– Убирайся! – Я загребла песок и швырнула в призрака. Звезды на его теле зазвенели, видение начало таять. – Уходи! Ты ничего мне не сделаешь! Я тебя не боюсь! Ты ничто! Понял? Исчезни!
– Майя! Прекрати!
Меня обняли за плечи, дернули назад, потащили прочь от берега.
– Успокойся! Что ты?
Мама взяла мое лицо в ладони, пытаясь заглянуть в глаза, но я все отворачивалась. Я не хотела ее видеть! Я вообще никого не хотела видеть! Мне нужен был Макс. Сейчас! Сию секунду! Чтобы подошел, чтобы обнял крепко-крепко…
– Мама!
Мама еще держала меня, и я прижалась к ней.
Как хорошо, что она пришла. Как хорошо, что есть кто-то, с кем можно поделиться своей тоской.
Вернуть бы все обратно, в тот момент, когда не было этой боли. На год, на два месяца назад. Что я тогда делала? О чем думала? Какая я была глупая! Почему не запоминала каждый миг, каждую секунду? Тогда не было так больно. Не было, ничего не было…
– Все пройдет… потерпи… все пройдет…
– Не пройдет! Он не должен был так поступать! – рвалась я из маминых рук. Мне нужен песок, мое грозное оружие в борьбе с призраками.
– Не должен, не должен, – соглашалась мама. – Это очень больно. Он просто сам не знает, что творит. Мы завтра уже будем дома и все узнаем. Он еще пожалеет, что так поступил с тобой.
– Мама!
– Мы скоро будем дома. И всё станет так, как должно быть.
Я обессиленно опустилась на песок. Да, дома все определится. Станет, как надо.
Как надо… А как? Все забудут, что Макс вампир? Он и правда перестанет им быть? Мы навсегда останемся вместе… Нам больше никто не помешает… А кому мы можем помешать? Пока мы мешаем только друг другу. Не можем остановиться. Не можем договориться.
Путаница. Постоянная путаница. Я не знала, что такое «правильно» в нашем с Максом случае. Оставалось не думать. Оставалось доверять своим чувствам. А чувства… чувства раздавили меня.
Я не помнила, как собиралась домой, не помнила, как наши вещи погрузили в автобус. Все стало безразлично. Только нагретый бетон аэропорта заставлял неприятно морщиться, яркое солнце слепило.
Пять часов. Пять часов, и мы прилетим в Москву. Там пересадка, и через полтора часа я дома.
Я уже видела перед собой нашу белую двенадцатиэтажку, видела голые деревья вокруг нее, вечную лужу на въезде во двор, небольшую площадку для машин, детский городок с качелями, песочницей, спортивной лесенкой. Видела Макса, идущего мне навстречу. Нет, не навстречу. Он стоит во дворе возле неуклюжего пианино и пытается что-то сделать, чтобы втащить его в узкую дверь подъезда. Он склонился и сейчас выпрямится – спокойное лицо, прозрачные глаза, – улыбнется и скажет: «Здравствуйте!»
– Привет, Маша!
Голос заставил вынырнуть из воспоминаний, оглядеться. На меня обрушились звуки, запахи и краски. Я на секунду оглохла от гула бормотания диктора, от того, что вокруг столько людей, что они не в купальниках и шортах, а в куртках и пальто, что все не пыльно-желтое, а мрачно-черное.
– Олег?
Я привыкла, что меня последнее время посещают видения, поэтому не сразу поверила глазам. Передо мной стоял высокий красивый молодой человек с копной светлых вьющихся волос, с широкой улыбкой на открытом добродушном лице. Но потом в моей голове соединилось – Москва, Смотрители, Олег, и я поняла, что это не сон. Что все на самом деле.
– Ты чертовски хорошо выглядишь! – Олег сел рядом со мной в кресло.
Олег… Ах, ну да! Я сижу в московском аэропорту, жду пересадки на самолет до дома. Мама ушла по магазинам.
Я глянула на зажатый в кулаке телефон – с момента последнего разговора с Максом я каждую минуту жду нового звонка. Он должен мне все объяснить, должен избавить от страдания.
Экран телефона был чист, мне никто не звонил.
– Спасибо! – Я села ровнее, посмотрела по сторонам. Почему-то мне показалось, что Олег не может прийти один, что рядом с нами должны застыть грозные охранники. Ну, или как там у них в организации все выглядит.
