* * *
Кошкодер бросился к иглоносу и тут же отскочил в сторону: мутант, среагировав на атаку, резко дернул навстречу человеку гнездом-набалдашником. Оттуда, будто маленькие толстые стрелки, вылетело несколько шипастых червей. Два или три попали на нагрудник Кошкодера, но проткнуть его не смогли.
В воздухе мелькнул короткий ландскнехтский клинок. Раз, другой. Врубился под углом в живую «ветку». Раздался звук, похожий одновременно на смачный засос и хруст сломанной кости. Срубленное гнездо упало на землю, словно отсеченная голова, а сама живая… нет, уже не живая «ветвь» обвисла, как порвавшийся канат, сочась бесцветной жидкостью – то ли соком, то ли кровью.
«Настоящую ветку камень-дерева так просто не перерубить», – подумал Виктор.
После смерти иглоноса что-то случилось и с червями. Все они замерли на месте, бесцельно и, как показалось Виктору, растерянно покачивая поднятыми жалами. Из нор в отрубленном «гнезде» выползло еще несколько вялых червяков, но и те тоже подняли шипы, словно сдаваясь на милость победителя.
По всему выходило: живая «ветвь» каким-то образом управляла своим червивым выводком, и теперь, утратив связь с ней, шипастые твари не знали, что делать.
Кошкодер мечом стряхнул червяков, прилипших к доспеху, и призывно махнул рукой.
– Ко мне, кто еще не обгадился! – прозвучал его насмешливый голос. – Живее!
Ландскнехты осторожно потянулись к капитану.
– Костяника, Змейка, вы пока постойте в сторонке, – посоветовал Виктор. Девушки возражать не стали.
Виктор, Василь и Костоправ приблизились к дереву.
– Лекарь, осмотри этих, – Кошкодер кивнул на пострадавших от яда иглоноса. – Сможешь быстро поставить их на ноги?
В вопросе капитана не было и намека на надежду.
Костоправ занялся парализованными. Но, судя по тому, что ужаленных рекрутов он осматривал молча, не произнося вслух ни одного матерного слова, несчастные были обречены: Костоправ ругался только над теми пациентами, которых мог вылечить.
Виктор заметил извивающегося под ногой червя. С омерзением раздавил.
– Отставить! – нахмурился Кошкодер.
Виктор удивленно посмотрел на него:
– Что отставить?
– Топтать червяков отставить.
– А чего с ними делать?
– Ты и ты. – Кошкодер ткнул пальцем в Виктора и Василя. – Возьмите каски, – капитан указал на шлемы парализованных ландскнехтов.
Виктор и Василь подняли чужие шлемы, еще не вполне понимая, зачем.
– Собрать червей! – велел капитан таким спокойным тоном, будто речь шла о том, чтобы накопать червячков для рыбалки.
Даже Костоправ на секунду оторвался от своего занятия. И хотя на этот раз лекарь промолчал, за него все сказали его глаза.
– Собрать? – опешил Виктор. – На кой нам собирать эту гадость?
– Надо, – не стал вдаваться в подробности Кошкодер.
– Но как? – Василя больше интересовала не столько цель, сколько процесс.
– Ручками. Вот так, – показал капитан. – Аккуратненько берете под самым шипом и кладете в шлем. Сейчас, пока они ошалелые, их собирать легко. Потом, когда малость прочухаются, будет хуже.
Действительно, трудностей не возникло. Только прикасаться к тварям было страшно и противно. Жирные влажные тела омерзительно скользили между пальцев, а на кончиках жал поблескивали капельки яда. Но все же и Виктор, и Василь довольно быстро набрали по полной каске червей.
Твари лениво, как пчелы после заморозков, копошились в широкополых шлемаках. Виктор искренне порадовался, что держит в руках чужую каску. Надевать ее на голову очень бы не хотелось.
* * *
– Лучники, арбалетчики, ко мне, – приказал Кошкодер.
На зачищенной от червей поляне сгрудились стрелки – озадаченные, непонимающие, настороженные.
– Всем смотреть и слушать внимательно, – продолжал капитан. – Второй раз повторять не буду. Для начала запомните главное: яд в шипе иглоноса сильный, но сам шип проткнет не всякую шкуру.
– И какой смысл тогда от яда? – скривилась протолкавшаяся вперед Змейка.
