С началом войны потерями действующей армии в оргштатном отделе Оперативного управления Генштаба занимались всего несколько человек. Лишь 9 июля 1941 г. в составе Главного управления формирования и комплектования Красной Армии (ГУФККА) был организован отдел учета персональных потерь. В его обязанности входили персональный учет потерь и составление алфавитной картотеки.
Поезд с пленными (октябрь 1941 г.). Из книги МОСКОВСКАЯ БИТВА в хронике фактов и событий. М.: Воениздат. 2004 (вкладка, с. 64).
Учет потерь частей и соединений наших войск в ходе боевых действий осуществлялся в соответствии с «Наставлением по учету и отчетности в Красной Армии», введенным в действие приказом НКО № 450 от 9 декабря 1940 г. Согласно «Табелю донесений по учету списочной численности и боевого состава Красной Армии», сведения о составе войск, их численности и потерях из дивизий, армий и фронтов в Генеральный штаб представлялись три раза в месяц (за каждые 10 дней). Персональный учет потерь в соответствии с требованиями этого наставления фактически был рассчитан на действия войск в относительно стабильной боевой обстановке, в которой штабы будут иметь возможность последовательно, в установленные сроки представлять доклады в вышестоящие инстанции[49]. Расчетный же метод исчисления потерь в чрезвычайных обстоятельствах с учетом неоднократного пополнения в войсках почти не применялся. Это не было предусмотрено действующим наставлением.
Известно, в каких условиях Красной Армии пришлось отражать внезапный удар полностью отмобилизованного вермахта. Многие историки считают, что главная причина поражения Красной Армии в июне-июле 1941 г. заключается в том, что она не была приведена в полную боевую готовность и поэтому не смогла организованно вступить в войну и отразить внезапное нападение врага. В военном смысле внезапность – это многоуровневое явление. В стратегическом отношении война для нашего политического и военного руководства не была неожиданной. К ней серьезно готовились. Но противнику удалось достичь полной тактической внезапности, сорвав тем самым осуществление наших планов по прикрытию границы. Враг, захватив инициативу и начав вторжение в первый же день сразу крупными силами, добился оперативной внезапности. Используя созданное им подавляющее превосходство в силах и средствах на избранных направлениях ударов и захваченное господство в воздухе, немцы обеспечили высокий темп своего наступления. Уже за первые двое суток на главном Западном стратегическом направлении они продвинулись сразу на 100–150 км, создав условия для окружения и разгрома основных сил Западного фронта.
Ошеломительное поражение в начальном периоде войны долгое время отрицательно сказывалось на всех последующих действиях наших войск. Неудачи различного масштаба преследовали Красную Армию и осенью 1941-го, и летом 1942 года, когда о внезапном и вероломном нападении противника и речь уже не шла. Тем не менее немцам нередко удавалось добиваться оперативной внезапности и порой ставить наши войска на грань катастрофы. Значит, дело не только во внезапном и вероломном нападении. Поражение многочисленной и хорошо вооруженной Красной Армии, учитывая реальное состояние ее боевой и мобилизационной готовности к 22 июня 1941 г., было вполне закономерным. Она не была готова именно к той войне, которая была навязана Советскому Союзу Гитлером и его генералами. Грубые просчеты советского политического и военного руководства не позволили с самого начала войны реализовать высокие потенциальные возможности Красной Армии. На их совести громадные жертвы, что понес наш народ на пути к Победе.
Коллектив авторов статистического исследования признает, что приграничные военные округа сразу же потеряли основную массу своего личного состава. В условиях высокоманевренных боевых действий, особенно при неудачном развитии обстановки, потере управления и связи (из-за неоднократного переподчинения частей и соединений, окружения или неорганизованного отхода, собственных упущений или вражеских прорывов, бомбежек, диверсий и т. п.) система регулярной отчетности нередко не срабатывала. Тем более не представлялись донесения о результатах боевых действий и потерях войск, попавших в многочисленные «котлы». Что могли доложить из нижестоящих инстанций в обстановке полного развала фронта, окружения, гибели штабов и целых частей, сопровождавшейся массовым уничтожением учетных документов? Плохо организованный учет потерь, а нередко и объективное отсутствие какой-либо возможности донести о них не позволяли вышестоящим штабам точно определить истинное состояние дел в войсках фронта. Части и соединения, попавшие в окружение, информацию о своем положении по понятным причинам вообще не представляли. Такова была реальная общая картина в первые месяцы войны.
Некоторое представление о масштабах потерь, понесенных войсками основных приграничных военных округов (фронтов) в начальный период Великой Отечественной войны, можно получить из данных таблицы 1. Для наглядности они даются в сопоставлении с потерями противостоящих группировок противника за тот же период.
Таблица 1
Потери Красной Армии в начальный период Великой Отечественной войны[50]
Примечание: *В скобках – списочная численность войск фронтов по данным «Статистического анализа…».
Таким образом, Красная Армия за первые 15–18 дней боевых действий потеряла 747 870 человек. Безвозвратные потери в людях составили 588 598 человек (79 % от общих), а санитарные – 159 272 (21 %). При этом, по данным германского архива, к 10 июля 1941 г. немцы захватили 366 372 советских военнопленных (в том числе 1969 офицеров)[51].
