Круг чтения. Афоризмы и наставления - Лев Толстой 7 стр.

Тремя путями можем мы прийти к мудрости: во-первых, путем размышлений, это – путь самый благородный; во-вторых, путем подражания, это – путь самый легкий, и, в-третьих, путем опыта, это – путь самый тяжелый.

Достоинство человека измеряется не той истиной, которой он владеет, а тем трудом, который он приложил для ее приобретения.

Жизнь – школа, в которой неудача – лучший учитель, чем удача.

Хочешь себя изучить – посмотри на людей и дела их. Хочешь людей изучить – в сердце к себе загляни.

Понимать вещи – значит побывать в них и потом выйти из них. Нужно, стало быть, пленение и потом освобождение; очарование и потом разочарование; увлечение и охлаждение. Тот же, который находится еще под очарованием, так же как и тот, который не был очарован, – одинаково не могут понимать. Мы знаем хорошо только то, чему прежде поверили и потом обсудили. Чтобы понимать, надо быть свободным, но прежде этого быть плененным.

Когда продолжительность жизни человека или народа нам представляется такой же ничтожной, как и жизнь мушкарки, и, наоборот, жизнь мушкарки так же бесконечна, как и жизнь небесного тела со всей его пылью народов, мы чувствуем себя и очень малыми и очень великими, и мы со всей высоты небесных пространств можем рассматривать наше собственное существование и те маленькие вихри, которые волнуют нашу маленькую Европу. Вот что делает мысль свободной.

Изнутри или сзади светит через нас свет, – мы можем знать, что мы ничто, а что всё этот свет. То, что мы обыкновенно называем человеком – едящее, пьющее, сажающее, считающее существо, – не представляет нам человека в его истинном свете, но, напротив, показывает нам его в ложном. Истинный человек – это та душа, которая живет в нем. Если бы он только проявил ее делами, мы бы преклонялись перед ней.

Мудрая пословица говорит: «Бог приходит к нам без звона». Это значит, что нет перегородки между нами и началом всего, нет стены между человеком – последствием и Богом – причиною.

Душа сама в себе есть и свой судья и свое прибежище. Не оскорбляй твою сознающую душу – высшего внутреннего судью.

Когда Сократа спросили, откуда он родом, он сказал, что он гражданин всего мира; он считал себя жителем и гражданином всей вселенной.

Если предположить, что вся обитаемая земля может быть собственностью землевладельцев и что они имеют право на ее поверхность, то все неземлевладельцы не имеют на нее права. Так что неземлевладельцы могут существовать на земле только под условием согласия на то землевладельцев. Они получают право на место, занимаемое их ногами, только под условием согласия на то землевладельцев. Так что если бы эти не пожелали дать им места, они должны бы были быть свержены с земного шара.

Собственность на землю, подобно собственности на рабов, по самому существу своему отличается от собственности на предметы, созданные трудом.

Отнимите у человека или у народа деньги, товары, скот, – ваш грабеж окончится вместе с вашим уходом. Течение времени, конечно, не сделает вашего преступления делом хорошим, но оно уничтожит его последствия. Оно быстро уходит в даль прошлого вместе с людьми, которые участвовали в нем.

Но отнимите у народа землю, и ваш грабеж будет продолжаться вечно. Он будет новым грабежом для каждого нового ряда сменяющихся поколений, для каждого нового года, для каждого нового дня.

Мы занимаем остров, на котором живем трудами рук своих. Разбитый в кораблекрушении моряк выброшен на наш берег. В чем его право? Может ли он сказать: я тоже человек, я тоже имею естественное право обрабатывать землю, я могу, на том же основании, как и вы, занимать частицу земли для того, чтобы кормиться своим трудом.

Причина величайших бедствий – это грубое и чудовищное утверждение о том, что земля может быть чьей-нибудь частной собственностью. Это так же несправедливо и жестоко, как и рабство.

Если есть человек, не имеющий права на землю, то незаконно право на землю – мое, ваше, всякого человека.

Земля – общая наша мать, она кормит нас, дает нам приют, радует и любовно обогревает нас; с минуты рождения и пока мы не успокоимся вечным сном на ее материнской груди, она постоянно своими нежными объятиями лелеет нас.

И вот, несмотря на это, люди толкуют о ее продаже, и, действительно, в наш продажный век земля представляется на рынок для оценки и для так называемой продажи. Но продажа земли, созданной небесным творцом, является дикой нелепостью. Земля может принадлежать только всемогущему Богу и всем сынам человеческим, работающим на ней, или тем, что будут на ней работать. Она представляет собственность не одного какого-либо поколения, но всех прошлых, настоящих и будущих поколений, работающих на ней.

Если что правда, то давайте верить в это все: бедные, богатые, мужчины, женщины и дети. Если же это неправда, то не будем верить никто: ни богатые, ни бедные, ни толпы людей, ни женщины, ни дети. Истину надо провозглашать с крыш.

Постоянно нашептывают, что опасно открывать некоторые вещи народу. Говорят: мы знаем, что это неправда, но это так полезно для народа, можно сделать много зла, поколебав его веру.

Но кривые пути остаются кривыми, хотя бы они были предназначены для обмана больших масс народа, а не отдельных личностей. И поэтому мы признаем только одно побуждение: следование истине, которую знаем, куда бы она ни привела нас.

Странное дело! Во все времена негодяи старались маскировать свои гнусные поступки преданностью интересам религии, нравственности и любви к отечеству.

