Мужчина досадливо поморщился, приложил к груди руку и сказал:
– Аркан.
Потом приложил руку к моей груди и изобразил всем лицом вопрос:
– Ту?
– Василий.
– Василай? Василай? – повторил мужчина.
– Василий! – кивнул я.
– Василай! – удовлетворённо сказал мужчина.
Дальше всё пошло по накатанной – Аркан показывал мне рукой предметы, части тела и всё, что нас окружало и называл их на языке этого мира. Я старался повторить и запомнить – шло довольно туго – объём информации был слишком велик, да и состояние моего здоровья всё ещё оставляло желать лучшего. К вечеру я уже мог оперировать парой десятков слов, таких как «идти», «есть», «пить». Кстати сказать – жрать я хотел, как из ружья – неделя питания одной кашицей, да и сжигающая жир лихорадка – тут поневоле захочешь есть. Я даже в весе убавил – ну не так, чтобы очень, но килограмм десять точно сбросил, и были подозрения, почти уверенность, что толстеть мне тут не дадут.
Аркан притащил глиняную миску с кашей, лепёшку, глиняную кружку с водой, и я стал взахлёб пожирать густую, пахнущую мясом массу, мало заботясь о её вкусе и происхождении. ТАК я ещё никогда не был голоден. Ну – хотелось иногда крепко покушать – после гуляния, или в обед на работе, но чтобы вот так, такой, всепоглощающий, шипучий голод – никогда в жизни!
Запив всё тёплой, отдающей тиной водой из глиняной кружки, я снова плюхнулся на лежанку, исчерпав крохотный остаток сил. В животе бурчала каша, а в голове, сквозь сонный туман, мелькали мысли: как быть дальше? Как выжить?
Но эти мысли были отодвинуты одной – вначале надо подняться на ноги, поздороветь, получить информацию о мире, а там уже посмотрим. Всё-таки мои предки были казаками с Дона, неужели я посрамлю их память и дам себя убить каким-то туземцам?
Внутри меня вспыхнула ярость и я решил – выживу, во что бы то ни стало выживу! И пусть берегутся те, кто будет мешать мне в этом!
Скоро я узнал, чем занимались люди, уходя в лес. Хотя и так было ясно – ну, чем еще можно заниматься в лесу? Вырубкой, конечно. Вот только шла эта вырубка мучительно и медленно – у них не было стальных инструментов. Да и вообще не было металлических инструментов! Весь металл, что я на них видел, был употреблён в виде украшений – медные пластинки, золото, и…всё. Железа не видал ни разу. А как же мечи? А мечи тоже были деревянными – из какой-то породы сверхтвёрдого дерева, острые, как настоящие, стальные.
На моих глаза охранник разрубил голову зверьку, напоминающему небольшую свинью, неожиданно выскочившему на него из зарослей кустарника (потом он весь день жарил её на костре и обжирался, радостно гогоча со своими товарищами-солдатами).
В общем – топоры и пилы были сделаны из камня. Вернее так – топоры каменные, с деревянными рукоятями, пилы – зубья каменные, полотно деревянное.
Впрочем – пилы применялись редко, хотя и имелись в наличии. Видимо, их использование было не слишком практичным. Хрупки. Я видел, что их применяли только раз пять – когда рубили особое пахучее дерево, с ярко-жёлтой древесиной. Оно было очень мягким и рыхлым. Вот его ещё можно было как-то пилить, всё остальное тупо срубалось каменными топорами, по кусочку, по волоконцу подгрызая лесных великанов. Затем эти стволы тем же варварским и медленным способом разделывали на доски – клиньями, потом обтёсывали и получали готовые доски, увозимые волокушами в лагерь. Куда они девались потом? Ясно дело – куда-то в города, селения, в общем – кому надо, тому и отвезут.
Узнал, кто я тут есть, и зачем я тут. Тут я, чтобы до конца жизни рубить деревья, делать из них доски, и зовут меня Белый Василай, или просто Белый, или просто Вас. Я раб Его Великолепия Слуги Ока Машрума Сантанадапия, Первого Советника Каралтана, а проще – рабочий скот советника Каралтана, ни больше, и не меньше.
