И тут я увидела, что Маринка, видимо, от волнения, съела мое пирожное, которое я оставила. Я нахмурилась и зло посмотрела на подругу. Я уже было хотела возмутиться, но потом устало махнула рукой. Хотя, согласитесь, это было просто хамством с ее стороны.
– Это кого же взорвали-то, торговку, да? – продолжала трещать Маринка, а Виктор в ответ прибавил громкость на телевизоре.
– Нет, всего лишь ее машину, – ответила я.
– Ты посмотри, что делается! – Маринка забегала по комнате. – Нет, ты посмотри, что делается-то!
Потом на середине комнаты она вдруг остановилась и повернулась ко мне.
– Нет, ну вот как тут покупать машину? – развела она руками.
– Ты собралась покупать машину? – Виктор был настолько поражен этой новостью, что произнес целое предложение, что было ему, мягко говоря, несвойственно.
– А почему, собственно, тебя это удивляет? – ледяным голосом спросила Маринка. – Я что, по-твоему, недостойна иметь автомобиль?
– А откуда у тебя деньги, Мариночка? – неназойливо напомнила я Маринке о прозе жизни.
– А Виктор на что? – удивилась Маринка, чем привела самого Виктора в состояние какого-то шокового восторга.
Наш флегматик явно оживился, но отнюдь не потому, что сильно возрадовался такой перспективе. Он выразил это хмыканьем и больше чем обычным поднятием бровей. А потом он изрек еще одно предложение из четырех слов, и я поняла, что в этот вечер Маринке удалось его достать.
– Мы еще обсудим это, – отчеканил он.
И уткнулся в телевизор. А я, вздохнув, принялась рассказывать любопытной Маринке, как все было.
– Так вот, – закуривая сигарету, завершила я свой рассказ. – Теперь я не могу понять, кому все это нужно.
– А что, если она мафии не платит? – предположила Маринка.
– В таком случае она не кинулась бы к журналистам, – возразила я. – Неужели ты думаешь, что бандиты, прочитав нашу статью, настолько бы умилились и прониклись, что перестали бы требовать дань?
Маринка, по-видимому, об этом не подумала, поэтому замолчала, но только на несколько секунд. Потом она выдвинула другую версию:
– А если это ее бывший любовник?
Виктор встал и поспешно вышел из комнаты.
– А зачем ему это надо?
– Ну, Оля! – как-то даже укоризненно произнесла Маринка. – Я всегда говорила, что ты ничего не понимаешь в отношениях с мужчинами! Ну, по крайней мере, понимаешь куда меньше, чем я, – поспешила она смягчить тон, видя мое крайне насмешливое выражение лица.
– И именно поэтому выходишь на работу из отпуска раньше срока, – съязвила я.
Маринка обиженно поджала губы и отправилась на кухню, куда не так давно сбежал от ее глупой болтовни Виктор. Там она принялась изливать ему душу. Видимо, это ему не понравилось, потому что он вскоре вернулся в гостиную, а за ним тут же пришла Маринка и уселась, нахохлившись, в кресло. Я спокойно посмотрела программу новостей вместе с Виктором, потом зевнула и спровадила их обоих по домам.
Я легла спать, но история с Обуховой не выходила у меня из головы. Я долго ворочалась, строя различные догадки, но единственное, до чего додумалась, так это напечатать статью и посмотреть, что будет дальше.
Я встала, прошла к столу и начала набрасывать основные контуры статьи. Просидев примерно с час, я сочла, что при встрече с Обуховой нужно будет всего лишь уточнить некоторые детали, и статью можно отдавать в печать.
После этого я снова легла и моментально уснула.
На следующее утро, придя в редакцию, я обнаружила в приемной Обухову. Она нервно расхаживала взад-вперед, куря сигарету, и совершенно не слушала, как Маринка увлеченно рассказывает ей историю своей первой любви.
– Ольга Юрьевна! – сразу же бросилась ко мне Людмила Николаевна.
– Что, неужели что-нибудь еще случилось? – испуганно поинтересовалась я.
– Ничего, если не считать того, что мой магазин закрыли.
– На основании чего?
– Несоблюдение санитарных норм, – горько произнесла Обухова.
