Морган блуждал между деревьями неприкаянным признаком, пока ноги не начали вязнуть в болоте. Пришлось отмотать десяток шагов назад. Он уселся на землю под одинокой березой на опушке, прислонился затылком к морщинистой коре и закрыл глаза. Внутри ныла пустота. Зияющая дыра от груди до паха, словно из него вырвали все внутренности. Морган обхватил себя руками, чтобы хоть чем-нибудь ее заполнить. Покой длился недолго. Пришла Имандра и уселась рядом. Взгляд моментально сфокусировался на земле, выискивая дубинку, подходящую для того, чтобы сломать о ее голову, если из ее рта выскочит очередной перл идиотизма.
– Мы убили всех этих людей… детей, женщин, – медленно произнесла Имандра. Без осуждения, без жалости, без дрожи в голосе. – Почему?
Морган выпрямился, крепко сцепил ладони, собирая остатки сил. Этот вопрос все равно лег бы на стол. Лучше разобраться с ним здесь и сейчас, покончить с этим раз и навсегда. Дома о жертвах Асуров говорить не принято. Молодежь узнает ужасную истину, когда видит ее собственными глазами. Морган лелеял надежду, что сестра услышит правду из уст того, кто может преподнести ее мягко либо по-тайнеровски, чистым матом. Но Имандра не стала тормошить ни целительниц, ни приятелей, ни Эйжа, соучастника кровавой расправы, и не поленилась пройти за объяснениями полмили. Рассудительная, дура. Он набрал воздуха для храбрости.
– Порабощенные Асуром умирают следом за ним. Как только связь с хозяином обрывается, скверна начинает разъедать Манну бывшего раба. Ну, как ржавчина или плесень. Вместе с Манной разлагается тело. Сгнивает заживо. Человек при этом испытывает адские боли. Это продолжается три – пять недель, если он не сгорает от лихорадки или не убивает себя раньше. Мы избавляем их от мучений.
Дыхание сестры замерло.
– Это не является и никогда не станет твоей прямой обязанностью, – успокоил ее Морган. – Даже если ты когда-нибудь будешь командовать отрядом, ты можешь поручить это дело мужчинам. Но ты должна знать. Человека, оскверненного Асуром, нельзя оставлять в живых. Даже если этот человек… ты, или я, или Ринока.
– И целители бессильны?.. – прошептала Имандра одними губами.
– Очищая пораженную Манну, целитель заражается скверной. И то же происходит с теми, кто близко контактирует с таким больным без защитной сети. Говорят, если скверны ничтожно мало, если Асур едва коснулся тебя, есть шанс… – Морган невыразительно взмахнул рукой. – Но я не слышал ни об одном, кто, хватанув скверны, остался в живых.
– То есть излечить все-таки реально, но ценой жизни целителя? – с надеждой уточнила Имандра.
Морган пожал плечами, невидящим взглядом глядя вдаль.
– Не знаю. Целитель не принадлежит себе. Принести себя в жертву ради спасения одного, лишив шанса выздороветь и выжить сотни… Кем в таком случае должен быть тот, кому приносится жертва? Гением? Спасителем мира? И сможет ли он принять ее… жить с камнем на сердце… весь остаток жизни доказывать себе и окружающим, что достоин этой жертвы… лишиться права на ошибки… – Быстрым движением Морган смахнул с лица соленую влагу. – Неправильно ведешь себя в бою. Открываешь спину.
– Так доспех же. – Имадра тряхнула полой жилета, скрывающей между двумя слоями кожи стальную чешую.
– Смотря с какого расстояния в тебя стреляют. С близкого отдача все равно есть, и синяк от удара болит долго. Или ты думаешь, что, если Дар мастера упрочил структуру стали и кожи, стрелы будут отскакивать от тебя, как градины от булыжника? Могла бы и куртку надеть.
– Какие стрелы, Руэлл? – Под ухом раздался тихий присвист, которым обычно сопровождают кручение пальцем у виска. – У них не было луков. В куртке жарко. Она мне велика. И я похожа в ней на карпа.
– А могли и быть. Тогда ты была бы похожа на дикобраза.
– Марик говорит, дикари ничего не смыслят в оружии. У их стрел кремневые наконечники, ими только по курам стрелять. Ты вообще никакой защиты не носишь.
