– Дай мне носовой платок. Или салфетку.
– Зачем?
– На дверной ручке могли остаться отпечатки пальцев убийцы, если это все-таки убийство. Я не хочу до нее дотрагиваться.
– Но я только что входил в комнату! – испугался Зигмунд.
– Не беспокойся, мы это отметим, когда нас будут допрашивать.
– Я вовсе не хочу, чтобы меня допрашивали! – запротестовал Таранов.
– Да, нельзя ли как-нибудь уладить это мирным путем? – поддержал его Сивко. – Без вмешательства властей.
– По-моему, денег у нас достаточно, – присоединилась к мужчинам Елизавета Петровна. – Давайте будем заодно, господа. К чему нам полиция?
– А чего вы все так заволновались? – усмехнулся Воронов. – Мы еще не вошли и ничего не увидели. Вдруг она просто спит?
После чего он, аккуратно обернув дверную ручку белоснежной салфеткой, открыл дверь и первым вошел в спальню. За ним остальные. Огромных размеров кровать стояла посреди просторной светлой комнаты. Видимо, привычки Бейлис здесь хорошо знали, а также, какое значение имеет в ее жизни кровать. Первое, что бросалось в глаза, – длинные стройные ноги. Голые. Она была в трусиках-стрингах и кружевном бюстгальтере алого цвета. Лицо закрывала подушка, как и сказал Зигмунд. На столике рядом с кроватью стояла наполовину пустая бутылка ликера, рядом лежала пачка сигарет, в пепельнице окурки со следами губной помады. Видимо, Бейлис курила и пила ликер в ожидании кого-то, а потом заснула. В этот момент в комнату тихо вошел (или вошла) убийца и удушил ее подушкой. Бейлис была сонная и пьяная, сопротивлялась она недолго.
– Черт возьми, – пробормотал Иван Таранов.
– Теперь она никогда уже не напишет свою книгу, – тихо сказала Елизавета Петровна.
Дмитрий Воронов подошел к кровати и снял с лица Бейлис подушку. Все вздрогнули. Лицо ее было искажено гримасой удушья, алая помада размазана подушкой, отчего та казалась окровавленной. Над худеньким телом с выпирающими ребрами неестественно возвышались бугры ее огромной силиконовой груди. Было такое ощущение, что на кровати лежит сломанная Барби.
– Ну что будем делать, господа? – спросил Воронов.
– Надо подумать, – ответил за всех Иван Таранов. – Может, концы в воду, а? Спрятать ее тело и… Никому ничего не говорить.
– То-то родственнички обрадуются, – усмехнулся Сивко и пояснил: – Я имею в виду дочерей Льва Абрамовича.
– Она наверняка сказала подружкам, куда направляется, – заметила Елизавета Петровна. – Но я за внутреннее расследование.
– Что ты имеешь в виду? – в упор посмотрел на нее Воронов.
– В замок ночью никто не входил, ведь так?
– Разумеется, это невозможно, – резко сказал тот. – Снаружи охрана и злые собаки. На ночь их спускают с привязи. А дверь в дом заперта.
– Значит… – Елизавета Петровна выразительно обвела взглядом коллекционеров вина.
– Один из нас, – хрипло рассмеялся Таранов.
– Есть еще прислуга, – тут же отреагировал Сивко. – Кстати, где Зигмунд?
Сомелье и в самом деле не было в комнате.
– А вы заметили, с какой ненавистью он вчера смотрел на Бейлис, господа? – спросила Елизавета Петровна.
– Особенно когда она сказала, что выльет в сортир коллекционное вино, – подхватил Таранов.
– Да, Зигмунд – фанатик, – согласился с ними Воронов. – Для него слова Бейлис – святотатство. Его жена большой специалист в купажировании вин. Они всю жизнь прожили в Молдавии при известном винодельческом хозяйстве «Пуркарь». Можно сказать, идеальная пара. Оба отлично разбираются в вине, мечтали о собственном винограднике, но вынуждены были эмигрировать в Россию. Зигмунд долгое время оставался здесь без работы из-за проблем с российским гражданством.
– И не напрягает их быть у тебя в услужении? – усмехнулся Таранов.
– Я об этом не задумывался, – резко ответил Воронов.
В этот момент появился Зигмунд и взволнованно сказал:
– Дмитрий Александрович, вас хочет видеть начальник охраны.
– Что случилось?
– Вам лучше спуститься.
– Мы все спустимся, – заявил Сивко. – Теперь это наша общая проблема.
