Вокруг «Уральского следопыта» группировались лучшие силы в отечественной фантастике, как известные авторы, так и совсем молодые тогда, начинающие. Перечень лауреатов премий «Аэлиты», призов имени И. А. Ефремова и «Старт» подтверждает это и читается как краткая история отечественной фантастики. ВИ, как никто другой, понимал, что фантастика – тот род литературы, к которому нужен совсем особый подход.
Список тех авторов, кого ВИ ввел в НФ – или кто в значительной степени состоялся благодаря ему – достаточно пространен. О том, как они признательны и благодарны ВИ, неоднократно говорили самые разные писатели: Андрей Балабуха, пославший свои рассказы на конкурс «Уральского следопыта» в 1962 г., Сергей Лукьяненко, называвший ВИ «крестным отцом» в литературе, Сергей Другаль, Павел Амнуэль. По признанию Алексея Иванова, ВИ сыграл особую роль и в его писательской судьбе, внушив ему веру в собственные силы, убедив в правильности того пути, которым он шел. Первая крупная вещь Иванова, повесть «Охота на Большую Медведицу», была напечатана в «…следопыте» (потом уже вышла в составе сборника, за который Иванов был награжден премией «Старт»).
Трудолюбие, кропотливость, отношение к слову как к Делу, отличавшие редакторскую деятельность ВИ, видны и в его библиографических работах. Труд библиографа – тяжелый, не очень благодарный и не очень заметный, но такой необходимый для развития культуры. Он требует длительных изысканий, отбора и классификации материала, просмотра сотен книг и журналов, многочасового сидения в библиотеках, настоящей охоты за редкими изданиями. Сложность этой работы еще и в том, что приходится выявлять т. н. «скрытую фантастику» – ту, которая не обозначена как таковая на титульном листе книги либо автором, либо издательством. Таким делом занимаются подлинные подвижники – есть они и в наши дни, например, Виталий Карацупа из г. Бердянска.
Процитирую одного из крупнейших отечественных исследователей фантастики, Евгения Павловича Брандиса, сказавшего об опубликованной в сборнике «Поиск-83» библиографии ВИ и Игоря Георгиевича Халымбаджи следующее: «Чтобы выполнить такую работу, нужна особая приверженность к избранной теме, горячая любовь к фантастике, огромная начитанность»[12].
Маленькая комнатка ВИ в редакции «Уральского следопыта» – на улице 8 марта, а потом на улице Декабристов, – была завалена бумагами, папками, книгами. В этом хаосе, казалось, ничего нельзя найти – но оно находилось, ибо лежало в каком-то удивительном, известном только ВИ, порядке. И, как только заходила о чем-то речь, он мгновенно выуживал необходимое письмо, вырезку или любой другой материал. Кабинет ВИ, рассчитанный, очевидно, по санитарным нормам на одного человека, всегда был полон народом. Трое, четверо, пятеро, а однажды на моих глазах туда набилось девять человек, отчего комната ВИ приобрела сходство с телефонной будкой, в которую утрамбовываются люди, чтобы попасть в книгу рекордов Гиннеса. Все они разговаривали – нередко только друг с другом!.. – читали, что-то показывали ВИ – рукопись, журнал или книгу, а то и просто завтракали/обедали или пили чай… Не знаю, кто, кроме ВИ, был способен работать в таких условиях, но было такое ощущение, что именно в них-то он и может работать…
ВИ работал в «Уральском следопыте» сначала лит. сотрудником, потом заведующим отделом фантастики. И именно благодаря ВИ «…следопыт» из провинциального периодического издания превратился в журнал всесоюзного масштаба, тираж которого доходил до 500 тысяч экземпляров. Читать раздел фантастики в «Уральском следопыте» было всегда бесконечно интересно, поскольку ВИ придумывал для читателей различные конкурсы, викторины. «Фантастика под микроскопом», «На перекрестках времени», «Заочный КЛФ» – названия этих рубрик, безусловно, вызовут сейчас сердцебиение у любителей и знатоков жанра со стажем. ВИ получал тысячи письма читателей со всей страны, рассказывавших о своей любви к фантастике, о том, как они читают и изучают ее в своих городах и поселках. ВИ обладал редким даром притягивать к себе людей – потому-то он, по точному выражению С. А. Казанцева, «стал той песчинкой, вокруг которой наросла жемчужина фэндома».
