Теория северного происхождения этрусков, выдвинутая еще Титом Ливием, нашла своих сторонников в XVIII–XIX веках. Они подчеркивали два обстоятельства. Первое – это сходство звучания слов «Ретия» и «расена» – так называли себя этруски. Второе – тот факт, что в придунайской ретийской области были обнаружены надписи, сделанные этрусскими буквами на языке, не только похожем на язык этрусков, но, по мнению некоторых ученых, идентичном ему. Авторитет Ливия, таким образом, возрос еще более, а теория северного происхождения этрусков, казалось, была доказана. Но так «казалось» только первоначально. На самом деле проблема была решена далеко не окончательно, и точка зрения Ливия торжествовала недолго. Собственно говоря, ее с самого начала опровергали данные другого античного историка – Плиния Старшего. Он пишет, что ретами называли этрусков, которых в IV веке до н. э. вытеснило из долины реки По вторжение кельтов. Это и объясняет происхождение этрусских находок в придунайской области.
С мнением Плиния не согласился выдающийся немецкий историк Б. Г. Нибур (1776–1831), первый крупный специалист по Древнему Риму. Он отверг мнение Плиния как бездоказательное. Нибур утверждал, что области, из которых этруски якобы были вытеснены под напором кельтов, в то время еще не были заселены и, следовательно, этруски пришли не из Италии в Ретию, а наоборот – из Ретии в Италию.
Точку зрения Нибура на северное происхождение этрусков поддержали известные итальянские ученые де Санктис и Парети. Де Санктис считал этрусскими племена, которые пришли в Италию с севера примерно в 1800 году до н. э., строившие свои дома на сваях. В 1926 году Парети опубликовал труд, в котором доказывал, что этрусками были пришельцы с севера, которые в конце II тысячелетия до н. э. проникли в Италию и создали культуру Виллановы. Однако такое отождествление этрусков с носителями древних культур не подтверждено убедительными доказательствами. Поэтому теория северного происхождения этрусков остается недоказанной и даже несколько устаревшей.
Не в лучшем положении находится и теория местного происхождения этрусков. Ее сторонники, а к ним относятся известные итальянские этрускологи Альфредо Тромбетти и Джакомо Девото, главные свои доказательства черпают из области лингвистики. Они подчеркивают, что язык этрусков не относится к индоевропейским языкам, на которых говорили переселенцы, проникавшие в Грецию и Италию во II тысячелетии до н. э. Население, жившее в Италии до их прихода, говорило на другом языке, который и следует считать родоначальником языка этрусков. Но если этруски действительно представляют собой автохтонное (местное) население Италии, то как объяснить тот факт, что связанные с ними находки относятся к сравнительно позднему периоду – точнее, к VIII веку до н. э.? Как объяснить, что язык древнего италийского населения оказался настолько жизнестойким, что стал основой для языка этрусков, в то время как никаких других достоверных сведений об италийских племенах не сохранилось?
Таким образом, и теория о местном происхождении этрусков имеет свои недостатки, а ее аргументы далеко не во всем убедительны.
Интересный подход к проблеме происхождения этрусков предложил самый известный и эрудированный итальянский историк-этрусколог Массимо Паллотино. Он настаивает, что главное не в том, пришли ли этруски в Италию и если пришли, то откуда, а в том, как сложился на территории Италии этрусский народ и благодаря чему достиг таких успехов. Паллотино исходит из того, что этруски, бесспорно, существуют в Италии с VIII века до н. э. и что с этого момента можно проследить и описать процесс развития этрусков и создания ими своей культуры. Ученый правильно замечает, что развитие этрусков происходило не в «безвоздушном пространстве». На этот процесс оказывала влияние не только италийская среда того времени – в первую очередь носители культуры Виллановы, – но и окружающий мир, особенно Греция и восточные области Средиземноморья. Благодаря морским связям Этрурии с другими странами и переселению чужеземцев в этрусские колонии, их цивилизация складывалась под сильным влиянием греческой и восточной культур.
Это обстоятельство создает впечатление, что этрусская культура неотъемлемая составляющая часть восточной цивилизации. С мнением Паллотино согласен и немец Ф. Альтхейм. Он досконально изучил раннюю историю древней Италии и также считает этрусков явлением чисто италийским. На основе сведений, полученных из древних источников, он сделал вывод, что городское население не было чисто этрусским, что этрусский народ в том виде, в котором мы его себе представляем, возник путем слияния нескольких народов.
Но и для этой теории найдутся контраргументы. Разве может своеобразие этрусской цивилизации объясняться лишь тем, что нация в процессе своего развития восприняла от одного народа – одно, а от другого – другое? Разве этот народ не должен был привнести и много своего, чтобы из смеси разнородных элементов создать культуру, которая не только восхищала современников, но и поражает людей нашего времени? Паллотино придает большое значение влиянию на этрусков Востока, Альтхейм – Греции. Обе точки зрения справедливы. Но остается главный вопрос: почему именно этруски оказались столь восприимчивы к греческому и восточному влияниям? Не существовало ли между Востоком и Этрурией (или между Грецией и Этрурией) связей более тесных, нежели простое заимствование элементов культуры?
