И тут капитан очнулся. Рука привычно вцепилась в автомат. Приснится же такое! Мрак в избе царил практически полный, лишь немного света давал снег за небольшими окнами. Поблизости в самом деле раздавался заунывный и зловещий волчий вой. Маячил дежурный.
– Как обстановка? – Воронов поднялся, спросил едва не шепотом.
– Почти спокойная, – так же тихо ответил Гаричев. – Ложитесь, товарищ капитан. До смены еще больше часа.
– Такая ерунда приснилась, – признался Воронов. – Волки здесь?
– Да вон же они! – сержант отступил от окна, давая возможность командиру самому оценить ситуацию.
На фоне белого снега что-то чернело. Приглядевшись, Воронов понял – не что-то, а волки. Хищники сидели плотно, заняв большую территорию. Сколько их здесь столпилось, в темноте, сказать было невозможно, но счет наверняка перевалил за сотню. Может, и за две. Не так легко прикинуть количество зверей.
– И что? Только сидят?
– Временами воют.
В самом начале ночи волки попытались с налета выбить дверь, однако разведчики закрыли ее добротно. Завалили всем, что попалось под руку, да так, что самим выбраться теперь стало проблемой.
– Воют – ладно, – а уже думал: с утра-то как? Придется прокладывать путь огнем, однако любой бой чреват разными неожиданностями. Хватит ли патронов? Взяли с собой запас, давно были приучены к опасностям, так любые запасы конечны. И те, находящиеся в Елабуге, в том числе.
– Вот чего сидят, не пойму, – признался Гаричев. – Словно ждут чего-то.
На полу шевельнулись, и еще один человек поднялся. Судя по фигуре, внук. Дед был пониже. Присоединяться к военным Димка не стал. Вместо этого медленно и молча пошел в сторону сеней.
– Ты куда? – окликнул капитан.
Не отвечая, парень открыл внутреннюю дверь и уже на пороге был перехвачен бодрствующими товарищами. Но даже лишенный возможности идти, продолжал вяло вырываться, словно лунатик, задержанный санитарами. И все это по-прежнему молча.
Даже как-то жутковато стало. До сих пор Димка считался здоровым. Откуда же навалилась болезнь? Что на него вообще нашло?
– Димка! Стоять!
Резкая команда подействовала, судорожные движения прекратились.
– Что? – сипло вопросил Димка.
– Это тебя надо спросить.
– Где я?
– В избе, – едва удержался, чтобы не сказать иное слово, капитан. – Куда намылился?
Парень врубился в ситуацию не сразу. Пришлось дать хлебнуть ему воды, печь неплохо сохраняла тепло, и на ней стоял котелок, а там поднялся разбуженный шумом дед, и уж втроем допытались до правды.
– У меня чувство было, будто я должен выйти. Обязательно должен, и все, – зубы Димки начали стучать, вообще парнишка был здорово перепуган. – Тянуло прямо, а что, зачем…
– Куда тянуло? Димка, ты в своем уме? – возмутился дед. – Как врежу сейчас!
– Подождите. У меня тоже было впечатление, словно кто-то зовет наружу, – неожиданно признался Гаричев. – Не сильно, однако…
– Меня – нет, – Воронов прислушался к себе и не нашел никаких позывов.
Но на душе стало тревожно. Вспомнились смутные слухи о всяких зовах, о превращавшихся в безвольных кукол людях – страшилки, порою звучащие в редкие минуты отдыха. Кто его знает, вдруг мутации привели к развитию паранормальных способностей? Гипнотизировали же удавы кроликов, почему волкам не совершать того же? В природе выживает сильнейший. В нынешние времена – в особенности.
В душе Воронова поднялась клокочущая ярость. На Димку, на хищников, на весь мир, суровый, лишающий надежды. Она требовала выхода, немедленного действия, и капитан подскочил к окну. Передернул затвор, стал стрелять, даже в ярости по привычке короткими очередями, чтобы не слишком задирало ствол. Темная масса на улице сразу распалась, волки бросились врассыпную, понимая: на них обрушивается смерть.
Несколько силуэтов рванули прямиком к избе, и по двери ударило с той стороны. Укреплен вход был на совесть, с разгона не пробить, хотя люди невольно вздрогнули. Теперь уже стреляли все, словно речь шла о натуральном приступе. Только большинство волков бежало прочь, то ли инстинктом, то ли звериным умом понимая: ворваться внутрь четвероногим почти невозможно.
