Илларион старался отвлечься от боли, глубоко дыша и медленно считая до десяти и обратно. Этот прием был много раз апробирован и действовал безотказно. Не прошло и получаса, как рана была зашита.
Забродов достал из холодильника бутылку водки, налил половину граненого стакана и залпом выпил. Перевязав себя бинтом, он пошел в зал и устроился в мягком кресле. Под воздействием спиртного боль притупилась. «Старые японские мастера боевых искусств справедливо говорили: «Тот, кто кажется ни к чему не готовым, на самом деле готов больше всего». Не старик это, а некто под него загримированный, – сделал вывод Илларион. – Седая бородка и все такое. Сыграл свою роль превосходно. Станиславский был бы наверняка в восторге. Только вот с финалом вышли проблемы. Кто-то хочет убить и меня, как Фемидина».
Забродов в последующие дни изучил в московских газетах хроники происшествий в столице, просмотрел выпуски новостей, но нигде не нашел ни слова об убийстве человека возле магазина бытовой техники. Словно ничего и не произошло. «Значит, кто-то труп забрал и замел следы, – заключил Илларион. – Нет сомнений, что тут работали опытные профессионалы, да и сам убитый тоже не простой был человек».
В конце недели Забродова вызвал к себе в кабинет начальник АСБ.
– Входи, Илларион, – откинувшись в кресле, сказал Родионов, – присаживайся.
Он указал на диван напротив.
– Спасибо, Андрей Владимирович, – кивнул Илларион и присел.
Родионов встал с кресла и подошел к Забродову:
– Я внимательно наблюдал за тобой: прекрасные отчеты, отличная работа в команде. Ты рожден для АСБ, Илларион.
– Благодарю вас, – коротко ответил Забродов, а сам подумал: «Эта работа – игра в прятки со смертью».
– В общем, – продолжил Родионов, – я тебя поздравляю. Принято решение о твоем назначении на должность руководителя группы «В» Ближневосточного отдела.
– О моем назначении? – искренне удивился Забродов.
– Да, именно твоем, Илларион Константинович, – сказал Родионов, протягивая руку и присаживаясь на диван рядом с Илларионом. – Я понимаю твое удивление. Ты у нас недавно. Говоря по правде, это исключение, поскольку в АСБ, как правило, так быстро не назначают новичков на такие должности. Но к тебе это не относится. У тебя отличный послужной список, ты служил в ГРУ, у тебя великолепный ум и способности. Уверен, ты и твоя группа справитесь с поставленными задачами. Что скажешь, Илларион Константинович?
– Спасибо за высокую оценку моих скромных способностей.
– Вот и хорошо, – хлопнув Забродова по плечу, сказал Родионов. Он встал, прошелся по кабинету, присел на краешек стола и добавил: – Сегодня же представим тебя сотрудникам в новом качестве. Кроме того, мы и так затянули с принятием этого решения после трагической гибели Фемидина. Группа «В» – одна из лучших в АСБ, негоже ей быть без руководителя.
В качестве руководителя группы «В» Забродова представил сотрудникам заместитель Родионова Асташев.
Когда Макс ненадолго вышел из комнаты, Наталья подошла к Забродову и, улыбнувшись, заглянула ему в глаза:
– Поздравляю, думаю, что ты далеко пойдешь.
– Далеко… Если не остановят, – саркастически произнес Илларион.
– В смысле?
– Я пошутил, – Забродов постарался улыбнуться. – Просто в народе так иногда говорят. А за поздравление спасибо.
– Ты теперь у нас становишься Илларионом Константиновичем.
– Только на службе. Это назначение – неожиданность для меня, – размышляя, сказал Забродов.
– Приятная неожиданность, – поправила его Наталья.
– В общем, как говорил Наполеон, втянемся в бой, а там посмотрим.
– Все будет отлично. Ты умный, Илларион, и находчивый, так что руководство не ошиблось в своем выборе. Но надо же… – глаза Натальи хитровато блеснули.
– Что? В чем дело? Говори, раз начала.
– Я тоже в тебе не ошиблась. Надо же, я сплю со своим шефом, – раскинув руки в стороны, понизила голос Наталья.
– В жизни всякое бывает, – улыбнулся Забродов.
– Наш договор на выходные остается в силе?
– Осталось обсудить только детали, – ответил Илларион.