– Ну, во-первых, для защиты: ни иглоноса, ни его шип так просто не сожрешь: получишь жалом в глотку. А во-вторых, даже у самой бронированной твари есть уязвимые места, и шип иглоноса, если уж он попал на тело, постарается их найти. Глаза, уши, нос, губы… – Кошкодер усмехнулся, – половые органы, задница…
– Милый червячок! – поежилась Змейка.
– Он что, в жопу залезает? – то ли удивился, то ли ужаснулся Костоправ, на секунду отвлекшись от раненых и окинув тревожным взглядом траву, на которой сидел.
– Может и залезть, – пожал плечами Кошкодер. – Эта тварюшка без комплексов. Но нам она нужна для другого. Из шипа иглоноса получается хорошее оружие.
– Врагу подложить под задницу? – фыркнула Змейка. – Или в штаны подсунуть?
Виктор заметил, как дернулся Костоправ.
– Можно и так, конечно, – Кошкодер неодобрительно покосился на Стрелец-бабу. – Но лучше использовать их по-другому.
Он бесцеремонно вытащил стрелу из колчана Змейки. Начал показывать.
– Короче, делать надо так. Берете стрелу, берете червя, берете бечевку. Ту, которую вам выдавали, чтобы оперенье прикручивать. Потом привязываете этого опарыша во-о-от здесь, чуть пониже наконечника.
Капитан ловко примотал извивающееся белое тельце к древку. Вскоре зафиксированный червяк перестал извиваться, только чуть подрагивал под наконечником влажный от яда шип.
– Только крепче привязывайте, прямо по сегментам, чтобы не уполз. Потом берете кусок кронового мха…
Кошкодер сорвал моховый клок со срубленного «гнезда» иглоноса.
– Скатываете его поплотнее, вот так. Закрываете мхом шип, чтобы самим сдуру не уколоться. И тоже привязываете. Перед боем снимаете моховый колпачок и стреляете. Если наконечник пробьет шкуру, панцирь или кольчугу, то иглонос ужалит в рану. Тогда с одного выстрела можно свалить любую тварь и человека. Держи. – Кошкодер вернул стрелу Змейке.
– А он так не сдохнет? – спросила девушка, с брезгливым выражением рассматривая примотанного червя.
– Сдохнет. Но не сразу. Шипы иглоноса – живучие твари. Их надолго хватает. Через океан переплывете – они еще будут жить. Короче, берите червячков и делайте себе супероружие. Чтобы у каждого было в колчане хотя бы по полдесятка таких стрел.
Каски с червями перекочевали к стрелкам. Существа из Котлов не переставали удивлять.
* * *
– Слышь, Кошкодер, а что это вообще такое? – Виктор кивнул на обвисшую «ветку», из которой сочилась бесцветная жижа. – Что за дрянь?
– Я же говорил уже: иглонос, – устало ответил капитан. И, вздохнув, дал более подробное объяснение: – Всего лишь еще одна котловая тварь, не похожая на остальных.
«Всего лишь, ага…» – подумал Виктор.
– Прирастает к дереву, наматывает на себя кроновый мох и сидит в засаде. Когда кто-то проходит мимо – выпускает шипы. Ну, червяков этих. Черви падают сверху, жалят добычу, потом возвращаются обратно в гнездо. Яд иглоноса парализует, но убивает не сразу. Это чтобы мясо дольше не портилось. Иглонос протыкает жертву своими отростками. Вот этими, которые спереди… – Кошкодер тронул носком сапога длинные и тонкие, похожие на молодые побеги, щупальца срубленного гнезда. – Если шип иглоноса нашел на жертве уязвимое место, чтобы ужалить, то и сам иглонос сможет ее проткнуть.
– А потом? – спросил Виктор.
– Потом он несколько дней будет жрать парализованную добычу.
– Заживо, что ли?
– А по другому он не умеет.
Бр-р-р! Жуткая смерть.
Виктор вспомнил мох-сосунок и огненные грибы. Похоже? Да, наверное. Чем-то. Но все-таки иглонос – это что-то совсем другое. Флора и фауна Котлов непредсказуема и неповторима. Кстати, так сразу и не разберешь, к чему отнести иглоноса – к флоре или фауне? Или он является и тем и другим одновременно?
