Юрий поднял жалюзи и распахнул окна видеосалона.
Утро. Свежее и солнечное.
Еще одна причина мешала Абрикосову испытывать благодушие в связи с окончанием дежурства – сон. Юрий серьезно отнесся к нему, зная по опыту, что верное истолкование дает ключ к пониманию будущих событий.
Перед визитом ночных гостей Абрикосов банально прикорнул на диванчике, стоящем возле конторки дежурного у служебного входа. Сидя. И увидел красивую чистую речку, бегущую по лугу. А в речке – тоненькую серебряную змейку. Вначале даже не сообразил что это змея. Попросту не заметил. Но ее выдала пластика. Змейка не только плыла по течению, но, словно нежась под пронизывающими воду солнечными лучами, свивалась в колечко. И опять развивалась. И от этой вполне невинной пластики отчего-то стало жутко. Затем речка стала исчезать, а серебряная ниточка вплелась в соломенное украшение и растворилась. Исчезла. А когда это произошло, Абрикосов увидел Смерть. Но не физическим зрением. Просто абсолютно ясно осознал присутствие Смерти.
И даже успел во сне поставить диагноз, сердечная недостаточность. Не было ни врача со стетоскопом, ни замершего на мониторе сигнала, просто похолодел от страха. А страх возник от невозможности дышать. А дышать стало невозможно из-за остановившегося сердца. И он проснулся. Проснулся от ледяного ужаса, сковавшего все тело.
А потом появилась Сандра. И быки.
Из дневника А. Ланской, 16 апреля
Сижу и ничего не делаю, лежу и ничего не делаю. Стою и ничего не делаю. И за это платят нормальные деньги. Что за чудесная работа, удивитесь вы, и будете неправы. Отчасти. Почему отчасти? Это только со стороны кажется легко – сидеть и лежать. А если лежать четыре академических часа? И все на одном боку?
При всей кажущейся простоте работа натурщицы не сахар. Но меня устраивает. Во-первых, можно молчать. Сколько угодно. Во-вторых, можно молчать. И в-третьих, можно молчать. И ни о чем не думать. Или думать. Кому как нравится. Потом идти по улице, не спеша. Или спешить, если торопишься.
Сегодня эта работа кажется подарком судьбы, обнаженка делает Тебя недосягаемой для уродов. Впрочем, не только для них. Ты – никто. Ничто. И есть несколько часов, чтобы восстановиться. Жуткий вечер и бессонная ночь кого угодно доконают.
Ничто сидит на тумбе и размышляет. Звучит глупо, но дело обстоит именно так. «О чем размышляете?» – равнодушно из вежливости спросите вы, Татьяна Дмитриевна. Раньше, в школе мы вели дневники и читали их подружкам. Я – Тане.
Девичьи посиделки на кухне, настежь распахнутые голубые глаза Танюхи. Огромные. Одноклассница владела редким даром – сопереживать.
Сейчас Т.Д. скучает в Бельгии, а я – «девушка с кувшином». Сижу в полу-лотосе, рядом стоит медный кувшин. Чуть дальше расположился толстый дяденька-ветеран. Какой войны он не сообщает, но аппетит у коллеги отменный, ежедневно пожирает девять пятислойных бутербродов. Три с ветчиной, три с колбасой, три с икрой, о чем громогласно информирует присутствующих.
В этой группе мы работаем обнаженку. В двух других (позирую на трех курсах) у меня портрет и фигура. Кроме дяденьки ветерана в аудитории есть еще экстрасенс, хиппи и программист.
Подиум, на котором девушка с кувшином олицетворяет Восток, прямоугольный, он стоит на четырех полутораметровых фанерных кубах. Я соответственно возвышаюсь над студентами, бредущими по тернистой тропе искусства. И постепенно начинаю угорать от истеричного хохота. Разумеется, сохраняя невозмутимый вид.
В самом деле, смешно: сидит голая тетка, глядит на молоденьких мальчиков и девушек и размышляет о Л… В младших классах никогда не писали это слово полностью.