В воскресенье утром Забродов позвонил в дверь одной из московских квартир. Через минуту послышались быстрые шаги. На пороге появилась женщина в махровом желтом халате. Светлые мокрые волосы указывали на то, что она недавно принимала душ. У женщины были красивые карие, но очень уж грустные глаза. Это была жена Фемидина.
– Доброе утро, меня зовут Илларион, – представился Забродов.
– Ирина. А вы по какому поводу?
– Понимаете, я был сослуживцем вашего мужа. Мы хорошо с ним ладили. Мне очень жаль, что все так произошло.
– Да, это ужасно. Я не могу поверить, что Виктора нет. Вы, пожалуйста, проходите, – спохватившись, пригласила Ирина.
Забродов вошел, присел на корточки и стал расшнуровывать ботинки. В коридор из боковой комнаты выглянули мальчик и девочка, с любопытством следя за Забродовым.
– Марш делать уроки, нечего подглядывать, – повысила голос Ирина.
Дверь тут же захлопнулась, и послышался детский заразительный смех.
– Андрею 12 лет, он был любимчиком папы, а Маше – 10. Так рано не стало Виктора, – дрогнувшим голосом сказала Ирина, смахивая слезу. – Пойдемте на кухню, выпьем по чашечке горячего кофе или чая, – предложила она.
– с удовольствием, от чая не откажусь, – сказал Илларион, снимая темно-синюю куртку.
Они прошли на кухню.
– Присаживайтесь. Какой чай вы будете – черный или зеленый? – поинтересовалась Ирина.
– Зеленый в самый раз, без сахара, – ответил Илларион, присаживаясь за кухонный стол.
– Хорошо. А я налью себе кофе. Плохо спала. После гибели Виктора у меня жуткая бессонница. Сплю за ночь не более двух часов.
– Я вас понимаю, – с сочувствием произнес Забродов.
Ирина поставила перед Илларионом чашку с зеленым чаем и присела напротив, вдыхая густой, терпкий аромат кофе. Она подвинула к Забродову стеклянную вазу с печеньем.
– Угощайтесь, это домашняя выпечка по рецепту моей бабушки.
– Спасибо, – Илларион взял печенье и положил его в рот. – Действительно очень вкусно, – произнес он и сделал глоток горячего чая.
– В этом печенье есть молотый фундук, а еще изюм и корица. Сочетание этих трех ингредиентов и делает его вкус таким неповторимым.
Некоторое время они молчали, а затем Ирина спросила:
– Вы ведь пришли не для того, чтобы нас просто утешить? Или я ошибаюсь?
– Вы проницательная женщина, – подметил Забродов.
– Это тоже от бабушки.
– Я был дружен с вашим мужем, и у меня есть кое-какие сомнения.
– В смысле?
– Я пока не могу всего объяснить, может, потом.
– Ох, эти ваши секреты… Муж всю жизнь работал в спецслужбах, разговоры о его работе он сразу же пресекал.
– Иначе у нас просто нельзя, – пожал плечами Илларион.
– Но вы хоть можете сказать, какого рода у вас сомнения и насчет чего или кого? – глядя в глаза Забродову, спросила Ирина.
– Поверьте, пока не могу, в том числе и из соображений вашей безопасности.
– Типа меньше знаешь – лучше спишь?
– Вроде того. Я бы хотел посмотреть кабинет Виктора Степановича. с вашего позволения, конечно. Возможно, он делал какие-то пометки, записи в блокнотах… Это очень важно, просто поверьте мне на слово.
– Не знаю почему, но вы внушаете доверие. В вас чувствуется какая-то основательность, стержень. Ладно, я покажу вам кабинет мужа.
– Спасибо.
– В последнее время он был непохож сам на себя.
– Расскажите, Ирина, в чем это выражалось, – попросил Илларион.
– Обычно Виктор приходил домой в хорошем настроении и говорил: «Служебные дела я оставляю за спиной». Он играл с детьми, много шутил. Но в последние пару месяцев его словно подменили. Он приходил с работы угрюмый, задумчивый. Было заметно, что его что-то сильно волнует. На мои вопросы он отвечал уклончиво, что у него очень много работы, и закрывался в кабинете. До глубокой ночи у него горел свет. Потом он приходил в спальню, ложился рядом со мной и долго-долго ворочался. Трудно говорить сейчас об этом, – Ирина тяжело вздохнула. – Я чувствовала, что с ним происходит что-то неладное, хотела хоть чем-то помочь любимому человеку.