– Не пугайся! – рассмеялся Олег.
Он был все такой же уверенный. Глядя на него, хотелось тоже улыбаться. И чтобы с улыбкой в меня вселилась такая же уверенность.
– Я знал, что ты будешь лететь домой через Москву. Послезавтра начинаются занятия, а самолет в твой город летает раз в день. Тебя несложно было найти.
Олег вновь одарил меня своей фирменной гагаринской улыбкой. Странно, но я о нем ни разу не вспоминала. Мы как расстались тогда во дворе моего дома, так я сразу же о нем и забыла. Он сказал, что не будет никакой охоты на вампиров, и я успокоилась. Сколько же с того вечера прошло? Неделя? Больше?
– Вы меня напугали, – пробормотала я, поняв, что мое молчание слишком затягивается.
– Хорошо отдохнула?
– Замечательно, – процедила я сквозь зубы. – А вы в Москве?
О чем с ним говорить, я не знала. Пускай сам выкладывает все, что нужно, и уходит.
– Где же мне еще быть? – снова расхохотался Олег. – Теперь ты у меня в гостях.
Циферблат на мобильном показывал четыре. До самолета еще два часа. Как долго. Как бесконечно долго!
Рука Олега легла поверх телефона, он склонился, навалившись мне на плечо.
– Маша, ты не забыла о нашем разговоре?
– О каком? – Хотелось отодвинуться от него подальше, но у кресел были подлокотники, которые не давали мне шевельнуться.
– Мы хотим тебя пригласить… к нам.
– Куда? – Я все-таки вывернулась, сев на самый краешек. Олег задержал меня, взяв за локоть.
– С тобой очень хотят познакомиться другие Смотрители.
Мягкие светлые волосы, высокий чистый лоб, нос с небольшой горбинкой, круглое лицо, румянец на щеках. Я скользнула взглядом выше головы Олега. Люди стояли, люди шли, люди разговаривали. Никто не смотрел на нас, никто не подавал друг другу условных сигналов, никто нас не окружал, не пытался меня поймать…
– Когда?
– Хотелось бы пораньше. Нам многое тебе надо рассказать.
Что-то тревожное промелькнуло в его лице. Он за меня беспокоится? Разве что-то должно произойти? А ведь он не на шутку встревожен! Все время оглядывается. Может, остаться? Ненадолго…
Я уже почти согласилась, когда вдруг на меня свалилось осознание того, что я хочу сделать. С чего я вдруг буду помогать Олегу? Нельзя мне оставаться!
– Не могу я. – Как за спасительный круг, я схватилась за свой телефон. Прошла минута, до самолета уже час пятьдесят девять. – Дома ждут.
– Не советую тебе возвращаться домой, – пробормотал Олег, смахивая невидимую соринку с идеально чистых ботинок. – Я очень обрадовался, когда ты уехала. Жаль, что так ненадолго.
– Что случилось?
– В общем-то ничего такого… – дернул головой Олег. Он старался не выдавать своего волнения, но совершал много лишних движений. – Просто… думал, показать тебе Москву.
Теперь пришла моя очередь разворачиваться в его сторону.
– Почему мне не стоит возвращаться? – Я внимательно на него смотрела, надеясь заметить в лице то, что не говорилось словами. Уезжая из моего города неделю назад, Олег сказал, что вампиров не обнаружил. Или все-таки… он меня тогда обманул?
– Смотрителей в любом городе может подстерегать опасность. – Олег взял себя в руки и заговорил спокойней. – Тем более тебя, Маша. Ты слишком доверчива и совершенно не умеешь пользоваться своим даром.
– Спасибо за совет, – постаралась я улыбнуться, – буду осторожней.
– Не в осторожности дело, – Олег снова склонился ко мне, – а в том, что ты еще ничего не знаешь. Настало время познакомиться с остальными. Настало время стать одной из нас.
Его слова заставили меня сжаться. Одной из них, значит, против вампиров. Узнать все, значит, узнать, как вампиров уничтожать. Противоречивые чувства потянули меня в разные стороны. С одной стороны, не мешало бы овладеть парочкой приемов против особо яростных недоброжелателей, но с другой стороны, я понимала, что чем больше Смотрители станут обращать на меня внимания, тем опасней Максу будет рядом со мной находиться. Между мной и Максом словно разверзлась пропасть – первый, кто попробует сделать шаг навстречу, обречен погибнуть.