Если уж мы заговорили о теориях происхождения этрусков, нельзя обойти вниманием еще одну теорию. А именно, о славянских корнях этого древнего народа. Эта теория хотя и распространена в среде исследователей из исключительно славянских стран, однако небезынтересна и своеобразна. Как считают ученые, придерживающиеся протославянской теории происхождения этрусков: славянские языческие обряды, праздники Рождества (25 декабря), Нового года (Щедрый вечер), Купала и другие, сохранившиеся на Днепре до наших дней, исполнялись неизменно еще в Трое, Фригии, у этрусков Италии, а многие были унаследованы Римом.
Более пяти тысяч лет на Руси сохраняются пословицы, поговорки и национальные черты быта этрусков. Этих пережитков очень много. Например, исследователь Снегирев относит такие общеизвестные традиции, как «рассыпать соль – к ссоре», если человек чихнул, нужно сказать «будь здоров» – к сохранившимся от этрусков. Даже пища: борщ, колбаса, поджаренные бобы были и римскими, и русскими национальными блюдами, заимствованными у общих с Русью предшественников – этрусков. Главные языческие боги Руси и славян: Сварог, Перун, Стрибог, Месяц, Лада, Купала и др. были и главными богами этрусков. Одинаковыми были обряды и ритуалы. Этрусский праздник бога лунного неба – Януса, который тождественен празднику рождения Месяца на Днепре (праздник Щедрый вечер), стал при Юлии Цезаре в 46 году до н. э. началом нового года по новому календарю (1 января). Народ в Риме, как и на Руси до наших дней, хранил традицию, что всякое дело, начатое в праздник рождения Месяца (Щедрый вечер), будет успешно завершено.
Это возмутило некоторых консервативных исследователей, например А. М. Кондратова, написавшего, что такая постановка вопроса выглядит «совершенно юмористически, пародийно».
Однако сторонники славянской теории не унимаются. Они доказывают, что главный бог Руси и славян – Перун – был и богом этрусков. Бог грома и молнии у этрусков назывался Стри, а на Руси почитался под именем Стрибог. Еще одним аргументом в пользу славянского происхождения этрусков считают то, что имя славянских народов (до VI века) – венеды (венеты) связывает славян с Троей: согласно Всемирной истории Помпея Трога в обработке Юстина: «… венеды были изгнаны Атенором из Трои».
Таким образом, современные российские ученые-этрускологи делают выводы, что троянцы были этрусками, а античные авторы сообщают, что венеды были троянцами. Этруски, выведенные Тирреном из Лидии (по Геродоту), были близки троянцам, а венеды, по данным скандинавских хронистов и славянской этнографии, были связаны с Фригией и Троей. Карпаты назывались Венедскими горами, и именно на Руси находилась родина богинь: Таны, Лады, Артемиды. Этруски называли себя расены; по Геродоту, территорию будущей Руси занимало племя тирсагетов, но тирса – это греческое название этрусков. Геродот писал о племени гетов (фракийцев) – этрусков по происхождению. Все вышеизложенное позволило ученым, стоящим на позициях «славянской теории», даже сделать вывод, что некоторые племена потомков этрусков, уцелели до XIX века: расены – русины, венеды – словены – реты (восточные анты), тирсагеты и т. п. Конечно, теория очень интересная, но, одновременно, очень спорная. Мы еще раз вернемся к этой теории, когда перейдем к проблеме разгадки этрусского языка.
Таким образом, даже продуманные и как будто убедительные теории происхождения этрусков не свободны от моментов, вызывающих сомнения. Это особенно заметно в тех случаях, когда аргументы не очень хорошо обоснованы, а связь между ними недостаточно доказана.
Тяжелые врата, охраняющие тайну этрусков, до сих пор закрыты. Этрусские скульптуры, в оцепенении смотрящие в пустоту или погрузившиеся с мечтательной улыбкой в самосозерцание, всем своим видом показывают, что им нечего сказать исследователям. Этрусские надписи до сих пор хранят молчание, как бы утверждая, что они не предназначены ни для кого, кроме тех, кто их создал, и уже никогда не заговорят.
Но если бы даже надписи выдали свою тайну, пролили бы они свет на историю этрусков?
Возможно, расшифровка этрусских надписей имела бы большое историческое значение, так как они, вероятно, могли бы раскрыть взаимосвязь этрусков с остальным древним миром и привнесли бы новые данные об их происхождении. Не исключено, однако, что ничего нового эти надписи нам бы не дали, а лишь подтвердили одну из существующих теорий происхождения этрусков. Но язык этрусков крепко хранит свои тайны, и не одно поколение ученых всего мира бьется над его расшифровкой. Иногда кажется, что успех близок и древняя Этрурия вот-вот приоткроет свои тайны. Но, увы, грандиозного открытия не получается. И это особенно поразительно при том, что все этрусские тексты очень легко читаются, так как все они написаны греческими буквами. Вот так – буквы знаем, фонетику – знаем, а прочитать не можем! Отсюда следующая большая (и, наверное, самая значимая) загадка этрусков – их язык.