– В таком случае пройдемте в кабинет и обсудим детали статьи. У меня уже есть кое-какие наметки.
Обухова помялась, подозрительно взглянула на Маринку и покосилась в сторону моего кабинета. Я пригласила ее войти, и когда мы оказались с ней наедине, выложила перед ней черновик статьи.
Она пробежала глазами по тексту и сказала:
– В целом мне нравится. Необходимо усилить некоторые моменты. В частности…
И она принялась перечислять то, что, на ее взгляд, не совсем ярко мною было подано. Кроме того, она сообщила несколько дополнительных фактов, мне доселе неизвестных. Выходило так, что основной удар по ее магазину наносился налоговой полицией, которая откровенно к ней придиралась. Однако со всем этим не очень вязались такие криминальные происшествия предыдущего дня, как взрыв машины и избиение Валерия Кудрина. Безусловно, налоговая полиция так бы действовать не стала.
И я отважилась задать Обуховой вопрос:
– Людмила Николаевна, а какие у вас сложились отношения с так называемой мафией? Ну, с «крышей» то есть…
– Ах, это… – поморщилась она и отмахнулась. – Да там все нормально!
– Точно? – прищурилась я.
– Абсолютно, – заверила она меня. – Посудите сами, зачем мне вам врать? С крышей у меня проблем нет. Я честно плачу человеку, которому можно доверять.
– По-моему, это та категория людей, которым не очень-то можно доверять, – засомневалась я.
– Ошибаетесь! – как-то заносчиво возразила Обухова. – Эти люди, если уж берутся за дело и получают деньги, доводят его до конца. Особенно Тимур. Слышали, наверное…
Это имя я слышала, но, честно признаться, оно мало о чем мне говорило. Ну, бандит и бандит, вроде как даже пользовался уважением в определенных кругах. В отличие от других криминальных группировок, которые в последнее время были прижаты милицией, Тимур продолжал заниматься своим «бизнесом». Стало быть, имел какие-то связи среди влиятельных людей.
– Ну, так, значит, я дорабатываю статью, – подвела я итог обсуждения.
– Да-да.
– Выпуск у нас завтра, так что нам с вами необходимо встретиться сегодня после обеда, чтобы окончательно все обговорить.
– Я буду ждать вас дома, – сказала Обухова и продиктовала свой адрес.
Она с благодарностью пожала мне руку и с чувством сказала:
– Спасибо вам, Оля. Вы одна из немногих, кто поддерживает меня в этот трудный момент. А я уж вас отблагодарю, можете не сомневаться.
Она поднялась и вышла из кабинета. Я встала и задумчиво посмотрела в окно. Я видела, как Людмила Николаевна выходит из здания редакции, как подходит к своей машине… Она уже хотела сесть в нее, как вдруг из стоявшей неподалеку синей «БМВ» вылезли двое бритоголовых парней и двинулись к ней.
Обухова как-то нервно взглянула на них и принялась что-то быстро объяснять, приложив руки к груди. Парни с непробиваемыми физиономиями слушали, синхронно пережевывая жвачку, потом один из них что-то сказал, и Обухова быстро закивала в ответ. Парни повернулись и зашагали к своей «бээмвухе». Несколько мгновений спустя она поспешно сорвалась с места.
Обухова села в машину, задумалась о чем-то и достала сигареты. Некоторое время она сидела и просто курила, а потом решительно завела мотор и умчалась.
Не успела я отойти от окна, как тут же ко мне влетела Маринка с подносом в руках, на котором стояли две чашки кофе. Весь ее вид говорил, что она еле-еле дождалась, когда уйдет Обухова, и нарочно сварила кофе под «разговор по душам».
– Ну что, договорились, что ли? – выпалила она, ставя поднос на стол так резко, что плеснула мне на ногу горячим кофе.
Я не удержалась от вскрика.
– Что случилось? – удивленно спросила она.
– Руки у тебя крюки! – возмущенно воскликнула я, потирая колено. – Вот что!
– Да ладно тебе! – беспечно проговорила она. – Знала бы ты, как меня мама в детстве обварила!
