маргарита.
Соседка Майи Михайловны затряслась от смеха:
– Да мужика ей надо! Прямо невмоготу нашей бабе-ягодке!
Та окинула ее укоризненным взглядом и продолжала, обращаясь к медсестре:
– Только мне абы кого не надо. Вонючим и малохольным не предлагай. Мальчиков тридцатилетних тоже не тревожь. Нужен мужичонка от сорока пяти до семидесяти. Главное, чтобы силенки были.
Маргарита покраснела.
– Боюсь, Майя Михайловна, ничем вам помочь не смогу. – Она встала с кровати. – Выздоравливайте и все свои проблемы решите самостоятельно.
– Дура ты набитая, а не женщина! – прокашляла та, когда за Маргаритой закрылась дверь.
– Девчонка еще, – махнула рукой соседка. – Жизни не знает…
Четвертая и пятая палаты пустовали, а в шестой медсестру ждал самый скандальный пациент отделения.
Рыхлый пятидесятилетний мужчина по фамилии Величко был основателем и единственным членом сыроярской правозащитной организации «Протест», а также активистом движения «Вегетарианцы против насилия». В городе он был хорошо известен благодаря эпатажным выступлениям в прессе и неизменным скандалам, сопровождавшим каждое его появление на публике. Впрочем, на его выходки давно уже перестали обращать внимание. Если еще лет десять назад проводимые Величко митинги и протестные акции пытались запрещать, а на него самого – налагать административные взыскания, то сегодня бунтующих правозащитников попросту не замечали. Власть относилась к ним как к клоунам, а обывателю они стали неинтересны и скучны.
В больницу Величко попал несколько дней назад с диагнозом «Физическое и нервное истощение». Правозащитник собрал брифинг в лесу. На глазах немногочисленных представителей прессы и полудюжины праздных зевак он приковал себя наручниками к сосне, а ключ проглотил. Журналисты добросовестно записали тезисы его выступления на диктофоны и разъехались по своим редакциям. Зрители позубоскалили и тоже разошлись. Разгоряченный Величко остался в лесу один. Никому и в голову не пришло, что сыроярский правозащитник оказался честным человеком и не припас в кармане брюк запасного ключа.
Спустя сутки Величко, дошедший до грани отчаяния, извлек ключ из собственных испражнений, расстегнул наручники и самостоятельно приплелся в больницу.
– Вы ждете, когда я сдохну? – поинтересовался он, едва Маргарита переступила порог палаты. – Я нахожусь один в комнате, рассчитанной на четверых человек! Значит, меня умышленно изолировали от общества!
– Большая часть палат пустует, – возразила та. – Этим летом в городе, по счастью, сократилось количество простудных, инфекционных и сердечно-сосудистых заболеваний.
– Никогда в это не поверю! – прорычал мужчина. – Рассказывайте сказки Госкомстату и Министерству здравоохранения! – Он приподнялся на локтях. – Что вы мне принесли? Таблетку цианида?
Маргарита сверилась с записями.
– Вам повезло, – улыбнулась она. – Ваше вынужденное заточение закончилось. Сегодня – на выписку.
– Вот уж дудки! – Величко побагровел. Его маленькие глазки под густыми лохматыми бровями сверкнули яростью. – Вы так просто от меня не отделаетесь! Я требую, чтобы меня лечили до полного выздоровления!
– Вы здоровы… – попыталась возразить Маргарита.
– Уж не вы ли это решили? – насмешливо спросил мужчина.
– Разумеется, не я. Сегодня на обходе был врач…
– Лапотник и шарлатан! – Величко грохнул кулаком по тумбочке, и с нее на пол скатилось яблоко. – Я требую немедленно адвоката, представителей общественных организаций и журналистов!
– Хорошо. – Маргарита старалась держать себя в руках. – Я передам вашу просьбу дежурному врачу и заведующей отделением.
– Это не просьба! – взвился мужчина. – Это требование! Чувствуете разницу? Еще не хватало, чтобы я унижался и выпрашивал у вас то, что мне положено по закону. Вы забыли: я хорошо знаю свои права и буду отстаивать их до конца!
– Я не забыла, – ответила девушка. – Что-нибудь еще?
– Вы издеваетесь? – Величко запустил в нее сложенной газетой. – Еще – это значит дополнительно! А вы не даете мне самого основного! Где мой завтрак? Оказывается, в больнице я могу умереть от голода точно так же, как и в лесу!
Маргарита выразительно перевела взгляд на тумбочку, где остывала тарелка с нетронутой едой.
– Такое – жрите сами! – Мужчина поддел пальцем блюдо. – А я – вегетарианец!
– Вам принесли диетический завтрак, – сказала Маргарита, поморщившись от нового приступа слабости. Тупая боль с силой сжала виски, и она едва крепилась, чтобы не закричать. Головокружение усилилось, и поднос в ее руках заметно дрожал.
– Объясняю: я – вегетарианец! Вам зачитать мои права?
– Не стоит, – покачала головой медсестра. – Мне очень жаль, но другого меню в больнице попросту нет.
– Это вам так с рук не сойдет! – пообещал Величко. – Вам еще икнутся эти котлетки на пару!
– Мне нужно идти, – сказала Маргарита. – Если у вас больше нет требований…
– Поставьте мне капельницу!
– Что, простите?..
– Я требую, чтобы мне прокапали глюкозу!
Она секунду поколебалась, но решила, что легче выполнить это требование больного, чем спорить с ним.
