– Откуда ему здесь взяться? – растерянно развела руками Инна Борисовна.
– Вот-вот! – подхватил Худиев. – Похвально!.. Напишите: мол, приносил эти пачки муж. Откуда? В каком количестве? Где хранил? У кого приобретал?.. Если знаете, разумеется.
Женщина, наверное, с минуты две оцепенело смотрела на полковника.
– Ну?!.. Будете писать?.. – придвигая к пальцам Инны ручку, скрипучей жестью проскребли его губы.
Инна Борисовна молча кивнула.
«Всё равно его ничем не прошибёшь», – подумала она. И тут её осенило:
– А можно на имя министра Национальной безопасности?
– Ещё лучше! Я лично вручу ему, – предвкушая близкую удачу, пообещал он.
Поблагодарив его, Инна Борисовна в правом углу листа размашистым почерком написала:
«Министру Национальной безопасности Азербайджана
генерал – майору Ф. Зейналову»
Затем, отступив, старательно вывела:
«ЧИСТОСЕРДЕЧНОЕ ПРИЗНАНИЕ».
– Прекрасно, Инна Борисовна! Умница! – с придыханием, обдав её затхлой вонью недавно съеденного им лука, похвалил полковник.
– Эльхан мялим, у меня к вам убедительная просьба. Прошу минут десять не отвлекать меня. Я не могу, когда кто-то стоит за спиной. Не в состоянии сосредоточиться.
Худиев хотел было возразить, но Инна Борисовна опередила его:
– Вам не обязательно отлучаться. Пока я буду писать, можете сидеть здесь, на диване.
– Не против. Пишите хоть целый час. Никто вам мешать не станет… Вы правы. Вам нужно собраться с мыслями, – и Худиев сел на диван.
Инна Борисовна писала быстро. Изредка, вероятно что-то вспоминая, задумывалась, а затем снова, с прежней рьяностью принималась за дело.
«Хороша баба… Лакомая стерва… Ух, какие груди и задница… Помять бы её пару ночек…», – искоса наблюдая за Караевой, смаковал полковник.
Он уже поздравлял себя с победой. И живо представил себе, как будет докладывать о ней. Обязательно расскажет, как искусно и ловко ему удалось провести эту хитрую бестию… Он на все сто был уверен, что Караева напишет всё, что ему нужно. А если что его не устроит, заставит добавить.
«Добавит. Никуда не денется… Ишь как строчит… Аж сиськи трясутся… Она всё знает о своём муженьке… Спешит отбелиться… Не поможет… Ты к нам надолго, птичка аппетитная…», – со злорадным сладострастием думал он.
Между тем, Инна Борисовна вернулась к первой странице. Видимо, чтобы проверить, не упустила ли что?
– Неужели всё? – на всякий случай спросил он.
– Ещё чуть-чуть… – не отрываясь от листа, ответила она.
На самом деле Инна Борисовна лукавила. Она уже всё написала. Оставалось только поставить подпись и указать дату.
…За дверью, в передней, слышались глухие голоса и топот снующих по кухне людей.
– Понятые здесь? – строго спросил кто-то.
– Вот они, – показали ему.
– Никуда не отлучайтесь! Стойте здесь! – приказал тот же строгий голос.
– А я могу идти? – спросила его женщина.
– Ты кто такая?! – подозрительно спросил он.
– Я из ЖЭКа. Помогала вам войти сюда…
– Выйди на лестничную площадку. Здесь не мешай. И никуда не уходи! – грубо велел он.
Инна Борисовна ничего этого не слышала. Ей было ровным счётом наплевать, что происходит там, за дверью, и кто кому что говорит.
Она целиком окунулась в своё «Чистосердечное признание». Но Худиев не упускал ничего. Тихо поднявшись, он бесшумно, чтобы не отвлекать Караеву, подошёл к двери и, приоткрыв её, коротко распорядился:
– Капитан, у тебя шумно… Мешаешь работать… Мамедову, сотрудницу ЖЭКа, отпусти. Пусть уходит…
Инне, однако, ничто не мешало. Она вдумчиво и не спеша вчитывалась в каждую строчку написанного.
Я, Караева Инна Борисовна, жена профессора Караева Микаила Расуловича, настоящим ставлю Вас в известность о следующем.
