– За нас…
– За нас… – эхом отзываюсь я и отпиваю глоток. Он убирает бутылку в холодильник.
– Тебе помочь?
– Нет, все нормально, посиди.
– Я с удовольствием помогу, – искренне заверяет он.
– Тогда нарежь овощи.
– Я не умею готовить, – признается он, разглядывая нож, который я не без опаски вручила ему.
– Тебе это и не нужно.
Я кладу перед ним доску и пару стручков красного сладкого перца. Он озадаченно смотрит на них.
– Ты никогда не нарезал овощи?
– Никогда.
Я усмехаюсь.
– Тебе смешно?
– Оказывается, есть что-то, что я могу делать, а ты нет. Согласись, Кристиан, это забавно. Вот, я покажу тебе, как надо резать.
Я прижимаюсь к нему плечом. Он отодвигается. Моя внутренняя богиня берет это на заметку.
– Вот так. – Я разрезаю стручок пополам и тщательно очищаю его от семян.
– Хм, оказывается, все довольно просто, – удивляется он.
– У тебя не должно возникнуть сложностей, – говорю я с иронией.
Он смотрит на меня долгим взглядом, потом берется за работу, а я продолжаю нарезать кубиками курятину. Он режет перец соломкой, медленно, тщательно. Ох-ох-о, мы так всю ночь провозимся у плиты!
Я ополаскиваю руки и ищу в хозяйстве сковородку вок, оливковое масло и прочие нужные вещи. Попутно я стараюсь прикасаться к Кристиану – то бедром, то рукой, то спиной. Как бы случайно. Легкие, казалось бы, невинные прикосновения. И каждый раз он не реагирует на них и все еще возится с первым перцем.
– Я знаю, что ты делаешь, Анастейша, – мрачно бормочет он.
– Кажется, это называется приготовлением ужина, – отвечаю я с невинным видом.
Хватаю другой нож и встаю возле него – чищу и режу чеснок, лук-шалот и зеленую фасоль. И опять, как бы невзначай, задеваю его.
– Ловко ты орудуешь, – бормочет он, принимаясь за второй стручок.
– Нарезаю? – Невинный взмах ресниц. – У меня многолетняя практика. – Я опять трусь о него, на этот раз попкой.
– Анастейша, если ты проделаешь этот трюк еще раз, я овладею тобой прямо здесь, на полу кухни.
Ого, сработало!
– Сначала ты должен попросить меня об этом.
– Это вызов мне?
– Возможно.
Он кладет нож на доску и медленно поворачивается ко мне. Его глаза горят. Протягивает руку и выключает газ. Масло в воке сразу затихает.
– Пожалуй, мы поедим позже. Положи курятину в холодильник.
Вот уж я никогда не ожидала услышать от Кристиана Грея такие слова, и только он способен придать им такую невероятную сексуальность, что дух захватывает. Я беру миску с нарезанной курятиной, кое-как накрываю тарелкой и убираю. Он уже стоит рядом.
– Так ты будешь просить меня? – шепчу я и храбро гляжу в его потемневшие глаза.
– Нет, Анастейша. – Он качает головой и говорит нежно и страстно. – Не буду.
И вот мы стоим и пожираем друг друга глазами. Воздух между нами постепенно заряжается, начинает потрескивать. Мы молчим и просто глядим. Я кусаю губу, так как во мне яростно бушует желание, зажигает мою кровь, перехватывает дыхание, накапливается внизу живота. Я вижу, как моя реакция отражается в его глазах, его позе.
В один миг он хватает меня за бедра и прижимает к себе, мои руки тянутся к его волосам, а его губы накрывают мои. Он толкает меня к холодильнику, я слышу протестующее дребезжание бутылок и банок, а его язык уже властно ласкает мой. Я испускаю стон прямо в его рот. Рука берет меня за волосы, откидывает назад мою голову, и мы яростно целуемся.
– Чего ты хочешь, Анастейша? – еле слышно спрашивает он.
– Тебя, – шепчу я.
– Где?
– В постели.
Он подхватывает меня на руки и несет в мою спальню, быстро и легко. Там ставит меня возле кровати, протягивает руку и включает лампу. Быстро оглядывает комнату и торопливо задергивает бледно-кремовые шторы.
– Что теперь?
– Занимайся любовью.
– Как?
Господи!
– Ты должна мне сказать, малышка.
Черт побери!..
– Раздень меня. – Я уже задыхаюсь от страсти.
Он улыбается, запускает загнутый крючком указательный палец в вырез на моей блузке и тянет меня к себе.
– Молодец, – бормочет он и, не отрывая своих горящих глаз от моих, принимается медленно расстегивать мою блузку.