– В данной ситуации вы ничем не могли помочь.
– Скажите, Илларион, что у вас там творится? Виктор, образно говоря, «сжигал» себя одолевавшими его мыслями и тревогой. Хотя по утрам старался держаться, улыбался через силу, пробовал шутить. Но я прекрасно понимала, что это просто имитация настроения.
Ирина закрыла лицо ладонями и тяжело вздохнула. Забродов видел, что сейчас ее не нужно успокаивать, говорить какие-то банальные фразы. Лучше дать возможность помолчать, побыть некоторое время со своими мыслями, чувствами и эмоциями. Наконец Ирина, потерев виски, сказала:
– Давайте я вам покажу кабинет моего мужа.
Забродов кивнул. Он направился за Ириной в конец коридора.
– У вас четырехкомнатная квартира? – спросил Илларион.
– Да, мы приобрели ее три года назад. У нас есть еще однокомнатная квартира на Кутузовском проспекте. Но, понимаете, двое детей, им нужно место, – пояснила Ирина и добавила: – Я сейчас принесу ключи.
Спустя минуту она вернулась со связкой ключей в руках. Войдя в кабинет Фемидина, Ирина указала на широкий стол из дуба возле окна:
– Вот здесь Виктор и работал.
Забродов огляделся. Небольшая комната, в углу шкаф, на полках которого расставлены книги. За шкафом на полу – две гири. На стенах – картины, в основном пейзажи. Перехватив взгляд Иллариона, Ирина сказала:
– Виктор был мастером спорта по гиревому спорту. Иногда он здесь тренировался. Эти картины на стенах – его работы. Раньше он любил выбраться куда-нибудь в Подмосковье, найти живописное место и писать картины. В основном он предпочитал работать маслом, но в последние годы совершенно забросил это занятие, поскольку, как он говорил, «загружен по полной».
– Не знал, что Виктор Степанович занимался живописью, – покачал головой Илларион.
Забродов подошел к одной из картин в простой деревянной рамке: озеро, утопающее в лучах летнего солнца, обрамлено подступающим к нему стеной хвойного леса; на песчаном берегу играет маленькая девочка. «Вероятно, это дочка Фемидина», – предположил Забродов. Картина навеяла Забродову теплые воспоминания о беззаботных днях его детства, когда он гостил у бабушки в деревне, пропадая с друзьями целыми днями на речке.
– Хорошая, теплая картина, – отметил Илларион, повернувшись к Ирине, стоявшей около стола.
– Мне она тоже очень нравится.
Забродов подошел к столу, где справа от монитора компьютера стояла небольшая статуэтка древнегреческого бога морей Посейдона. Полунагой Посейдон восседал на скамье. Мощные рельефные мышцы, курчавая борода, а в руке – неизменный «фирменный» трезубец.
– Воистину бог морей, – задумчиво произнес Илларион, рассматривая статуэтку.
– Его мы привезли из Греции в прошлом году. Летом мы всей семьей на недельку вырвались отдохнуть. Дело в том, что Виктор был трудоголиком. Мог годами работать без отпусков. Я его еле уговорила, тем более он увлекался древнегреческой мифологией, любил эту страну и вполне сносно разговаривал на греческом.
– Любил Грецию, – повторил Илларион.
– Да, очень любил. Знаете, это была не первая наша поездка в эту страну.
– Сколько раз вы бывали в Греции? – как можно спокойнее поинтересовался Илларион.
– Три раза, включая последний визит.
– Вы не ошибаетесь? Именно три?
– Конечно. Мы были во многих странах, но эти поездки незабываемы.
Перед мысленным взором Забродова ярким пламенем вспыхнула цифра «3». «Вот и еще один ключик подобрался», – подумал Илларион. В его мозгу промелькнула статья о путешествии в Грецию на третьей странице газеты, входящей в систему шифра-команды, вышедшей в трех центральных газетах накануне взрыва самолета, в котором летел Фемидин. «Стоп! Общее предложение во всех трех статьях о Греции написано как под копирку», – подумал Илларион и тихо произнес:
– Посейдон – второй сын Кроноса и Реи.
– Простите, что вы сказали насчет Посейдона? – переспросила Ирина.
– Да так, просто одна мысль пришла.
– Вот здесь Виктор хранил различные документы.
