Куратор поднялся и вышел из кабинета, дождавшись, когда я встану и пойду за ним.
Он привел меня в белоснежную комнату типа операционной: мощные светильники над установленным в центре столом, по обе стороны которого застыли двое в хирургических масках и костюмах.
– Снимай рубаху и ложись на стол. Сейчас будет немного больно, но придется потерпеть, это необходимо.
С замиранием сердца я стащил с себя полотняную рубаху и улегся на живот. Стоявшие у стола люди прихватили мои руки ремнями, зафиксировали ноги, голову, и один из них протер резко пахнущей жидкостью место где-то у моей левой лопатки. Затем резкая, шипучая боль – у меня даже искры из глаза посыпались и закапали нежданные слезы, и все прекратилось. Место укола залепили пластырем, меня развязали, и я, кривясь и морщась, оделся.
– Вот теперь, уважаемый Колдун… кстати, ты так и проходишь теперь по нашим документам… мы будем знать всегда, где ты находишься, с кем ты находишься и слышать все твои разговоры. Это сделано для нашей и твоей безопасности. Мы же не можем допустить, чтобы такой ценный агент, как ты, пропал, исчез в неизвестном направлении. Ты всегда будешь на наших мониторах, и мы будем знать, жив ли ты. Капсулу, которая в тебе теперь сидит, извлечь трудно – самостоятельно ты это точно не сделаешь, а при попытке извлечения она может взорваться и убить тебя заложенным в ней мгновенно действующим ядом. Также мы можем взорвать ее на расстоянии, если увидим, что ты совершаешь что-то такое, что идет вразрез с данными тебе инструкциями. Учти это. Ты наш – навсегда! Теперь можешь идти в свою комнату, тебя проводят. Завтра первый день твоих занятий. О расписании тебе расскажет тот, кто провожает. Ну что ж, добро пожаловать в группу «Ночь», Колдун!
Моя комната ничем не отличалась от других комнат, которые я здесь видел: аскетизм, стерильность и ничего лишнего. На письменном столе в углу – компьютерный монитор, рядом ноутбук, авторучки, бумага. У стены кровать – довольно широкая, можно сказать, двуспальная.
Посмотрел – рядом вход в ванную комнату, сверкающую кафелем и хромированными ручками кранов, унитаз, биде и кабина душа. Была и ванна – тоже сверкающая и стерильная, хотелось в нее плюнуть, чтобы хоть как-то нарушить совершенство этого царства чистоты. Была и кухня – оборудованная огромным количеством всякой бытовой техники, от посудомоечной машины до каких-то комбайнов, мне непонятных и неизвестных. Два огромных холодильника заполнены всевозможными продуктами – деликатесами и полуфабрикатами.
Как сказал мой провожатый, человек лет тридцати, представившийся Николаем, я могу обедать в столовой, где обедают все курсанты, а могу сам себе готовить что-то в этой кухне – по желанию. Продукты будут автоматически по мере их использования восполняться. Если есть какие-то пожелания – что-то хочется из продуктов или что-то не хочется, – оставлять записку на холодильнике, прикрепив магнитом, все будет сделано. Одежду и белье, нуждающееся в стирке, надо оставлять в крытой пластмассовой корзине. Компьютеры подключены к Интернету, так что можно читать и смотреть все что угодно, связываться с кем угодно – но с одним условием: как только я попытаюсь нарушить государственную тайну, Интернет отключат, а я понесу наказание. Вся моя жизнь теперь под контролем. Приводить в свою комнату я могу всех, кого пожелаю, оставлять на ночь и делать с ними все что хочется, в пределах разумного, конечно, – убивать нельзя, калечить тоже, а так кувыркаться в постели можно с кем угодно, женщинами, мужчинами и даже баранами, если я тут их отыщу, – не возбраняется. После двадцати двух ноль-ноль ходить по коридорам воспрещается, только по вызову руководства. Начало занятий в восемь ноль-ноль, подъем в семь. В двенадцать ноль-ноль – час на обед, потом занятия до семнадцати ноль-ноль. После занятий – свободное время и отбой двадцать два ноль-ноль. За соблюдением распорядка строго следят, и за злостное нарушение распорядка может быть назначено наказание. Какое? От банального избиения до дополнительных нагрузок в обучении – а это еще хуже. Теперь все. Если чего-то понадобится – все что угодно, просто нужно сказать вслух: я хочу то-то и то-то, и мне это доставят. Женщину? И женщину тоже – по моему выбору. Антилопу гну? Вряд ли – если только со спиленными рогами.