Нет, мысли о бурном романе, огнедышащих поцелуях и прочих атрибутах романтической драмы не посещают девушку с кувшином. Разве на миг, мелькнут рыбкой, выскочившей из воды, чтобы, коснувшись волос исчезнуть в ночном море.
В душе – холод, а в крови – огонь. Вот так.
Еще неделю назад я репетировала главную роль. Но в подземном переходе продавщица цветов с музыкальным именем Элина простодушно сообщила размер месячного заработка. Почувствовала себя аквалангистом на глубине, у которого барракуда внезапно вырвала дыхательную трубку. По закону Мэрфи (если неприятность может произойти, она произойдет) в этот момент директор театра дефилирует мимо. Рядом очередная секретарша, Мила. Кстати, действительно миленькая. У него хобби – менять секретарш. И ламбрекены в кабинете. Раз в квартал.
Увлеченно рассматриваю кактусы. Репетиция еще не окончена, формально могут обвинить в прогуле. Периферийным зрением фиксирую телодвижения руководства.
Выбрав 19 черных роз, официальный секс-символ театра (реально – женоненавистник) галантно подает их Миле. Девица приходит в восторг и на выбритой щеке Кима Михайловича появляется коралловый оттиск женских губок.
Продолжаю внимательно изучать длину кактусовых колючек, лелея надежду остаться незамеченной. Наивная.
– Почему вы не на рабочем месте?
– А на фиг такое рабочее место нормальной актрисе?
У Кима меняется форма черепа (выражение лица у него не меняется никогда):
– Как расценивать ваши слова?
– Реплика персонажа из «Красной книги».
Прощай театр.
Лгать себе занятие бессмысленное, причина разрыва с театром не в деньгах.
Звонок. Студенты оживились. Староста, рыжий мордоворот объявляет перерыв.
Так в чем причина? Макс? Роковой бой-френд?
Пришла пора расставить точки над «и»? Неслучайно Ты сидишь на этом чертовом фанерном параллелепипеде? Неокрашенном.
Бывают мгновения, когда вдруг ощущаешь не случайность, значимость происходящего. Это может быть взгляд или жест, или излишне небрежное прощание. Или пренебрежительный поклон. Ты недоуменно пытаешься сообразить, что стало основанием для подчеркнуто холодного невнимания, но только спустя годы приходит ответ. И ситуация предстает в совершенно ином свете.
Первая встреча с Ним. Осенний дождливый день, небольшая булочная. "Кофейники" – особый народец. Рефлексирующий. Наблюдать за ним наслаждение. Если кто-то из постоянных посетителей исчезает, значит – роман. Как вариант – свадьба. Сколько романтических приключений, жгучих взглядов, коварных интриг вмещает в себя невзрачная булочная на углу пятиэтажки?!
Итак, сцена № 1. Принцесса жует черствый эклер, запивая маленькими глотками горячего кофе. Женский голос за спиной:
– Сандра?
Оборачиваюсь, едва не выронив от радости чашку:
– Карина?! А-а-а! – кричу, – попалась! Где ты?! Как?.. В первый момент я даже не заметила, что бывшая одноклассница не одна. Карина спохватилась и представила спутника. Высокий, элегантно одетый молодой человек, стоящий рядом с ней, оказывается муж. Насмешливый, холодный взгляд, длинные светлые волосы, небрежно спадающие на плечи, манера держаться – копия молодой ОТул.
– Максим, – наклоняет он голову, и волосы падают на лицо. Небрежным движением руки поправляет прическу.
Произношу свое имя и выслушиваю рассказ подружки о свадебном путешествии в Непал.
Разрекламировав обряды аборигенов, одноклассница плавно переходит к актуальной проблеме поиска статуэтки орла. Молодожены торопятся на день рождения друга Макса, а именинник коллекционирует хищных птиц…
Обмениваемся телефонами, и я вновь отмечаю картинный жест руки, поправляющей шевелюру. Остался в памяти и взгляд Макса, равнодушный и одновременно оценивающий, будто сделали рентгеновский снимок.
Звонок. Фантастически неприятный у него звук.
К подиуму, дожевывая шницель, приближается староста:
– Вечерком поработаешь дополнительно? Есть замечательная идея – плакат, посвященный жертвам репрессий.
