Решаю назвать последнее место работы – там ничего секретного не было.
– Московский метрострой.
– Кем вы работали?
– Изолировщиком.
– Каков стаж вашей работы в Метрострое?
Смотрю на свою трудовую книжку, к которой мадам даже не притронулась, хотя она лежит перед ней, и нагло вру:
– Около пяти лет.
– С условиями ознакомились? – щелкает Ольга Ананьевна длинными ноготками по клавиатуре.
– Заканчиваю…
В тексте ничего нового. Отсутствие прав компенсируется высокой степенью ответственности. Контракт буквально пестрит жирным курсивом, коим обозначены всевозможные запретительные меры и строгие кары за их нарушения. Такие слова и фразы, как «штраф», «запрещено», «подлежит административному наказанию», «работник несет ответственность», «покрывает убытки» и тому подобное, – встречаются на каждой странице по десятку раз.
Завершая ознакомление с грозным документом, меня так и подмывало спросить Баталину: «А не должен ли я уметь собирать сахарный тростник и знать наизусть песню негров из «Рабыни Изауры»?..»
Тактично умолчав о неграх, произношу иное:
– Есть несколько вопросов.
– Да, я слушаю.
– Требуют прояснения несколько пунктов.
– Что именно непонятно?
– Вот… в пункте 4.2 «Выплата заработной платы и иных платежей, связанных с трудовой деятельностью Работника, осуществляется Работодателем путем перечисления денежных средств на банковский счет Работника».
Глядя в монитор, девушка высокомерно улыбается:
– И что же непонятного в этом пункте?
– Дело в том, что у меня нет банковского счета.
– Это не проблема. Мы открываем счет в партнерском банке каждому, кто устраивается к нам на работу. Если вас устроят условия, то после прибытия на шахту вам выдадут банковскую карту.
Ладно, одно мутное пятно прояснили.
– Вот здесь еще… В следующем пункте указано, что со счета наемного работника ежедневно списывается сумма, эквивалентная двадцати долларам США. Можно узнать, зачем удерживаются эти деньги?
– Конечно. Двадцать долларов – оплата за питание. Вас будут очень хорошо кормить в столовой.
– Шестьсот рублей, – чешу затылок. – А не много ли? В Москве на питание у меня уходит около четырехсот…
Ольга Ананьевна кривит накрашенные губки в скептической улыбке:
– Помилуйте, Евгений Арнольдович! Во-первых, в московские супермаркеты продукты доставляются наземным транспортом, а на нашу шахту их возит самолет. Во-вторых, не забывайте о расстоянии.
– А что с «расстоянием»? О нем в договоре не сказано.
– Поверьте на слово: чтобы доставить продукты на шахту, экипажу самолета приходится преодолеть почти три тысячи километров. И, наконец, третье, – делает она многозначительную паузу. – Если вы вольетесь в состав сотрудников нашей компании, то будете получать приличную зарплату и практически не заметите ежедневного вычета.
– И насколько «приличную»?
– Первый год испытательный – вы поступаете на шахту простым разнорабочим с жалованьем в две тысячи долларов в месяц…
Я готовился услышать умопомрачительную сумму и разволновался как первоклассник, которому могут не позволить позвонить в колокольчик на первое сентября. Но меня постигло разочарование.
Растерянно переспрашиваю:
– Всего две тысячи долларов?
– Я же сказала, что это жалованье на период испытательного срока. Через год вы станете горнорабочим очистного забоя, проходчиком, забойщиком на отбойных молотках или машинистом горных выемочных машин. Это предусматривает двукратное увеличение заработной платы, ну а дальнейшая карьера всецело зависит от вашего отношения к работе. В будущем вас могут назначить и бригадиром, и горным диспетчером, и даже начальником участка. А это, поверьте, совсем другие деньги…
Быстренько прикидываю: «Две тысячи долларов в месяц. Делим на тридцать и получаем шестьдесят шесть. Всего шестьдесят шесть баксов в день. Из них двадцатку вычитают за жратву. Сорок шесть оседает на кармане. Точнее, на банковском счете. Негусто…»
Похоже, девчонка замечает промелькнувшую на моем лице тень сомнения. Потому как в следующей фразе выкладывает очередной козырь:
– Кстати, зарплата – не единственная статья доходов наших сотрудников.
