Его лицо смягчилось улыбкой, и, глядя в ее теплые голубые глаза, он вдруг почувствовал, что готов рассказать все. Как легкомысленным юнцом студентом Техасского университета в Остине влюбился в теннисистку по имени Руби, когда весь мир был у их ног и все видевшие их вместе это понимали. Как мерцали ее глаза, как смех разливался во время игры на корте, как он целиком отдавал себя Руби… И как она покончила жизнь самоубийством.
От этого воспоминания в горле запершило. Три года понадобилось Брэду на то, чтобы раскрыть причины, приведшие Руби к решению расстаться с жизнью.
– Подумай об этом, Брэд, – продолжала Ники. – Убийца играет с нами. Испытывает нас. Искушает, подначивает, бросает вызов – мол, остановите меня. Моя работа состоит в том, чтобы этот вызов принять и побить преступника на его собственном поле. Раскрыть его подлинное «я». А как заставить человека раскрыть свои тайны?
Ники говорила об убийце, но в то же время и о Брэде.
Он кивнул на стену.
– Такие люди совершают свои поступки из-за боли, и какая-то, совсем-совсем небольшая, часть меня способна это понять. То есть не реакцию на боль, а саму боль. Скажем, я кого-то любил и испытал боль утраты любимой – женщины, с которой был некогда близок. Поэтому да, могу понять. – Он замолчал, не зная, что сказать дальше. Вдруг стало как-то неуютно.
Помолчав немного, Ники подошла к нему и сочувственно прикоснулась к плечу. Она выглядела смущенной, и Брэд почувствовал, что сам смущается. Ники убрала руку и повернулась к стене.
– Ты об этом раньше не говорил.
– Знаю. Но не забывай, мы сейчас касаемся самого глубинного.
Она кивнула. Повисло продолжительное молчание.
– Печально, что тебе пришлось пройти через такое, – вымолвила, наконец Ники.
– Да ладно. Всем нам приходится сталкиваться с чем-то подобным.
Брэд так не считал. Пережитая боль заставила желать смерти. Даже сейчас он в каком-то смысле вел одинокую войну со смертью. Если вдуматься, оттого-то он и поступил на службу в ФБР.
– Но ты права, – продолжал Брэд. – Раскрываясь сам, начинаешь понимать другого, хотя бы отчасти.
Она посмотрела на него и тоже удивилась его манере выражаться.
«Ну вот, – подумала она с облегчением. – Назад, на родную почву. Привычное для нас дело».
В кармане у Брэда зазвонил мобильник, и, довольный, что можно закончить разговор, он ответил.
Это был Фрэнк. Сверяя послание убийцы с информацией по психиатрическим лечебницам, его люди сделали любопытное открытие.
– Слышал когда-нибудь про Центр Благоденствия и Разума?
– Нет вроде. Погоди, не отключайся. – Брэд повернулся к Ники. – Может, ты слышала?
Ники задумчиво посмотрела в потолок, затем покачала головой.
– Это частный пансион. Расположен на холмах, к югу от Боулдера. Туда принимают исключительно пациентов с психическими отклонениями и высоким ^, – пояснил Фрэнк.
Брэд посмотрел на стену. Послание. В глаза бросилась вторая строка: «Туда, где разум торжествует». Центр Благоденствия и Разума. Ники проследила за направлением его взгляда и все поняла.
– Поисковик на слово центр…
– Все ясно, Фрэнк. Продиктуй мне адрес, а сам позвони туда и скажи, что мы едем.
– Слушаю, сэр.
Брэд отключился.
– Думаешь, это… – начала Ники.
– Подсказка, – бросил Брэд. – Он хочет с нами поиграть? Что ж, сыграем.
ГЛАВА 5
По данным управления здравоохранения штата Колорадо, насчитывалось пятьдесят три официально зарегистрированных функционирующих лечебных центра для людей с психическими заболеваниями.
Центр Благоденствия и Разума фигурировал в качестве консультативного частного учреждения без права лечебной практики.
Массовое закрытие в стране психиатрических лечебниц и приютов, пришедшееся на 1960–1990 годы, наводнило улицы городов большим количеством душевнобольных, у которых не было средств оплачивать лечение. Многие из них, по некоторым подсчетам чуть ли не половина, попали в тюрьму.