Остерегайтесь книжников, которые любят ходить в длинных одеждах и любят приветствия в народных собраниях, председания в синагогах и предвозлежания на пиршествах, которые поедают домы вдов и лицемерно долго молятся; они примут тем большее осуждение.

А вы не называйтесь учителями, ибо один у вас Учитель – Христос, все же вы – братья; и отцом себе не называйте никого на земле, ибо один у вас Отец, Который на небесах; и не называйтесь наставниками, ибо один у вас Наставник – Христос.

Человек считает собою и свое тело, и свою душу. Но заботится человек всегда, особенно в молодости, только о теле. А между тем главное в каждом человеке – не тело, а душа. И поэтому заботиться должно больше всего не о теле, а о душе. Привыкни к этому, вспоминай чаще, что жизнь твоя в духе, соблюдай его от всякой житейской грязи, не давай плоти подавлять его, подчини тело духу, и тогда ты исполнишь свое назначение и проживешь жизнь радостно.

Все дело в том: верить или не верить в действительность духа. Люди разделяются в духовном отношении на живых и мертвых, т. е. на верующих и неверующих.

Неверующий говорит: «Какой там дух… А вот что съел, насладился, то и мое!» И он, много не думая, заботится только о внешнем, делая свои плотские и злые дела, лжет, величается, рабствует и не чувствует в себе потребностей высших: свободы, правды, любви. Такой человек хоронится от света разума, потому что мертв и потому что свет только живому дает жизнь, а мертвое сушит и гноит.

Вера в действительность духовной жизни дает другое направление мыслям человека.

Верующий в духовную жизнь обращает внимание свое вовнутрь, старается разобраться в своих чувствах, в своих мыслях, старается направить свою жизнь сообразно с высшими требованиями: сделать ее свободной, правдивой, любовной; старается своими поступками слагать жизнь свою из таких мыслей и чувств, которые наиболее соответствуют целям добра. Такой человек ищет истину и тянется к свету, потому что жизнь духа невозможна без света разума, как жизнь мира видимого невозможна без света солнца.

Среди людей нет ни совершенных жителей тьмы, ни совершенных жителей света, а все на распутье, и каждый, имея в себе власть идти, идет туда или сюда. И всякий, верующий в действительность духа, живущий под светом разума, пребывает в царстве Бога и имеет жизнь вечную.

Пускай ученые, философы придумывают свои предопределения, свои необходимые движения, пусть думают, что мир создавался из ряда случайностей. Я вижу в мире то единство замысла, которое, несмотря на их утверждение, заставляет меня признавать Единое Начало. Все равно, как если бы они мне сказали, что Илиада составилась из случайно брошенного типографского шрифта. Я бы не колеблясь сказал им на это: это неправда, хотя у меня нет никакой другой причины не верить в это, кроме той, что не могу верить в это.

«Все это суеверие», – говорят ученые. Может быть, и суеверие, отвечаю я, однако что может сделать ваш столь неясный рассудок против суеверия, которое убедительнее его?

Вы говорите: «Нет двух начал, духовного и телесного». Я говорю, что нет ничего общего между моей мыслью и деревом.

И что забавнее всего, это то, что они сами себя взаимно разбивают своими софизмами и готовы присвоить душу скорее камням, чем признать ее в человеке.

Я не знаю, может ли собака выбирать, помнить, любить, бояться, воображать, думать; так что, когда мне говорят, что все это в ней не страсти, не чувства, но естественное и необходимое действие устройства ее организма, который составлен из различных сочетаний частей вещества, то я могу согласиться с таким мнением. Но я мыслю, и я знаю, что я мыслю. Что же может быть общего между тем, что думает, и тем или другим сочетанием частей вещества, т. е. пространства, поддающегося делению во всех своих направлениях и измерениях, – в длину, ширину и глубину?

Если все только вещество и если мысли во мне, как и во всех людях, есть только следствие сочетаний частиц вещества, то кто же зародил в мире мысль о каких-либо других существах, кроме телесных? Как может быть вещество причиной того, что его отрицает и исключает из своего существования? Как может оно быть в человеке тем, что мыслит, то есть тем, что и служит убеждением человеку, что он не вещество?

Метафизика существует в действительности, если и не как наука, то как природная склонность, потому что человеческий разум, подвигаясь неудержимо вперед, побуждаемый к тому не одним только тщеславным желанием многознайства, а и собственной потребностью, доходит до таких вопросов, на которые не может дать ответа никакая опытная деятельность разума и выведенные из нее основы. Таким образом, действительно у всех людей, у которых разум расширился до умозрения, всегда была какая-нибудь метафизика; и она всегда будет у них.

Когда ты твердо убежден и помнишь, что с часу на час тебе предстоит сбросить свою внешнюю оболочку, свое тело, т. е. умереть, тебе легче соблюдать справедливость и поступать по правде, легче покоряться судьбе своей. Думай только о том, как бы не отступить от правды в каждом предстоящем тебе сегодня деле и как бы покорно нести то, что сейчас предстоит тебе. Живи так – и ты не только встретишь невозмутимо всякие людские толки, пересуды, покушения, – ты даже не станешь думать о них, но все бедствия, которые могут постигнуть тебя, покажутся тебе не важными, потому что, живя так, все желания твои сольются в одно – исполнять волю Бога. А это ты всегда можешь сделать.