– Вот как? – понемногу теряю я интерес к собеседованию и к компании в целом. – А еще раз в год выдают премии в конвертиках за перевыполнение плана?
– Да, премии, но не за работу, а за победы в своеобразных турнирах.
Это было что-то новенькое. Я заинтересовался:
– Нельзя ли поподробнее?
– Все довольно просто. Работающим на шахте людям надо было как-то разнообразить выходные дни. Чем заняться взрослым сильным мужчинам в свободное от работы время, если спиртное и казино запрещены, женщин практически нет, других развлечений тоже?.. Сначала шахтеры сами придумали несколько интересных соревновательных конкурсов, а затем эту идею подхватило наше руководство, повернув инициативу снизу в профессиональное русло. С тех пор каждый выходной проводятся различные турниры и, представьте, все сотрудники очень довольны, ведь победители получают неплохие призовые деньги.
– Могу ли я узнать размеры призовых? Хотя бы приблизительные цифры.
Выдержав небольшую паузу, она сообщает:
– Цифры внушительные: от пятидесяти до двухсот пятидесяти тысяч.
– Долларов? – изумленно уточняю.
– В нашей компании рубли не в почете, – чеканит Баталина. – Мы используем в расчетах только доллары. В крайнем случае – евро или английские фунты.
Это в корне меняет дело. Я никогда не считал себя слабосильным хлюпиком и вполне мог сорвать солидный куш в любом состязании.
И все же сомнение не покидало: «Неужели жадные капиталисты готовы расстаться с такими немалыми средствами ради хорошего настроения простых работяг? Что-то плохо в это верится…»
– Вот, посмотрите, – жестом сказочной феи Ольга Ананьевна указывает на плакаты. – Наши победители конкурсов и счастливые обладатели огромных премий. Причем тут далеко не все. Кстати! – оживляется она, – сегодня в смене охранников как раз работает один из победителей – Анатолий Евграфов. Он сумел победить в самом сложном турнире и получил двести пятьдесят тысяч долларов. Можете побеседовать с ним и узнать подробности.
– Хорошо. Тогда последний вопрос.
– ?
– В разделе «Заключительные положения» есть некий странный пункт… А, вот: «В случае наступления естественной смерти Работника, а также смерти по болезни или смерти вследствие несчастного случая Работодатель берет на себя обязанность кремировать тело Работника и доставить прах по указанному в настоящем договоре адресу…»
Ольга Ананьевна снова одаривает насмешливым взглядом.
– Что же в этом пункте вас смутило?
– Все мы смертны – тут вопросов нет. Но, предположим, я не хотел бы, чтобы мое тело после смерти кремировали. Неужели нельзя предстать перед родственниками… в целеньком виде?
– Исключено. И причины все те же: одно дело – привезти на Большую землю прах в небольшой капсуле, и совсем другое – канителиться с цинковым гробом. К слову, на нашей шахте и гробов-то нет.
– И как часто там умирают люди? – спрашиваю на всякий случай.
– Бывает. Но не чаще, чем на обычных шахтах…
Тоска берет от таких разговоров. Хочется помереть где-нибудь среди звезд на космическом корабле, а понимаешь, что сдохнешь на этой мелкой планетке среди идиотов…
Глубокую философскую мысль прерывает вошедший в кабинет мужчина. Входит он по-хозяйски решительно и тут же направляется к столу Баталиной. Та, завидев его, подскакивает как ужаленная, растягивает губки в подобострастной улыбочке и ангельским голоском произносит:
– Здравствуйте, Сергей Владимирович. Очень рада вас видеть.
Мы с очкастым интеллигентом молча взираем на вошедшего.