– А эти шипастые черви…
– Вообще-то это, скорее, личинки, – перебил его Кошкодер. – Пока не подрастут, живут при иглоносе. Вернее, в нем. Потом ищут себе дерево и селятся там. Есть целые заросли таких древесных тварей, но сюда, к тракту, они раньше не добирались.
– А ты многое знаешь, – заметил Виктор.
– Я уже бывал во французском Котле, – пожал плечами Кошкодер. – Думаешь, вы первые, кого я здесь веду? Думаешь, иглоносов раньше не встречал?
– Иглонос – это потому, что у него шипы на носу, или потому, что он иглы носит? – вмешалась в разговор Змейка.
– Какая разница? – поморщился Кошкодер. – Как тварь не назови – хищник всегда остается хищником.
– А кроме долбаных хищников в этом гребаном Котле вообще кто-нибудь живет? – послышался голос Костоправа.
Лекарь уже закончил осмотр пострадавших, и, судя по его смурному виду, диагноз был неутешительным.
– Живут, – ответил Кошкодер. – Только здешние травоядные хорошо прячутся. А кто не прячется – тот поопасней хищника будет. Что с ранеными?
– Кранты твоим раненым, – невесело объявил лекарь. – Считай, что они уже не раненые, а покойники. Только смерть немного отсрочена. Не знаю, что у этих игложопов за яд, но противоядия против такого я не знаю. Я ничего не смогу сделать, даже если будет уйма времени и полная телега лекарств.
– Ясно, – похоже, капитан и не ожидал другого ответа.
Парализованных бедняг Кошкодер добил сам – быстро, умело и деловито, как забивают больную скотину. Тем же мечом, которым зарубил иглоноса. Видно было, что он проделывает это не в первый раз и не испытывает по этому поводу ни малейших угрызений совести. Да и с чего бы? Быстрая смерть даровала обреченным избавление от мук. И все же Виктор был благодарен Кошкодеру за то, что эту неприятную и грязную работу он не поручил им.
Впрочем, для них тоже нашлось дело.
– Золотой, – позвал капитан, – бери своих архаровцев и девок. Выдам вам еще пару щитоносцев для прикрытия. Пойдете во внешний караул от роты. Первая смена – ваша. Ты за главного.
В самом деле, пора бы уже ставить лагерь и назначать караульных: скоро начнут сгущаться сумерки. А ночь в Котле – самое «веселое» времечко.
Глава 5
Толстые цепи, связавшие горбатые, похожие на верхушки темных айсбергов спины тягловых китов и Великое Каноэ-птиценосца, были натянуты как тетивы луков. Огромные существа влекли за собой еще более громадный корабль, и бесконечные, раскинувшиеся от горизонта до горизонта луга бурых водорослей, конечно, не являлись для них преградой.
Время от времени раздавалось громкое, будто пушечный выстрел, фырканье, и из спин-горбов высоко в воздух поднимались пенистые фонтаны. Водяные брызги окропляли нос Великого Каноэ, с которого за плавучей упряжкой следили Погонщики. Иногда над заросшей водой разносился тонкий пронзительный звук: это кто-нибудь из Погонщиков свистел в глиняную или тростниковую свистульку, отдавая прирученным гигантам команду и указывая направление движения.
Тягловые киты легко прокладывали дорогу в плотном слое водорослей. Для таких существ Саргассовы луга были как большое пастбище для бизонов. Киты втягивали в себя и пожирали мягкую бурую массу вместе с живностью, которая не успевала убраться с их пути, а то, что не могли сожрать – раздвигали своими мощными толстокожими телами.
Впрочем, сожрать киты могли многое. Эти живые буксиры ели все: водоросли, планктон, мелкую рыбешку и крупную рыбу. И очень крупную. Таким великанам требовалось много пищи. Они постоянно что-то жевали или глотали не жуя, оставляя за собой плавучие зловонные кучи.
И китов, и прицепленное к ним Великое Каноэ оберегала свирепая стража, подвластная Маниту племенного Тотема. Вокруг морской упряжки постоянно сновали двухголовые рогатые змеи сисиютли, морские пантеры мичибичи, похожие на пятнистых игуан драконы ицамны, маленькие, но юркие рыбы-иглы и летающие рыбы, у которых плавники были и крыльями тоже, боевые черепахи, по сравнению с которыми черепашки из Саргасс были безобидной мелюзгой, грозные охотники-осьминоги и трехротые акулы-разведчики, способные в три секунды искромсать врага плавниками-ножами, а затем сожрать его в три горла. Такая охрана разгонит любых морских демонов и тварей, на которых еще не снизошел Маниту.