Важна роль ВИ не только в образовании клубов любителей фантастики, но и создании в них фэнзинов. И то, что из фэндома вышли ныне известные люди, занимающиеся фантастикой профессионально (редактура, перевод, литературная критика) – достаточно назвать Володю Борисова и группу «Людены», – тоже, я думаю, в немалой степени заслуга ВИ.
И, конечно же, благодаря ВИ и возник ВС КЛФ. Когда весной 1988 г. в Киеве в состав Всесоюзного совета клубов ВИ был избран как представитель творческих организаций, его кандидатура, как и кандидатура А. Н. Стругацкого, получила под громкие аплодисменты абсолютное одобрение зала.
Во многом благодаря ВИ возникла «Аэлита» – праздник свободы и любви к фантастике (собственно, в те годы эти понятия были синонимичны). Если Москву и Ленинград называли столицами советской фантастики, то благодаря «Уральскому следопыту» – т. е. ВИ, – Свердловск стал, в сущности, ее третьим центром. И ВИ был, безусловно, душой «Аэлиты», о чем говорится в давнишней теплой песне, написанной Мишей Якубовским в 1988 г. (на мотив песни про конармейцев) к 50-летию ВИ и ставшей гимном «Аэлиты»: «Очень здорово снова /Побывать у Бугрова, / «Следопыту» поклон передать. / Пусть с годами желтеют / Наши фото в музее – / «Аэлита» всегда молода»[13]. Мне рассказывали, что на «Аэлите-92» (после того, как пошла волна переименований и Свердловск стал Екатеринбургом), в ходе дружеского застолья родилось предложение переименовать «Уральский следопыт» в «Бугральский следопыт».
С «Аэлитой», помнится, связано получение самого крупного гонорара в моей жизни. После «Аэлиты-88» я написал для «Книжного обозрения» большой, почти на полосу, материал, от которого главный редактор Овсянников оставил одну фразу: «Ежегодная литературная премия Союза писателей РСФСР и журнала “Уральский следопыт” присуждена писателю из Томска Виктору Колупаеву за сборник фантастики “Весна света”». За этот «шедевр» я получил, как сейчас помню, 1,57 руб. Когда я позвонил ВИ, чтобы сообщить о случившемся («КО» поступало в Свердловск на пару дней позже), и шутливо посетовал на редакторское своеволие, он посмеялся, посочувствовал и сказал: «Денежки сохрани – пропьем…»
Последний раз я был в Екатеринбурге в 2000-м, когда приезжал получать Мемориальный приз ВИ. И что-то не тянет больше… Конечно, главным образом потому, что с уходом ВИ город словно опустел… Сильно изменилась и «Аэлита»…
Хотя ВИ писал немало о фантастике – и для «Уральском следопыта» (статьи, врезки к публикациям разных фантастов – при этом бывало так, что читать эти врезки было интереснее, чем сами «художественные» тексты…), и для других журналов и газет, все-таки критиком, скорее всего, он не был. С серостью, а то и воинствующей бездарностью он боролся не в статьях, а просто тем, что делал – честно и истово – свое дело. Скорее его можно назвать историком фантастики, разыскателем разных фактов – курьезных, полезных, драматических.
Так написаны его книги «В поисках завтрашнего дня»[14] и «1000 ликов мечты»[15]. На обложке первой книги человек, одетый по моде XIX в., во фраке и цилиндре, высунувшись из гондолы воздушного шара, смотрит в подзорную трубу. Немного смешной, но удивительно привлекательный, похожий на чудаковатых ученых Жюля Верна (и еще, конечно же, на самого ВИ!..), он пытается разглядеть что-то за горизонтом или за толщей лет…
Чаще всего ВИ сравнивали с Паганелем (но не только с ним – например, неожиданное и интересное сопоставление ВИ с д’Артаньяном провел Сережа Казанцев). Однако, говоря о параллелях с героями Жюля Верна, мне приходит на ум не секретарь Парижского географического общества Жак-Элиасен-Франсуа-Мари Паганель, а Мишель Ардан из романа «С Земли на Луну»: «Это был человек лет сорока двух, высокого роста, но уже слегка сутуловатый, подобно кариатидам, которые на своих плечах поддерживают балконы. Крупная львиная голова была украшена копной огненных волос, и он встряхивал ими порой, точно гривой. …Его нос был очерчен смелой линией, выражение губ добродушное, а высокий умный лоб изборожден морщинами, как поле, которое никогда не отдыхает»[16]. По-моему, в немалой степени совпадают не только внешность Ардана и внешность ВИ, но и их характеры: «Этот удивительный человек имел склонность к гиперболам, питая юношеское пристрастие к превосходной степени… Он был глубоко бескорыстен, и бурные порывы его сердца не уступали смелости идей его горячей головы. Отзывчивый, рыцарски великодушный, он был готов помиловать злейшего врага и охотно продался бы в рабство, чтобы выкупить негра»[17]. Не правда ли: как будто написано о ВИ!..