Я от души порадовалась, что мне не довелось испытать все «прелести» Маринкиного детства, и подумала, что тот ожог не прошел для нее бесследно. Видимо, основной очаг поражения приходился на ее голову…
Однако после первых глотков кофе, который как всегда был изумителен, я смягчилась и решила поделиться с подругой новостями.
– Представляешь, у нее магазин закрыли, из-за несоблюдения санитарных норм, – сказала я.
– Да ну! – Маринка отпила глоток кофе и вдруг выдала: – Значит, она просто не умеет руководить!
– Почему это? – удивилась я.
– Как почему? Посмотри, сколько к ней претензий! И со стороны налоговой, и со стороны санитарников. А уж если претензии предъявляет санэпидстанция, значит, она просто неряха!
– Да что же она, сама должна полы, что ли, в магазине мыть! – кинулась я защищать Обухову. – Она все-таки директор!
– Э-э-э, нет, не скажи, Оля! – протянула Маринка. – Оно все из мелочей складывается. Представь, если бы такое было при социализме, ее бы с работы сняли. Даже если бы она работала не простым продавцом, а, скажем, завсекцией и не могла наладить нормальную работу, кто бы ее стал держать?
Мне Маринкины слова, однако, убедительными не показались. Я терпела их ровно столько времени, сколько потребовалось мне для того, чтобы выпить чашку кофе. Мне необходимо было доработать статью и просмотреть общий макет газеты, который был положен мне на стол Кряжимским: все-таки на завтра был назначен выпуск.
Поэтому я быстро возразила Маринке:
– С чего ты взяла, что она вообще работала в торговле? Сейчас многие занялись бизнесом, хотя раньше работали где-нибудь в НИИ научными сотрудниками.
– Это она-то научный сотрудник? – скривила презрительную рожицу Маринка. – Ну ты даешь, Оля! Уж от кого, от кого, а от тебя я не ожидала такой глупости услышать!
– Обухова, конечно, не тянет на научного сотрудника, – спокойно отреагировала я, – но вполне, что к торговле она раньше не имела ни малейшего отношения.
– А мне показалась, что она типичная базарная хабалка! – категорично заявила Маринка.
Я слегка поморщилась от ее слов и, нахмурившись, сказала:
– В конце концов, Марина, кем она была в прошлом, не имеет значения, и нас это абсолютно не должно волновать.
– Да ладно, ладно, – примирительно проговорила Маринка, – нам, в принципе, конечно, плевать, главное, чтобы деньги за статью заплатила. Я как раз еще на машину отложу…
И она мечтательно закатила глазки. Я же подумала, что Маринка, по-видимому, уже отложила на покупку машины рубля три.
– Эх, вот из меня бы заведущая секцией в магазине получилась! – сладко потягиваясь, сказала она по пути к двери. – Я бы такого безобразия точно не потерпела! У меня бы все ходили по струночке! – прокричала она, повернувшись ко мне и потрясая кулаком в сторону двери.
В этот момент в дверь заглянул Виктор, и Маринкин кулак очень удачно вписался ему в нос. Виктор некоторое время ошалело смотрел на нас, а потом исчез.
– Вот так… – неуверенно пробормотала растерявшаяся Маринка, и, утратив сразу весь боевой пыл, подхватила поднос и поспешно ушмыгнула.
Больше она меня до обеда не беспокоила, и я смогла доработать статью. А сразу же после обеда, как и было договорено, поспешила к Обуховой домой.
Въехав во двор, где жила владелица минимаркета, я сразу же насторожилась. Возле одного из подъездов столпились машины: три «шестерки» и один милицейский «уазик». Около них разгуливало несколько парней, в которых по характерным деталям можно было легко определить представителей правоохранительных органов.
Заподозрив неладное, я вышла из машины и прошла к подъезду.
– Вы к кому, девушка? – сразу же перегородил мне дорогу один из оперативников.
– Я к Обуховой Людмиле Николаевне, в двести сорок пятую, – сказала я.
– Туда нельзя, – отрезал он.
– Почему? Мы с ней договаривались о встрече.
– А вы, собственно, кто?
Я вынула свое служебное удостоверение и предъявила его оперативнику. Он нерешительно почесал затылок.
– Леха, – крикнул он одному из своих товарищей. – Поднимись, спроси у Здоренко, можно ли прессу пустить.
