– Почему ты ушла? – Недовольно спросил в машине зацелованный до бровей Анатолий Михайлович. – Моя женщина должна быть со мной!
– Может, я не ваша женщина?
Водитель скосил на меня удивленный взгляд и снова уткнулся в дорогу. Мы выехали из городка на шоссе. Караул стылого леса по обеим сторонам дороги держал голые стволы ружей строго вертикально.
– Останови здесь. – Приказал водителю хозяин возле палатки с мирной надписью «Хлеб».
Из палатки выбежала женщина в белом халате поверх куртки и принялась кланяться и что-то быстро говорить. Я приоткрыла стекло машины. «… Я уж и спрашивала о вас… другого такого нет человека…аж сердце зашлося как увидела… дай вам бог здоровья… молюсь на вас, спаситель вы мой…. заходите почаще, всегда рады….» – донеслось до меня. Она бегом вернулась в палатку и стала что-то выгружать в пакет Анатолию Михайловичу. С полным пакетом он вернулся в машину, сел, подобрав полы шубы.
– Выпечка хорошая здесь. Молодец, баба. Сама печет, сама продает, не халтурит.
– За что она вас благодарила?
– Ааа.… Да, ерунда. Дело прошлое. С бандитами местными договорился и ментами, чтобы не трогали ее. Она честно работает, и так еле концы с концами сводит.
Встречали нас по уже знакомому сценарию: огромный черный Малыш басил «вау», розовела Аннушка, сутулился завхоз Витя, скрывая радость за скупым рукопожатием. На этот раз обошлось без мытья ног. В гостиной журчали фонтаны, зеленела зелень, сверкали люстры и светильники в одном витиеватом стиле, кованые перила лестницы заплетали ступени спиралью, отражаясь в зеркалах…
– Красиво у вас тут, – похвалила я. – Со вкусом таким сделано и с любовью, видно.
– Это все по моему проекту. Сам рисовал, материалы выбирал, заказывал сам. И не так дорого. Есть намного дороже проекты. Но можно быть богатым и жить убого, можно наставить мрамора, золота, плакать будет хотеться в этом помещении.
– Согласна.
– Сядь поближе. Что ты так далеко от меня забралась…
Я села на подлокотник дивана, где, уместив живот между ляжками, развалился Анатолий Михайлович. Он потянулся ко мне, запустил руки под джемпер, нашел грудь, помял. Потом потыкал пальцем между ног, где по его убеждению под джинсами располагался клитор, нажал несколько раз, как на кнопку, посмотрел на меня.
– Ты не хочешь меня?
– Честно? Нет.
– Спасибо хоть честно…, – оскорбленно произнес он и встал.
Он походил по гостиной, сунул руку в фонтан, проверил давление и температуру струи, резко повернулся в мою сторону:
– Шейка скоро у тебя морщинистой станет. Она уже начала. Пока ты выглядишь ничего, а шейка-то всегда возраст выдает. И фигурка пока в норме, но сколько ты еще пропрыгаешь? Ну, года три-четыре от силы, а потом все, жопа жидкая, сиськи как уши у спаниеля. И никому не нужна. Будешь предлагать себя, а желающих не найдется!
– Почему как у спаниеля? Есть и другие вислоухие животные.
– Я тебя не удовлетворяю? А ты подбери себе фаллоимитатор, я оплачу.
– Анатолий Михайлович, а почему вы со мной в таком тоне разговариваете? – Да потому что я здесь бог! Если ты так и не поняла. И второго такого предложения у тебя никогда не будет! Ни-ко-гда! Ни на какой Кипр ты конечно не едешь. Мы или спим и пишем или не спим и не пишем!
– Можно меня в Москву отправить?
– Хоть сейчас.
– Будьте любезны.… И спасибо за гостеприимство.
– На здоровье.
Он стал подниматься по лестнице, тяжело опираясь о перила толстыми пальцами в золотых печатках.
В зеркалах появилась Аннушка с таким лицом, какое бывает лишь в двух случаях – когда сбываются мечты и когда успевают добежать до туалета.
– Танечка, вам помочь собрать вещи? – Елейно пропело лицо.
– Помогите раскидать, – пошутила я.
В следующие выходные мы с Мариной снова пила чай на ее маленькой кухне. Об Анатолии Михайловиче не говорили, пока Марина не спросила:
– Ты ездила к Пихалычу то?
– Ездила.
– А что молчишь, не рассказываешь? Обидел он тебя?