Параллели, как мне кажется, можно найти и в отечественной культуре. Что-то было в ВИ от шукшинских чудиков, с их совестливостью, нетерпимостью к подлости и лжи, что-то – застенчивость, доброта, сочетавшиеся с твердостью в вопросах принципиальных, когда дело касалось защиты чести и достоинства, – от героев Андрея Мягкова в фильмах Эльдара Рязанова.
Ушел из жизни Виталий Иванович во сне – легкая смерть, посылаемая только тем, кто заслужил ее.
День похорон выдался пасмурным. Низкое серое небо, моросящий дождик… Но к вечеру, во время поминок, небо очистилось, засияло солнце, и словно наступило – конечно, кратковременное, – успокоение. Поминки в «…следопыте» были долгими и очищающими душу…
* * *
9 декабря 1986 г. в Дубултах на Всесоюзном семинаре молодых писателей-фантастов я выступил с докладом. Дату эту привожу только потому, что именно в тот день я познакомился с Сергеем Александровичем Снеговым. Он подошел ко мне после доклада (знакомы мы тогда не были), представился (я, обалдев, пробормотал: Да что вы, СА, кто же вас не знает!..) и пригласил зайти к нему в номер. В номере он сказал, что ему очень понравился мой доклад, и, достав экземпляр только вышедшего издания романа «Люди как боги», сделал на титульном листе весьма лестную для меня надпись. В этом, как я потом понял, был весь СА – обладая редкостным чутьем на людей (опыт старого лагерника!), он либо кого-то не принимал, но, будучи поставлен перед необходимостью общаться с ним, вел себя с этим человеком подчеркнуто любезно; либо принимал, и он становился для него своим, и бывал с ним СА трогательно дружественен…
Примечания
1
Окуджава Б. Стихотворения. М., 1989. С. 11.
2
Мирер А. Дом скитальцев. М., 1976.
3
Торо Г. Уолден, или Жизнь в лесу. М., 1979. С. 30.
4
Мирер А. Наперекор судьбе // Советская библиография.-1990.-№ 6.-С. 42.
5
Отдельным изданием повесть вышла в 1990 г. в Краснодаре благодаря городскому КЛФ «Стажеры».
6
Розанов В. Уединенное. М., 1990. С. 331.
7
Впоследствии эти книги были опубликованы издательством «Текст» (и вновь наши с АИ пути пересекались – я работал с ним в «Тексте» в 1990-е гг.): Зеркалов А. Евангелие Михила Булгакова. М., 2003; Зеркалов А. Этика Михаила Булгакова. М., 2004.
8
Зеркалов А. Евангелие Михаила Булгакова. С. 190.
9
Стругацкий А. Н., Стругацкий Б. Н. Собр. соч. в 12 т. Т. 1. М., 1991. С. 235.
10
Паустовский К.Г. Жизнь Грина//Паустовский К.Г. Собр. соч. в 9 т. Т. 7. М., 1983. С. 456.
11
…to open the gates of the universe, to show …the roots of time//Silverberg R. Sounding Brass, Tinkling Cymbal– The Hell Cartographers. Histories of Science Fiction Writers. L., 1976. P. 45.
12
Поиск-83. Свердловск, 1983. С. 330.
13
Имеется в виду музей фантастики, основанный ВИ, бывшим его бессменным хранителем.
14
Бугров В. поисках завтрашнего дня. Свердловск, 1981.
15
Бугров В. 1000 ликов мечты. О фантастике всерьез и с улыбкой. Свердловск, 1988.
16
У меня нет под рукой собрания сочинений Жюля Верна, поэтому цитирую по кн.: Брандис Е. Впередсмотрящий. Повесть о великом мечтателе. М., 1976. С. 80.
17
Там же. С. 81.