Морган фыркнул.
– Марик… Нашла эксперта. Полтора года в отряде, мать до сих пор портки стирает. – И, прочистив горло, рявкнул: – Делай как я говорю, а не как я делаю!
– Там обед готов, – ровным голосом сказала Имандра. – Ребята зажарили теленка. Парной. Нашли в пещере. И еще один там лежит, засыпанный луком, солью и перцем. И хлеб. Его немного, но Кау нарезала так, что хватит на всех.
Морган промолчал. Сделать так, чтобы сестра ушла сама, – задача, по сложности сравнимая с тотальным уничтожением Асуров.
– Зато в следующей жизни Бо родится в мире Дэвов. – С терпением, достойным целителя, ухаживающего за тяжелораненым, продолжила Имандра.
Да, так утверждают легенды. И в молитвах, которые друзья и родичи покойного три дня читают над прахом, помимо обращения к Богам, содержатся инструкции освободившейся душе: как себя вести, чтобы вернуться в мир младших богов. Тысячелетия назад полубоги Асуры, стройные прекраснолицые гиганты, были прокляты и изгнаны Дэвами за гордыню, властолюбие и воинственность. Новым пристанищем изгнанников стал мир, где большую часть суши занимают затянутые вечными ледниками горные массивы, безводные плоскогорья, озера с кипящей водой и ядовитые болота, а вместо почвы землю покрывает толстый слой вулканического пепла. Сражаясь за крохотные зеленые оазисы, низвергнутые полубоги возненавидели друг друга. Чтобы Асуры сполна прочувствовали свою мерзостность и не поубивали друг друга, Дэвы наделили их бессмертием. Некогда красивые тела со временем иссохлись и скрючились. Там, где плоть истлела и рассыпалась в прах, зияли страшные дыры. Серая выцветшая кожа рвалась при каждом движении. Губы исчезли, и черепа, лишенные кожи и волос, скалили длинные черные зубы. Не живые и не мертвые… Даже Дар не мог предохранить тела от разрушения. Дэвы оставили загадочное пророчество: однажды придут чужаки; тот, кто соединится с ними Манной и смешает свою кровь с их кровью, получит власть над миром, и будет его жезлом любомудрие, но прежде нужно переродиться, сгореть изнутри – такой освобождается от проклятия. Чужаками были предки нынешних дикарей – небольшая группа людей, заброшенная в негостеприимный мир Асуров волей страшного катаклизма, который спровоцировал наложение миров.
Обезумевшие от кровавых междоусобиц и предвкушения освобождения, Асуры воевали за чужаков как за трофеи, пока люди из страха быть растерзанными могущественными титанами-колдунами не начали убивать самих себя. И тогда некоторые Асуры одумались и заключили друг с другом перемирие. Безлунной ночью, в грозовую бурю, они увели самых здоровых и выносливых пленников высоко в горы, где расселились по пещерам и при помощи Дара заставили людей вступить с ними в брак. Почти все женщины-чужачки, зачавшие от Асуров, умерли при родах, но дети благополучно появились на свет. Их Дар был слабее, чем у Асуров, они обладали крепкими красивыми телами, высокой выживаемостью и лишились треклятого бессмертия и великанского роста.
Те Асуры, что остались в долинах, овладели чужаками иначе: выпили их Манну и кровь, а потом ушли в их мир – изувеченный катаклизмом, но обещающий вскорости снова стать зеленым и плодородным.
Каждый истолковал пророчество по-своему…
Спустя несколько столетий полукровки спустились с гор и нашли оазисы, яблоко раздора предков, тихими и безлюдными и основали поселения возле горячих источников и рек, полных рыбы. Спокойствие оказалось обманчивым и недолгим. Первый же налет демонов, в которых потомки Асуров узнали своих бывших сородичей, явил страшную правду. Открылись пространственно-временные тоннели, и через них можно попасть либо в другие точки своего собственного мира, либо в мир чужаков. Обратного пути в мир Дэвов нет. Проклятье не снято.
