Я не знал тогда, что и думать, даже не понимал поначалу, что, собственно, происходит…
Это заявление в полной мере я осознал только спустя четыре месяца, проведенные мною в следственном изоляторе, на заседании суда, который в один день вынес приговор мне, Игорю Анатольевичу Парамонову, такого-то года рождения, ранее не судимому, – три года лишения свободы с отбыванием наказания в исправительно-трудовой колонии общего режима…»
– Впрочем, как знать, – пробормотал Гарик, потушив докуренную сигарету в пепельнице. – Если бы не этот убитый, если бы не зона, то разве я стал бы тем, кем стал теперь? Вряд ли…
«Два с половиной года заключения прошли на удивление быстро. И ранней сырой весной, вечером, условно-досрочно освободившийся Игорь Анатольевич Парамонов, то бишь я, ехал в троллейбусе с майором МВД Герасименко. Нам было в одну сторону ехать домой.
– Ну и чем заняться думаешь? – вдруг спросил молчавший с самой остановки майор.
– Пойду в милицию работать, – неожиданно для себя объявил я и только потом понял, что это решение сложилось у меня уже давно. Еще во время отсидки, в камере, рассчитанной на пять человек, забитой пятнадцатью гнусными харями. Нет, наверное, это не было естественным моим желанием оказаться по ту сторону моего тогдашнего мира – проще было бы стать «смотрящим» – стукачом в камере. Но тем не менее…
Герасименко тогда до странности заинтересованно посмотрел на меня, отвернулся к окну и до конца поездки никаких разговоров больше не заводил.
Я еще подумал, что мент счел мое заявление издевательством, но уже через два дня к моей сестре, к которой я пришел пожить – мать умерла на второй год моей отсидки, и квартиру продали, – позвонили из городского отделения Министерства внутренних дел и назначили мне день и час аудиенции…»
Гарик усмехнулся. Отхлебнул еще из бутылки и снова закурил.
«Больше удивленный, чем обрадованный, я пришел в отделение. Вот там-то мне и объяснили суть моей будущей работы и дали два дня на раздумье.
На следующий день я заявился в кабинет начальника рано утром, в самом-самом начале рабочего дня, и объявил свое согласие.
Так я стал работать под прикрытием…»
Гарик допил пиво.
– Еще? – спросила из-за прилавка официантка.
– Хватит, – отказался Гарик, но из-за стола не поднялся, задумчиво смолил свою сигаретку.
«Работающими под прикрытием на милицейском жаргоне назывались люди, внедряемые в различные преступные группировки под видом собственно преступников.
Дело это было, естественно, крайне сложное и опасное, поэтому те, кто занимался им, работали сдельно. Никакими зарплатами и штатными местами они себя не связывали. Суммы на их гонорары выделялись немаленькие, но дело того, конечно, стоило.
А я идеально подходил под подобный род занятий – знание преступного мира изнутри, привычка выживать в экстремальных ситуациях, приобретенная на зоне, и пара лагерных татуировок – разоблачить меня было довольно сложно. Тем более что местом моих действий был не один город, а вся Россия.
И спустя какое-то время, в продолжение которого я работал один, мне дали напарницу – Тамару Михайловну Навражину. Как я сначала удивился – женщина, работающая в таком опасном проекте, как «под прикрытием», а потом обрадовался – красивая, молодая, да к тому же – не замужем. Вернее, вдова.
Приударил за ней сначала, подружился с ее сыном-школьником Сашкой, и дело, как казалось мне, уверенно двигалось к счастливому замужеству, но… В какой-то момент все разладилось.
Почему?
Да вот по этому самому!»
Гарик с внезапным раздражением посмотрел на батарею пустых бутылок, стоящих перед ним.
«Ну и не только поэтому, конечно, – продолжал он размышлять, – я же не алкаш какой-нибудь. Запоями не страдаю. Так, иногда… Просто… Ну, черт его знает. Не подходим мы с Тамарой друг другу. Она такая вся… А я кто? Раздолбай. Раздолбай и есть…»
– Кошмар просто какой-то! – Услышав Тамарин голос, Гарик вздрогнул. – Ни на минуту тебя, Игорь Анатольевич, оставить нельзя. Это сколько же ты пива выпил? Пол-ящика, наверное.
– Совсем не пол-ящика, – ответил Гарик, – четыре бутылки. Нормальная доза. И сушняк… э-э… Жажду утоляет и на нервную систему благотворно действует, – в доказательство того, что он совсем пришел в норму, Гарик широко улыбнулся.