– Н-да. Отвели душу, – Воронов успокоился первым, сел прямо у окна и принялся набивать опустевшие магазины.
– Это ладно. Здесь нас не возьмут. А вот как домой идти будем? – подал голос дед Володя. – Больно их много…
О людях он больше не поминал. Без них положение стало аховым. На помощь же рассчитывать не приходилось. На то и разведка, чтобы из всех передряг выходить самостоятельно.
– Как-нибудь, – вздохнул Воронов. – Нам бы до Амура добраться, а там по льду… Хоть видимость получше будет. Н-да… Ладно. Всем отдыхать. Денек впереди трудный, дремать на ходу не получится.
Утро было хмурым и безрадостным, как любое другое в последние годы. Солнце осталось по ту сторону Катастрофы, словно не желало смотреть на сотворенное людьми.
Волки почти не показывались. Лишь изредка из-за всевозможных укрытий выглядывала серая морда, смотрела на укрывавший потенциальную пищу дом и быстро убиралась обратно. От погибших хищников остались лишь разбросанные кости да местами клочки меха. Стая не утруждала себя моралью. Еда не должна пропадать, и какая разница, кем она была при жизни?
Люди молча позавтракали. Говорить не хотелось. Отправляться в обратный путь – тоже. Просто здесь долго не высидеть. Осаду снимать не будут, хищники терпеливы, лучше уж попытаться прорваться сразу.
– Ладно. С Божьей помощью, – Воронов посмотрел: ничего ли не забыли?
Что забывать, если поход совершался сравнительно налегке, а перепаковано все было еще с вечера? Патроны под рукой, оружие…
Баррикаду разбирали осторожно, стараясь не шуметь и не привлекать внимание стаи. На правах командира капитан выскочил на улицу первым, поводил стволом по сторонам, убедился, что ни одна тварь не попадает в прицел. Однако оружие держал наготове. Тем временем за его спиной вышли остальные. Встали на лыжи, подождали, пока то же самое проделает прикрывающий их Воронов.
– Давай!
Побежали быстро, стремясь как можно быстрее вырваться за пределы поселения. Впереди капитан, следом Димка, дед и замыкающим – Гаричев. Невольно ждали немедленного нападения, на подсознательном уровне позабыв, что имеют дело не с людьми, а даже самые умные хищники операции не разрабатывают.
Но кое-где за всякими строениями, а то и за сугробами, строения прикрывавшими, хищники стояли и сидели одиночками и небольшими группами. Головной Воронов на ходу открывал огонь, не столько стараясь попасть, сколько отогнать противника. Обычно короткой очереди на это хватало, лишь разок пришлось добавить вторую. А вот по части попаданий, то, похоже, зацепило кого-то лишь пару раз. Перед распахнутыми настежь главными воротами селения сменил расстрелянный магазин, вылетел на другую сторону и невольно перевел дух.
Приятно иметь противником животных. Люди могли бы заранее устроить здесь засаду, а вот стая явно не приняла во внимание возможный прорыв, настроилась на долгое ожидание и осаду избы. Лишь подальше маячили отдельные хищники, которых сразу удалось отпугнуть несколькими выстрелами.
Правда, у лесной опушки уже показались силуэты. Уходившие из селения волки теперь возвращались на шум, да и позади слышались звуки бросившейся в преследование стаи.
Гаричев остановился, прицельно высадил магазин по выскакивающим через ворота хищникам. Это сильно остудило пыл погони. На время, конечно, так и вся жизнь – явление сугубо временное.
Теперь сержанту пришлось нагонять резво идущих вперед товарищей. От каких мелочей часто зависит удача! Сломается лыжа, случится еще какая беда, и все, нагрянет конец.
Не сломалась. Разведчики были людьми опытными, прекрасными ходоками, выносливыми, даже Володя, которому было далеко за шестьдесят. Иные сидели дома, а не рисковали в блужданиях по тайге. Все возвращается на круги своя, и ценность человека уже не определяется толщиной кошелька. Где теперь тот офисный планктон, который до Катастрофы мнил себя без малого хозяином жизни? Кому помогла тяга к гламуру, умение оттягиваться со вкусом, нужные знакомства, марка автомобиля и крутость компьютера?