Бывшие сородичи нападали из врат, поодиночке. За время, прошедшее с момента раскола Асуров, они окончательно лишились физических тел и были видимы лишь внутренним зрением. Демоны высасывали жизненную силу у самых слабых и беззащитных – как правило, детей и женщин. А те, кто пытался дать отпор, потом умирали в страшных мучениях от скверны. Многие не вынесли кошмара и вернулись в суровые горы – так образовалась каста жрецов. Но в жилах полукровок текла кровь воинов… большинство кланов приняли вызов и начали искать оружие против нового врага. Полукровки сочли позором называться Асурами и стали именовать себя Сурами, что означает «полубоги света», в противоположность «полубогам тьмы». Чуть позже всплыло второе пророчество. Возможно, оно действительно пришло кому-то из жрецов в момент озарения, а возможно, было осовремененной версией старого. Пророчество гласило: Асуры завоевали чужаков колдовством и грубой силой вместо того, чтобы мудро править ими, и тем самым усугубили свою участь; избавление от проклятия получит тот, кто принесет себя в жертву, защищая слабый народ от Зла.
«Можно и этим себя успокаивать».
Правда это или хитроумная выдумка, призванная наполнить жизнь смыслом и заставить каждого делать то, что он должен делать? И кто определил это «должен»? Хорошо, если верховные Боги, Творцы Вселенной, а не какой-нибудь захлебывающийся амбициями жрец, который состряпал все эти легенды и чей праправнук теперь высоко в горах жиреет на собольих шкурках и с гаденькой ухмылочкой наблюдает, как вертится запущенное его гениальным предком колесо.
– Вали отсюда, – устало выдавил Морган.
– Хватит посыпать голову пеплом. Давай уже, выходи из анабиоза. – Имандра подергала его за рукав. – Это несчастный случай.
– Проваливай!
Имандра хмыкнула и ушла. Дождавшись, когда затихнет треск веток под ее ногами, Морган уткнулся лицом в колени. Немного погодя из-за деревьев донесся ее голос, прокричавший кому-то:
– Его совсем развезло!
Ах! Засланный казачок. Напрасно прогнал. Сейчас явится Ринока или, хуже того, Каула. От этих избавиться сложнее. И по-своему они правы. До воссоединения с Тайнером он не вправе сложить с себя обязанности командующего. А с каким бы облегчением… и на всю оставшуюся жизнь…
Явились обе. Захватив с собой Эйжа, Коймора, Сарта и Янара. Морган затравленно посмотрел на приближающихся конвоиров. Нет, с этими четверыми ему не справиться, не стоит даже пытаться. Его отведут в лагерь, заставят поесть и затолкают в спальник. А если будет сопротивляться – побьют. Остаток дня и ночь он проведет под бдительным надзором. Не постесняются и пописать сопроводить. Морган старательно растянул губы в улыбке, встал, поднял вверх руки:
– Вяжите.
* * *
Когда Морган продрал глаза и высунулся из палатки, мутный блин солнца, еле проступающий сквозь сизые облака, подбирался к зениту. Морган потер лоб, пытаясь подсчитать количество проспанных часов. Напоили вчера какой-то дрянью вместо чая, чтобы не колобродил. Очень мудро.
Вокруг было весьма оживленно. Из-за кустов доносились голоса, плеск воды, храп и ржание лошадей. По лагерю слонялись какие-то незнакомые ребята – все как один лузгали семечки. На трех кострах жарилось мясо. У самого ближнего сидела на бревнышке Тойва и строгала ножом какие-то колышки. Вокруг крутилась полуголая Имандра: тыкала палкой горящие головешки и потчевала ее не то чаем, не то снадобьем. Тойва мило улыбалась, но Имандрины чары на нее не действовали.
Морган вылез наружу, потягиваясь. Пронизывающая до костей усталость, несмотря на длительный отдых, никуда не делась. Полет с обрыва не прошел бесследно: правый бок и бедро саднили так, будто кожу натерли наждаком, а голова поворачивалась только в одну сторону. Что ж, впереди достаточно времени, чтобы оклематься. Скоро явится Тайнер – к Лосиному Броду вчера отосланы гонцы – и отправит его домой вместе с ранеными. Родственников Бо в отряде нет. Самый близкий друг – он. И он же виновник трагедии. Значит, ему и передавать вдове прах.