Со временем число психбольниц немного увеличивалось, но система, которая бы заменила приюты, распространившиеся некогда по всей стране, так и не была создана. Брэд имел возможность убедиться в этом, работая в Майами. Поговаривали, будто скверное лечение душевнобольных было одной из немногих оставшихся в стране мрачных тайн. Никому не хотелось помещать их в дорогие лечебницы. Но никто не знал и способа эффективного лечения в иных условиях. Так не лучше ли запихнуть их всех в мешок, называемый улицами и переулками современного города?
Они оставили машину Ники у места преступления и поехали в Эльдорадо-Спрингс, расположенный у подножия Скалистых гор примерно в десяти километрах к юго-западу от Боулдера.
Шоссе извивалось по холмам, поросшим невысокими дубами и низкорослыми соснами.
– Никогда здесь не бывала, – заметила Ники.
– Я тоже.
Шины заскрипели по двухполосной щебеночной дороге.
– Красота, – вздохнула Ники.
– Тихо.
– Гм…
Умственное расстройство. Брэд задумался над этими словами. Тайна мозга, скрытая в складках холмов, вдали от муравейника большого города. Ничто в этом мирном пейзаже не говорило об убийце. Менее получаса назад они стояли перед стеной, где безумец распял женщину, у которой прежде просверлил подошвы и высосал кровь. А теперь едут по райской местности. От такого контраста у Брэда слабо покалывало в висках.
Пока он вел машину, Ники просматривала занесенную в ноутбук запись разговора с директором Центра Благоденствия и Разума (ЦБР) Элисон Джонсон.
– Что-то в ней странное.
– В директрисе?
– Вот наш поворот. Прямо перед деревней. – Ники посмотрела вперед. – На юг, три километра по грунтовой дороге.
Брэд притормозил, сделал поворот и направил «БМВ» вниз по петляющей щебенке.
– Совсем никого вокруг.
Думаю, в этом есть задумка. Частное заведение для семей или отдельных пациентов, которые могут позволить себе порядочные апартаменты и плату за питание. Нечто подобное имеется в Колорадо-Спрингс. Врачей и пациентов туда привлекает замечательный климат.
– Как-то связано с церковью?
– Может быть, хотя точно не скажу. Но не удивлюсь, коли так: католическая церковь издавна занимается здравоохранением.
– Странная, говоришь?
– Возможно, «странная» не то слово, – пожала плечами Ники. – Только не подумай чего дурного – она выказала полную готовность встретиться с нами. Просто голос у нее какой-то чудной.
– Может, он у них у всех такой, – сказал Брэд и тут же поправился, чтобы не показаться высокомерным: – Или не только у них, а у всех нас?
– Она сказала, центр принимает пациентов исключительно с высокой степенью умственного развития.
«Ну и что это нам дает?» – мысленно пожал плечами Брэд.
За поворотом они сразу увидели тяжелые металлические ворота с вывеской: «Центр Благоденствия и Разума». Чуть ниже нечто вроде девиза: «Жизнь никогда не мелочится».
В обе стороны от ворот возвышался забор. При виде таких заборов в голову приходит мысль о концлагерях: та же колючая проволока, те же электропровода. За забором виднелась длинная асфальтированная подъездная дорога, обрамленная с обеих сторон подстриженным газоном и стройными соснами. Брэд одобрительно усмехнулся. Центр Благоденствия и Разума вполне можно принять за высококлассный курорт.
Они подъехали к пропускному пункту и предъявили свои удостоверения:
– Брэд Рейнз и Ники Холден. У нас назначена встреча с Элисон Джонсон.
Мужчина в униформе со значком преставился Бобом, кивнул и пробежал глазами по длинному списку посетителей.
– Славный забор. – Брэд кивнул в сторону колючей проволоки.
– Он не такой страшный, как выглядит. – Охранник вернул Брэду удостоверение. – Колючую проволоку и камеру видеонаблюдения установили в прошлом году, после того как кто-то проник на нашу территорию и изнасиловал двух пациенток. – Он нажал на кнопку, и ворота медленно открылись. – Поедете прямо, парковка для посетителей слева. Элисон в приемной.
