– Как поживется… Господи, до чего же я рада вас видеть, девчонки! Я вам подарки привезла, целую кучу, но оставила все в отеле, я ж не была уверена, что застану вас… Но завтра я приглашаю вас на обед, завалимся в какой-нибудь шикарный ресторан… А сейчас, Катюня, иди спать, тебе же завтра в школу!
– Ладно, – засмеялась она, – ясно же, вам поговорить охота! Тогда до завтра, бабушка!
– Солнце мое! – воскликнула Елена Павловна и опять залилась слезами.
Катька удалилась.
– Боже, какой ребенок! Лерочка, а ты… Ты не против… что я… опять появилась…
– Боже мой, почему я должна быть против?
– Ну, после этой Димкиной статьи… Это же ужас что такое… Я как прочитала, сразу заказала билет в Москву! Как можно? Я никогда его не понимала… Что он за человек? В кого? Его отец был добрым, порядочным… Лерочка, детка, почему вы расстались? Ты не вынесла его характера? Но ты ведь любила его, и он тебя как будто тоже… Что произошло? Ты прости, что я поздно спохватилась… Меня на старости лет так закружило… У меня уж два мужа сменилось…
– Ничего себе! – воскликнула я.
– Сейчас речь не обо мне! Расскажи, почему вы расстались?
Я рассказала.
Она внимательно меня выслушала.
– Теперь мне многое понятно… Знаешь, почему он дал это интервью?
– Да какая разница!
– Он просто не смог простить тебе, что ты выбрала не его, а мальчика…
– Это его проблемы! Он же в конце концов не безмозглый эстрадный звездун, а писатель, интеллектуал, должен соображать… Как можно так о своем ребенке… Как бы он ко мне ни относился, но Катька-то тут причем?
– Ты не думай, я его не оправдываю, я просто пытаюсь сама понять… А я, кстати, не хочу с ним встречаться.
– Ну, это уж вы зря.
– А мы с ним никогда не были близки. И я ему сто лет не интересна. Он мне звонит примерно раз в два года… Я ему совершенно не нужна. Вот такое чудовище я вырастила. Ты простишь меня, Лерочка?
– А мне-то за что вас прощать?
– Ты всегда мне нравилась, я очень нежно к тебе отношусь, ну что ж делать, что я такая легкомысленная… У меня была тяжелая молодость, вот я на старости лет и наверстываю…
– Какая вы молодчина!
– Лерочка, расскажи, как ты-то живешь? Димка хоть деньги дает?
– Давал, десять тысяч в месяц. Но после этого интервью Катюха взмолилась: мама, давай лучше ужмемся, но не будем брать у него деньги…
– Ах, какая девка!
– И фамилию его она отказалась носить.
– Знаешь, я ее уважаю! По-настоящему! Ну, а у тебя-то есть какой-нибудь мужик?
– Нет, постоянного нет. Так, изредка, что-то бывает…
– Что называется, для здоровья?
– Ну да. Но у меня и времени нет. Столько работы…
– А где ты работаешь? Ты же училась на сценарном?
– Можно сказать, по специальности и работаю. Пишу бесконечные и безразмерные сериалы.
– Слушай, а я смотрю наши сериалы, но на сценаристов как-то внимания не обращала…
– И «Фамильный браслет» смотрите?
– Да. Сама удивляюсь, что за дурь, но смотрю. Мне только жалко было, что этого Ванечку убили… Мне Шмелев очень нравится, – чуть смущенно улыбнулась Елена Павловна.
– Могу вас порадовать. Он вернется в сериал.
– Неужто воскреснет?
– Нет, но появится его брат-близнец.
– Правда? Здорово!
– Кстати, этого близнеца Катюха придумала.
– Да что ты говоришь? Вот умница!
– Да, она меня частенько выручает, когда мозги совсем уж засыхать начинают.
– И за это прилично платят?
– Да не очень, но справляемся. Елена Павловна, расскажите о себе, что там у вас за бурная жизнь?
– Ой, не говори! Ну, ты же помнишь наверное, я уехала в Испанию, с Мигелем. Такая любовь была… А мне, прошу заметить, пятьдесят пять стукнуло на тот момент. Я думала, это уже последнее чувство… Где там! Через два года мы разошлись. Ну не могли понять друг друга… А я встретила случайно в Толедо своего одноклассника, Володю Циммермана. Он жил во Франции и недавно овдовел. И у нас случился бурный роман… Он превосходный музыкант, играл в оркестре Гранд-опера. Это были прекрасные годы. Но он вдруг возьми и умри, а мне уж за шестьдесят, о чем тут еще думать… Володя оставил мне в наследство хорошую квартиру в Париже и кое-какие денежки, но я начала подыхать с тоски и одна моя подружка, тоже из русских, богатая дама, управляющая сетью магазинов крупной дизайнерской фирмы, предложила мне место администратора в их магазине в Касабланке.