– Здоренко? – радостно оживилась я. – Так вы ему передайте, что пришла Ольга Юрьевна Бойкова, он будет рад! – как можно более убедительно добавила я.
– Знакомы, что ли?
– И очень давно, – кокетливо ответила я.
Через пару минут вопрос о моем пребывании на месте происшествия был положительно решен.
Появление Здоренко в квартире Обуховой, как и подчиненных ему оперативников, было обусловлено одним печальным фактом – хозяйка квартиры, владелица мини-маркета «Людмила» была убита ударом ножа прямо в сердце.
Как установили прибывшие врачи, смерть наступила не ранее чем два часа назад. В милиции о случившемся стало известно после звонка неизвестного из телефона-автомата.
– Ну и что вас привело сюда на этот раз, милейшая Ольга Юрьевна? – ехидненько поинтересовался он у меня прямо с порога квартиры.
Я, ошарашенная новостью, долго не могла ничего ответить. Я лишь смотрела на тело Обуховой, лежавшее на полу и прикрытое простыней.
– Опять журналистский интерес? – продолжал выяснять Здоренко. – Оперативно работает у нас пресса, я посмотрю. Два часа назад убийство совершено, никто, кроме нас, об этом не знает, а папарацци уже тут как тут…
– Дело в том, что Людмила Николаевна обратилась ко мне с просьбой опубликовать статью в ее защиту, – собралась наконец я со словами. – Вы, наверное, уже знаете, что вчера в ее служебном кабинете обнаружили наркотики.
– Во дает! – воскликнул Здоренко и хлопнул себя по ноге. – У нее наркотики находят, а она еще жалуется! И вообще – связи с наркомафией видите чем кончаются!
Здоренко указал рукой на труп.
– Между прочим, – спокойно пояснила я, – Людмила Николаевна настаивала на том, что наркотики ей подсунули.
– А где гарантия, – все тем же ехидным тоном продолжил майор Здоренко, – что покойная Людмила Николаевна, попросту говоря, не солгала?
– А вы посудите сами, – невозмутимо объяснила я. – Она знала, что в ее магазине постоянно проводятся проверки различными органами, и обратилась ко мне с просьбой написать статью. И в такой ситуации она будет хранить наркотики в собственном кабинете? Не кажется ли вам, что это абсурд какой-то? Не совсем же она чокнутая!
– Хм, – покачал головой Здоренко, почувствовав, что в моих словах есть рациональное зерно.
– Вы опрашивали свидетелей? – спросила я.
– Ольга Юрьевна, – несколько раздраженно ответил майор. – Не учите меня работать. По-моему, все оперативные действия находятся в моей компетенции. Пока, во всяком случае… Вы бы лучше рассказали, что вам известно об этом деле.
– О каком?
– О том, что в последнее время происходило с, увы, покойной ныне Обуховой.
– Я же вам говорила, что ее магазин подвергался необоснованным проверкам, сотрудники налоговой к ней придирались. А вчерашний эпизод вообще перешел всякие границы. Не мешало бы проверить сотрудников магазина и подумать, кто из них мог подбросить наркотики, – глядя куда-то в сторону, чтобы майор, чего доброго, не подумал, что я его поучаю, проговорила я. – Может быть, тогда прояснятся и мотивы этого преступления… Кроме того, вчера была взорвана ее машина и избит заместитель. Ну, это вы и сами знаете, поскольку мы с вами встречались на месте происшествия.
Здоренко, перестав обращать внимание на то, что я пытаюсь делать его работу, закурил и присел в кресло, задумавшись над моими словами.
– А кто работал над этим делом в магазине? – нахмурившись, спросил он. – Ну, когда наркотики нашли…
– Некто майор Степанчиков, – с готовностью ответила я, вспомнив суровое лицо и каркающий голос.
И тут я услышала этот самый голос из прихожей, который деловито осведомился:
– Кто там, Здоренко, что ли?
Сразу же после этого в комнату стремительно прошествовал, чуть ли не подметая пол своим длинным кашемировым пальто, сам бравый майор Степанчиков в сопровождении своих сотрудников, знакомых мне по вчерашнему эпизоду.
– Привет, майор, – бросил он своему коллеге, пожимая ему руку.