– Это радует, – отреагировала Тамара, садясь напротив Гарика. – Ну что, давай позавтракаем?
Она подозвала официантку. Официантка подошла, вытаскивая на ходу засаленный блокнот из кармана передника.
– Две чашечки кофе, пожалуйста, – проговорила Тамара, – бутерброды, ну и… закуску легкую.
– Под закуску ничего не желаете? – осведомилась официантка, посмотрев на Гарика.
– Нет, – преувеличенно твердо ответил тот, – спасибо, не надо.
Официантка усмехнулась, пожала плечами, бросила быстрый взгляд на Тамару и удалилась в сторону кухни.
Тамара одну за другой поставила пустые бутылки из-под пива под стол и оглянулась. В зале вагона-ресторана никого еще не было.
– Вечером приедем в Сочи, – проговорила она, наклоняясь к Гарику. – Пойдем в камеру хранения, оттуда в гостиницу. Интересно, номер нам уже заказан?
Гарик пожал плечами.
– Мне вот что интересно, – сказал он, – почему это наш шеф – Трубников – не объяснил нам суть нашего нового задания на месте? Вручил билеты на поезд до Сочи, продиктовал номер ящика в камере хранения Сочинского железнодорожного вокзала. И все. И сказал, что в этом самом ящике инструкции к нашим дальнейшим действиям. Что это за секретность такая? Почему это Трубников перестал нам доверять? Мы ведь столько уже на органы работаем – люди мы надежные, проверенные. Особенно я…
– Особенно ты, – рассмеявшись, подтвердила Тамара. – Да никакой тут особой секретности нет. Просто делом, которое нам хотят поручить, ведает Сочинское отделение МВД, понятно? Тебе Трубников разве не говорил? А, ну да… Ты ведь на последнее заседание опоздал.
– И что это за дело такое? – вздохнул Гарик. – Хорошо бы – не очень сложное… Да ладно – несложное. Несложные дела нам не поручают. Опять придется внедряться в какую-нибудь местную преступную группировку. А так хочется на горячем песке полежать, в синем море искупаться…
– Успеешь, – заверила его Тамара. – Уж несколько дней отдыха мы сумеем урвать. Тем более – ты не забыл? – по легенде мы супруги и едем на юг отдыхать.
– И правда! – обрадовался Гарик. – Только вот Трубников на активный отдых нам ни копейки не выделил.
– Наверное, от Сочинского МВД получим, – пожав плечами, проговорила Тамара. – Это же их дело, пускай они деньги и выделяют.
Из кухни показалась официантка с подносом, уставленным тарелочками с холодными и горячими закусками.
– Вот, – сказала она, – кофе сейчас будет. С вас двести тридцать пять рублей восемнадцать копеек.
– Ничего себе, – пробормотала Тамара, расплачиваясь, – вот так завтрак.
Поезд плавно остановился. Ваза с пластиковыми цветами качнулась на столике.
– Какая это остановка? – спросил Гарик у официантки.
– Краснодар, – посмотрев в окно, сказала официантка. – Долго стоять будем. Хоть поедите спокойно, а не в тряске… Ага, – проговорила она вдруг, снова выглянув в окно, – вот и те самые приятели.
– Какие приятели? – живо обернулась Тамара.
– Да те самые, – пояснила официантка, – которые твоих собутыльников разыскивали, – она кивнула на Гарика, – вот он знает…
Глава 2
Наскоро облачившись в черную майку и просторные черные брюки, Колобок резво выкатился на перрон.
– Ну и вырядились, – проворчал вышедший вслед за ним Тарас. – Солнце жарит вовсю, а ты заставил меня брюки с рубашкой надеть…
– Не спорь, – авторитетно высказался Колобок, – так надо. Шорты могут все дело испортить.
– Да какое дело-то? – Тарас злобно сплюнул в сторону. – Слушай, не нравится мне, что ты тут какие-то дела затеваешь. Нам что сказали – довезти товар до Сочи – раз. В поезде не высовываться – два. Мне уже и похмеляться не хочется. Мог бы и ты потерпеть несколько часов…
– Не могу, – отрезал Колобок, – хватит тебе ломаться. Очко играет? Тем более, хавки у нас никакой не осталось, а я привык каждый день питаться.
– Вот голову тебе оторвут, тогда отвыкнешь, – буркнул Тарас. – Ладно, что ты там задумал – пошли.