– Нет. Сказал честно – или спим и пишем или не спим и не пишем.
– Вот кобель! Я уж думала, отсохло у него всё!
– Он масло тыквенное ест, смазывает.
– Я, честно говоря, знала, что ничего не выйдет.…
– Почему?
– Он мне как-то чай подарил. Такое дерьмо! А хороший человек плохой чай подарить не может!
– Да…
– Ну и не расстраивайся! На наш век графоманов хватит!
– Наливать?
– Подожди, заварится…
Уголовник
– Здарова, журналистка! – Задорно начал незнакомый мужской голос в трубке.
– Здрасьте…
– Как дела?
– А вы, простите, кто?
– Конь в пальто! – Ржануло парнокопытное. – Да не знаешь ты меня, не напрягайся. Фотку твою видел, мелкую, правда, статейку прочел. Бойко пишешь.
– Спасибо. А телефон кто вам дал?
– Дали. Мне всегда дают! – Хвастливо фыркнул конь.
– И чем, простите, обязана?
– Тема есть. Чисто для журналиста. Надо встретиться, обкашлять. Завтра нормально тебе? Часов в семь. На Автозаводской есть кафешка у метро.
– Тема о чем? По телефону можно объяснить?
– Не, по телефону нельзя. Это не объяснишь, нужно на пальцах показать. Подъезжай завтра.
– Подождите, а с чего вы взяли, что я буду с вами встречаться? Вы ничего не перепутали? – Возмутилась я.
– Слушай, я не всем журналисткам звоню, раз, и «нет» – это мужское слово. Женщина должна всегда отвечать «да». Умная – разберется, что привалило и использует с выгодой для себя, дура – упустит шанс. Ты же умная!
Я оценила логику и ответила:
– Ну, хорошо. А как я вас узнаю?
– Узнаешь. Я красивый. – Хмыкнул голос. – Колей меня зовут. Можешь приехать с диктофоном? Мой менты при обыске слямзили.
– Ладно, Коля. Приеду с диктофоном.
В назначенное время я крутила головой в кафе на Автозаводской в поисках коня в пальто с именем Коля. Из середины зала мне улыбался и махал очень красивый мужчина с решительными скулами и глубоким взглядом. Он ничем не напоминал парнокопытное в верхней одежде, скорей иностранного киноартиста формата «брутальный любовник». Я всмотрелась внимательней. Одет не по сезону – светлый летний пиджачок, а на улице «не май». На лице «маска» из правильных черт и общительности, за которой амбициозность и обозленность. Энергетика тигра в пижаме…
– Это вы мне звонили? Вы – Коля? – Подошла я к нему, продолжая не верить первому впечатлению.
– Я, я, привет! Что? Нравлюсь?
– Просто такое несоответствие внешности и голоса.… Уже интересно!
– Дальше будет еще интересней! – Ухмыльнулся он.
– Присесть то можно?
– Присесть мы всегда успеем! – Заржал Коля знакомым голосом, и я окончательно признала телефонного коня.
Мужчина закурил, сощурив от дыма внимательные карие глаза. Красивые, как и все в нем.
– Куришь? – Спросил он.
– Нет.
– Серьезно? Извини, – он отогнал дым рукой. – Думаю, мы сработаемся. Что-то есть в тебе. У меня нюх на людей.
– А что за работа?
– Работа? Да разная… Я откинулся. Нужна подруга. Боевая. Веселая, компанейская, авантюрного склада ума, легкая на подъем!
– Откинулся куда? – Не поняла я.
– Не куда, а откуда. С зоны. Зона – моя жизнь. Я вытаскиваю оттуда людей. Помогаю людям.
– Всем?
– Нет, только хорошим! У кого деньги есть! – Он обаятельно улыбнулся ровным рядом хороших зубов.
– А у кого нет? Что им делать?
– Находить. – Усмехнулся Коля. – Я не мать Тереза. Это бизнес. Каждой шавке надо дать. Шавка крупней – кусок жирней. А зона, она корежит всех. Она рушит мир человека. Резко исчезают друзья, коллеги, знакомые, родственники. Ты оказываешься всем чужой, а чужие проблемы никому не нужны. Ты один на один с волками. Даже если кто-то тебя ждет. Человеку на зоне тяжелее, чем тем, кто ждет. Люди, чтобы выйти оттуда, чтобы просто там не сдохнуть, готовы отдать все! Я сам такой был. Не в интернете почитал! Так что, можно сказать, образование у меня высочайшее…, – его желваки заходили под смуглой кожей чисто выбритых скул. – Такие дела…
– А вы за что сидели?