– У нас билеты! – запаниковала я. Еще чуть-чуть, и он меня уговорит. Этот взгляд, эта улыбка – так и хочется ему помочь. Но я должна попасть домой. Должна найти объяснение происходящему кошмару. А потом… потом посмотрим, что делать.
– Хорошо, хорошо! Не торопись! – Олег снова коснулся меня. А я и забыла, что руки человека такие теплые. Неприятно теплые. – Я понимаю, не совсем удобно – ты устала, мечтаешь встретиться с друзьями. Может быть, позже? Знаешь, мы можем и сами приехать к тебе.
– Нет, нет! – воскликнула я. Наверное, слишком быстро и громко воскликнула. Но ведь там Макс, там все! Олег ничего не обнаружил, но приехать могут самые сильные Смотрители, которые во всем разберутся. И что тогда? Катастрофа! Не знаю, что могут сделать Смотрители, но раз их боятся, значит, сила у них есть.
Я смахнула набежавшую слезу и теперь сама склонилась к Олегу, заглянула ему в глаза, попыталась изобразить самую очаровательную улыбку, на какую была сейчас способна.
– Олег, зачем все это нужно? Смотрители, вампиры… – Мой собеседник удивленно дернул бровью, но глаз не отвел. – Наверное, для вас очень важно… бегать, кого-то ловить. Я подумала… Я хочу отказаться.
– От чего отказаться? – Олег смотрел на меня во все глаза, как на человека, которому предложили мороженое, а тот заявил, что мороженое не любит.
– От дара. Москва, всякая суета… Не надо, спасибо.
Мысленно я сделала шаг вперед, в ту самую пропасть, что была между нами с Максом. Пламя взметнулось у меня под ногами. Не нужно мне никакое оружие, не собираюсь я жить без любимого.
Олег хмыкнул, откинувшись на спинку.
– У тебя ничего не получится, – заговорил он медленно. – Ты то, что ты есть. Для осознания этого тебе и нужно встретиться с остальными. Даже если ты откажешься от дара, он останется с тобой, и на него будут реагировать те, с кем ты призвана бороться. Разве ты еще не почувствовала?
– Чего не почувствовала? – прошептала я.
Он все знал. Я видела это по глазам. Он отлично знал, что в моем городе есть вампиры. А еще он знал, что я играю против него. Поделился ли он собранными сведениями с остальными?
Олег моргнул.
Ответ был «да».
– Возвращайся домой, но будь осторожна.
Олег положил мне на колени книгу. Светло-зеленая обложка, вдоль корешка золотыми буквами набрано название «Приметы и суеверия дворянства пушкинской поры».
– Почитай в самолете. Забавная вещица, сейчас только купил. – Затем он ткнул пальцем в телефон. – Смотри, какое удачное сочетание – шестнадцать часов семь минут. «Семь – семь». Это хороший знак. Будь внимательна к тому, что тебя окружает, не рискуй. И ничему не удивляйся. Все говорит за то, что мы скоро встретимся.
Олег поднялся с кресла.
– Поверь, то, что ты Смотритель, судьба. От нее нельзя отказаться. В том-то и прелесть. Да, судьба. Судьба! – повторил Олег и, подняв вверх ладонь в знак прощания, пошел вдоль кресел.
– Кто это? – раздался за моей спиной голос мамы.
– Подошел время спросить, – пробормотала я, пряча книгу в сумку. – Что хорошего в цифре семь?
Мама стала рассказывать о цифрах и связанных с ними приметах, об устойчивых и неустойчивых знаках, а я продолжала смотреть на удаляющуюся фигуру в светлом пальто. Что это значит? Что там за люди, знающие, казалось, обо всем? И зачем мне подаренная книга? Или под обложкой спрятано нечто другое?
Мне стало страшно. Очень страшно. Я сжала в кулаке телефон. Хм, не ехать домой… Как они себе это представляют? Что я все брошу и помчусь к ним в гости? И что страшного меня ждет дома? Или все как-то связано с маньяком, о котором говорила Галка?
Перед самой посадкой в самолет у меня вдруг ожил сотовый.
– Извини, Машенька! – Снова Олег. Разве он не все сказал? – Я специально позвонил, чтобы у тебя остался номер моего мобильного. На тот случай, если я тебе понадоблюсь. Я всегда на связи. Приезжай скорей! Я буду ждать!