Как мы видим, безвозвратные потери наших войск в людях в начальном периоде войны оказались почти в 32 раза больше немецких, а общие превысили их более чем 10-кратно.
Огромные потери, несопоставимые с потерями противника! Здесь не место говорить о причинах разгрома наших войск в Приграничном сражении. Авторы статьи высказали свое мнение на этот счет в своей книге «Июнь 1941. Запрограммированное поражение»[52]. С учетом результатов, достигнутых немцами в начальный период и в последующих сражениях на основных стратегических направлениях, потери, подсчитанные авторским коллективом Г.Ф. Кривошеева, не внушают особого доверия.
Как им удалось подсчитать потери фронтов, да еще с точностью до одного человека, – настоящая загадка. В создавшейся обстановке командующие и штабы фронтов и армий не всегда знали положение своих соединений, не говоря уже об их потерях в людях, вооружении и боевой технике. Да и что говорить о потерях, когда два солидных научных коллектива не могут прийти к единому мнению насчет первоначальной численности округов (фронтов). Видимо, у них разный подход к определению численности личного состава.
Прежде всего не внушают доверия цифры потерь Северо-Западного фронта. К 29 июня его войска потерпели поражение и были отброшены к Западной Двине, затем – на р. Великую. При этом 8-я армия была отсечена от главных сил фронта и отступала на север. В ходе операции фронт потерял 2523 танка и САУ[53]. Не случайно, что 1 июля 1941 г. был отстранен от должности начальник штаба фронта генерал-лейтенант П.С. Кленов[54]. Командующий фронтом генерал-полковник Ф.И. Кузнецов был освобождён от своих обязанностей еще раньше, 30 июня, и 10 июля 1941 г. назначен с понижением командующим 21-й армией[55]. Были отстранены от своих должностей и другие руководящие работники штаба фронта. Вряд ли бы это случилось, если бы войска в Приграничном сражении потеряли всего 17,8 % своей численности, заметно меньше в процентном отношении, чем другие фронты.
В сложившейся обстановке подчинённые войска не смогли отчитаться о своих потерях в штаб фронта, а раз нет отчётов снизу, то нет и отчёта наверх по лестнице подчинения. Поэтому «наверх» пришлось сообщать о «некомплекте» людских ресурсов. О какой достоверности цифр потерь СЗФ можно говорить, если в первом с начала войны донесении о потерях за подписью начальника отдела укомплектования штаба этого фронта полковника В. Каширского сообщается, что с 22.06.41 по 01.08.41 (за 40 суток боевых действий) фронт потерял 57 207 чел., то есть в полтора раза меньше, чем за 18 дней, по данным авторского коллектива Г.Ф. Кривошеева[56].
По сведениям исследователя И.И. Ивлева[57], многие годы занимавшегося изучением боевых действий этого фронта в Великой Отечественной войне, в сложных условиях начавшейся войны и плохо организованного отхода войска фронта не имели возможности представлять информацию о своем положении и потерях. Ему, работающему в корпорации «ЭЛАР» («Электронные архивы» – основной исполнитель работ по заказу Минобороны РФ по созданию Объединенной базы данных (ОБД) «Мемориал» и «Подвиг народа»), так и не удалось в различных архивах и в ОБД обнаружить донесения о потерях 40 соединений и частей из 78, входивших в состав фронта, в том числе: от 4 ск (включая воздушно-десантный) из 9, от 17 сд из 26, от одного мк из 4 и 4 тд из 8, от 6 бригад всех видов из 10, от 5 артполков из 14. Не было донесений о потерях и от штаба 8-й армии.
Каким образом коллектив Г.Ф. Кривошеева подсчитал эти потери? Если расчетным методом, то какую укомплектованность соединений и частей взяли за основу при этом? И.И. Ивлев при подсчете потерь соединений и частей фронта, не представивших донесений, использовал именно этот метод. При этом он исходил из их численности к началу войны (времени ввода в сражение).
Общие потери были им определены как сумма безвозвратных и санитарных потерь (для наглядности в скобках указаны потери по данным Г.Ф. Кривошеева). По его подсчетам, на 09.07.41 потери СЗФ составили: безвозвратные 246 961 (против 73 924) чел., санитарные – 13 337[58] (против 13 284), всего 260 298 (против 87 208), то есть в 3 раза больше, чем подсчитано Г.Ф. Кривошеевым.
К 1 августа 1941 г. потери войск СЗФ, по расчетам И.И. Ивлева, составили уже 377 469 чел. [59], то есть в 6,6 раза больше, чем доложил полковник В. Каширский. Как такое могло произойти? Оказывается, фронт отчитался о потерях только тех войск, которые подчинялись ему на эту дату – 1 августа 1941 г. То есть лишь за 40 организационных единиц из 216 числящихся в округе (фронте). В донесении «забыты» 8-я армия, половина корпусов, 7 стрелковых, половина танковых и моторизованных дивизий.