– Где? – ахнула я.
– В Касабланке, представь себе. И я согласилась. Мне платили хорошие деньги, я знаю три европейских языка, не считая русского, а русских в Марокко великое множество. И вот сейчас я опять замужняя дама. Мой муж француз, архитектор, исключительно интересный мужчина… Лера, ты должна с детьми приехать ко мне, у меня такой дом… Это просто чудо! Я такие раньше только в кино видела! Я тебе завтра покажу фотографии. Марокко такая интересная страна!
– Боже мой, Елена Павловна, вы чудо! И вы так прелестно выглядите!
– Для своих лет, пожалуй, – засмеялась она. – Нет, правда, приезжай!
– Но там же, наверное, очень жарко?
– Если приехать в сентябре, это идеально!
– Но в сентябре дети учатся!
– Ну пропустят две недельки в начале учебного года, большое дело! А я найду тебе там мужа…
– Ох, меньше всего на свете я хочу мужа. С меня хватит. Ой, Елена Павловна, а Димка знает о ваших похождениях, иначе и не назовешь?
– Ну, весьма схематично. Я просто ставила его в известность о своих географических перемещениях… Ну и о смене мужей, естественно.
– И он ни разу не приезжал к вам?
– Нет, хотя я его приглашала. Но он только фыркал.
– Ой, а на каком языке вы говорите с вашим марокканским мужем?
– На русском. Первая его жена тоже была русская. Но она умерла, а их единственная дочь погибла в автокатастрофе. Он замечательный человек, талантливый архитектор, человек широко образованный. Мне с ним так интересно… И он будет счастлив, если ты с детьми к нам приедешь… Он очень любит детей, а его Аллах обделил детьми…
– Аллах? – переспросила я.
– Я по привычке, – улыбнулась она.
– С ума сойти от вас, Елена Павловна, я просто в восторге! У нас на студии полно молодых девчонок, которые уже отчаялись найти приличного мужика, а вы… Я им о вас расскажу, чтоб надеялись…
– Вот-вот, в этой жизни все возможно… Даже разочарование в собственном сыне.
– Елена Павловна!
– Что Елена Павловна? Ну как можно дойти до того, чтобы собственную единственную дочку назвать злым зверенышем? Это что? Это как? Я когда прочитала, чуть с ума не сошла… Рассказала Франсуа, он сразу заявил: ты должна поехать в Москву и объяснить сыну… А я вот к тебе примчалась. И так рада, что Катька наша такая умная и гордая…
– Но вы все-таки намерены с Димой встречаться?
– Пожалуй, нужно! И я ему все выскажу, пусть знает, что́ родная мать о нем думает, хоть он меня всерьез и не принимает. Я ужасно рада тебя видеть, но ты меня огорчаешь.
– Чем?
– Ты явно на себя рукой махнула. У тебя какой-то запущенный вид…
– Но я…
– Я знаю все, что ты скажешь! У тебя мало времени и денег, двое детей, работа… Но это не оправдание. Посмотри, какая у тебя сухая кожа! Ну, с этим мы справимся. Я привезла тебе аргановое масло и всякие марокканские штучки… И твоим гардеробом я тоже займусь. Негоже женщине в тридцать три года не обращать на себя внимание! Это преступно! И вообще, моя цель – выдать тебя замуж!
– Да боже упаси! Зачем мне замуж? Да и кому я нужна с двумя детьми?
– Чтобы я не слышала этой чепухи!
На следующий день я с детьми была в гостях у бывшей свекрови. Она навезла подарков нам с Катюхой, а так как о Гришке ничего не знала, то с утра успела купить ему айфон. Восторгу не было пределов. Потом мы обедали в ресторане, Елена Павловна рассказывала массу интересных историй, дети смотрели на нее влюбленными глазами. Да и я тоже. И как у такой матери вырос такой сын? Непостижимо!
Вечером, когда я зашла поцеловать Гришку перед сном, я заметила, что глаза у него заплаканные.
– Гриня, что с тобой?
– Я страдаю! – выпалил он.
– Оп-ля! Отчего это ты страдаешь, можно узнать?
– Оттого, что у меня нет бабушки! И никогда не было и не будет…
– А с чего ты взял, что не будет? Мне, например, Елена Павловна сказала: «Как я счастлива, что у меня появился еще и внук!» Та к что, не страдай, считай, что у тебя есть бабушка.
– Она это из жалости?
– Нет, просто она любит детей!