Впрочем, наблюдение за окружающим пространством велось не только с воды и из-под воды. С воздуха тоже. Гром-птицы, совершавшие дальние вылеты, могли видеть больше, чем видел самый зоркий наблюдатель из экипажа Великого Каноэ.
Следом за каноэ-птиценосцем двигался флот Соединенных Племен Америки, состоявший из судов поменьше. Эти корабли тоже тянули киты и охраняли прирученные морские твари. Но главное – все суда СПА оберегал Маниту племенных Тотемов. Под такой защитой можно было плыть не только через Саргассы, но и через всю Атлантику.
Флот Соединенных Племен шел на восток.
* * *
Снайпер Птичьего племени Разящая Пуля – Меткая Стрела, или просто Пуля-Стрела, как его звали друзья, нес вахту на носу Великого Каноэ-птиценосца, прохаживаясь между ржавой орудийной башней, пушечными стволами на деревянных лафетах и вигвамом Погонщиков.
Как и положено, Пуля-Стрела дежурил в полной экипировке, которую давно воспринимал как часть самого себя. Старый полицейский бронежилет, украшенная перьями каска, деревянные и пластиковые щитки на руках и ногах, несмываемая боевая раскраска из сока Тотема на лице, бусы-вампумы из раковин, стекляшек и дерева, амулеты, армейская винтовка «М-24» с мощной оптикой, лук с капроновой тетивой, томагавк, подсумки с магазинами и патронами, колчан со стрелами…
Вообще-то патронов у Пули-Стрелы сейчас было мало: добывать оставшиеся от Золотых Времен боеприпасы становилось все труднее. Золотые Времена прошли, теперь все по-другому. Патроны приходится экономить, зато в колчане полно стрел. Есть даже парочка с наконечниками-Кристаллами.
Разящая Пуля – Меткая Стрела, в отличие от многих воинов, умел с одинаковой сноровкой пользоваться и винтовкой, и луком. За что, собственно, и получил свое имя.
И этот пост.
Пуля-Стрела вместе с другими стрелками прикрывал тягловых китов на тот случай, если какому-нибудь дикому морскому хищнику удастся прорваться сквозь боевое охранение прирученных мутантов. Такого, правда, еще не случалось ни разу, но все же осторожность в дальнем походе лишней не будет.
Все это Пуля-Стрела, конечно, понимал и службу свою нес исправно. Но сегодня как никогда хотелось, чтобы его поскорее сменили. Дозорного донимало любопытство. Во время очередного патрульного вылета Гром-птица принесла из Саргасс необычную добычу: человека в черных крестах. Вся плавающая часть племени, не занятая несением вахты, сбежалась на палубу. Даже здесь, на носу было слышно, как люди кричали: «Человек-с-Крестами! Человек-с-Крестами!»
Потом пленника увели с палубы.
Пуля-Стрела не мог оставить свой пост, а члены экипажа не имели права отвлекать разговорами дежурных наблюдателей, стрелков и Погонщиков, так что не было никакой возможности ни рассмотреть чужака как следует, ни узнать, откуда он взялся и что с ним будет дальше.
Когда, наконец, пришла смена, Гром-птицу уже спустили в клетку под палубой, а недолгий совет, который собрали вождь Великого Каноэ Медвежий Коготь и шаман Птичьего племени Беседующий-с-Тотемом, закончился. Теперь Коготь и Беседующий допрашивали пленника, а Пуле-Стреле оставалось довольствоваться чужими рассказами.
Что ж, он знал, к кому обратиться за самой достоверной информацией.
* * *
Смотрящий-за-Волны – черный как сажа, высокий как сосна, зоркий как сокол, чуткий как филин и пронырливый как куница – был лучшим другом Пули-Стрелы с тех пор, как они вдвоем отбили нападение целой стаи плавучих койотов, устроивших охоту на озере племени и едва не сожравших там всю рыбу. Да и после того случая Пуля-Стрела и Смотрящий частенько прикрывали друг другу спины.