Когда я остался один, то скинул кроссовки и бросился на постель, раздумывая о том, что на меня навалилось… Лежать на мягкой, упругой постели было приятно, но мысли были совсем неприятные – стелят-то мягко, спать вот жестко… Фактически – я раб. Элитный раб, да, мне дают все-все, о чем может мечтать обычный человек, – сытость, удовольствия, зрелища, но отнимают свободу. Я даже сходить погадить не могу без того, чтобы кто-то не слышал и не видел, как я это делаю! Даже рабы могли это делать без глаз и ушей надсмотрщика, а я не могу! Ну не скотство ли?
Спина болела, ощущая наличие в моей спинной мышце надзирающей бомбы – без нее еще как-то можно было надеяться на благополучный побег, но с ней – как я с ней убегу? Грохнут на взлете, как дурную заполошную утку из двустволки… Ну что ж, пока я жив – надеюсь. Надеюсь на то, что они сами воспитают из меня то, что потом сможет их победить. Пока я обычный пацан, никакой, но в будущем… посмотрим, кем я стану в будущем. Человек всегда найдет дырку даже в непроницаемом заборе, в этом я был уверен.
Пройдя на кухню, открыл холодильник и, порывшись в нем, с удивлением и удовольствием обнаружил здоровенную банку черной икры, несколько бутылок пива разных видов, сырокопченую колбасу, виноград, груши, яблоки… Выложил все это богатство на стол и стал поглощать с мстительным удовлетворением – хоть обожрать их, моих пленителей, раз убить не могу!
Появившийся в дверях кухни Николай, с улыбкой понаблюдав это торжество плоти, сказал с усмешкой:
– Главное, чтобы завтра на занятиях не обделался, а то от такой еды точно пронесет. Вот тебе расписание, завтра в первой половине дня занятия по физо и рукопашному бою, после обеда спецзанятия – по твоему профилю и теория по общим основам разведки. В восемь утра ты уже должен быть в спортивном зале, налево десятая дверь. Одежда – кимоно и кроссовки – будет лежать у твоей кровати. И без опозданий, помни, что я говорил о наказаниях.
– Николай, а сколько вообще это обучение будет длиться? Когда я смогу выйти из этого здания на свободу?
– На свободу? Никогда. Из этого здания на землю – когда закончишь обучение. А обучение закончится тогда, когда мы сочтем тебя подготовленным. Обычно оно длится до двух лет, без выходных и отпусков. Выходные не предусмотрены – на том свете отдохнем. Твоя задача пройти обучение как следует – от этого зависит длина поводка, на котором тебя будут отпускать ходить по земле.
– А мать я смогу видеть?
– Только по телевизору и по специальному разрешению, раз в месяц. Для нее ты в важной правительственной организации и контакты с тобой запрещены законом. Впрочем, это так и есть. Ну все, отдыхай. Не забудь завтра вовремя прийти на занятия. Телевизор можешь смотреть через компьютер – там все налажено, шестьсот каналов. Удачи, Колдун.
Я остался перед своей грудой продуктов – есть уже расхотелось. Мысли о несвободе и о неясном будущем не способствуют хорошему аппетиту.
После обеда сел за компьютер – полазил, почитал новости, включил телевизор, улегся на постель, незаметно угрелся и уснул.
Проснулся уже ночью, поглядел на мерцающий экран монитора, на котором дикторша вешала что-то важным голосом, исходящим из неподвижной манекенной головы, нажал кнопку выключения и снова уснул сном младенца – после диких условий СИЗО эта золотая клетка казалась просто раем.
