Бойся своих желаний – они могут сбыться.
Только сейчас Костик понял, что глупо было мечтать о Москве вот так, как о красивой картинке. Его мечта сбылась, и он получил ее, эту красивую картинку. Вплоть до бушлата и падающего на волосы снега. Все сбылось! Но разве молодой человек хотел именно этого, к этому стремился? Да, он здесь, но он ничем не владеет, от него ничего не зависит, он никому в Москве не нужен – кроме злюки Марго. Он – чужой в городе своей мечты.
Только сейчас Костик понял, что огромный мегаполис – это не обязательно огромные возможности. Да, тут не умрешь с голоду, тут всегда можно найти работу… Но какую работу? На стройке, официантом в кафе, мелким клерком в офисе, менеджером в магазине… Все те чудесные истории, когда приезжий оказывался в столице с рублем в кармане, а потом, в мгновение ока, вдруг становился миллионером – всего лишь сказка.
Да и не хотел Костик этих самых миллионов. Вернее, хотел, но так, без фанатизма. Ведь это только нищие мечтают о деньгах. Только голодные грезят о роскошных ресторациях и стильных бутиках. Только убогие желают иметь слуг. Только дикари млеют от больших городов.
Настоящий же человек всегда стремится к большему. Быть Личностью. Известной Личностью. А не бедным или богатым быдлом…
А Костик с детства рос особенным. Начитанный мальчик, потом – тонко чувствующий юноша… К несчастью, родители его были бедны и не могли помочь сыну поступить в хороший вуз. Ситуация же в стране такова, что бесплатное высшее образование стало почти недоступным. Работать и учиться? Но тонко чувствующему, отнюдь не двужильному юноше совместить работу и учебу просто невозможно… Да, ухватистому пробивному провинциалу утром сидеть на лекциях, а вечером таскать подносы в кафе – запросто, но… не Костику.
Так и остался он без образования, с одним только достоинством – врожденной грамотностью.
Все же рискнул, рванул в Москву. Подрабатывал официантом в кафе, жил в жуткой общаге, под одной крышей с приезжими из ближнего зарубежья. Но потом встретил Марго, и вроде все устроилось. Крыша над головой, красивая умная женщина рядом… И плевать, что она старше. Он даже любил ее, эту Марго. Работал у нее секретарем, вел от ее имени блог в Сети (вот они, врожденная грамотность и начитанность, где пригодились!..)
Но Марго была не женщиной, а демоном. Злая, насмешливая, безжалостная на язычок. И абсолютно, совершенно не романтичная. А еще эта дрянная привычка говорить в глаза своему собеседнику все то, что она о нем думает!
Марго называла Костика Растиньяком. И смеялась над ним. Она, кажется, ни на секунду не забывала, что молодой человек находится на ее содержании. А еще она в глаза дразнила его «альфонсом».
Она вообще любила смеяться над людьми. Она смеялась надо всем. Ничего святого!
Родню свою она ненавидела. У Марго в Видногорске жили мать, бабушка и прабабка. (Кстати, она, Марго, – тоже из тех, кто «понаехали тут».) Они общались иногда, Марго и ее родственники, перезванивались, но, боже мой, сколько колкостей и гадких слов слышал потом Костик от Марго в адрес ее близких!
Марго терпеть не могла детей. Она сознательно отказалась от них. Да, Марго – так называемая «чайлдфри». Костик тоже к детям особо не стремился, но он же мужчина, ему позволительно. А она, какая же она после этого женщина?..
Марго писала романы, в которых детективная линия перемешивалась с мелодрамой. Детективы-то ладно, но как она могла придумывать романтические истории, будучи в душе человеком столь черствым и циничным?! Загадка.
Кажется, она никого и никогда не любила. У нее были любовники до Костика и, возможно, во время их сожительства, но вот любви, судя по всему, романистка ни к кому не испытывала. И ничуть в ней не нуждалась.