– Да, да, – кивнула Елизавета Петровна. – А ты, Мишель, что молчишь?
– Что я могу сказать? – развел тот руками. – Я ее почти не знал.
– Однако это тебя она приглашала ночью в свою спальню, – заметил Сивко. – И, дожидаясь, потягивала ликерчик.
– Но зачем мне ее убивать?
– Может, она и про тебя что-то знала? – подмигнул Таранов.
– Идемте, – нетерпеливо сказал Воронов. – Не будем терять время, господа. Я хочу знать, что случилось.
Хозяин замка вышел последним и аккуратно прикрыл дверь в комнату Бейлис, все так же обернув руку салфеткой. Гости цепочкой пошли по длинному коридору и стали спускаться вниз по ступенькам. У начала лестницы переминался с ноги на ногу здоровенный детина в камуфляже. Вид у него был растерянный. Пахнуло едким мужским потом, кожаными ремнями и крепкими сигаретами.
– Что случилось? – нетерпеливо спросил Воронов уже с середины лестницы.
– Я прямо не знаю, как сказать, Дмитрий Александрович, – замялся детина.
– Говори!
– Поутру на пашне обнаружены следы. Парни делали обход, как обычно, и…
– Что?!!
– Вот такое дело, – развел руками детина и добавил: – Вы уж извините.
– Когда обнаружены? – резко спросил Воронов.
– Я ж сказал: поутру.
– Назови точное время.
– Как только рассвело, так они и пошли делать обход… В начале девятого.
– Почему сразу не доложил?
– Так вы ж спали.
– У вас есть инструкции: обо всех происшествиях докладывать мне тут же, – отчеканил Воронов. – Обо всех нарушителях. Вы прекрасно знаете, что мы находимся с местными жителями в состоянии войны.
– Тут такое дело… – почесал бритый затылок начальник охраны.
– Какое? Ну? Что ты мнешься? – закричал Воронов. Остальные тоже были в нетерпении.
– Следы-то женские!
– Как-как?
– Я говорю: женские. От модельных сапожек. У-узенькие. Вот такие, – пальцами огромной лапищи показал детина. – Потому мы и не стали вас беспокоить. Ну не будет же дамочка хулиганить в ваших подвалах? Бутылки бить да элитный коньяк хлестать.
– Смотря какая дамочка, – хмыкнул Таранов. – Взять нашу Бейлис…
– Она умерла, – резко оборвала его Елизавета Петровна.
– Пардон. О покойниках либо врать, либо никак. Промолчу, – усмехнулся Таранов.
– Значит, на территорию замка проник посторонний, – задумчиво сказал Воронов. – То есть посторонняя. Но почему же собаки ее не тронули?
– Да мы и сами голову ломаем: почему? – засмущался детина.
– Может, вы их и не спускали? – подозрительно спросил Воронов.
– Да что вы такое говорите, Дмитрий Александрович! Как можно!
– Тогда что же это за собаки такие? Какой-то особой, доброй породы? Где вы их взяли?
– Собаки нормальные. Злющие, мы их сами боимся.
– Тогда что с ними случилось этой ночью?
– Может, она секрет какой знает? Или заговор.
– Дурак, – бросил Воронов. – Еще какую-нибудь чушь скажи. Как она вошла? Через забор перелезла? В модельных сапожках? Или сама Никита сюда пожаловала? Коньячку выпить захотелось?
– Зачем через забор? Она вошла в заднюю калитку.
– Она же всегда заперта! – заорал Воронов.
– В том-то и дело. Заперта, да. И сейчас заперта. Но следы ведут через пашню к калитке и возле нее обрываются. По нашу сторону нашлепки грязи на тропинке. Дамочка вошла и ногами потопала, сапожками модельными, чтобы грязь с них стряхнуть. Судя по тому, что грязь подсохла, дело было вчера вечером, не сегодня поутру. Она вчера приехала. Машину, видать, оставила в деревне. Или на рейсовом автобусе добралась. На подъезде к воротам мы бы ее засекли. Она и дернула пехом через пашню. Там темень и грязь непролазная.
– А потом куда она делась?
– А я почем знаю? – развел руками начальник охраны.
– Значит, кто-то ее впустил. У нее был сообщник, господа! – заявил Воронов гостям. – Кто-то в замке. Но кто?
Ответом ему было молчание.
– Коля, твои парни вне подозрений? – вновь накинулся Воронов на начальника охраны. – Может, к кому-нибудь из них любовница пожаловала?