– Спасибо, Боб.
– Не за что. – Он сел на стул и поднял телефонную трубку – видимо, чтобы известить об их прибытии.
На столике лежал роман Брэда Мельцера.
«Да, для чтения тут полно времени», – подумал Брэд.
Они двинулись вдоль сосновой аллеи, туда, где дорожка закруглялась, обегая белый каменный фонтан. Женщина в ярко-желтом платье и широкополой шляпе подстригала кусты, вставленные в гипсовых пуделей безупречной формы; у лап самого крупного свернулись три щенка.
Женщина помахала им рукой, потом вгляделась внимательнее.
– Супер… – не сдержался Брэд.
– Класс, – подтвердила Ники.
– Она?..
– Можешь не сомневаться.
Брэд поставил машину на площадке для посетителей и вышел на свежий прохладный горный воздух.
Над головой щебетали птицы. Вблизи, при ярком свете солнца, четко проступали отроги гор. Откуда-то издалека донесся голос. Брэд обернулся и встретился взглядом с женщиной в желтом, которая все еще смотрела на него с нескрываемым интересом.
Наверное, она ошибочно истолковала его взгляд как приглашение к разговору, потому что быстро направилась к ним. Ники стояла чуть ближе, и женщина остановилась подле нее. На вид открытая и беззащитная, за шестьдесят, волосы седые, глаза блестят.
Она пристально вгляделась в Брэда.
– Вы великолепно сложены. Я могла бы вас вылепить, прямо здесь, в кустарнике. Попозируете мне? Как вам мои пудели? Я принялась за них сегодня с утра, потому что Сэми сказала, что терпеть не может собак. Я-то собак люблю, и голубей тоже, на одного пуделя уходит двадцать семь голубей. Пудели не похожи на крыс, крысы быстро размножаются и грызут печенье. Мой любимый сорт – тот, что без соды.
Все это она проговорила, не переставая улыбаться.
– Спасибо, Цветик. – Из административного корпуса вышла седовласая дама лет пятидесяти с небольшим, худощавая, ладно сложенная, как большинство жителей предгорья, с пронзительными зелеными глазами и узкими запястьями, увешанными браслетами необычной формы. На ней были джинсы и белая блуза. С шеи свисали три серебряные цепи, причем одна с крестом из горного хрусталя. Одним словом, она выглядела исполненной решимости принять все, что должно достаться ей от жизни, но не выказывая этого открыто, дабы не показаться безвкусной.
– По-моему, этот добрый господин может отлично украсить нашу лужайку. Прекрасная идея. – Она понимающе посмотрела на Брэда светло-голубыми глазами и подмигнула ему. – Что скажете, мистер Рейнз? Это отнимет у вас всего полчаса, она отменно знает свое дело.
Брэд немного растерялся. Скорее всего это и есть Элисон Джонсон. Неужели она всерьез?
– Что, не получится? – усмехнулась дама. – Немного торопимся, да?
– Честно говоря, у нас действительно туговато со временем.
Директриса повернулась к Цветику, бесстрастно ожидающей вердикта.
– Очень жаль, Цветик, но он торопится. Может, по памяти сделаете?
По лицу Цветика мелькнула едва заметная усмешка. Не говоря ни слова, она круто повернулась, зашагала в сторону кустарника, шагов через десять остановилась, прикинула при помощи ладоней его рост и пропорции и быстро двинулась дальше.
– Добро пожаловать в ЦБР, – произнесла Элисон. – Позвольте проводить вас.
Элисон Джонсон произвела на Брэда впечатление человека, повидавшего на своем веку все и оставшегося бескомпромиссным и невозмутимым, – мудрая женщина, несущая бремя жизненного опыта красиво и достойно. Он сразу почувствовал к ней большое доверие, что даже обеспокоило его.
Она привела их в помещение, более напоминающее гостиную, нежели приемный покой. Овальный кофейный столик, рядом два стула с высокой спинкой и пледом на сиденьях, диван с позолоченными ручками. Кирпичная стена целиком занята потухшим камином и висящей над ним большой картиной с изображением средиземноморской деревушки. Широкие окна выходили во внутренний двор, и из них была видна лужайка с еще одним фонтаном, несколькими железными скамейками и двумя низкорослыми кленами. По лужайке бродили пациенты: кое-кто в джинсах, другие в брюках клеш, а один, кажется, то ли в ночной рубахе, то ли в толстовке.