Чтобы не упасть, я нерешительно хватаюсь за его руки. Он не возражает. Его руки – безопасная область. Закончив возиться с пуговицами, он стягивает блузку с моих плеч, а я отпускаю его руки, и блузка падает на пол. Он берется за пояс моих джинсов, расстегивает пуговицу, потом тянет вниз молнию.
– Скажи мне, Анастейша, чего ты хочешь. – Его глаза затуманены страстью, из губ вырывается учащенное дыхание.
– Поцелуй меня отсюда досюда, – шепчу я и провожу пальцем от уха до ямки на горле.
Он откидывает с линии огня мои волосы, наклоняется и оставляет сладкие и нежные поцелуи вдоль проведенной мною дорожки, а потом и обратно.
– Джинсы и трусики, – бормочу я.
Он улыбается возле моего горла и встает передо мной на колени. О, я чувствую себя такой властной! Запустив в джинсы большие пальцы, он аккуратно стягивает их, а потом и трусы. Я сбрасываю с ног плоские туфли, перешагиваю через одежду и остаюсь в одном бюстгальтере. Он замирает и глядит на меня с вопросом, но не встает.
– Что теперь, Анастейша?
– Поцелуй меня, – шепчу я.
– Куда?
– Ты знаешь.
– Куда? Я понятия не имею.
А, он пленных не берет! Смущаясь, я показываю пальцем на мое сокровенное местечко, и он ухмыляется. Я закрываю глаза и сгораю от стыда, находясь одновременно в страшном возбуждении.
– С огромным удовольствием, – смеется он.
Потом целует меня и дает волю языку, своему опытному языку, умеющему доставлять столько удовольствия. Я кричу и вцепляюсь в его волосы. Он не останавливается, его язык гуляет вокруг моего клитора, доводя меня до безумия, вновь и вновь, кругом, кругом. Аххх… это так… сколько еще…? А…
– Кристиан, пожалуйста! – молю я. Мне не хочется кончать стоя. У меня нет сил.
– Что «пожалуйста», Анастейша?
– Занимайся любовью со мной.
– Я и занимаюсь, – мурлычет он.
– Нет, я хочу, чтобы ты вошел в меня.
– Точно?
– Пожалуйста.
Он не прекращает свою сладкую, изысканную пытку. Я издаю громкие стоны.
– Кристиан… пожалуйста!
Он встает и глядит на меня сверху вниз; на его губах блестит свидетельство моего возбуждения.
Такая страсть…
– Ну? – спрашивает он.
– Что «ну»? – Я тяжело дышу и смотрю на него с яростной мольбой.
– Я все еще одет.
В смущении я открываю рот.
Раздеть его? Да, могу. Тяну руки к его рубашке, но он пятится назад.
– Нет, нет. – Черт, он хочет, чтобы я сняла с него джинсы!
О-о, у меня появляется идея. Моя внутренняя богиня ликует. Я опускаюсь на колени. Неумело, дрожащими пальцами расстегиваю ремень и ширинку, спускаю вниз джинсы и боксерские трусы, и он упруго высвобождается. Ого!
Я гляжу на Кристиана сквозь ресницы, а он смотрит на меня… с чем? С волнением? Трепетом? Удивлением?
Он перешагивает через джинсы, снимает носки, и я беру его в руку, туго сдавливаю, двигаю назад, как он показывал мне на минувшей неделе. Кристиан стонет и напрягается, дыхание со свистом вырывается через стиснутые зубы. Чуть поколебавшись, я беру его в рот и сосу – сильно. М-м-м, на вкус он приятный.
– Ахх… Ана… ой, мягче.
Он нежно держит меня за затылок, а я еще глубже беру его в рот, плотно сжимаю губы и сосу изо всех сил.
– Хватит, – шипит он и грязно ругается.
О-о, это хорошо, сексуально, это вдохновляет… И я делаю это еще раз, втягиваю его еще глубже, вожу языком вокруг кончика. Хм-м… я чувствую себя Афродитой.
– Ана, хватит. Больше не надо.
Я проделываю все снова – взмолись, Грей, взмолись!
– Ана, ты увлеклась, – прорычал он сквозь зубы. – Так ты всего меня проглотишь.
Еще раз. Он наклоняется, хватает меня за плечи и швыряет на постель. Стаскивает через голову рубашку, протягивает руку к своим джинсам и достает из них конвертик из фольги. Он тяжело дышит, я тоже.
– Сними лифчик.
Я сажусь и выполняю его приказ.
– Ляг. Я хочу посмотреть на тебя.
Я ложусь и смотрю, как он медленно надевает презерватив. Я ужасно хочу его. Он смотрит на меня сверху и облизывает губы.
– Красиво смотришься, Анастейша Стил.
Он наклоняется над кроватью и целует меня. Он целует поочередно мои груди, щекочет языком соски. Я захожусь от страсти, извиваюсь под его мускулистым телом, но он не останавливается.