– Sorry.
Понятливый. Марширует к своему планшету.
Идущий путем воина
Молодой мерзавец, регулярно медитируя десятки
лет, неизбежно превратится в старого мерзавца.
Есть доля правды в циничной шутке: отличное настроение врача – результат испорченного у пациента. Закон сохранения энергии.
На обязательную утреннюю прогулку Вова Самурай вышел из дома в сквернейшем настроении. Во-первых, ныли зубы. Наглая шлюха своим каблуком задела недавно сломанную челюсть. Кости уже срослись, но, ударь Жанка двумя сантиметрами ниже, Вова снова мог угодить на больничную койку.
Во-вторых, за всю ночь не удалось поспать, а для Самурая недосып являлся настоящей трагедией. Работа охранника в борделе, а именно она приносила качку основной доход, не терпит нарушений режима.
Радовал только вид пластыря на лице. Самурай поработал ножницами и придал ему форму сурикена, метательной пластины ниндзя.
Раньше он по утрам бегал, но теперь предпочитал ходить, решив, что организму следует копить, а не растрачивать силы понапрасну. Истинный воин поражает соперника одним ударом, не дергаясь и не бегая вокруг да около.
Прогуливаясь, Вова тренировал свирепый взгляд на худосочных студентах и школьницах.
Убедившись в способности энергетически подавлять соперника, удовлетворенный Самурай вернулся домой и приготовил большую пиццу. Кусочки рыбы и колбасы он обильно полил чесночным соусом, добавил грибов и крупно нарезал помидоры. Микроволновка услужливо выдала хозяину горячее блюдо, но ел он без обычного наслаждения. Опять-таки из-за нывшей челюсти. Выпив чашку крепчайшего кофе, направился в отцовский сарай медитировать. Там качок зажег свечу и, усевшись по-турецки, облокотился спиной о деревянный брус. Перед идущим Путем Воина мерцала свеча, а за ней глиняные лики восточных божеств, искусно расписанных Кондратом Репневым, преданным учеником Вовы.
Кондрат учился в вечерней школе, работая помощником в мастерской керамики, поэтому имел возможность делать что-то для себя.
Болезненный парнишка тренировался в платной группе Самурая, с восхищением наблюдая, как накачанный тренер сотрясает ударами макивару.[7]
Как-то парень обратился к Вове с просьбой объяснить, почему у него, Кондрата, такой слабый удар и как усилить мощь цуки-ваза.[8]
Вместо ответа сэнсей сел на пятки и, прикрыв глаза, впал в транс. Затем жестом руки указал помощнику керамиста на пол перед собой. Испуганный парнишка опустился на колени и зачем-то поклонился.
– Боги Кашима и Катори повелевают тебе стать моим учеником, – мрачно объявил амбал.
– А удар…, – напомнил Кондрат, но Вова жестом запретил говорить. С этого момента парень беспрекословно выполнял все поручения сэнсэя.
Медитируя в сарае, качок представлял себя продолжателем древней самурайской традиции дома Такеда. Никакого отношения к великому полководцу Минамото Есимицу, основателю Дайто Рю Айки Дзюдзюцу,[9] Вова, разумеется, не имел. И узнай родоначальник дома Такеда о своем продолжателе, наверняка бы явился с того света, чтобы собственными руками придушить самозванца.
Но хитрый Вова информировал о своих духовных контактах лишь посвященных. А в посвященных ходило только трое.
У Самурая имелась веская причина быть скромным – поддельные документы инструктора, позволявшие вести платную группу. Вот почему таинственно сообщив хилым подросткам о своей эзотерической связи с древними, а значит и самыми влиятельными богами боевых искусств, Кашима и Катори, Вова подчеркнул:
– Об услышанном – никому.
Благоговейные поклоны учеников, узнавших о духовных контактах сэнсея с небесным воинством, разлились бальзамом по сердцу качка…
Немного вздремнув в полумраке сарая, Вова повеселел и стал соображать, как исправить ситуацию. Среди глупостей, совершенных за последние сутки, особым пунктом стояло исчезновение Жанки-Анаконды около Дома Мод. Шлюха ускользнула буквально из рук. Дурак, хотел сделать все как в кино, обругал себя Самурай. Крутой парень на машине загоняет жертву в тупик, и та в безумном страхе исполняет любые приказы.