Элисон повернулась к гостям.
– Здесь присядем или предпочитаете пройтись по территории?
– Э-э… – Брэд все еще пребывал в растерянности.
– Уверяю вас, специальный агент Рейнз, они не кусаются. Мои «зверушки» редко бывают в агрессивном настроении.
– Редко?
– Да ладно вам, все мы, в конце концов, иногда срываемся.
– В таком случае мы готовы следовать за вами.
– Правильное решение. – Элисон направилась к застекленной двери. – Мы очень гордимся своим домом.
Легкий ветерок пошевелил листья мощных кленов прямо у них над головой. Вокруг царили мир и покой.
– Итак, мистер Рейнз, слушаю вас. Чем могу быть полезна?
– Это Ники…
– Да-да, судебный психиатр, вы вместе работаете. Она уже представилась. Подозреваю, мисс Холден знает о том, что у нас происходит, больше, чем другие. – Элисон помолчала. – Вы разыскиваете убийцу?
Брэд испытывал странный неуют от направленных на него взглядов. Оглядевшись, он убедился, что все пациенты на лужайке, кто стоя, кто сидя, не сводят с него глаз. Брэду показалось, что именно он и Ники сейчас экспонаты в зверинце. С точки зрения здешней клиентуры, это он вторгся в полностью упорядоченный мир.
– Да. Мы разыскиваем серийного убийцу, прозванного Коллекционером Невест. В прошлом месяце он убил четырех женщин, и у нас есть основания полагать, что его жертвами могут стать еще три. Совместно с сотрудниками психиатрических лечебниц наша группа изучила оставленное им послание, и оно-то и привело нас в ваше учреждение.
– Резиденцию, – поправила Элисон. – И прошу, пока вы здесь, не употребляйте слов «пациент» и «душевное нездоровье». Это им не нравится. – Она улыбнулась и опять подмигнула. – Посмотреть можно?
– На что?
– На записку.
Брэд поймал вопросительный взгляд Ники. Казалось, происходящее интригует ее. Или забавляет. Он извлек из кармана записку и протянул директрисе. Та прочитала ее на ходу и возвратила. Улыбка ее смягчилась, а в глазах, заметил Брэд, мелькнула искорка.
– И как же он их убивает? – поинтересовалась Элисон.
– Информацией мы еще не делились с…
– Матушкой, агент, – подсказала Элисон.
– Ладно, пусть будет так. Судя по всему, он захватывает женщин, которых находит красивыми, при этом вроде бы не прибегая к насилию, а потом дырявит им подошвы. После чего приклеивает тело к стене и оставляет истекать кровью.
– О Господи… Вот ужас. Судя по записке, это классический случай шизофрении. Почему вы решили, что у него высокий уровень интеллектуального развития?
– Хотя записка указывает на явную манию величия, – пояснила Ники, – он явно избегает типичных для подобного случая ошибок. Если бы не записка, мы бы и не подумали искать кого-то с психическим заболеванием. Как вам, наверное, известно, большинство серийных убийц душевным расстройством не страдают.
– Таким образом, если не считать слов «центр» и «разум», у вас нет оснований связывать этого человека с нашим центром, – констатировала Элисон. Она указала на овальное здание в дальнем конце лужайки. – Вот наше святилище. Игровые помещения, гостиные, телевизор, кафе – все под одной крышей. По обе стороны два крыла – одно для мужчин, другое для женщин. Мы живем по расписанию, в единой среде, чтобы не смущать гостей. Главная наша цель – способствовать их реинтеграции в общество, приучая свыкаться со своими дарованиями и встречать любые вызовы. Мир – жестокое место. Мы надеемся дать им навыки для плавания по его волнам, в том числе используя исключительность, которую даровал им Господь.
– Даровал? – переспросила Ники. – Извините за бестактность, но не кажется ли вам все это немного наивным? Большинство людей видят в психических расстройствах проклятие.