– Дмитрий Александрович! – взмолился тот. – Обижаете! Вы ж им столько платите! Я каждого из них лично проверял!
– Тогда кто?
– А я почем знаю? У гостей своих спросите, – сказал детина, глядя в потолок.
– Дмитрий, ты что, нас подозреваешь?! – вскрикнула Елизавета Петровна.
– А что мне остается? Вчера приехали вы, и ночью же на территорию проник посторонний, которого сюда впустили. Что мне остается, господа?
– Уж не думаешь ли ты, что мы хотим тебя обокрасть? – зло спросил Сивко.
– А чего вы тогда от меня хотите? Чего?!
– Это ты от нас чего-то хочешь, – негромко сказал Таранов.
– Я пригласил вас в гости. А вы чем ответили на мое гостеприимство? Воспользовались моментом, да?
– Нам всем надо успокоиться, – устало сказала Елизавета Петровна. – Успокоиться и подумать.
– Некогда думать, – резко сказал Воронов. – Надо ее найти. Эту женщину.
– Постойте, господа, – сообразил вдруг Таранов. – Но если в замок проник посторонний… Если его, то есть ее, нет на территории, которую, я не сомневаюсь, за несколько часов уже обшарили… Это значит… Значит, она сейчас в замке!
При этих словах Зигмунд вздрогнул.
– Да, это так, – кивнул Воронов. – Эта женщина в замке.
– Вот вам и убийца, господа! – с энтузиазмом сказала Елизавета Петровна. – Вот вам и решение проблемы! Никто из нас ее не убивал!
– А ведь верно! – заволновался Сивко. – Нам-то это зачем? А вот тому, кто, крадучись, ночью приходит в дом…
– Мы ее поймаем и сдадим полиции, – произнес Таранов. – И проблема решена, господа.
– Я извиняюсь, – вмешался начальник охраны. – Вы о чем говорите-то? О каком трупе?
– Одна из моих гостей задушена ночью у себя в спальне, – сухо сообщил Воронов.
– Так дозвольте, Дмитрий Александрович, полицию вызвать.
– Не надо, – поморщился хозяин замка. – Погоди с полицией. Это всегда успеется. Перекройте все ходы и выходы, будьте бдительны. И спустите собак. Хотя… Какой от них толк?
– Собаки нормальные, – заволновался начальник охраны. – Я лично…
– Все, иди, – оборвал его хозяин. – Когда надо будет, я тебя позову.
– Есть!
Как только дверь за начальником охраны закрылась, Воронов спросил у гостей:
– Как вы думаете, кто бы это мог быть, господа? Я имею в виду женщину, тайно проникшую сюда ночью для того, чтобы задушить Бейлис.
– Как кто? – сказал Таранов. – Наследница!
– Наследница? – переглянулись Сивко и Елизавета Петровна.
– Конечно! Вспомните завещание Льва Абрамовича! У него три дочери от первого брака. А он все отписал второй жене и ее сыну. Который, мол, неизвестно от кого рожден. Ведь к тому моменту Льву Абрамовичу перевалило за семьдесят!
– Это надо обсудить, – взволнованно сказала Елизавета Петровна и покосилась на Зигмунда. – Но не на лестнице же?
– Лиза права, – поддержал ее Воронов. – Пройдемте ко мне в кабинет.
– Но надо ж ее ловить! – закричал Таранов. – Какой толк обсуждать, кто бы это мог быть? Убийца, вот что главное! Поймать и…
– Замок огромен, – заметил Воронов. – Надо распределиться. Какой толк носиться по этажам, тем более вам, вы же здесь плохо ориентируетесь?
– А у тебя есть план замка? – спросил Сивко.
– Я вас за тем и приглашаю в кабинет. Она отсюда не выйдет. На смотровой башне до темноты будет стоять человек из охраны. Даже если ей опять удастся перехитрить собак, ее увидят, когда она пойдет через поле. И догонят, не сомневайтесь. До вечера уйма времени, господа. Мы ее непременно поймаем. А где Зигмунд? Зигмунд!
Сомелье опять исчез. Зато появилась Эстер Жановна, которая выглядела уставшей и больной, но держалась, как всегда, прямо. Сдвинув брови, она холодно отчиталась:
– Зигмунд делает ревизию в кладовой. Какие будут распоряжения насчет обеда, Дмитрий Александрович?