Мой муж, М.Р.Караев, – известный психиатр, доктор медицинских наук, автор пяти фундаментальных монографий и свыше ста научных статей, публиковавшихся в престижных журналах Великобритании, США, Франции, Италии, Японии, Индии и т. д.
Последние пять лет проф. Караев занимался исследованиями, результаты которых, буквальным образом, ниспровергали накопленные человечеством за сотни и сотни лет основы традиционной методологии лечения психических больных. Это стало возможным благодаря весьма неожиданному и своеобразному подходу к решению столь непростой проблемы. Именно он, этот подход, позволил ему радикальным образом избавлять людей от запущенных и тяжелых форм психических недугов. То есть от сумасшествий. Четверо пациентов, числившихся в разряде безнадёжно больных, после применения на них этого, не имеющего аналогов в мировой психиатрии, метода лечения, уже через месяц были выписаны с окончательным диагнозом – «практически здоров».
На исходе третий год, как эти люди живут среди нас и находятся в здравом уме и рассудке. И рецидив, как утверждает проф. Караев, – исключен, потому что ему удалось выправить самое главное, что давало сбой в сложной механике психики.
Ключ к разгадке столь серьёзной врачебной проблемы лежал отнюдь не в медицине, а в совершенно иной области науки – космогенной физике. Хотя я не уверена в точности названия этого вида науки.
Могу, однако, с уверенностью сказать, что проф. Караев занимался изучением Пространства-Времени. По его глубокому убеждению (теперь доказанному неопровержимыми фактами), вся психическая, мыслительная и поведенческая деятельность находится в тесной увязке со структурой спирали Пространства-Времени. Однако в подробности вдаваться не стану. По двум соображениям. Во-первых, потому, что многого не знаю, а во-вторых, потому, что мои околонаучные объяснения не могут соответствовать «жанру» настоящей «работы».
Тем не менее, считаю необходимым подчеркнуть: в процессе исследования и проводимых экспериментов проф. Караев открыл невероятнейший из эффектов. Становясь под луч изобретённого им аппарата, он становился невидимым. То же самое и неоднократно происходило со мной и с теми пациентами, с которыми профессор работал…
Отдавая себе отчет в том, что его изыскания имеют для государства громадное стратегическое значение, проф. Караев с изложением своего открытия дважды обращался к министру здравоохранения и министру внутренних дел, трижды к министру оборону и к Вам, генерал. Столько же раз к Президенту республики. Это, я думаю, проверить не составит труда.
Его письма во всех инстанциях вызывали одинаковую реакцию – либо отписывались, переправляя их в Минздрав, либо отмалчивались. В реальности же, Караева, правда, не открыто, не официально, объявили сумасшедшим. Лишили института, кафедры и послали работать простым врачом в известную Вам психиатрическую клинику.
М.Р.Караев, как истинный патриот своей страны, хотел, во что бы то ни стало, своё открытие предоставить в распоряжение государства. Он много раз безуспешно пытался попасть на приём к Президенту. И тогда он решил явиться к нему, став невидимым. Фактор, согласитесь, который мог бы убедить Главу государства без лишних слов.
Признаться, я отговаривала его от этого шага, потому что я, как и тысяча других людей, потеряла веру во всё…
Вот почему, когда я услышала по телевизору сообщение о том, что мой муж, Микаил Караев, был задержан, якобы при попытке убить Президента, я вскрикнула: «Он всё-таки сделал это». Я искренно сожалею, что он ослушался меня…
Что касается стирального порошка «Барф», я им в хозяйстве никогда не пользуюсь. Я предпочитаю «ОМО». Мой муж покупками для дома (за исключением хлеба и иногда продуктов) не занимается. Так у нас заведено.
Происхождение пачки «Барфа», будто бы найденной за нашей ванной и набитой до отказа так называемой взрывчаткой (по утверждению ваших спецназовцев), лучше всего вам объяснит невоспитанный полковник Худиев со своей, подстать ему, командой.
Прошу Вас за нанесённые мне оскорбления, и проявленное хамство, привлечь полковника Эльхана Худиева к ответственности. Такой не может носить звание полковника и тем более представлять столь солидную организацию, как Министерство Национальной безопасности…
Я в этом убеждена.
За сим И. Караева– Всё! – прочитав и подписав написанное, объявила она.
– Дайте сюда! – откинувшись на диване, небрежно потребовал он.
– Потрудитесь взять сами, – отрезала Караева.