– Хорошо. Мне осталось разнести лекарства в две палаты и в бокс. У меня будет десять свободных минут до начала процедур – я успею поставить вам капельницу.
– С глюкозой! – напомнил Величко. – Только попробуйте что-нибудь перепутать!
В седьмой женской палате Маргариту попыталась разговорить старушка, лежащая здесь с весны. У нее, похоже, не имелось ни родных, ни близких, и она чувствовала себя в больнице как дома. Всякий раз перед выпиской бабушка обнаруживала у себя все новые и новые недуги, которым радовалась несказанно.
– Мой старшенький поступил в институт, где готовят на больших начальников! – похвасталась она, проглотив таблетку.
– Внук или правнук? – вежливо уточнила Маргарита.
– Сын! – объявила старушка.
– Поздравляю. Вы счастливая мать.
– Толик такой способный! – Женщина промокнула глаза платком. – Моя надежда и опора.
Маргарита понимающе кивнула. Толика еще вчера звали Петей, но ей все равно хотелось, чтобы за всеми этими безобидными старушечьими выдумками, где-то очень далеко, скрывалось настоящее семейное счастье с детьми, внуками, правнуками и большим круглым столом.
Она мягко похлопала ее по дряблой морщинистой руке и накрыла тонким одеялом.
– Отдохните. Впереди долгий день. – Ей было жаль старушку. Ей было жаль всех одиноких людей.
В последней палате Маргарита задержалась дольше, чем планировала.
Здесь находилось шесть коек, и как явствовало из процедурного листа, все они должны были быть заняты больными.
Первым делом она направилась к постели своего вчерашнего спасителя и обнаружила ее пустой и аккуратно заправленной. Старик Битюцкий как в воду канул.
– А где?.. – Маргарита беспомощно огляделась.
– Твой добрый гений? – мрачно подсказал пожилой мужчина с лысой и гладкой головой и густыми черными бровями.
Он сидел на кровати напротив и крутил ручку миниатюрного радиоприемника, пытаясь поймать ускользающий голос Розы Рымбаевой на ретро-волне.
– Д… да, – кивнула медсестра и на всякий случай уточнила: – Пациент Битюцкий. Это ведь его койка, правда? – Она вопросительно уставилась на лысого.
Тот поморщился, потеряв нужную волну в шуме помех, и досадливо буркнул:
– Скопытился твой спаситель.
– Что? – Маргарита от неожиданности села на заправленную кровать. – Как вы сказали?
– Я сказал, что Битюцкого хватил удар, моя хорошая, – пояснил лысый, отставив в сторону шипящий приемник. – Сегодня утром, еще до обхода, ему стало плохо. Приходил врач… этот… Журналов и быстро определил нашего старичка наверх. – Он ткнул пальцем в потолок. – Говорят, будут делать внеплановую операцию.
– Как же так? – огорченно пробормотала девушка. – У меня почему-то об этом ни слова… – Она потрясла в воздухе процедурным листом.
– Дык не успели, наверное, – предположил лысый. – Больно неожиданно Битюцкому поплохело. Едва проснулись – ему уже не по себе было. Успел только рассказать нам, как ты в дверь скреблась и как он вызволил тебя из темницы.
Маргарита кивнула:
– Это правда…
– А больной в это время беспомощно подыхал… – злорадно закончил мужчина.
Медсестра опустила глаза. Ей был неприятен развязный тон пациента.
– Влетело тебе от начальства? – опять хмыкнул тот. – Не попадайся больше в клетку, пташка, а то не ровен час никто не придет на выручку – всех больных растеряешь!
– Спасибо за совет, – холодно ответила Маргарита и встала. – Возьмите лекарство.
Лысый принял из ее рук пилюлю в розовой капсуле и, повертев ее в пальцах, задумчиво произнес:
– Если у нас вся медицина такая… То как вообще можно доверять ей свое здоровье?
– Риточка! – поднял голову толстяк на противоположной койке. – Пусть нам телевизор починят! Третий день обещают и не делают, а сегодня «Локомотив» играет!
– Я напомню, – откликнулась Маргарита. – А у вас, Михаил, сегодня электрофорез. Не забудьте, пожалуйста. А то третий день обещаете и не делаете…
– Ладно, – согласился толстяк. – Почините телевизор – так и быть, схожу на ваш этот… форез.
– Спасибо за одолжение, – пробормотала Маргарита. – Вы очень добры ко мне.
Худощавый, заросший щетиной молодой человек в ярко-желтой футболке и синих тренировочных брюках хрипло позвал из дальнего угла палаты:
– Ритуля, башка раскалывается – сил нет! До обхода все нормально было, а как врач ушел – заболел затылок. Да так, что в глазах темно. И подташнивает немного.
– Нынешнее поколение – хилое, – заметил лысый. – Смотри, парню еще двадцати пяти нет, а хворает, как старый дед.
– От армии косит! – хохотнул толстяк. – Это у них сейчас в моде. Осенний призыв начнется, а у него, глядь, уже справочка на руках. Вот и получается, водку жрать да девок щупать – здоровье есть, а родину защищать – голова болит.
– Да пошел ты!.. – огрызнулся молодой человек.
Маргарита присела к нему на кровать и достала из кармана халата свернутый тонометр:
– Давай руку.
Толстяк из своего угла с интересом наблюдал, как она ловко надела больному нейлоновую манжету с фиксирующим металлическим кольцом, отрегулировала воздушный клапан и быстрыми движениями накачала воздух.