С этими словами женщина открыла один из ящиков стола, нагнулась, быстро что-то пересчитала, затем еще раз.
– Странно, не хватает одной зеленой папки, – растерянно сказала она, глядя на Иллариона.
– Вы уверены?
– Да, абсолютно. Раз в неделю я убираю в кабинете мужа. Не знаю, почему ее нет. Это мистика какая-то. Так, наверное, бывает после смерти близкого человека. Мне кажется, что он с нами, просто вышел на минутку. И я должна поддерживать чистоту. Виктор любил, чтобы в доме был порядок.
– Может, дети взяли? – предположил Забродов. – Спросите у них.
– Это невозможно, ключи от кабинета только у меня.
– Вы уверены, что папка исчезла? Посмотрите внимательнее. Может быть, вы, когда убирали, переложили ее куда-нибудь? – склонившись над столом, спросил Забродов.
– Нет, Илларион. Я хорошо помню, она лежала здесь сверху, – женщина опустилась на стул.
– Ирина, а вы не просматривали папки? Не знаете, случайно, что там было?
– Из любопытства я открывала некоторые из них. Например, в зеленой папке хранились какие-то листы, исписанные рукой Виктора, схемы, вырезки из газет…
– О чем эти статьи? – поспешно спросил Илларион.
– Я их не читала.
– А заголовки хоть помните?
– Да, «По дну Балтики потечет нефть», «Инженерное чудо в глубинах Балтики», еще что-то о газопроводе. Мне же и дела не было до этих папок. Просто я убиралась и открыла, как я уже сказала, из любопытства верхнюю зеленую папку, – будто оправдываясь, скороговоркой выпалила Ирина.
Немного успокоившись, она взглянула на Иллариона и спросила:
– Я что-то не так сделала?
– Успокойтесь, Ирина, все нормально. Значит, неделю назад вы видели зеленую папку?
– Это совершенно точно.
– Дети не могли взять, – раздумывая, произнес Забродов и замолчал.
– Подождите, – обхватив виски руками, сказала женщина. – Дня три-четыре назад мне, как обычно после гибели Виктора, не спалось. Я ходила взад-вперед по комнате, а затем прилегла и немного задремала. Сквозь сон я услышала вроде бы шаги, какие-то шорохи. Я проснулась, села. Сначала было тихо, потом послышался некий скрип. Затем наступила полная тишина. В общем, я все списала на расшатавшиеся нервы. Да и мало ли что ночью почудится. Но пропавшая папка… Господи, в квартире кто-то был! И именно в кабинете Виктора, – с отчаянием сказала Ирина, взглянула на Иллариона и продолжила: – Может, это грабитель?
– Зачем грабителю папка? – твердо ответил Забродов. Они немного помолчали. Илларион напряженно думал.
– Ирина, проверьте, не пропало ли еще что-нибудь из кабинета, – попросил он.
– Никаких ценностей мы здесь не храним, – пожала плечами женщина.
– Я имею в виду папки, документы.
– Да нет, остальные папки на месте. Все мужу нужное он хранил в них. Как я уже говорила, Виктор любил порядок.
– Ясно. Можно, я посмотрю содержимое оставшихся папок?
– Господи, Илларион, мне и моим детям что-нибудь угрожает? – в глазах женщины блестели слезы.
– Нет, не думаю. То, что было кому-то нужно, уже забрали. Так что успокойтесь, Ирина, и, естественно, ничего не говорите о пропаже детям, – предупредил Забродов и добавил: – Не надо их пугать, им и так не просто жить после смерти отца.
– Разумеется, я им ничего не скажу, – вытирая ладонью слезы, сказала женщина.
– Вот и отлично, успокойтесь, все будет хорошо, – подбодрил Ирину Забродов. – А теперь разрешите мне поработать здесь?
– Хорошо, не буду вам мешать.
Когда Ирина вышла, Илларион осмотрел кабинет Фемидина, заглянул за картины. «Жучков» он не обнаружил. Затем Забродов сел за письменный стол и открыл одну из папок. Он работал несколько часов, просматривая содержимое папок, но ничего такого, что заинтересовало бы его, не нашел.
– Все, можете закрывать дверь, – сказал Забродов Ирине, когда вышел из кабинета.
Женщина достала из кармана халата ключ и закрыла комнату.
– Ирина, хочу вас попросить, чтобы вы никому не говорили о моем визите. Договорились? Это очень важно, – предупредил Забродов.