Как говорилось раньше, где прошлогодний снег? Сейчас так не скажешь. Где? Да просто погребен снегом этого года и сам лежит на позапрошлогоднем, и так множество слоев.
Здесь тайгу рассекала просека. Как бы ни были нелюдимы староверы, кое-какие связи с прочими поселениями они изредка поддерживали. Да и рыбу на реке ловили. Потому кусты вдоль импровизированной дороги были на всякий случай вырублены, совсем уж неожиданно не нападешь.
Волки пытались. Они выскакивали из-за деревьев то с одной стороны, то с другой, порою поодиночке, но чаще небольшими группами, хорошо, имелась небольшая фора, и каждый раз получалось отстреляться. Несколько раз – буквально в упор. Один волчище, огромный, едва не с пресловутого теленка, почти налетел на деда и рухнул прямо у ног последнего, изрешеченный перекрестным огнем, но все еще пытающийся дотянуться до человеческого тела.
Приходилось уже не бежать, неторопливо идти. Все равно хищники с легкостью огибали группу где-то в стороне и появлялись с одинаковой легкостью и впереди, и позади. Догадались бы навалиться всей стаей, тут бы и пришла хана, но не догадались, а от нескольких особей кое-как отбивались. Кого-то задевали пули, прочие шарахались под прикрытие деревьев, и так вновь и вновь.
Сколько шли не такую дальнюю дорогу, как – никто из группы вспомнить не мог. Путь превратился в кошмар. Уши заложило от грохота выстрелов, даже пальцы устали давить на курок, спины взмокли… И все-таки вдруг оказались на высоком берегу, а внизу простиралось широкое открытое пространство.
Амур.
На полной скорости скатились вниз, проскочили часть пространства, остановились, дружно ударили огнем по зарвавшимся преследователям и, уже провожая взглядами убегавших хищников, остановились перевести дух.
– Черт! Патроны скоро кончатся! – Гаричев торопливо набил магазины и теперь с сожалением смотрел на почти пустой мешочек, где хранил боеприпасы россыпью. – Не считая рожков, десяток штук.
– У меня и того нет, – признался Воронов. – Четыре штуки. Останемся живы, всыплет нам Сергеич за перерасход имущества.
Вроде ничего смешного не прозвучало, только разведчики вдруг расхохотались. Нервная система на пределе, и теперь таким образом происходила разрядка.
Ничего еще не кончилось. На склоне волки застыли шеренгой, совсем как в каком-то почти забытом фильме про Гражданскую войну какие-то «плохиши». Воронов толком не помнил, белые ли, зеленые. Как не помнил название картины. Лишь что герои куда-то ехали на тачанках, а их непрерывно атаковали злобные кавалеристы.
Эх, сюда бы в самом деле тачанку и пулемет! Хотя прегради путь, а стрельба вперед невозможна…
Часть стаи спустилась на лед, попробовала атаковать на всей скорости, однако не выдержала плотного огня.
– Они что, со всей тайги сюда заявились?! – несколько истерично вопросил Димка. Не считая атаковавших, оставшаяся на месте шеренга на берегу смотрелась весьма внушительно. Пересчитывать оставшихся врагов не хотелось. Потом родятся невольные мысли: хватит ли патронов? Несколько атак, а там или ножами отбивайся, или последние гранаты в дело пускай. Уж лучше подорваться, чем тебя живым будут разрывать на куски.
Волкам не хватало ярости. Наверняка убитые собратья тоже сыграли на руку людям. Тут – рисковать шкурой, здесь – без всякого риска поесть еще теплого мяса. А какое из них хищнику вкуснее – кто может сказать определенно?
Несколько километров быстрого бега, еще одна атака, грохот стрельбы, отступление стаи. Опять бег, вновь серые хищники, несущиеся наперерез, стрельба…
– У меня пять патронов осталось, – оповестил Димка. – Еще разок и…
– У меня – полтора магазина, – Гаричев с тоской провел рукой по разгрузке, словно от этого могли появиться боеприпасы.
Дед и Воронов на сей раз отмолчались. Говори не говори, еще одну атаку отбить при удаче удастся, а дальше никаких улыбок Фортуны не предвидится.