Иногда, ненадолго, казалось, что в Марго все еще сохранилась женщина. Бывало, она вдруг начинала хандрить, жаловалась, и казалась слабой и милой… В такие моменты она могла растопить любое сердце, и Костиково в том числе. Ведь внешне Марго выглядела сущим ангелом – тоненькая, невысокая, белокурая, с очаровательно вздернутым носиком, огромными голубыми глазищами… Фарфоровая статуэтка, да и только. Кожа эта гладкая… Когда они познакомились, Костик все никак не мог поверить, что она на столько лет его старше, – до тех пор, пока собственными глазами не заглянул к ней в паспорт. Видно, маленькая собачка – до старости щенок.
Но потом, стоило лишь Костику расслабиться, и Марго вонзала в него свои когти – в прямом и переносном смысле. А с ее розовых уст опять слетала какая-нибудь очередная язвительная гадость.
Эту женщину нельзя любить. Ее нельзя жалеть. Белокурая бестия!
Надо срочно бежать от нее. Но куда? И как жить дальше, что делать?
…Он вернулся домой в одиннадцатом часу. Марго опять спала. Свет в кабинете горел. Костик привычно сел за компьютер, потеребил «мышку». Экран тут же зажегся – эта страница с последним постом, о презентации. Так, а это что?!
Костик пробежал глазами последние сообщения. Судя по всему, его покровительница вступила в блоге с кем-то в перепалку. Тролль? Да вроде нет, просто какая-то вредная тетка, под ником Мелани. Господи, Марго с ума сошла, что она тут понаписала, ругаясь с этой Мелани… В один момент писательница разрушила ту милую, душевную атмосферу, которую Костик трепетно создавал в блоге в течение долгого времени!
Он быстро стер все «лишние» комментарии.
Костик относился к этому блогу как к своему собственному. Он изливал собственную душу, не боясь, что в нее кто-то может плюнуть. И женщины-читательницы отвечали ему нежной любовью. Столько добрых слов он от них слышал…
На самом деле они восхищались не Марго, а им самим.
Словно это он, именно он, Костик, был властителем дум. Кумиром. Избранным…
Почему слава достается холодной и злой Марго, а не ему, человеку с живым и трепетным сердцем? Гм, несправедливо.
Тем не менее, вычистив блог от «мусора», Костик принялся прилежно отвечать на комментарии постоянных читательниц. Больше всего молодому человеку нравилось беседовать с френдессой, появляющейся в журнале под ником Утренняя Роса.
Утренняя Роса, судя по всему, прочитала все романы Марго. И столь мило, столь деликатно восхищалась писательницей, столь уважительно беседовала, что не выделить особо именно эту почитательницу Костик не мог.
Утренняя Роса: «Дорогая Марго, я поздравляю Вас от всей души с выходом новой книги! Но это радость не только для Вас, но и для меня, Вашей поклонницы. Завтра я пойду в книжный магазин. Очень надеюсь, что Вашу новую книгу уже туда завезли. А если нет, я буду ждать. Буду каждый день заходить в книжный…»
Марго: «Дорогая Утренняя Роса, спасибо Вам за добрые слова! Я живу в суете большого города, где все помешаны на деньгах, на престиже, на внешнем великолепии. Но люди, к сожалению, уже забыли о том, что существует такая важная вещь, как Душа. И только Ваши письма напоминают мне о том, что есть на свете замечательные люди, которые…»
– Костик! Ты так громко стучишь по клавиатуре… – сонным голосом недовольно закричала из соседней комнаты Марго. – Закрой дверь. О чем там можно столько писать? Читала я этот твой журнал. Бла-бла-бла, бла-бла-бла… – передразнила она.
* * *
Марго. Черновик романа «Я и Ты».
«…Когда я впервые обратила на Тебя внимание? Я хорошо помню тот момент.
Хотя я так привыкла к тому, что вижу Тебя каждый день – в основном на школьной перемене, то Твое существование на белом свете вряд ли могло меня удивить. Да, есть Ты, и есть много других людей. Много других ребят вокруг…
Но когда Ты, именно Ты, вдруг стал для меня главным, особенным? Почему, отчего я внезапно стала выделять из толпы Тебя, думать лишь о Тебе?..
С чего все началось?
Мы играли на школьном дворе в волейбол, два параллельных класса – Твой и мой. Стояла весна, конец мая. Последняя четверть девятого класса – предпоследнего в нашей жизни (в те времена учились десять классов).