Нет… Перестань… Я хочу тебя…
– Кристиан, пожалуйста!
– Что «пожалуйста»? – бормочет он, уткнувшись в мои груди.
– Я хочу, чтобы ты был внутри меня.
– Прямо сейчас?
– Да-да, пожалуйста.
Глядя мне в глаза, он раздвигает мне ноги своими коленями и входит в меня в восхитительно медленном темпе.
Закрыв глаза, издавая громкие стоны, я наслаждаюсь полным, изысканным ощущением его обладания, инстинктивно приподнимаю навстречу ему свой таз. Он выходит из меня и медленно наполняет снова. Я погружаю пальцы в его шелковистые непослушные волосы, а он – как медленно! – движется во мне.
– Быстрее, Кристиан, быстрее… пожалуйста.
Он торжествующе смотрит на меня с высоты вытянутых рук, потом целует, убыстряет ритм – беспощадно, мстительно – о черт! – и я уже понимаю, что это ненадолго. Он переходит на бьющий ритм. Я тоже ускоряю движения, мои ноги напрягаются.
– Давай, малышка, – просит он, хватая ртом воздух. – Помоги мне.
Его слова помогают мне, и я взрываюсь, роскошно, умопомрачительно, рассыпаюсь на миллион осколков. Он следует за мной, выкрикнув мое имя.
– Ана! Ох, Ана!
Его тело расслабляется, придавливает меня своей тяжестью, голова утыкается мне в шею.
Глава 4
Когда ко мне возвращается ясность мыслей, я открываю глаза и гляжу в лицо любимого мужчины. Оно ласковое, нежное. Кристиан трется кончиком носа о мой нос, опирается на локти, сжимает мои руки и держит их возле моей головы. Вероятно, чтобы я не прикасалась к нему. Мне грустно. Потом ласково целует меня в губы и выходит из меня.
– Я скучал по нашей близости, – шепчет он.
– Я тоже, – вторю я.
Он берет меня за подбородок и целует – страстно, словно о чем-то умоляет. Чего он хочет? Я не знаю. У меня захватывает дух.
– Не бросай меня. – Он глядит мне в глаза, глубоко и серьезно.
– Хорошо, – шепчу я и улыбаюсь. Его ответная улыбка ослепительна; облегчение, воодушевление и мальчишеский восторг соединяются в восхитительный букет, способный размягчить самое холодное сердце. – Спасибо за айпад.
– Я очень рад, что он тебе нравится, Анастейша.
– Какая у тебя самая любимая песня в подборке?
– Ну, это мой секрет, – усмехается он. – Пойдем, девочка! Приготовь мне пожрать. Я умираю от голода.
Он спрыгивает с кровати и тащит меня за собой.
– Девочка? – смеюсь я.
– Девочка. Еды мне, скорее, пожалуйста.
– Ну, раз вы так просите, сэр, я немедленно примусь за готовку.
Слезая, я сдвигаю подушку. Из-под нее появляется сдувшийся воздушный шарик с надписью «Чарли Танго». Кристиан берет его и озадаченно смотрит на меня.
– Это мой шарик, – заявляю я, надеваю халат и завязываю пояс. (Вот же черт… зачем шарик так некстати вылез из-под подушки?)
– В твоей постели?
– Да. – Я краснею. – Он составлял мне компанию.
– Счастливый «Чарли Танго», – удивляется Кристиан. На его лице расцветает улыбка от уха до уха.
Да, Грей, я сентиментальная девочка, потому что люблю тебя.
– Это мой шарик, – повторяю я, поворачиваюсь и иду на кухню.
Мы с Кристианом сидим на персидском ковре, едим палочками из белых фарфоровых мисок лапшу с курятиной и запиваем охлажденным белым «Пино Гриджо». Кристиан опирается спиной о диван, ноги вытянул перед собой. На нем джинсы и рубашка. Всё. В глубине комнаты из его айпада мягко льется музыка «Буэна Виста сошал клаб».
– Вкусно, – хвалит он, энергично орудуя палочками.
Я сижу рядом, поджав ноги, жадно ем, внезапно осознав, какая я голодная, и любуюсь его голыми ступнями.
– Обычно готовлю я. Кейт не любит с этим возиться.
– Тебя научила мать?
– Не совсем, – усмехаюсь я. – Когда у меня возник интерес к готовке, мать жила с Супругом-номер-три в Техасе. А Рэй, если бы не я, питался бы тостами и фаст-фудом.
– Почему ты не осталась в Техасе с матерью?
– Ее муж Стив и я… мы не ладили. И я скучала без Рэя. Мама недолго прожила со Стивом. Вероятно, опомнилась. Она не любит говорить о нем, – спокойно добавила я.
Это была невеселая полоса в ее жизни, которую мы с ней никогда не обсуждали.
– Так что ты осталась в Вашингтоне у отчима.