– Ага… – Колобок покрутил круглой головой, осматриваясь. – Вон туда! – махнул он рукой в сторону ближайшего высотного дома.
* * *
– И чем он там занимается?.. – проворчал себе под нос Тарас и сплюнул окурок на землю. – Уже десять минут прошло. Скоро отправление поезда объявят…
Он посмотрел на Колобка и скривился.
– Идиот…
Колобок присел на корточки рядом с лавкой, густо усыпанной старушками, о чем-то увлеченно с ними разговаривал, время от времени даже размахивая руками и издавая нечленораздельные восклицания.
Наконец он оглянулся на Тараса и махнул рукой. А когда Тарас двинулся к нему, подбежал к подъезду, быстро набрал номер кода на подъездной двери и остановился на пороге, нетерпеливо переминаясь с ноги на ногу.
– Ты куда направился? – спросил Тарас, шагнув в подъезд.
Колобок нетерпеливо оглянулся на улыбавшихся ему старушек и, оттащив Тараса от двери, захлопнул ее.
– Ты что? – спросил Тарас, оказавшийся в подъездной темноте.
– Давай, давай, – пыхтя, подтолкнул Колобок его к лестнице, – пошли наверх, времени совсем мало осталось. Потом объясню. Ты только сейчас не выступай. Вообще ничего не говори. Только стой за моей спиной и… и… и на пол смотри. Да – на пол, так лучше будет.
– Идиот! – проворчал снова Тарас, устремляясь, однако, вслед за Колобком вверх по лестнице.
Они пробежали два этажа, Колобок остановился наконец у какой-то ничем не приметной двери.
– Здесь, – пробормотал он.
– Что – здесь? – раздраженно спросил Тарас, которому уже порядком надоела таинственность, которую напустил Колобок вокруг устроенного им мероприятия.
– Добрые люди здесь живут, – ухмыльнулся Колобок, – отойди в сторонку и смотри в пол. А вообще… Лучше поднимись на этаж выше и стой там, чтобы тебя видно не было.
Тарас смерил Колобка тяжелым взглядом, дернул щекой, сплюнул ему под ноги, но все же поднялся на лестничную площадку этажом выше, нарочито громко стуча подошвами ботинок по ступеням.
Утвердившись на подоконнике, Тарас закурил и тотчас услышал звонок в дверь – это Колобок позвонил. Тарас несколько раз глубоко затянулся и потушил сигарету о стену, осыпав грязные ступени снопом ярко-красных искр.
– Здравствуйте, – послышался снизу голос Колобка, изменившийся почти до неузнаваемости – будто Колобок мгновенно постарел на несколько десятков лет.
– Добрый день, – вежливо ответили ему.
– Извините, пожалуйста, за беспокойство. Видите ли, в чем дело, – выдал Колобок фразы, которые Тарас от него раньше никогда не слышал, – в соседнем подъезде умерла старушка… Моя двоюродная бабушка. Я приехал из Таганрога ее похоронить, но – такое несчастье – у меня на вокзале вытащили бумажник со всеми деньгами… Вот, осталось ходить по дому и собирать деньги. Помогите, пожалуйста, чем сможете, очень вас прошу…
– Да-да, конечно, – ответил хозяин квартиры, – такая беда… Из какой квартиры, вы говорите, ваша бабушка?
– Из сорок третьей, – быстро ответил Колобок, – Пелагея Сергеевна.
– Хм-м… Господи, жалость какая, – сокрушенно высказался хозяин квартиры. – Так она скончалась…. подождите секунду.
Изумленный Тарас осторожно свесился с перил и посмотрел на Колобка. Колобок стоял на пороге квартиры, свесив голову на грудь и носком ботинка ковыряя бетонные плиты, из которых был сложен пол лестничной площадки. Казалось, он стал меньше ростом.
Из дверей показался хозяин квартиры – Тарас успел увидеть, как блеснули его очки, – и что-то сунул в протяную руку Колобка.
– Вот. Больше, извините, не могу.
– Большое спасибо, – жалобно проскулил Колобок. – Дай вам бог здоровья…
Все это было так не похоже на Колобка, обычно наглого и шумного, что Тарас тихонько охнул и чуть не свалился с перил.
Хлопнула, закрывшись, дверь.
– Ты чего там? – немедленно обернувшись к Тарасу, злобно прошипел Колобок. – Посильнее загреметь не мог?