Учитель физкультуры куда-то ушел – его срочно вызвали, что ли. Часть учеников продолжала играть, другая часть разбрелась по всей школьной площадке. Я сидела на трибунах, на одной из трех широких деревянных скамеек, ступенями врытых в земляной склон. Сидела одна, с правого краю, на средней скамье.
Я все это очень подробно помню – где, кто, как… Я помню, как солнце мягко грело мой затылок, спину. Я помню, что на мне было надето – черные спортивные брюки, белая футболка. Кеды.
Я помню, как повернула голову, посмотрела на тополь, тянувшийся ко мне ветвями сбоку, и заметила эти красные, махровые «сережки». В носу у меня защекотало, и я чихнула. Да, я чихнула, закрыв глаза. А когда открыла, мир был уже другим. Я стала другой.
Я опять изменилась. Первое превращение произошло в детстве, года в три-четыре, когда я неожиданно стала осознавать себя как отдельную человеческую сущность. Личинка превратилась в кокон, отгородилась от окружающего плотной оболочкой, очертив пространство вокруг себя. Вот – я, а вот он – окружающий мир. Здесь я, а там другие.
А в этот знаменательный день случилось второе мое перерождение. Сидя на трибунах в школьном дворе, я внезапно ощутила свою женскую сущность. Я – девушка. Я – женщина. Я – это Она.
Наверное, это происходит со всеми людьми. У кого-то такой момент случается раньше, у кого-то позже, и не всегда это бывает связано с физиологией, и не всегда зависит от общения с противоположным полом. Но вдруг ощущаешь свою сущность (женскую или мужскую) как судьбу.
Нагретый весенним теплом, кокон треснул, и другое, новое создание начало потихоньку выбираться из него на свет божий.
…Солнце, тополиные «сережки», голоса вокруг. Я – это Она. Я женщина, я девушка. Я прекрасна.
Знаешь, я никогда не была гадким утенком, и никто не называл меня некрасивой. Меня просто не замечали. Потому что я была слишком ребенком. Позднее развитие, возможно. Маленькая, тощая, белобрысая тихоня. А теперь вдруг раз – и наружу из кокона выбралась красивая бабочка. Я – это Она.
Я – для любви. Для счастья. И весь мир только для меня, потому что я женщина и девушка и априори прекрасна. Мои шестнадцать лет вчера и мои шестнадцать сегодня разделяет пропасть.
– Ритка, будь здорова! – крикнул мне Хитяев, пробегавший мимо – за мячом. Хитяев, добродушный увалень. Я не ответила, только улыбнулась, но так, чтобы он заметил. Чтобы он… я тогда даже не знала, что именно он должен был сделать. Наверное, запомнить меня. Запомнить навсегда.
Я не знаю, как у меня это получилось, но Хитяев споткнулся, чуть не упал. Убежал, вернулся с мячом. Потом издали я часто ловила его взгляд – до конца десятого класса. Потом его забрали в армию, а когда он вернулся, и я уже уехала. Потом он женился… Лет пять назад мать, приехав, рассказывала о нем – заходил, толстый, все тот же добродушный увалень. Жена, двое детей – учатся в той же школе… Зачем? Зачем он искал меня? Зачем помнит обо мне? Затем, что я не рассчитала свою силу тогда, впервые воспользовавшись ею.
Потом-то я уже научилась сдерживаться, научилась держать свои женские чары под контролем и уже не улыбалась кому попало.
…Так вот, новая я сидела на трибунах и дивилась своему превращению. Привыкала к тому, что я отныне больше не ребенок, а девушка.
Раньше, например, я никогда не обращала внимание на себя, на свое тело, не замечала, как двигаются мои руки и ноги, поворачивается голова. Я не отдавала себе отчета, что я, например, улыбаюсь или хмурюсь. А сейчас я все это ощутила, словно в мою кровь впрыснули какое-то лекарство. Вот оно потекло по артериям, по венам, капиллярам и заставило меня чувствовать каждое сокращение моих мышц.
Солнце. Наверное, это солнце было виновато – оно светило с такой интенсивностью в тот момент, что во мне произошел этот биохимический переворот. Гормоны впервые заиграли? Да-да. И я поняла, что у меня есть глаза и губы, я стиснула руки, я скрестила ноги, и я вздохнула.