В сравнении с условиями на других деревообрабатывающих предприятиях этой планеты, условия в лагере Каралтана были ещё вполне щадящими, даже со своими понятиями о справедливости – ведь меня за убийство и порчу имущества Каралтана не кастрировали и не посадили на кол, как это делалось у других хозяев, а только лишь высекли кнутом. То, что я выжил совершеннейшим чудом – это никого не волнует, не сдох же? Вот и радуйся!
Как мне рассказали, на моё счастье, в лагерь завернул известный шаман, который направлялся к соседнему помещику для лечения его беременной жены – он остановился на отдых в лагере, у начальника, и пожелал испытать своё новое снадобье на каком-нибудь подыхающем от ран рабе – вот его и привели ко мне. Шаман заинтересовался странным пациентом и оставил запас снадобья для моего лечения. Если бы не его академический интерес – я бы подох на месте. Шаман обещал заглянуть в лагерь через месяца два-три – посмотреть, выжил я или нет.
На работе в лесу я оказался уже через дней десять после порки – раны зажили, силы, потихоньку, восстановились, так что разлёживаться мне не дали.
Штрафной барак оказался более дружелюбным, чем общий – ни наездов, и издевательств в мой адрес никаких не было. А может они помнили, как закончил первый из тех, кто захотел надо мной подшутить?
Мы ходили связанные по десять человек одной верёвкой – типа, командой. Подъём с рассветом, завтрак – миска каши, лепёшка, вода, потом связывают команды по десять человек, и в лес. До обеда долбим по стволам деревьев, в обед едим похлёбку с мясом, фрукты, неизменную лепёшку – их привозили на чём-то вроде волокуш, в деревянных котлах – потом до вечера опять долбим деревья, и так каждый день, каждый день, каждый день…за вычетом одного дня в неделю. В этот день мы занимались уборкой лагеря, стиркой своих нехитрых пожитков и отдыхом.
Не могу сказать, что кормили нас плохо – рачительный хозяин заботится о своей скотине. Не будешь кормить – передохнут, а рабы стоят денег – надо отправлять экспедиции в леса на отлов рабов, надо покупать их на рынке, надо отправлять длительные экспедиции через море за живым товаром. Проще этих содержать более гуманно и нормально кормить.
Через месяц я уже сносно общался со своими товарищами по несчастью – метод погружения всегда способствовал быстрейшему изучению языка. Жрать захочешь – на любом языке залопочешь. Язык Машрума напоминал что-то вроде смеси языка ацтеков и суахили – это я могу утверждать с полной ответственностью, так как поймать меня на вранье некому – ни одного землянина на этой планете больше не было. Языка ацтеков и суахили я не знал никогда, да и знать их не хочу, а вот язык Машрума выучить пришлось.
В штрафном бараке содержались все, чьё поведение вызывало опасение, но, однако, убивать их было непрактично – как правило, бунтари были сильные, крепкие рабы, и что с того, что они постоянно хотят кого-то прибить или сбежать на волю? На то и есть солдаты, чтобы следить за порядком, иначе – за что они жалование получают?
Некоторые из моих «коллег» пробовали бежать по три-четыре раза – но эти были так сильно покалечены, что жить им помогала только их несгибаемая вера в освобождение и ненависть к хозяевам – они лелеяли мечту вырваться и поотрезать башки всем солдатам и охранникам лагеря, а также работорговцам, которые их силой и обманом сюда затолкали.
Выяснил я устройство этого мира – ну насколько мог. Итак: мир назывался Машрум – что в переводе…правильно! Мир!
Материк, на котором я сейчас отбывал срок за свою похотливость (не побежал бы в кусты с Катькой, не получил бы бед!), назывался Арканак – так же называлось и государство, в котором я имел честь быть рабом. Во главе его, в настоящий момент, был Око Машрума Сантанадапия – что-то вроде императора, или султана. В тонкости я не вдавался, но было понятно, что Арканаком управляют несколько знатных семейств – около пятидесяти, из числа которых и выбирают Око Машрума. Название громкое, но на самом деле, это что-то вроде президента, выборного – правда пожизненно, а семейства – не что иное, как прототип парламента. Каждое имеет там один голос, а место передаётся по наследству.