Незнакомец, сидящий на корточках возле одного из костров, спиной к Моргану, обернулся, перестал грызть шашлык и щелкнул пальцами в воздухе, привлекая к себе внимание. Ага, ясно, чьи орлы кружат вокруг халявного угощения. Ушан. Спикировал на дурные вести – стремительно и незаметно. Морган вернулся взглядом к Тойве. Судя по расслабленной позе и спокойствию девушки, выволочки не было и не ожидается. Если ее ни разу не ловили на наркотиках, Ушан примет его версию: нападение Асура, к счастью и по неизвестной причине – неудачное.
И Ушан принял. По первым же услышанным от него фразам Морган понял, что с ним успела побеседовать Ринока: даже не заикнулся о наркотиках. Командиры, не найдя доказательств вины своих подчиненных, охотно делают козлами отпущения Асуров; Ушан не стал исключением.
День прошел в лазании по катакомбам. Следопыты Ушана обнюхали каждый дюйм, а обделенные данным талантом слонялись по бывшему логову Асура из праздного любопытства, обильно усеивая места своего пребывания шелухой от семечек. Тойве показали трупы рабов. И Моргану, и Ушану хотелось, чтобы девушка поставила точку в загадочной истории, но Тойва, помявшись, промычала, что ни один из убитых не вызывает у нее ассоциаций с таинственным всадником: «они все какие-то другие». К вечеру брату Тойвы и двум дядьям Алсура удалось вырвать из Ушана добро на карательные меры к убийце своего родича, и они ускакали в Браунео. Рискуя получить втык от Тайнера, Морган отпустил с ними Анаила и Эйжа: одного – потому что он сможет безошибочно опознать Гордона, другого – в качестве силового подкрепления и чтобы не пытался утешать, у Эйжа это получалось скверно. Тайнер никогда бы не поддался горячности своих воинов. Рвануть в поход за справедливостью – непозволительная роскошь. Он поступил бы иначе: составил бы маршрут следующего рейда так, чтобы он охватывал район местонахождения убийцы. Морган проводил всадников с некоторой завистью. Долг перед Бо и обязанности командира не позволили составить им компанию. А так хотелось…
Тайнер возник среди ночи, в сопровождении двух гонцов, без отряда. Морган угадал появление командира по звону в ушах и мощной силовой волне, сотрясающей Манну, когда пробивают врата. Он вылез из спальника и начал одеваться. Тайнер спешит, раз рискнул дырявить пространство. Временные врата, аналог естественного, стационарного портала, создаваемый силой намерения, приходится охранять трое-четверо суток, пока не схлопнутся, чтобы порталом не воспользовалась нечисть. На охрану не хватает людей, поэтому врата пробивают в экстренных случаях. Ну, нынче-то дозорных с избытком – и на той стороне врат, и на этой. Буквально через минуту усталый голос Тайнера негромко позвал:
– Эй! Собирайся.
Морган дошнуровал ботинок, выкинул наружу скатанный спальник.
– Тебе стоит передать мою часть отряда Лене, – сказал он, выдергивая из земли колышки, на которых держалась палатка.
Тайнер матюгнулся, его рука дернулась вверх. В темноте, боковым зрением Моргану показалось, что сейчас кулак Тайнера внятно объяснит его челюсти: разговор, а заодно и служба в родном отряде окончены. Он мужественно решил не уворачиваться. Но Тайнер просто сморкнулся на землю, а потом грубовато спросил:
– Тебя осматривали после падения?
– В этом не было нужды.
– Попроси, чтоб осмотрели. Мне кажется, ты ударился головой. Так, – продолжил Тайнер после паузы совершенно другим тоном, деловым и бесстрастным. – Забросишь домой Тойву, Дьалу, Ороя и Чейна. Навестишь Таниру. Отчитаешься перед Илласом. Придешь в себя. И без глупостей. Чтобы потом твоя мать не поднимала всех среди ночи искать тебя по ущельям. Имандру возьмешь с собой. Сейчас пробьем врата до Вторых Северо-Западных… – Список поручений закончился невежливой, но доходчивой просьбой уматывать отсюда как можно быстрее, долетевшей уже из-за деревьев. Тайнер помчался дальше, тормошить народ – для создания портала требуется Дар десяти – двенадцати человек.