Мне приснилось, что на меня летит огромный тепловоз – с ревом, шумом колес, – я еле успел от него увернуться, проснулся в холодном поту и понял, что ревел не тепловоз, а сигнал побудки, видимо проведенный в каждую комнату курсантов. Кстати, я так и не узнал, сколько курсантов будет обучаться вместе со мной – Николай только сказал: увидишь! Возможно, он и сам не знал толком, сколько курсантов будет.
Я быстро позавтракал, надел кимоно, оказавшееся мне точно по размеру (да и глупо, если бы это было не так), натянул кроссовки и вышел в коридор.
Оглянулся – двери снаружи никак не запирались, впрочем, изнутри я тоже запоров не заметил. А от кого запираться? Чужие тут не ходят, все просматривается, а у рабов нет интимных секретов и быть не может.
Прошлепав по коридору, отсчитал двери, толкнул десятую и замер – это был громадный зал, теряющийся где-то далеко-далеко, даже не видно где. В нем находились какие-то постройки и странные сооружения – видимо, для бега с полосами препятствий.
В углу у входа уже кучковались человек десять молодых ребят, одетых как я – в кимоно. Их возраст колебался от семнадцати до двадцати пяти лет, впрочем, как я уже говорил, могу и ошибаться. Женщины выглядят то моложе своих лет, то старше, парни… по парням я вообще – пас. Даже пройдя тюрьму…
Я подошел к группе, поздоровался и уставился на Николая, стоящего рядом с человеком среднего роста, лет сорока с небольшим – коротко стриженным, с шеей, плавно переходящей в пулевидную голову, – похоже, это был наш тренер.
– Курсанты! Это ваш тренер. Вы будете его звать Мастер. Обращаться друг к другу только по псевдонимам, потом вы узнаете, какие у кого псевдонимы. Мастер будет руководить вашей физической и рукопашной подготовкой в течение всего времени обучения. Он же – ваш экзекутор, если вы проштрафитесь. Я вас покидаю до конца занятия. Мастер, они ваши.
Николай усмехнулся и неслышными шагами пошел к выходу, скрывшись за плотно притворенной белой металлической пластиной.
Мастер внимательно оглядел нас маленькими жесткими глазками и сказал:
– Вы все – дерьмо! Вы никуда не годные твари, которых одним пальцем убьет любой спецназовец. А вы должны быть круче их, вы должны быть настоящими убийцами, убийцами от Бога, вернее – от Сатаны. Я научу вас убивать голыми руками, предметами, холодным оружием – так естественно, как будто вы просто едите вилкой и ложкой. Это очень жесткое обучение, и выбывшие тут будут только на тот свет. Вас уже предупредили об этом. Кончились детские игры, кончились шуточки, вы – группа «Ночь», вы блуждающие тени в ночи, вы хуже чем ночь – ночь отпускает, а вы не должны отпускать, если вцепились в жертву. Мы будем заниматься рукопашным боем, физической подготовкой, психологической подготовкой к тому, чтобы вы были готовы убить. Это непросто, это очень непросто. Ударить человека, покалечить его – это одно, а убить его одним ударом, так чтобы он больше никогда не смог жить, – совсем другое, особенно когда вы смотрите ему в глаза, видите, как он умирает… это вам не из винтовки стрельнуть за два километра. Впрочем, и этому вас научат. Запомните: вы – Тени! Вы незаметные, невидимые, каждый из вас обладает каким-то особым умением, которое он применит в своей деятельности. Это умение будет отдельно развиваться, в особом порядке, а я вас буду обучать общему курсу, который не преподается ни в одном спецподразделении, только в нашем. Вы элитные убийцы, и вы всегда у нас на прицеле, вы оружие, запомните! Но пока – вы дерьмо. И из этого дерьма мы будем лепить стальной клинок. Вот ты, увалень, иди сюда… Как тебя звать? Ну да, ты, ты, бестолковая орясина!
– Пе… Колдун.
– Так вот, Колдун, ты что-то умеешь? С помощью чего ты можешь убить человека такого же сложения и роста, как ты?
– Умею. Взять нож и воткнуть ему в сердце.
– На, возьми нож. Попробуй, воткни мне в сердце.