Мужику лет сорок, он грузен и высок ростом, с лощеным белокожим лицом, покрытым реденькой бородкой. Одет в дорогой костюм, на груди бейдж, но надписи не видно. По манерам – явно не рядовой сотрудник.
– Как у нас дела? – негромко интересуется он у Баталиной.
– К сожалению, только четверо, – столь же тихо отвечает она.
– Почему так мало? Завтра рейс.
– Вот еще два кандидата, – кивает она в нашу сторону. – Но они не имеют профессиональной подготовки.
Сергей Владимирович склоняется над монитором и что-то читает. Затем поднимает голову и обращается ко мне:
– Вы Черенков?
Киваю.
– Он самый.
– Пять лет работали в Метрострое?
– Было дело.
– Разнорабочим пойдете?
– Куда деваться? Пойду…
– А вы Чубаров? – поворачивается он к интеллигенту.
– Да, Андрей Викторович.
– Врач, – мнет мужик бороду, – к сожалению, все вакансии в медблоке закрыты. На другую специальность согласны?
– Согласен, – мямлит мой коллега.
– Принимай обоих на должности разнорабочих. Завтра же отправим.
– Поняла, Сергей Владимирович. Сейчас сделаю…
Мужик распрямляется и с довольным видом подмигивает:
– Вот и славно. Мы же люди, в конце концов, и должны помогать друг другу. Вы – нашей компании, а компания – вам.
Теперь я вижу его бейдж с крупной надписью: «Потапчик Сергей Владимирович. Генеральный директор».
«Ого, да это директор собственной персоной! – мысленно удивляюсь сему явлению. – С чего это он мотается по кабинетам рядовых сотрудников?»
Буквально через секунду все становится на свои места: директор со смешной фамилией опять склоняется к Баталиной и заговорщицки шепчет:
– Позвони в конце рабочего дня. Есть предложение, от которого ты не сможешь отказаться…
Щеки девчонки покрывает румянец, а большой в прямом и переносном смысле человек покидает кабинет.
Понятно. Банальный служебный роман. Впрочем, это их личные дела, а мужик, судя по всему, нормальный. Другой сослался бы на инструкции, правила, законы… И отшил бы на счет «раз». Этот же вошел в положение и дал соответствующую команду.
– Итак, у меня все готово, – деловито объявляет барышня, возвращаясь из романтических грез на землю. – Распечатываем?
– Валяйте.
За моей спиной гудит принтер, выплевывая один за другим листы контракта. Девушка выравнивает стопку, скрепляет ее степлером и протягивает вместе с авторучкой.
– Прошу. Расписаться нужно внизу на каждом листе. И не забудьте указать подробный адрес, куда следует доставить урну с вашим прахом. Сейчас распечатаю и ваш контракт, – говорит она бывшему врачу Чубарову.
Тот подсаживается ближе к столу. Я же беру свои бумажки и привычным движением клонирую размашистую подпись…
Глава вторая
Российская Федерация, Москва. Наше время
Настала пора представиться. Я – Черенков Евгений Арнольдович. Рост – два метра и еще несколько сантиметров. Но длинным назвать меня сложно. Чаще называют огромным, потому что вес мой – около ста двадцати килограммов, и рассредоточен он достаточно равномерно ниже худощавой головы. Про таких, как я, в девяностые годы говорили: братик-квадратик.
Что еще сказать о себе? В недалеком прошлом капитан первого ранга, бывший боевой пловец, бывший командир специального отряда «Фрегат-22». Бывший, бывший, бывший… Увы, но волна «реформ» докатилась и до подразделений, находящихся в прямом подчинении директора ФСБ. Волна была очень высокой и смыла тонкий слой оставшегося здравого смысла. В итоге меня и моих коллег вышвырнули со службы с формулировкой «Уволить в запас в связи с сокращением и реорганизацией внутренней структуры Федеральной службы безопасности…».