– Слушай, хорош выкать! – Нахмурился Коля. – Я понял, ты меня уважаешь, но напрягает.
– Хорошо. Ты за что сидел?
– По 241.
– Это что?
– Организация борделей. У меня первая сеть борделей в Москве была. Объявления в газетках, телефончики, квартирки, мамочки, все работало как часы. Девочек сам набирал! Такие девочки были! Ммм, – он закрыл глаза и покачал головой. – Конкурент сука сдал! Но я его уже отблагодарил. Больше он мне не нагадит. А были друзьями когда-то.… Так то, журналистка, жизнь она журналов не читает…, – он выдохнул дым в сторону и отогнал рукой. – И подруга у меня была. Мы с ней дела делали. Классная девка. Ирка. Вот вместо нее тебя хочу.
– А она где?
– Сидит. Ей еще год.
– Ну, выйдет же… Год это мало.
– Когда выйдет, тогда и разговор будет. Год на зоне это очень много.
– А почему ее не вытащишь?
– С ней сложней. Ладно, не важно, давай о деле.
– Послушай…, – вздохнула я, – я ничего не имею против, но честно, как то не хочется связываться с уголовниками. Прости за откровенность.
– Да ладно! Откровенность – это хорошо…, – он затянулся. – Чистенькой значит, хочешь быть? – Коля потряс сигаретой в пальцах. – Вот все вы такие, которые не нюхали! Носопыру сморщат – фи, уголовник! А вы знаете, какие там люди сидят! Интересовались хоть раз? Кухня-офис-унитаз – вся ваша жизнь! Это вы все в зоне сидите! Своих иллюзий! Своих обывательских представлений! Своих мелких шкурных страхов! Всю жизнь сидите! Ты показалась мне другой. Я ошибся? Я не люблю ошибаться! – Он мотнул головой, его зрачки сузились. – Короче. Я никого уговаривать не собираюсь. Да или нет?
– Да. – Согласилась я, успев подумать, что буду умной: влезу, а там разберусь, что привалило.
– Так-то лучше, – спокойно сказал Коля. – И не бойся меня. Я тебя не обижу. Будешь со мной – у тебя все будет!
– Я не боюсь.
– Ну и ладненько.… У тебя что сегодня со временем?
– Есть пока.
– У меня здесь квартирка недалеко. Пойдем, посмотришь, как я живу, поговорим нормально. Не люблю я людные места. Бабы пялятся, мужики нервничают, разбирайся потом, – он скосил глаза влево, и я взглянула, куда он показывал.
Через стол от нас Колю в упор рассматривали две крашеные блондинки, перестав жевать, что, видимо, означало крайнюю степень заинтересованности. Рядом с ними багровели два мужика. Один в олимпийке, другой в клеенчатом пиджаке.
– Штаны что ли мне на морде носить! Что ж так бабы на картинку-то падки! – Хмыкнул Коля. – Слушай, пойдем, а? Пока эти два помидора не кинулись на меня с вилками. Они уже вон в низком старте. Только драки мне сейчас не хватало в общественном месте.
Я медлила, с сомнением глядя на красавца-уголовника.
– Да не буду я к тебе приставать! Не крути глазищами-то! – Досадливо поморщился он. – Посидим просто по-человечески. У меня все есть дома. Кофе-шмофе, холодильник битком…
Выйдя из кафе, Коля манерно подбоченился, исказив лицо галантностью:
– Позвольте предложить вам ручку, мадам!
У него и походка была кинозвезды, шагающей по красной дорожке в Каннах, фактурного независимого красавца, не зависящего даже от погоды и поэтому одетого в летний пиджак в осенний холод. На ощупь его рука казалась субтильней, чем выглядела. Под руку, словно супружеская пара, мы подошли к хорошему кирпичному дому в тихом сквере.
Коля открыл дверь квартиры, пропустил меня вперед.
– Не разувайся. Мне нравятся женщины в туфлях, – сказал он сзади.
Типовая советская «трешка», переделанная в квартиру-студию, соответствовала моде десятилетней давности.
– Я снес стену и объединил кухню с залом, когда еще никто так не делал! – Похвастался Коля. – Сейчас хочу обратно все переделать. По-модному. Пока не определился со стилем. Выбираю между хай-теком и провансом. Тебе что больше нравится?