– Что ж, мы люди не гордые… Не гордые, Инна Борисовна…, – злобно скривившись, поднялся он с места.
* * *
…Обрадовавшись, что сердитый капитан смилостивился и разрешил убираться восвояси, Мамедова, не дожидаясь лифта, побежала вниз по лестнице. Но уже в двух шагах от подъезда путь ей преградили двое в штатском. Как она их ни упрашивала, они были неумолимы.
– Стой и дыши свежим воздухом, – посоветовал один из них и, чтобы успокоить, добавил:
– Закончим – уйдёшь.
На улице было ветрено, и Мамедова решила пройти в парадную. Но тут кто-то взял её за плечо:
– Что случилось здесь, Сания?
Это был сосед Караевых, он жил на два этажа ниже.
– Дом окружен со всех сторон, – продолжал он, – в кольцо пускают, а из кольца – ни в какую… Я забыл в машине продукты, хотел вернуться, так меня чуть ли не тычками заставили идти обратно…
– Ой, и не говорите, Джавад мялим… Здесь такое… Такое… Аж, ужас, – зашептала Сания. – Наш Караев… Профессор… Хотел убить Президента.
– Ну и ну! – протянул Джавад и пристально, с оттенком явного недоверия, глядя в лицо Мамедовой, спросил:
– Ты, Сания, ничего не путаешь?
* * *
… Худиев читал неторопливо. Начал вслух. Затем стал бормотать, а потом молча, со скрипом в зубах. И по мере того, как взгляд полковника бежал по строчкам, его розовато-благодушное лицо превращалось в одно багрово-синюшное пятно.
– Что-о-о?! – взревел Худиев и из ладоней его, как из дула ружья, выбластнул шелестящий всполох белых бумаг.
Полковник резко, жиганским взмахом руки резанул ими по Инниному лицу. Острый кончик одного из листов впился в неуспевший зажмуриться глаз. Караева вскрикнула и, согнувшись к коленкам, невольно закрылась руками.
– Шлюха! – взревел Худиев. – Жидовская вонючка!.. Мало того, что со своим говном задумала убить Президента, так она ещё вздумала издеваться надо мной!
Схватив за волосы согнувшуюся от боли в глазу женщину, полковник несколько раз ударил её головой о спинку кресла.
– Мразь!.. Гестаповец!.. – выдохнула Инна и с неистовой яростью ногтями вцепилась в ненавистную физиономию наклонившегося над ней Худиева.
Визг полковника, дискантом прозвучавший на всю квартиру, огорошил всех, кто его слышал. Теперь уже он стоял, обхватив окровавленное лицо. И не переставая вопить, изрыгал площадную брань…
На шум сбежалось несколько человек в маске. Один из них, сдавив лапищей шею Караевой, поднял её с кресла и, словно тряпичную куклу, бросил к порогу. Потом, в один прыжок оказавшись рядом с ней, наступил на поясницу и так вдавил в пол, что она не могла не то что пошевелиться, но даже вздохнуть. Остальные обступили залитого кровью начальника.
– Бросьте! – отогнал он их. – Поработайте с этой шалавой… Здесь… Прямо при мне…
И три изголодавшихся шакала ринулись на беспомощно трепыхавшегося подранка.
Её отчаянно призывных криков никто, кто был в квартире, не слышал. Хотя все находились совсем рядом. За стеной и за дверью. Впрочем, их никто слышать и не мог. Рот, взывающий о помощи, спецназовцы залепили лентою жёлтого скотча.
Из комнаты доносились лишь глухая возня, стук опрокидывающихся стульев, скребущий звук двигающегося стола и звон высыпавшейся из серванта посуды… Потом немного поутихло… Только, казалось, ходуном ходил то ли диван, по которому прыгал слон, то ли тот же слон катал, волоча по полу, какой-то неподъёмный тюк.
Четверть часа спустя в комнате наступила гробовая тишина. Отозвавшись зловещим шипением, распахнулась дверь. В переднюю с расстёгнутой до пупа гимнастёркой вышел спецназовец. Позвякивая бляхой ремня, он по-хозяйски прошел в туалет. В оставшейся полуоткрытой двери кто-то увидел истерзанную, полуголую Инну Борисовну. Лица видно не было. Плечи и тело её передёргивало судорогой. Плача, и, стыдливо закрываясь лоскутами изодранного ситца, она вышла на балкон.