– Ты меня не обманываешь?
– Зачем?
– Чтобы утешить…
– Нет, я считаю, что утешать враньем нельзя, это вредно…
– Кому вредно?
– Всем. Тебе вредно, потому что когда вранье раскроется, а рано или поздно любое вранье раскрывается, ты действительно будешь страдать. И мне вредно, потому что совесть будет мучить и вообще…
– А мы правда поедем в Марокко?
– Думаю, да. Но не раньше сентября, так бабушка сказала.
– Ой, как еще нескоро!
– Ничего, потерпим.
Гришка тяжело вздохнул.
– Ладно, потерпим.
Утром, спровадив детей в школу, я собралась ехать по делам. Вчера вечером я перед сном намазала лицо знаменитым аргановым маслом. И сегодня выглядела куда свежее, чем вчера. Надо же! От этого сразу поднялось настроение.
Когда я вошла в лифт, там стоял какой-то упоительный запах. Это мужской одеколон, сразу определила я. Господи, да за мужиком, который так пахнет, я бы пошла на край света… Он должен быть высоким, широкоплечим и неотразимо элегантным. Гладко выбритым и вообще прекрасным… Что это со мной? Откуда эти мысли о мужиках? Со мной такого давным-давно не было. Неужто из-за капельки арганового масла на морде во мне проснулась женщина? Или все-таки от этого волшебного запаха? Подобные мысли не отпускали меня и в машине. Этот запах я слышала впервые, значит, в лифте до меня ехал кто-то не из нашего подъезда. Или новый жилец с ирландским сеттером? Да нет, такой не может пользоваться этим роскошным одеколоном. Да и на студии и на канале никто этим парфюмом не пользовался, я бы обратила внимание. Значит, этот мужчина приезжал к кому-то… А скорее всего ночевал у кого-то. Но не возит же он с собой одеколон? Хотя… Если он метросексуал, то запросто может. А ночевать он мог разве что у Таньки Соломатиной, у нее модельная внешность, она вообще шикарная женщина. Да, скорее всего! А может, она подарила своему мужику этот одеколон… Вполне возможно… А что если женщина надушится мужским одеколоном? Может получиться интересно… Вот корова, о чем я думаю? Совсем с ума спятила…
Елена Павловна с утра пребывала в дурном настроении, так как с вечера решила, что завтра непременно позвонит сыну. И, по возможности, увидится с ним. Как получилось, что он вырос таким жестоким, бесчувственным? Пошел в деда, тот тоже был недобрым… Да ну, вспоминать о покойном свекре не хотелось. Но и встречаться с сыном не хотелось тоже. Однако он может узнать, что я была в Москве, и получится дурацкая демонстрация… Нет, надо позвонить, но сперва следует позавтракать. Елена Павловна оделась, привела в порядок лицо, надо же, для своих лет я еще о-го-го! Настроение поднялось и она отправилась завтракать. После марокканского кофе любой кофе казался ей отвратительным, и она налила себе чаю. А вот пирожки с капустой тут поистине восхитительные. И вдруг Елена Павловна поймала на себе пристальный взгляд какого-то мужчины. Ему было от силы лет сорок, а может и меньше. Она пригляделась. Его лицо показалось ей смутно знакомым. А мужчина, поймав ее слегка недоумевающий взгляд, поднялся из-за столика и подошел к ней.
– Елена Павловна?
– Да. А мы, кажется, знакомы?
– Я Марик, помните меня? Марик Косецкий.
– Боже мой, Марик! Какой ты стал! Красавец! Как я рада тебя видеть! Садись ко мне, поговорим! Ты не очень спешишь, а то болтливые старухи это так обременительно.
– Да что вы, Елена Павловна! Какая ж вы старая, вы все такая же… прелестная женщина! Но почему вы в гостинице? Вы тут остановились?
– Да, я приехала ненадолго…
– Но почему вы не у Димки? Как он, кстати? Сто лет его не видел.
– Но ведь и ты был москвичом, Марик.
– Да, но теперь я бостонец. У меня в Москве никого не осталось.
– А я теперь живу в Рабате.
– Это в Марокко? – поразился Марк.
– Да, представь себе, я замужем за марокканским французом.
– Обалдеть! Елена Павловна, вы просто чудо! И как вам там живется?
– Прекрасно! А ты женат, Марик?
– Был. Развелся. А Дима, он по-прежнему с Лерочкой?
– Увы, нет. И его новую жену или даму я еще не видела.
– Но у них ведь дочка была. Катюшка. Кстати, это я им присоветовал назвать ее Катюшкой. Она совсем большая, наверное.
– О да, скоро тринадцать и это такая девка, с ума сойти!