Люди бы уже давно перестали лезть, а у стаи то ли чересчур коротка память, то ли, наоборот, длинна, и вожаки вспоминают, как в какой-нибудь неведомый прошлый раз двуногие существа перестали огрызаться огнем, мгновенно превратившись в обычную дичь.
Во время наскоков некоторые хищники застывали на каком-нибудь местечке повыше, там, где был лучший обзор. Словно полководцы во времена, когда поле боя можно было окинуть одним взглядом. Интересно, были ли те «наблюдатели» каждый раз теми же самыми или нет? Жаль, с людской точки зрения практически невозможно отличить одного зверя от другого, даже дед Володя ничего не может сказать по данному поводу. Лишь повторить известный факт: вожак возглавляет нападение, а не руководит со стороны. Для руководства требуется чрезвычайно развитая система сигналов, ни у одних животных не замеченная.
Теперь-то кто знает? Вон обычные овощи как изменились!
С другой стороны, у животных мутации обязаны идти помедленнее. Чертова дюжина лет всего прошла. С учетом – абсолютное большинство мутаций неблагоприятны для вида, проще говоря, носят летальный характер для конкретного живого существа, а полезных от силы один процент… Или тут как раз сыграла роль пресловутая теория вероятностей? Проще говоря, не повезло…
Не успел Воронов подумать о невезении, как ветер из слабого превратился в порывистый. Пронесся по верхушкам сугробов, рождая поземку, тихонько завыл в подражание маячившим на берегу хищникам. Тучи в небе понеслись быстрее, угрожая в любой момент разродиться метелью, если не настоящим бураном.
– Все, – вдруг выдохнул дед.
Пот тек по его лицу, скатывался на бороду и уже там застывал сосульками.
– Ты чего? – не в привычках капитана было тыкать людям немолодым, да сейчас не до вежливости.
– Не могу больше. Выдохся, – даже говорил Володя с трудом. – Оставьте меня здесь, а сами идите. Я прикрою.
– Сдурел, старый? – не выдержал Воронов. – Какое прикрою? Видишь, их сколько? Десяток останется с тобой, а прочие уйдут с нами. И вся твоя жертва псу под хвост. Или дойдем все, или…
– Дед, я помогу, – Димка встал рядом со стариком. – Давай рюкзак. Я здоровый, донесу…
Волки вновь ступили на лед, вереницей двинулись наперерез.
– Идем. Чего встали? Десяток километров, и дома! Гаричев! За дедом присматривай!
И вновь торопливый, на грани возможностей, бег. Волки особо не приближались, будто опытным путем успели установить обычную дистанцию стрельбы. Если очень постараться, Воронов, пожалуй, рискнул бы попасть хотя бы в одного хищника и сейчас, только смысл тратить драгоценные боеприпасы?
Ветер старательно мешал, дул в правый бок, едва не сносил с пути. Но волкам вообще пришлось бы атаковать против ветра. Километр, еще…
– Наши! Товарищ капитан! Наши! – Димка заметил то, на что Воронов внимания не обратил: на далекие фигурки людей на «своем» берегу. Десятка два, не меньше.
Дошли… И ведь не верится…
Тринадцать лет после Катастрофы. Лето
– Что думаете, товарищи военные? – Председатель окинул взглядом офицеров.
Было их трое – Букретов, Воронов и Тренько. Если по званиям – подполковник и два капитана. По должностям – командующий, он же – начальник штаба, его заместитель и зам по вооружению. По нынешним должностям, разумеется. Какой смысл вспоминать старое?
Небольшое совещание проходило в убежище. Село было довольно большим, в советские годы в нем располагался рыболовный колхоз «Путь Ильича». Затем – развал и разброд, колхоз распался, но и индивидуальное фермерство прижилось не слишком. Молодежи тут даже раньше было не очень, все старались перебраться в Хабаровск, а наиболее активные – еще дальше. Однако на лето кое-кто приезжал отдохнуть. Амур под боком, природа, всякие дяди-тети… В чем-то на дальнейшую судьбу повлияло бомбоубежище. В приснопамятную перестройку в Елабуге стали возводить краевой центр связи, а к нему – соответственно большое укрытие на случай гипотетической войны.