Худиев с ненавистью смотрел ей в след. Ни его, ни спецназовцев, бесчестивших женщину, это нисколько не беспокоило. Балкон давно был превращён в маленькую комнатушку. И то, что это был балкон, говорили лишь широкие, в полукруг поставленные стекла… И группе захвата, вместе с её командиром, невдомёк было, что одна из рам была отомкнута…
* * *
– Что значит – «ничего не путаешь»? – явно обидевшись на соседа, развела руками Мамедова.
И Сания стала пересказывать всё, что она слышала от спецназовцев.
– Он был увешан гранатами… Уже хотел взрывать их, и тут…
…И тут что-то тяжелое и мягкое, с хрястом ударившись об асфальт и обдав их горячими брызгами, упало у самых их ног. И Джавад и Сания, разинув рты, оцепенело уставились на то, что лежало перед ними… Первым очнулся мужчина.
– Инна Борисовна… – просипел он.
В то же самое мгновение, из гортани Сании, сдавленной спазмом, охватившего её ужаса, вырвался утробный вопль…
Главка первая
Открытие
Наружу его выбросило со смачным чмоком. Как из трясины. И выбросило в позе на четвереньках. С минуту он крутил головой и, озирая комнату, не мог выдавить из себя ни единого членораздельного звука. Подняться на ноги тоже не мог. И не потому, что не было сил. А потому, что на нём повисла жена. Она, как выуженная из воды рыба, немо разевала перед ним рот…
Видел он хорошо. Пронзительно. Ясно. А вот со слухом творилось неладное. Словно кто напихал ему в уши ваты. Потом в ушах цвикнуло, и ваты как небывало. И тут же в них ворвались истеричные взрыды жены.
– Мика, миленький… Что с тобой?.. Где ты был?
В глазах её метался дикий страх.
– Всё в порядке, Инночка… Не паникуй, – карабкаясь на диван, проговорил он.
Инна бросилась за валокордином. Караев не возражал. Впрочем, ему было всё безразлично. Прикрыв глаза, он слушал себя. Тошнота и лёгкое головокружение, которые он чувствовал, придя в себя, прошли. Только внутри всё отчаянно дрожало и вибрировало. Болей никаких. Напротив, каждая клетка, каждый нерв во всём теле, будто воспрянув от глубокого и здорового сна, от души потягиваясь, млели в сладкой истоме. Блаженно улыбаясь, Караев открыл глаза. Инна подносила рюмку с валокордином. Он покачал головой.
– Не надо, – отказался он и попросил измерить давление.
Инна выбежала на балкон.
– Идеальное! – радостно выкрикнула она оттуда. – 120 на 80. Пульс – 64.
Караев хотел было спросить, с чего это она взяла, но, оглядев себя, сообразил. Ну конечно же, он до сих пор находится в контуре, который передавал на аппарат, что стоял на балконе, объективную картину его состояния.
– А в момент, когда я лишился чувств? – поинтересовался он.
Жена промолчала. Караев собрался переспросить и, подняв голову, наткнулся на пару круглых от изумления глаз.
– Ты так ничего и не понял? – прошептала она.
– А что я должен был понять?
– Ты не терял сознания… Ты просто исчез…
– То есть?.. Как это?.. – невольно вырвалось у него.
– Не знаю… На месте, где ты стоял, было пусто. Тебя здесь не было… Во всей квартире. Я думала – ты подшучиваешь надо мной… Несколько раз заглядывала в кухню, ванную, уборную. Выбегала на лестничную площадку. А потом не знала, что и думать, – крепко обняв его, разрыдалась она.
– Ну, ну… Всё уже позади, – поглаживая её, склонённую к нему голову, успокаивал он.
– К чёрту твои эксперименты!.. К чёрту! – ещё пуще расплакалась она.
Дождавшись, когда она выплачется, Караев, наконец, спросил о том, что ему очень хотелось узнать.
– Долго я отсутствовал?
– Мне показалось, очень долго…
Потом, шмыгнув набрякшим носом, уточнила:
– Минут пятнадцать… Может, чуточку больше…
– Неужели?! Я совсем этого не почувствовал.
– Зато я почувствовала, – сварливо проворчала она.
Караев засмеялся. Появившиеся в голосе Инны брюзжащие нотки – первый признак того, что срыв, охвативший её, пошёл на убыль.
– Что смеёшься? – сердито спросила она.