Вот момент, когда Дао[10] покинул его!
Сделав три поклона, Вова, не мешкая, выскочил из сарая и направился на место исчезновения Сандры. Пять остановок на метро, подъем наверх и вскоре качок очутился в дворике, примыкавшем к Дому Мод. При дневном свете асфальтовый пятачок оказался зрелищем малоинтересным. Огромная железная решетка, закрывавшая проезд между стеной Дома Мод и «Электроприборами», была открыта, поэтому Самураю не пришлось обходить здание. Потоптавшись вдоль стены, он с трудом подтянулся на руках – так и есть, крупный ротвейлер лежит возле небольшой крытой автостоянки. При виде стриженой головы, появившейся над стеной, ротвейлер с рычаньем бросился на врага. Вова не стал искушать судьбу и, разжав пальцы, тяжело плюхнулся на асфальт. Нет, такой сожрет с потрохами. Жанка не могла спрятаться за стеной.
Пустынный серый дворик наводил тоску, и Самурай собрался уходить, как вдруг из стены Дома Мод вылезла мужская фигура. Вылупившийся «коперфильд» аккуратно прикрыл потайной ход и бойко засеменил в сторону озадаченного Вовы.
Самурай страдал близорукостью, поэтому не сразу сообразил, что соотечественник проклюнулся из двери, окрашенной под цвет стен здания. Той самой двери, которая ночью подверглась тщательному обследованию.
– За водкой в рабочее время?
«Коперфильд» в ответ лишь презрительно хмыкнул и потрусил дальше.
Вова спустился по ступеням и, отодвинув панель в двери, очутился в освещенном коридоре. Миновав деревообрабатывающую мастерскую, Самурай двинулся к служебному входу.
Отзывчивая вахтерша продиктовала «однокласснику» домашний адрес Юрия Абрикосова, и Вова опять загрузил тело в метро.
Вскоре качок злорадно обозревал нужный номер квартиры. Но, увы, длительное вдавливание кнопки звонка не дало никакого результата.
Самурай впал в ярость и, дабы успокоить дух, решил заняться дыхательными упражнениями. Выйдя во двор, он приступил к дыханию низом живота, но мгновенно пожалел об этом. Грибочки, присланные тетей из Смоленска, оказались лишним ингредиентом в пицце.
Вова благоразумно прекратил дыхательную гимнастику, сжал ягодицы, скрестил руки на груди и окаменел. Желудок чуть отпустил, но двигаться с места Самурай не решался. Оставалось делать вид, будто мужчина кого-то ждет.
Чтобы отвлечься, Вова стал внимательно следить за подъездом и продуктовым магазинчиком, расположенным в полусотне метров от угла дома.
Из его дверей вышел мальчишка лет семи, в клетчатой курточке цвета «кофе с молоком», фиолетовом спортивном костюме и кроссовках. В руках пацан держал продуктовый пакет. Он вприпрыжку направился к школьнику, копавшему яму на газоне под окнами. Юный энтузиаст усердно орудовал лопатой и заметил своего товарища только когда тот подбежал.
Рядом с ямой лежал небольшой бетонный столбик. Пацан с пакетом вскочил на него и замахал рукой, словно моряк увидавший землю:
– Салют! Альбертик!
Самурай заставил себя нарисовать портрет мальчика из магазина: слегка курносый нос, припухлые губы, волосы светлые, серо-зеленоватые глаза, немного похож на девчонку. Но линия подбородка и чуть откинутая назад голова говорят о мужском характере пацана.
Альбертик медленно разогнулся, вытер пот со лба:
– Леш, скоро выйдешь?
Вместо ответа Лешка заторопился к своему подъезду, обогнал медленно поднимавшуюся по ступенькам старушку:
– Здравствуйте.
Старуха не ответила.
Последовавшие за этим события приятно удивили Вову.