– Я очень недолго жила в Техасе. Потом вернулась к Рэю.
– Похоже, ты заботилась о нем, – мягко говорит он.
– Наверное, – пожимаю я плечами.
– Ты привыкла заботиться о других.
В его голосе явственно звучит недовольная нотка.
– В чем дело? – интересуюсь я с удивлением. – Тебя что-то не устраивает?
– Я хочу заботиться о тебе. – Его глаза сияют от каких-то непонятных эмоций.
Мое сердце заколотилось.
– Я уже заметила, – шепчу я. – Только ты делаешь это странным образом.
Он морщит лоб.
– Это единственный способ, которым я владею.
– Я все-таки злюсь на тебя за покупку SIP.
– Знаю, малышка, но твоя злость меня не остановит, – улыбается он.
– Что я скажу моим коллегам, Джеку?
Он мрачнеет и сердито щурится.
– Этот хрен еще у меня дождется.
– Кристиан! Он мой босс.
Он поджимает губы и становится похож на упрямого школьника.
– Не говори им.
– Чего не говорить?
– Что я их купил. Соглашение о намерениях было подписано вчера. О сделке будет объявлено через четыре недели, когда руководство SIP выполнит кое-какие условия и внесет изменения в издательскую политику.
– О-о… я могу оказаться без работы? – встревожилась я.
– Искренне сомневаюсь в этом, – отвечает Кристиан, пряча усмешку.
– Если я найду другую работу, ты купишь и ту компанию?
– Но ведь ты не собираешься уходить, верно? – Он настораживается.
– Возможно. Я не уверена, что ты позволишь мне выбирать.
– Да, я куплю и ту компанию. – Он непреклонен.
Я хмурюсь, не видя выхода.
– Тебе не кажется, что ты переходишь все пределы разумного?
– Да. Я полностью отдаю себе отчет в том, как это выглядит.
– Спасибо доктору Флинну, – бормочу я.
Он ставит на пол пустую фарфоровую плошку и бесстрастно смотрит на меня. Я вздыхаю. Мне не хочется воевать. Встаю и забираю посуду.
– Десерт хочешь?
– Конечно! Ты можешь мне что-то предложить? – интересуется он с обольстительной ухмылкой.
– Не меня. – Почему не меня?.. Моя внутренняя богиня пробуждается от дремоты и садится, чутко прислушиваясь. – У меня есть мороженое. Между прочим, ванильное, – смеюсь я.
– В самом деле? – Его усмешка становится шире. – Думаю, мы можем придумать что-нибудь интересное.
Что?.. Я озадаченно гляжу на него, а он грациозно встает с ковра.
– Я могу остаться?
– Что ты имеешь в виду?
– У тебя, на ночь?
– По-моему, это предполагалось с самого начала.
– Хорошо. Где мороженое?
– В духовке. – Я мило улыбаюсь.
Он наклоняет голову набок и с иронией замечает:
– Сарказм – низшая форма остроумия, мисс Стил.
В его глазах появляется сладострастный блеск.
О черт! Что он задумал?..
– Я ведь могу и отшлепать тебя.
Я ставлю миски в раковину.
– Ты захватил с собой серебряные шарики?
Он хлопает себя по карманам и разводит руками.
– Знаешь, как это ни смешно, но я не ношу с собой запасной комплект. В офисе он мне без надобности.
– Очень рада это слышать, мистер Грей. А еще, кажется, вы сказали, что сарказм – низшая форма остроумия.
– Анастейша, мой новый девиз таков: «Если ты не можешь одолеть кого-то, присоединись к нему».
Я раскрываю рот – ушам своим не верю, – а он выглядит довольным собой и ухмыляется. Потом открывает морозилку и достает пинту лучшего ванильного мороженого «Бен & Джерри».
– Это нам подойдет. – Он глядит на меня потемневшими глазами. – «Бен & Джерри & Ана». – Каждое слово он выговаривает медленно и отчетливо.
Ну и ну!.. Моя нижняя челюсть отвисает до самого пола. Кристиан выдвигает ящик стола и хватает ложку. Когда он поднимает на меня взгляд, в его глазах горит страсть, а язык касается краешка верхних зубов. Ах, этот язык!
У меня захватывает дух. Желание – темное и сладостное – пробегает горячей волной по моим жилам. Сейчас будет весело.
– По-моему, тебе слишком жарко, – шепчет он. – Ты перегрелась. Я буду охлаждать тебя. Пойдем.
Кристиан протягивает мне руку, и я послушно следую за ним.
В спальне он ставит мороженое на ночной столик, снимает с кровати пуховое одеяло и обе подушки, кладет их горкой на пол.
– У тебя ведь найдется смена простыней, верно?
Я киваю, завороженно наблюдая за его действиями. Он берет в руки «Чарли Танго».