– Мог, – облегченно выдохнул Тарас, – но не стал. Ух ты, здорово… А я, как тебя услышал, подумал, что ты немного того… спятил. А ты, оказывается, просто играл. Я и не знал, что ты такой актер.
– Будешь тут актером, – пробормотал Колобок, поднимаясь к Тарасу. – Две сотни дал. Неплохо для начала.
Тарас поглядел на часы.
– Хватит нам до вечера, – сказал он. – Пойдем, а то на поезд опоздаем.
– Не, – проговорил Колобок. – Рано. Сколько там натикало? Ага, я и говорю – рано. Еще в одну квартиру загляну, тогда пойдем.
Сунув деньги в карман, он принялся подниматься по лестнице. Тарас заспешил за ним.
– Слушай, – заговорил он. – Колобок, а как ты эти квартиры определяешь? Может, там не очкарь этот бы был, а алкаш какой-нибудь, который тебя послал бы подальше и… все? И про старушку эту ты как узнал? Про Пелагею?
– А о чем, ты думаешь, я с бабками трепался у подъезда? – усмехнулся Колобок. – С умом надо к делу подходить. Сначала подвалил – друга ищу; ну, пару общих фраз сказал, а они и разговорились – кто у них в доме живет, кто хороший, кто плохой. И шифр у них же узнал. А эта Пелагея, как бабки мне сообщили, уже второй день на улицу не выходит – болеет. Жалко, времени нет, а то бы побольше узнал. Часик тогда можно было бы походить, и набрали бы порядочно.
– Здорово, – хмыкнул Тарас, – с тобой не пропадешь, Колобок.
– А ты думал!
– Я б до такого не дотумкал, – продолжал восхищаться Тарас. – Как дверь взломать грамотно или там… по башке дать кому-нибудь – это я запросто. А вот с бабками трепаться и лошком прикидываться…
– Дело в том, – немного даже снисходительно сообщил Колобок, – что надо уметь общаться с людьми. Я это умею… Ну, конечно, когда трезвый… Вот эта дверь!
– А здесь кто живет?
– Директор школы, – шепотом проговорил Колобок, – бабки про него с уважением говорили. Наверное, и человек состоятельный, и это… как его… интеллигент. Ну давай – иди опять прячься.
– Ага, – с готовностью кивнул Тарас и поспешно направился к лестнице, ведущей на площадку этажом выше.
* * *
– Ну и с-сука, – прошипел Колобок, спускаясь по лестнице, – а еще директор школы. Гнида. Фраер поганый, чтоб его… Пидор!
– Сколько? – поинтересовался Тарас.
– Червонец! – почти крикнул Колобок. – Червонец он мне дал, представляешь? А зато выспрашивал – кто я такой, отчего умерла эта чертова Пелагея… Кому квартира достанется, это ему тоже нужно знать, козлу!
– Да, – согласился Тарас, – я слышал. Редкостный ублюдок. Однако пойдем быстрее, через пять минут отправляется наш поезд. Как же мы товар оставили без присмотра – а если не дай бог… А все ты со своей опохмелкой. А ведь если что – мы попадаем конкретно.
– Ни хера с товаром не будет, – проворчал Колобок. – Наши заказчики его так замаскировали, что ни одна сволочь не догадается, что к чему.
Они вышли из подъезда, Колобок вежливо раскланялся с бабульками на лавочке.
– Вышла! – закричала одна из них Колобку.
– Что? – не понял тот.
– Да Пелагея-то! – еще громче завопила она. – О которой мы беспокоились. Выздоровела и к нам на лавочку вышла. На солнышке погреться. Вон она идет.
Тарас с Колобком одновременно обернулись туда, куда показывала бабулька. Прямо навстречу им семенила сухонькая, согнутая пополам старушонка, одетая, несмотря на страшную жару, в валенки, телогрейку и ватный платок, из-под которого выглядывало ссохшееся до размеров детского кулачка коричневое личико.
– Валим отсюда, – шепнул Колобок Тарасу, и приятели, заметно ускорив шаг, направились прочь от дома и через пару минут были уже на вокзале.
– Третий путь, четвертая платформа, – проговорил Колобок, задыхаясь от быстрого шага, – я запомнил. Быстрее, три минуты осталось до отправления. Уже, наверное, объявили…
– Слушай, – проговорил вдруг Тарас, – а кто был тот первый жилец? Ну, который тебе две сотни дал?
– Этот? А хрен его знает. Старухи про него ничего… А нет, говорили, вспомнил – он писатель.