Мастер подал мне тупой пластиковый черный нож, я неловко взял его, покрутил в пальцах и неожиданно выбросил руку вперед, надеясь покончить с наглым и самодовольным преподавателем раз и навсегда. Конечно, ничего у меня не вышло, но попробовать-то стоило?
Я плюхнулся на маты всем весом своих девяноста килограммов, и из меня улетучился весь воздух, вдобавок Мастер вывернул мне руку с ножом так, что я с минуту вопил и пытался удержать слезы, катящиеся из глаз от боли, – еще немного, и он сломал бы мне руку.
– Видите, – как ни в чем не бывало спокойно продолжил Мастер, – здоровенный детина плачет как дитя, когда дядя взял его за ручку! Вот и вы все такие – рыхлые, самодовольные, неотесанные! Ничего, я вас доведу до ума… поднимайся, детинушка. Встать в строй. Теперь замечание по тому, что вы сейчас видели: забудьте то, что я сейчас делал, вы будете изучать другой рукопашный бой. В методе, которым вы будете действовать в аналогичной ситуации, нет места удержаниям или болевым приемам, вам не для чего захватывать противника. Вам надо его убить – кратчайшим и наиболее эффективным способом: его же ножом или голыми руками. Предупреждаю, рядом всегда дежурит группа реанимации, но некоторые из вас могут и не дожить до конца обучения. Зато оставшиеся выйдут сухими из любой ситуации. В основу нашего комплекса рукопашного боя входят выжимки из всех известных человечеству и из всех неизвестных большинству людей стилей борьбы с оружием и без оружия. Никаких балетов, никаких па и пируэтов – удары ногой не выше пояса. Выше пояса – только руки. Никаких прыжков, никаких грозных и красивых стоек, каждый ваш удар это и защита и нападение, каждый удар – смерть противнику или тяжелое увечье, на худой конец, и только так. Итак, начинаем с пробежки, становитесь – побежали за мной!
Примерно с час мы бегали, отжимались, кувыркались, разминались. Потом приступили к тренировке.
Время пролетело незаметно, и, когда появился Николай, все уже порядочно вымотались и покрылись синяками. Мне даже некогда было рассмотреть своих одногруппников – только успел заметить, что парней вместе со мной было пять человек, а девушек шесть. Странно. Почему девушек больше и почему вообще их так много в этой группе? Потом рассудил: для убийцы важно быть незаметным, выглядеть безобидным и беззащитным – кто лучше всего подходит для этой роли? Конечно, девушка.
Николай объявил:
– Сейчас все на обед, перерыв час. Столовая – направо третья дверь, или каждый может пообедать у себя. В своей комнате – помыться, переодеться в слаксы и рубаху. Приготовиться к теоретическим занятиям. С собой блокнот для записей и авторучку. Предупреждаю, что нагрузка будет увеличиваться с каждым днем, и через полгода время вашего дневного обучения уже составит двенадцать часов. Пока – всего восемь. Вот еще что – девушкам не рекомендуется оставлять длинные волосы. Всем, у кого они отличаются от длины волос парней, подстричься. После окончания курса при желании вы снова отрастите волосы. Сейчас они будут только мешать. Впрочем, потом они вам тоже будут мешать – вас легко схватить за эти волосы и лишить подвижности, а то и искалечить. Учебный класс располагается в восьмой комнате. Номер на двери. Разбежались! – Николай негромко хлопнул в ладоши, и мы медленно потянулись из помещения.
Я искоса смотрел на своих соратников и думал – чем же их могли сюда залучить? Каким способом? Наверное, не менее радикальным и отвратительным, чем тот, которым воздействовали на меня. И еще – что они умеют? Это ведь непростая группа, как мне сказал куратор. Кто есть кто из них? Ну да ладно, скоро я все и так узнаю. Возможно.
Обедать я решил у себя – перекусил, попил чаю, выпил стакан сока, выжатого из грейпфрута – а чего себе отказывать? – и поплелся на занятия по теории.
Все уже сидели в классе – приготовив ручки и блокноты. Экстраординарного ничего не было – ознакомительные лекции по теории наблюдения, слежки, изменения внешности, – кое-что я даже встречал в популярной литературе. Мы записывали и украдкой рассматривали друг друга.