Но, едва я перестала быть ребенком, я сразу почувствовала тоску и раздражение, словно мне не хватало чего-то. Без чего нельзя жить.
Без любви. Потому что, пока я женщина, пока во мне играют эти гормоны, пока я чувствую тепло солнца, я – люблю. Потом, наверное, через много-много лет, когда наступит старость и я вновь превращусь в существо среднего рода (недаром же слово «дети» – тоже определенного рода не имеет), и кровь моя станет жидкой, холодной, – вот только тогда я смогу освободиться от бремени своего пола. Сбросив яркие крылья, я смогу наконец освободиться и от любви. Это будет третье мое перерождение. Надеюсь, оно произойдет еще не скоро.
Но до тех пор я – это Она.
И кого мне любить?
– Макс, Макс, подойди ко мне!
Я повернула голову на голос, почувствовав при этом, как взметнулись мои волосы на весеннем ветру.
Во двор вышла директриса, Юлия Аркадьевна, дама почтенная, добродушная и в меру строгая. Это она позвала мальчика из параллельного класса, активиста и отличника – Максима Столярова. Макс (как его все называли) являлся, что называется, мальчиком «нарасхват», нужный и учителям, и одноклассникам, и всем. Бывают вот такие личности, находящиеся в самом центре жизни.
Макс подошел к директрисе, они о чем-то оживленно заговорили. О каких-то школьных делах, наверное, которые опять без участия активиста Макса не могли обойтись.
Юлия Аркадьевна стояла ко мне спиной, а Макс – лицом. Голосов их я не слышала, но хорошо видела, как он внимательно и весело смотрит на директрису, слушает ее, кивает и отвечает что-то, чуть улыбаясь.
Господи, но почему я назвала его мальчиком? Он мальчиком не выглядел совсем и юношей – тоже нет. Он говорил и выглядел уже как молодой мужчина. Умный и красивый молодой мужчина.
Это меня так поразило, что я принялась завороженно рассматривать Макса, хотя знала его словно тысячу лет, и он мне даже не особо нравился, потому что слишком уж активистом был, слишком выпендривался, как мне, тихоне-индивидуалистке, тогда казалось.
Когда это он стал таким взрослым? Почему я не замечала его раньше? Почему не видела, что он такой красивый и интересный? Вот это да…
Вспоминая те дни, делаю вывод – едва я только почувствовала в себе женскую сущность, едва я поняла, что я – это Она, я тут же нашла и Его. Исчез Максим Столяров, и появился – Ты.
…Итак, я нашла Тебя сразу, я полюбила Тебя мгновенно и легко. Да, кстати, у меня, как у женщины, оказался безупречный вкус. Все остальные ребята выглядели не столь совершенно. Юные дурачки. Милые и смешные, конечно… Но не идущие ни в какое сравнение с Тобой.
И другие мужчины вокруг меня, уже взрослые – соседи, например, как дядя Толя, или знакомые моей семьи – они тоже были неидеальны.
Твоя красота не казалась смазливой и пошлой, яркой и броской. (Ненавижу красавчиков, чья внешность, словно липучка для мух, приманивает к себе девиц!) Ты выглядел словно юный лорд – благородно и просто. Или как киноактер из старого советского фильма… Словом, в Тебе было что-то такое, что сразу узнавалось. И мне стало понятно, почему окружающие смотрели на Тебя с улыбкой, почему все Тебя любили и уважали, не могли без Тебя…
Нет-нет, не то сказала… Не юный лорд и не киноактер. Ты, скорее, выглядел юным принцем. Тем, на кого мужчины и женщины, взрослые и дети возлагают большие надежды и думают: «О, скорее бы этот юноша стал нашим королем! Ведь когда он взойдет на престол, наша жизнь изменится и станет в тысячу раз лучше!»
…Ты продолжал говорить с директрисой, но вдруг, вероятно, почувствовав что-то, повернул голову и поймал мой взгляд.
У меня мурашки по спине побежали. Попалась! Надо было срочно опустить глаза, отвести их в сторону, но я не могла. Я смотрела на Тебя как кролик на удава и точно знала, что я теперь в Твоей власти. Страх и восторг…