Какой-то кастовой системы я не уловил – в принципе, каждый мог стать и жрецом, и солдатом – по мере сил и ума, а также наличия денег.
В остальном – и какие-то законы были, и жизнь шла, вот только одно «но» – вся система была построена на труде рабов, которых тащили откуда придётся – ловили прохожих, нападали на другие страны, обращали в рабов заключённых, разводили рабов, как скот, в общем – обыкновенный и незамысловатый рабовладельческий строй. Металлы тут были огромной ценностью, то-то они набросились на мои очки – дужки-то металлические! Я столько не стоил, как раб, сколько стоили мои очки.
Товарные отношения были или обменом чего-то на что-то, или же ходили деньги, сделанные из раковин, с вырезанными на них значками, изображавшими номинал монеты.
Как-то я спросил своего напарника, во время обеда – а почему никто не наладит производство этих денег – так ведь просто – сиди, и вырезай эти монетки из раковин, другой работы и не надо! И ты богач! Он посмотрел на меня, как на умалишённого – во-первых, так и делают особо отчаянные люди, но если их ловят – а в конце концов их всё равно ловят – то самое меньшее, что делают – кастрируют и сажают на кол. Самое большее – тут уже, вариантов много, и все какие-то неприятные, и главное – невероятно болезненные (описание этих способов умерщвления я опускаю – в виду их особой мерзости).
Изготовление денег – прерогатива государства, и никто, сам по себе, не может их производить. Этим мой мир и Машрум ничем не отличались – кроме способов наказания фальшивомонетчиков.
Были и металлические деньги – золотые и серебряные, но они ходили только у очень богатых людей и отличались огромным номиналом – за сотню золотых монет можно было купить целое поместье с сотнями гектаров земли и несколькими сотнями рабов. Сами золотые монеты при этом были размером не больше ногтя большого пальца. То есть одна золотая монета стоила сто тысяч монет из раковины.
Ходили легенды о металлическом оружии – обычно оно было у эпических героев, и скорее всего было просто легендой. В быту применялись или деревянные, или кожаные мечи, ножи и кинжалы.
Я вначале удивился – как это, кожаные мечи?! Оказалось – эти мечи делались из специальной, особо выделанной кожи, которая проклеивалась смолами некоторых деревьев, растущих в глубине джунглей – смола проходила после проклейки термообработку, и в результате заточки получались острейшие мечи, крепостью не уступавшие мечам из железного дерева, но только более лёгкие и острые. Доспехи тоже были деревянными – из пластин растения вроде бамбука. Пластины, сделанные из этого дерева, так же проклеивались, а потом соединялись ремешками – я прикидывал, и выходило, что эти доспехи должны были быть очень, очень эффективны против деревянных мечей.
Главный вопрос, который меня интересовал – есть ли у меня шансы вообще освободиться от рабства, стать полноценным, свободным гражданином? Оказалось, что у такого как я, шансов практически нет – меня никто не выкупит, не обменяет на своего друга или родственника, сам я не могу выкупиться, так что – или хозяин меня отпустит на все четыре стороны (а на черта это ему надо?), или же я сбегу, устроюсь где-то и начну свою жизнь сначала. Как я уже упоминал – некоторые бегали по три-четыре раза…
Вот в такой ситуации я и начал свою жизнь на планете Машрум…
Глава 2
Как-то вечером ко мне на лежанку подсел Аркан. Он начал издалека – спросил, как у меня самочувствие, как я втянулся к работу, не надо ли сменить солому в тюфяке…наконец, я не выдержал и спросил:
– Аркан, что случилось? Чего это я стал предметом такой повышенной заботы с твоей стороны? Что ты хочешь?
Завхоз помялся, потом выдавил:
– Не моё дело, но слышал я краем уха, что тебя хотят замочить – ты же убил их главаря, Таноаса, а он пользовался большим авторитетом. А еще – ты покалечил его помощников. Тебе надо остерегаться в лесу – в лагере они не решатся, а вот в лесу…в лесу – кто знает, откуда прилетит заострённая палка. Охранники не будут раздувать дело, если тебя грохнут – «упал на ветку и умер», вот и все. Иначе их накажут за то, что не уследили. И рабы не будут поднимать шум – им это тоже не надо. Сдадут убийц, да охранников, так те потом им припомнят, превратят жизнь в ад. В общем – будь внимательнее.