– Ах, разве нам сейчас до еды! – воскликнула Елизавета Петровна.
– Мы вчера составили меню, – поморщился Воронов.
– Но, может, в нем будут какие-то изменения?
– Нам всем не до того. Что будет, то и будет. Я имею в виду, на столе.
– А что насчет вина?
– После. Обо всем этом после. Идемте, господа.
«Бургундское»
Кабинет хозяина замка находился на втором этаже, и они вновь стали подниматься по лестнице. Иван Таранов, едва очутившись в кабинете, возбужденно потер руки и с энтузиазмом воскликнул:
– Охота, господа! Это будет поинтересней скачек! Воронов, а у тебя шикарная культурная программа!
– Скажи еще, что я устроил это убийство, чтобы вас развлечь, – усмехнулся тот.
– С каким удовольствием я изловлю диверсантку! – не унимался Таранов. – Уверен, она хорошенькая!
– Сексуальный маньяк, – бросила Елизавета Петровна, усаживаясь в кресло.
Воронов тоже сел и обвел взглядом гостей:
– Итак, кто из вас лучше всех знал покойного Льва Абрамовича? Новичок отпадает, он с ним не знаком. Так, Михаил Андреевич?
– Разумеется! – Он огляделся. Стол, стул, полки с книгами. На столе фотография в рамке: женщина лет тридцати пяти – сорока. Рыжеватые волосы, круглое лицо, полная белая шея… Перехватив его взгляд, Воронов взял фотографию и положил ее на стол изображением вниз. Спросил:
– Ну? Кто начнет?
– Я его знала неплохо, – поежилась Елизавета Петровна.
– Я тоже, – неохотно сказал Таранов.
– Да, ты был в его доме частым гостем, – с усмешкой заметил Сивко и не удержался: – Особенно в отсутствие хозяина.
– Что ты имеешь в виду? – вскинулся Таранов.
– Бейлис была болтлива, – вздохнула Елизавета Петровна. – О вашем с ней романе знали все.
– Да не было никакого романа! – запротестовал Таранов. – Я просто с ней спал! Иногда, – добавил он.
– А у тебя, выходит, был мотив, – пристально глянул на него Воронов.
– Господа, господа, – заволновалась Елизавета Петровна. – Мы же решили, что Бейлис убила женщина, тайно проникшая ночью на территорию замка. Если копнуть, так мотив был у каждого из нас. Вспомните вчерашний вечер!
– Да, Бейлис разозлила всех, – согласился с ней Сивко. – Но душить ночью подушкой? Как-то это… неприятно.
И Федор Иванович поморщился.
– Торговать женскими трусами тоже неприятно, – усмехнулся Таранов. – Но ты же это пережил. Или скажешь, не было?
Сивко бросил на него злой взгляд, но промолчал.
– Наш Федя тихушник, – заметила Елизавета Петровна. – А в тихом омуте, как известно…
– Мы здесь не для того, чтобы устраивать разборки, – вмешался Воронов. – И вовсе не затем, чтобы обсуждать наше прошлое и личную жизнь. Необходимо вспомнить всех родственников Льва Абрамовича и выяснить, кто эта женщина.
– У него три дочери, – медленно сказала Елизавета Петровна. – Старшей лет пятьдесят. Я ее хорошо знаю. Это не она. Вторая дочь Льва Абрамовича на пять лет моложе сестры. Мы с ней ровесницы…
– Наконец-то я с точностью узнал, сколько тебе лет! – рассмеялся Таранов. – Сорок пять! Ай, проговорилась!
– Я никогда не скрывала свой возраст, – зло сказала Елизавета Петровна. – И дату в паспорте не подделывала.
– Бейлис подделывала, – вмешался Михаил.
– Что ты имеешь в виду, Мишель?
– Она подделала дату рождения, и сам паспорт у нее вроде бы фальшивый. Она сама мне вчера проболталась.
– А с какой стати она с тобой откровенничала? – подозрительно посмотрела на него Елизавета Петровна.
– Потому что напилась.
– Что ж… Я всегда знала, что она фальшивка! И тело ее, и душа, и уж, конечно, биография! Все – фальшивка! Но вернемся к наследницам. Третьей дочери Льва Абрамовича тридцать пять, и она еще не замужем. У старших ее сестер по дочери. Одной около тридцати, а другая совсем юная. Студентка, насколько я помню. И одна правнучка. Но она совсем малышка, ее мы со счетов сбрасываем. Старшую дочь Льва Абрамовича тоже.