Как писал Дионисий Галикарнасский: «Ни с одним другим народом их язык несхож». И это действительно так. Среди языков, на которых когда-то говорили на территории Италии, этрусский язык занимал особое место. Известно, что он был распространен не только в самой Этрурии, но и в областях, которыми этруски владели на севере, а также в провинциях Лации и Кампании. Речь этрусских моряков звучала и в портовых городах Греции, и в иберийской Испании, на Крите, в Малой Азии и в Карфагене. Исходя из этого, можно предположить, что этрусский язык знали многие. Тем не менее, их язык – самая сложная проблема, стоящая перед этрускологами.
Некоторые ученые считают, что еще в I веке до н. э. этрусский язык был языком живым, то есть таким, который широко употреблялся в повседневной жизни. Однако уже в предшествующее столетие его существенно потеснила латынь, которая неудержимо распространялась вместе с политической властью Рима. А к I веку н. э. почти не осталось людей, которые говорили бы по-этрусски. Вскоре этрусский язык вообще был предан забвению, настолько полному, что уже несколько поколений ученых прилагают воистину титанические усилия, чтобы хоть отчасти понять смысл этрусских слов. Как мы уже отмечали выше, прочесть этрусские надписи сравнительно не трудно, потому что этрусский алфавит основан на древнегреческом. Но хотя этрускологи могут читать этрусские тексты, тем не менее, они находятся в положении человека, который, не зная, например, венгерского языка, держит в руках венгерскую книгу. Он знает буквы, поэтому может прочитать слова и целые фразы, однако их смысл остается для него загадкой.
Единственным утешением может служить лишь то, что этрускологам, в отличие от специалистов в других мертвых языках (например, язык майя или древнего Крита), не надо решать проблему прочтения текста. Этрускологи даже могли проследить развитие этрусского алфавита, так как среди археологических находок есть несколько предметов со списком букв – алфавитом. Они датируются разными эпохами, и некоторые буквы несколько различаются между собой. Итальянский ученый А. Минто обнаружил в одном из этрусских захоронений близ города Марсилиана де Альбенья рядом с тремя скелетами людей большой котел, набитый изделиями из золота и слоновой кости. Наибольшую ценность представляла пластинка из слоновой кости размером 5 на 9 сантиметров. На ней сохранились остатки воска, в котором специальной палочкой – стилосом – выдавливались буквы. С одного края пластинки были нанесены 26 букв этрусского алфавита VIII века до н. э. Мнение ученых о предназначении таблички различно. Одни считают, что это был букварь, для тех, кто учился писать и читать, а другие – что это своеобразное свидетельство того, что ее владелец был грамотным человеком. Грамотность в те времена явление редкое, и такой человек пользовался большим уважением среди соплеменников, которые посчитали необходимым подчеркнуть значимость покойного и после его смерти, захоронив с ним подобную табличку. Еще одна находка алфавита сделана в этрусском городе Цере (нынешнее Черветери) в знаменитой «могиле Реголини-Гласси». Здесь алфавит был нанесен на нижнюю кайму сосуда, который, судя по всему, являлся чернильницей. Этот алфавит на сто лет «моложе» найденного в Марсилиане. Ученые датируют его VII веком до н. э. Знаки обоих алфавитов очень схожи.
Остается непонятным, почему все алфавиты были обнаружены в захоронениях и даже на стенах склепов. Французский ученый Ж. Эргон предположил, что эти алфавиты могли служить и совсем другим целям. Он исходил из того, что древние народы наделяли письменность магической силой. Вполне вероятно, что и этруски закладывали в могилы таблички с алфавитами именно потому, что приписывали буквам силу, способную освободить человека от власти времени, и что письменность для них была неразрывно связана с понятием бессмертия и вечности.
Кроме букварей до наших дней дошло огромное количество этрусских надписей, обнаруженных на надгробиях, урнах, скульптурах, черепицах, сосудах и зеркалах. Наибольшее количество надписей найдено в самой Этрурии. В областях, расположенных к югу и северу от нее, их уже меньше. Отдельные находки сделаны и за пределами Италии. К подобным находкам относится небольшая табличка из слоновой кости с этрусской надписью, найденная в Карфагене.
Часто нелегко определить, к какому веку относятся изделия и надписи на них. При определении хронологии надписи опытному этрускологу многое может подсказать форма букв и даже звучание написанного слова. Так, например, греческое имя Клитимнестра на древнеэтрусском звучит как Клутумустха, а на более позднем – Клутумста. Самые ранние из известных нам этрусских надписей относятся к VIII веку до н. э., самые поздние – к I веку до н. э. Затем они вовсе исчезают, и их место занимают надписи на латыни. Число дошедших до нас этрусских надписей достаточно велико – больше десяти тысяч. Однако существенно облегчить жизнь исследователям они не могут, так как девяносто процентов из них представляют собой короткие надгробные надписи, содержащие лишь имя умершего, его возраст и только изредка скупые сведения о должностях, которые он занимал при жизни. Например: Alethnas Arnth (имя умершего Арнт Алетна), Larisal (имя отца – сын Лариса), Zilath (должность – был зилатом), Tarchnalthi (город – в Тарквиниях), Amce (был).