– А почему ты решил предупредить меня? – настороженно спросил я, всматриваясь в лицо барачного завхоза.
– Честно – сам не знаю – развёл руками Аркан – есть в тебе что-то такое, сам не могу понять. Есть у меня дар предвидения, от бабушки моей достался, шаманка она была, иногда вижу будущее. Так вот – кажется мне, что наши с тобой судьбы связаны, и если ты умрёшь, мне тоже будет несладко. Хочешь верь, хочешь не верь…
– Скажи, Аркан, а в этом мире есть магия? Ну…есть люди, которые скажут какие-то слова, и совершаются какие-то действия – огонь загорается, или ещё что-то происходит? (Я уже сказал ранее Аркану, что очутился тут из другого мира – поверил он или нет, не знаю, но говорить о чём-то стало легче, можно было оправдать своё незнание простых вещей, известных каждому человеку Машрума)
– Есть, конечно – вот шаманы этим и занимаются. Только у нас это называется не магия, а шаманство. Только шаманство делается не с помощью слов – они как-то делают руками, глаза таращат, и…что-то случается…или не случается. Я с этим близко не сталкивался – меня ещё пацаном украли рабовладельцы и вывезли с соседнего материка, Арзума – экспедиция по поимке рабов на меня наткнулась, когда я шёл купаться вместе с остальными ребятами. Часть наши мужчины успели отбить, а меня уволокли на корабль – вот с тех пор тут и обитаю – уже двадцать с лишним лет. Так что, особой помощи я тебе в раскрытии секретов шаманизма не окажу – сам ничего не знаю. Не успела бабушка меня ничему обучить.
– Скажи, а ты не пробовал убежать отсюда?
– Тссс! – ни с кем не говори на эту тему – продадут на-раз. Нет, не пробовал. А куда? Куда я побегу? У меня в этой стране ни родни, ни друзей, куда мне бежать? Поймают сразу, спрятаться негде – ни денег, ни связей. Сейчас я уважаемый среди рабов человек – завхоз, в лес работать не хожу, по нашим меркам занимаю высокое положение. А если поймают – я лишусь своего места, буду лес валить. Да ещё и после сорока ударов палками – редко кто выдерживает и не умирает.
– Ладно. Вернёмся к главному вопросу – как мне избежать смерти от рук мстителей? Есть какая-то возможность? Может поговорить с ними – мол, я не виноват, это случайность?
Аркан изумлённо воззрился на меня:
– Ты что, правда такой наивный и глупый? Законов не знаешь? А! Ты же не из нашего мира, вспомнил – как глаза от тебя отведу, забываю, ты уже так лихо по-нашему говоришь. Итак, о законах: они обязаны отомстить за своего пахана, иначе потеряют уважение у остальных рабов и их перестанут уважать, они потеряют авторитет. Или они погибнут, или убьют тебя. Другого и не предвидится.
– Ты меня просто обрадовал – грустно усмехнулся я – значит, мне надо их всех убить? Или бежать. Только вот как я до них доберусь, когда я не знаю их лиц, не знаю, кто они, сколько их, я привязан верёвкой к девяти компаньонам.
– В общем, так: через неделю всех, по очереди, начнут отводить в соседний, женский лагерь для случки. И там…
– Для случки?! – поперхнулся и перебил я Аркана – какой такой случки? Как животных, да? Женский лагерь рядом?
– Не перебивай, слушай! – нахмурился Аркан – для случки, да. А ты думаешь, откуда рабы берутся? Не всех же ловят на улицах и в лесу…есть и наследственные рабы, и таких большинство. А как их еще разводить? Вот в два месяца раз рабов-мужчин и водят в женский лагерь, тем более что это хороший способ поощрить или наказать – будешь хорошо себя вести, поведут к бабам, плохо – сам себя обслуживай. Так вот – единственный реальный способ бежать – по дороге из лагеря. Именно ИЗ женского лагеря, а не по дороге туда – охранники тоже позабавятся с бабами, будут расслабленны и довольны, внимание их будет рассеяно, остальные заключённые тоже расслаблены – вот тут и надо бежать.