Олег отключился, и я машинально посмотрела на экран. Палец дернулся, вызывая «иконку»: «Хотите удалить номер? Да – нет?» Секунду я поколебалась. Очень хотелось удалить, тем самым вычеркнув Олега вместе со всеми Смотрителями из своей жизни. Но перед глазами тут же встали Катрин с ее извечной улыбкой, постоянно недовольный Лео, и я даже услышала, как он говорит: «Il y a trop de bruit ici»[5]. Захлопнула телефон – сохраним. Может, и правда пригодится.
В самолете разговор с Олегом не выходил у меня из головы. Видимо, Смотрителям что-то от меня нужно, раз он ждал в аэропорту. Что-то, что могла им дать только я. А раз так, то Олег слишком легко согласился подождать. Похоже на обходной маневр, как будто в рукаве у него припрятана козырная карта. Знать бы какая… И еще книга – о снах, кладах, каких-то белых женщинах, картах, счастливых дорогах и внезапных смертях.
О цифрах в ней тоже было. «Один» означает цель, проявляется в агрессии, «два» число антитезиса с такими крайностями, как день и ночь. Странно, почему антитезис, если два – это гармония. Встречаются двое, и им хорошо. Семья появляется, когда двое живут вместе. У человека две руки, две ноги. Какая же тут противоположность? Если только симметрия. «Три» – неустойчивое число, знак треугольника, прошлое, настоящее и будущее. «Четыре» – устойчивость и прочность, квадрат, стихии, стороны света, у всех стульев четыре ножки. «Семь» – соединение устойчивости с неустойчивостью (цифр «четыре» и «три»), целостности с идеальностью («один» и «шесть»), а еще количество дней недели, нот в гамме. Цифра везения. «Один» и «шесть»… ну да, шестнадцать. Вот почему Олег сказал «семь – семь», когда времени было шестнадцать часов семь минут… А я-то подумала, о чем он… Все сходится.
Сюда же в нумерологию затесался Пифагор со своей таблицей умножения и объединенной математической системой арабов, друидов, финикийцев и египтян. «Пифагор доказал, что все сущее может быть выражено числами… Квадрат Пифагора или психоматрица…»
Книга закрылась сама собой. Еще одна загадка? Или случайный подарок? Олег купил первое, на что упал взгляд, обложка красивая, золотые буквы. Сидел, ждал меня, листал, а потом отдал. Нет, в такую последовательность верится с трудом. Зачем он стал бы мне отдавать купленную себе книгу? Значит, принес ее специально для меня. И что я в ней должна была найти? Историю цифры «семь»?
Родной город встретил неожиданным снегом. И чего Пашка врал, что он еще не выпал? Вон же, все вокруг засыпано.
Папа в аэропорту стоял в шапке и теплом пальто. Я в своих легких тапочках почувствовала себя неуютно.
– Наконец-то! – воскликнул папа, не успели мы подойти ближе. Словно несколько дней провел под табло с прилетом самолетов.
– Какие новости? – Я с облегчением вручила папе в руки свою сумку. Может, на сей раз мне больше повезет, и я услышу что-то стоящее?
– Без вас город перешел на осадное положение. – Папа пытался шутить. – Объявился какой-то маньяк.
– Ну, сколько можно! – проворчала я. Разговоры про маньяков меня уже бесили. Придумали бы что-нибудь новенькое…
– Так ведь что он творит-то! – с жаром продолжал рассказывать папа. – Чуть ли не головы своим жертвам рвет!
– Какой кошмар! – Мама посмотрела на меня. Словно отрывать у людей головы до недавних пор было моим излюбленным занятием.
– Откусывает или откручивает? – машинально спросила я, думая, что, пожалуй, надо пройтись по моим знакомым готам, узнать, что у них и как. Мне нужны были новости. Новости, способные объяснить поведение Макса.
– Надрезает. И жертва умирает от потери крови.
Последнее слово заставило меня внимательней прислушаться к разговору. Не то ли это, что я ищу?
– И куда вся кровь девается? – прошептала я, непроизвольно начиная представлять ужасную картину. Лежит человек, абсолютно белый и сухой, как бумажный лист. На шее у него виднеются две точки. Я подхожу к нему, склоняюсь, и вдруг он открывает глаза, пергаментные губы ломаются в страшном оскале, из-под них лезут клыки. Человек дико хохочет и кидается на меня.