Когда нашим чиновникам что-то приспичит, они все делают молниеносно. Процесс увольнения и расчета занял не более двух недель, в результате все мы оказались на улице. Мне и другим ветеранам отряда, уже имевшим приличную выслугу, относительно повезло – нам начислили пенсию. Более молодым коллегам просто помахали ручкой, сказав: «Когда понадобитесь, мы вас найдем…»
Вряд ли после подобных выкрутасов парни согласятся вернуться на государеву службу. В конце концов, в нашей стране полно всевозможных коммерческих структур, деятельность которых так или иначе связана с подводным дайвингом. Любого из молодых пловцов они возьмут с удовольствием, ведь он готовый инструктор, прошедший огонь, воду и концерты медных труб. В общем, настоящая находка для таких компаний. Плати нормальные деньги и используй на полную катушку его бесценный опыт.
Поначалу я настолько был обескуражен внезапным увольнением, что не хотел ничего. Ни-че-го. Отсыпался, отдыхал, вдоволь проспиртовал организм. Через полгода надоело сидеть в тесной однокомнатной квартирке и задыхаться собственным перегаром.
Обзвонив бывших коллег по «Фрегату», я внезапно понял простую и неприятную вещь: с моей уникальной специальностью устроиться в нашей стране не так-то просто. Повезло лишь Мишке Жуку, подвизавшемуся инструктором подводного дайвинга. Двое стали водолазами, двое – спасателями. Остальные подрабатывали всякой ерундой.
Не желая навсегда расставаться с подводными глубинами, я тоже отправился на поиски подходящего работодателя. За месяц поисков пришлось побывать в трех десятках компаний, организующих морские путешествия, рыбалку, подводные экскурсии… но довольно скоро пришло разочарование. Где-то дайверская работа подменялась службой обыкновенного спасателя (или что-то вроде этого), где-то платили копейки, оскорбляющие саму суть опасного занятия, где-то сидели мутные люди, не решившие, что и кто им нужен. Некоторые менеджеры по кадрам, глянув мои документы, заявляли: «Извините, но вам под сорок, а нам нужен молодой специалист…» А чаще ссылались на отсутствие свободных вакансий и предлагали позвонить через месяц-два, а лучше – через полгода…
Однажды повезло – я наткнулся на объявление известной московской кинокомпании, планировавшей снять крутой боевик. Часть действий по сценарию происходила под водой, поэтому режиссер искал соответствующих профессионалов. Пришел, представился, полчаса побеседовал с одним из ассистентов. В итоге взяли в качестве консультанта и каскадера; несколько месяцев я принимал участие в съемках на теплом крымском побережье. А потом съемки закончились, и мне тоже помахали ручкой: «Понадобитесь – позвоним». Пришлось снова отправиться на поиски…
Пенсию мне назначили немаленькую, однако жизнь в столице имеет одну поганую особенность: здесь чрезвычайно быстро кончаются деньги. Через пару месяцев бестолковых потуг у меня иссякли средства к существованию, и надо было как-то разруливать ситуацию. В общем, настало такое время, когда я был согласен на любую работу: таскать в бывшее бомбоубежище коробки с коньяком, стоять у лотка, разгружать фуры, охранять чужие склады…
Так судьба привела меня в Московский метрострой, где угрюмый начальник отдела кадров пообещал зарплату, вполне сопоставимую с окладом командира подводных диверсантов…
* * *
Итак, покончив с прочими формальностями, я получаю тонкую зеленую книжицу с моей фамилией и паспортными данными.
– Это билет на самолет, принадлежащий нашей компании, – объясняет Ольга Ананьевна, пока интеллигент в очках зарылся в листах своего контракта. – Все ваши данные я сегодня же отправлю в партнерский банк, кредитную карту получите на шахте. Завтра утром вылет из аэропорта «Шереметьево», точное время вылета и номер сектора посадки указаны на второй странице.
– Простите, а где я получу спецодежду?
– Вам нужно просто приехать в аэропорт и найти сектор посадки. У сектора вас встретит представитель нашей компании и обо всем расскажет.