Расчеты И.И. Ивлева подтверждаются косвенным образом содержанием заявок фронта в Генштаб о поставке пополнения для компенсации потерь войск по состоянию на 1 августа 1941 г. Всего штаб фронта с учётом обещанного ему Центром маршевого пополнения (67 662 чел.) запросил четырьмя заявками от 2, 7, 12 и 20 июля 1941 г. 312 070 чел.[60] Почему меньше понесенных потерь? К этому времени уже стало известно о гибели 2-й и 5-й танковых дивизий и о разбежавшейся 184-й сд 24-го Латвийского стрелкового корпуса (укомплектованной за счет местных ресурсов) и об убытии на Западный фронт 126-й и 179-й сд. Штатная численность этих выбывших из боевого состава фронта соединений составляла около 65 тыс. чел. Пополнять их не требовалось, и заявки на пополнение были сокращены до 312 469 чел. (377 469–65 000)[61].
Подсчет потерь по донесениям из войск, в основу которого заложено только изменение их списочного состава за определенный период без учета полученного пополнения, зачастую приводит к результату, далекому от фактической убыли. Не дает правильного результата и расчетный метод исчисления людских потерь, применяемый без учета неоднократного пополнения частей и соединений, так как это не было предусмотрено действующим Наставлением по их учету.
Соединения, прорвавшиеся из окружения или совершившие вынужденный отход в сложных условиях обстановки, характерной для первых месяцев войны, в большинстве случаев наскоро пополнялись или формировались заново за счет маршевого пополнения и остатков расформированных частей и соединений. Анализ документов фондов Центрального архива таких соединений и частей показывает, что в донесениях о потерях пополнение сплошь и рядом не учитывалось. А в частях и подразделениях людей просто не успевали записывать поименно, не говоря уж об адресах их родных.
В одном из своих публичных выступлений Г.Ф. Кривошеев, отвечая на вопросы слушателей, утверждал, что объем и сроки пополнений учесть сейчас якобы невозможно. Поэтому в таблицах, характеризующих каждую стратегическую операцию, из-за сложности учета вводимых и выводимых в ходе боевых действий соединений и объединений авторы указывают лишь ту численность участвовавших в них объединений и соединений, которая имелась к началу операции, т. е. без войск и маршевых пополнений, введенных дополнительно в ходе боев. Потери же подсчитаны за все войска (силы), принимавшие участие в данной операции. При этом за основу взяты ежемесячные донесения фронтов как наиболее полные и достоверные[62] (о полноте и достоверности донесений из войск мы еще поговорим).
В это трудно поверить: как же можно подсчитать потери с учетом маршевых пополнений, введенных дополнительно в ходе боев, не зная их объема и сроков подачи? Между тем все необходимые данные есть в соответствующих фондах, которые длительное время были недоступны для исследователей. То, что «не удалось» уважаемому Г.Ф. Кривошееву с его огромными полномочиями и многочисленным коллективом, добивалось некоторыми дотошными исследователями.
Так, И.И. Ивлев на основе данных фонда № 16 Центрального управления военных сообщений (ВОСО) РККА в 2010–2011 гг. создал электронную базу данных о формировании и движении почти 50 тыс. железнодорожных эшелонов, задействованных для оперативных перевозок войск в 1941 г. Пользуясь этой базой, можно проследить движение эшелонов от станций погрузки до станций выгрузки с указанием номеров и видов перевозимых частей и соединений (включая пополнения), дат погрузки и выгрузки, а также узловых станций, пройденных эшелонами. Во многих случаях ему удалось выявить сроки, объем и назначение перевозимых пополнений.
Учет полученного пополнения дает более реальный объем убыли личного состава в ходе боевых действий. В связи с этим результаты подсчета людских потерь всех соединений и частей, входивших в состав трех армий СЗФ в течение 1941 г., представляют особый интерес. Анализируя данные отделов укомплектования и военных сообщений штабов СЗФ и армий, Управления военных сообщений РККА, Главного управления формирования и укомплектования войск Красной Армии (Главупраформа), запасных полков и приёмно-пересыльных пунктов, И.И. Ивлев подсчитал общую численность пополнения, полученного войсками фронта за 188 суток войны, начиная с 22 июня 1941 г. – 341 239 чел. Из них 111 917 чел. поступили централизованно по нарядам Центра в качестве маршевого пополнения (батальоны и роты) с июля 1941 г., учтённого документами фронта и Главупраформа в фондах ЦАМО РФ № 221 и № 56 соответственно. Остальные были получены фронтом из «собственных» ресурсов. При этом И.И. Ивлев при расчёте потерь по месяцам учел соединения и части, убывшие из состава СЗФ, общей численностью 189 572 чел.[63]
Он проанализировал потери более 80 войсковых соединений и частей, в том числе семи стрелковых корпусов и одного воздушно-десантного, 36 стрелковых (моторизованных) дивизий, одной дивизии народного ополчения, трех кавалерийских дивизий, четырех мехкорпусов и восьми танковых дивизий, входивших в их состав, двух стрелковых и трех воздушно-десантных бригад, двух артбригад ПТО, трех бригад ПВО, 11 артполков и других отдельных частей фронта.