– То есть вы с ней уже виделись?
– Конечно!
– А как Лера? Вышла замуж?
– Да нет. Послушай, Марик, а она, мне помнится, нравилась тебе?
– Было дело. Но она же с ума сходила по Димке… А он ведь состоялся. Известный писатель теперь. Я тут видел на улице рекламу его новой книги…
– А ты что-нибудь читал?
– Да, я читаю все его книги. По-моему, он здорово пишет.
– А мне что-то не нравится. Сплошь какая-то мрачная заумь. Впрочем, ты же ученый, тебе такое нравится?
– Понимаете, я не могу сказать, что это мое. Но я вполне способен оценить.
– Надо же… Я даже рада, а то все говорят, что слишком сложно, слишком мрачно. Значит, кому-то это надо.
– Как странно, Елена Павловна, вы говорите о сыне как-то отчужденно, что ли… Впрочем, простите, если я был бестактен.
– А ты с ним видишься?
– Давно не виделся. Он раза два меня не то чтобы отшил, но…
Елена Павловна вспыхнула.
– Думаешь, я уверена, что он и меня не отошьет? Я ему еще не звонила.
– Да бог с вами, Елена Павловна, вы же его мать.
– Будем надеяться, – засмеялась она. – А хочешь я дам тебе Лерочкин телефон?
– А он у нее изменился? – вдруг покраснел Марик.
– Да нет. Только знаешь, у нее теперь двое детей. Она взяла осиротевшего племянника.
– А… Ну что ж, это вполне в ее духе. А чем она занимается?
– Пишет сценарии.
– Это здорово, она всегда к этому стремилась. Молодчина. Как вы считаете, Елена Павловна, она не будет против, если я ей позвоню?
– Да нет, конечно, с чего бы ей быть против?
– Что ж, попробую, – вдруг страшно смутился он. – Простите, мне пора бежать, у меня научная конференция…
– Да беги, беги.
А вдруг у Леры что-то сладится с Мариком? Он такой милый парень.
Вернувшись в номер, она решительно взялась за телефон. Ответил женский голос.
– Алло!
– Добрый день, могу я поговорить с Дмитрием Сергеевичем?
– А кто его просит?
– Его просит его мать!
– Мать? Какая мать?
– Что значит какая? Его родная мать!
– Ох, извините… Я не подумала… Да-да, я сейчас его позову.
Похоже, она даже не знает моего имени-отчества, а может и вообще не подозревала о моем существовании.
– Алло, мама! Ты в Москве?
– Да, представь себе. И хотела бы тебя увидеть.
– Но почему ж ты не позвонила заранее, я бы тебя встретил. Ты где остановилась?
– В гостинице.
– Ну зачем же…
– Не люблю никого стеснять. Та к мы можем увидеться?
– Ну, разумеется, мама! Знаешь что, приходи сегодня вечером к нам, я познакомлю тебя с женой. Поужинаем, Марина чудесно готовит. А как твой француз?
– Лучше всех!
– Но ты приехала одна?
– Да.
– Ну что ж, скажи, где ты остановилась, я вечером заеду за тобой.
– А знаешь, кого я встретила тут, в отеле? Марика Косецкого.
– Да? Тебя это обрадовало?
– Меня – да! А тебе это неинтересно?
– Сказать по правде, совершенно неинтересно, мама.
– Та к в котором часу мне тебя ждать?
– Примерно в половине восьмого, но, учитывая пробки, могу и опоздать. А кстати, в Марокко бывают пробки?
– Еще какие! Ну, до вечера, сынок!
Фу, как трудно с ним разговаривать. Какой он чужой… Единственный сын и такое отчуждение… Наверное, я сама в этом виновата. Но почему же Лерку я ощущаю как родную, не говоря уж о Катюшке? И этот трогательный малыш Гришка. Как можно было всех их бросить? Мне этого не понять. Но посмотреть, как теперь живет мой сын, известный писатель, здорово интересно. И что за жена у него?
– Послушай, Саш, я вчера видела отснятый материал.
– И что, голуба моя? Там исказили твой гениальный текст? – сразу вызверился на меня продюсер.
– Нет, с этой точки зрения все в порядке. Но…
– Но что тогда?
– Это никто не сможет смотреть!
– Почему?
– Ну нельзя в таких сериалах делать эти бесконечные проходы, трехминутные паузы, это же кошмар! Милена приезжает в дом Аркадия и молча бродит по нему, при этом твоя Курочкина играет из рук вон плохо, ну не может она такие паузы вытягивать и все валится. Зритель отвлечется с радостью на что угодно, а после этой тоски еще пойдет реклама и все, кирдык! Плакали наши рейтинги!