Если придерживаться версии, что филистимлянкой, на которой женился Самсон, была Далила, то, видимо, он действительно любил ее и тосковал по ней. Даже став великим героем и судьей среди своих соплеменников, он не смог удержаться, когда встретился с ней снова. Далила или овдовела, или как-то еще рассталась с супругом. Она жила одиноко, и Самсон стал приходить к ней как любовник. Узнав об этом, филистимляне предложили Далиле: «Уговори Самсона и выведай, в чем великая сила его и как нам одолеть его, чтобы связать его и усмирить его; а мы дадим тебе за это каждый тысячу сто сиклей серебра». Далила согласилась. Видимо, не слишком-то симпатичен ей был Самсон. Она принялась выспрашивать, Самсон несколько раз обманывал ее, но наконец сдался и сказал правду: «Бритва не касалась головы моей, ибо я назарей Божий от чрева матери моей; если же остричь меня, то отступит от меня сила моя; я сделаюсь слаб и буду как прочие люди».
«И увидела Далила, что раскрыл он перед ней все сердце свое… И усыпила его на коленях своих, и призвала человека, и велела ему остричь семь кос головы его. И начал он ослабевать, и отступила от него сила его… филистимляне взяли его… оковали его двумя медными цепями, и он молол в доме узников».
Филистимляне еще и ослепили бывшего силача, чтобы сделать его совсем беспомощным.
Но со временем волосы отросли… А филистимляне оказались забывчивы и, не заметив, что источник силы вернулся к Самсону, привели его на свой пир, чтобы над ним поглумиться. Самсон разорвал цепи и с криком «Умри, душа моя, с филистимлянами!» обрушил колонны, поддерживавшие свод зала. Погибло более трех тысяч человек, в том числе и сам Самсон. «И было умерших, которых умертвил Самсон при смерти своей, более, нежели сколько умертвил он в жизни своей»
Иудеи выкупили тело Самсона и похоронили с почестями.
О том, что стало с Далилой, история умалчивает. Но, по крайней мере, имя ее осталось в истории.
Царь Артаксеркс I и Эсфирь
472 год до нашей эры
Брак между иудейкой Эсфирью и персидским царем Артаксерксом I стал неожиданностью для обоих народов, был негативно воспринят и иудеями, и персами и имел самые серьезные последствия для истории. Впрочем, конечно же, многие историки сомневаются – а была ли Эсфирь, а произошли ли на самом деле описанные в Ветхом Завете события? Но могила Эсфири до сих пор существует на территории нынешнего Ирана…
Свадьба Эсфири. Художник Ю. Шнорр фон Карольсфельд
В любом случае это была одна из самых великих свадеб в древней истории.
Все началось с восьмидесятидневного празднества, которое устроил Артаксеркс для своих подданных и послов иных держав. На седьмой день он пожелал похвалиться красотой жены своей, царицы Вашти, и приказал ей выйти в царском уборе к гостям и танцевать. Вашти отказалась, чем разгневала Артаксеркса. Он изгнал ее и пожелал найти себе новую жену. Для этого царь велел приводить во дворец всех прекрасных девственниц. И если кто утаит красавицу, тот будет наказан… И все боялись гнева Артаксеркса и приводили ему своих дочерей и племянниц. Самых красивых Артаксеркс оставлял себе, потому что мог иметь сколько угодно жен, но лишь одну мог короновать как свою царицу.
И Мордехай, иудей, служивший у Артаксеркса, привел к нему Эсфирь, племянницу, сироту, которая жила у него вместо дочери. Эсфирь была не только красива и девственна, она также была хорошо образованна, умна и умела заботиться о своей красоте, так что ежедневный туалет ее занимал не менее двух часов. Кроме того, она смогла вовремя проявить скромность и понравилась Загаю, главному царскому евнуху. Как сказано в Книге Эсфири: «И когда пришла очередь Эсфири… идти к царю, то не просила она ничего, кроме того, о чем сказал ей Загай, царский евнух, страж жен. И понравилась Эсфирь всем видевшим ее. И взята была Эсфирь к царю Артаксерксу в царский дом его в десятом месяце, то есть в месяце Тэвэте, на седьмом году его царствования».
Сначала Эсфирь была наложницей Артаксеркса, но потом ее красота и ум произвели на царя такое впечатление, что он решил сделать ее своей царицей. Решение царя жениться на иудейке вызвало протест у многих его придворных, но Артаксеркс никогда не оглядывался на чужое мнение. Он отпраздновал пышную свадьбу, во время которой короновал Эсфирь: «И полюбил царь Эсфирь больше всех жен, и снискала она его расположение и благосклонность больше всех девиц, и возложил он царский венец на голову ее, и сделал ее царицей вместо Вашти. И устроил царь большой пир для всех сановников своих и рабов (придворных) своих, пир (в честь) Эсфири, и облегчил (налоги) областям, и раздал дары с царской щедростью…»
Дальше же произошло все то, что возвеличило Эсфирь и Мордехая и что отмечается иудеями по сей день каждый год, во время праздника Пурим. Мордехай раскрыл заговор с целью убийства царя и через Эсфирь предупредил Артаксеркса, что способствовало его возвышению. Знатный вельможа Аман возмутился, узнав, что иудея возвысили, и выстроил сложную интригу, результатом которой был подписанный царем указ об истреблении и изгнании всех иудеев. Узнав об этом указе, Мордехай попросил Эсфирь спасти свой народ. И она рискнула жизнью, появившись в покоях Артаксеркса без приглашения. Она позвала его на пир в свои покои и во время пира рассказала о кознях Амана. Артаксеркс, видимо, быстро принимал решения и легко менял свое мнение: он приказал казнить Амана и всех его сторонников.
Эсфирь и Артаксеркс жили долго и счастливо, но со временем страсть царя к супруге поутихла, и он взял себе другую, молодую жену – Дамаспию. Эсфирь была настолько разумна, что не выказывала ревности. Артаксеркс скончался в мае 424 года до нашей эры, после сорока одного года успешного правления. Его жена Дамаспия умерла в тот же день, из-за чего можно предполагать, что умерли они от какой-то инфекционной болезни. Они вместе похоронены близ Персеполя.
Эсфирь же покинула дворец царя, вернулась к своему дяде Мордехаю и жила в провинции, почитаемая своим народом, до глубокой старости. Они с Мордехаем похоронены вместе, и могила их почитается как святыня не только иудеями, но и мусульманами. В Иране на могилу Эсфири приводят строптивых, но любимых жен в надежде, что ветхозаветная красавица вразумит их и научит, как следует вести себя с мужем, чтобы он в своем доме чувствовал себя истинным царем.
Сократ и Ксантиппа
Приблизительно 429 год до нашей эры
Для древних греков свадьба не была выдающимся событием, так что редко какие из свадеб заслужили хотя бы упоминания историков. Жену обычно брали ради того, чтобы продлить свой род, второй причиной было приданое, третьей – возможность породниться с сильной и богатой семьей. В общем, все как всегда и как у всех… Положение женщины в Древней Греции было далеко не выигрышным, и все достойные жены вели тихую жизнь на женской половине дома, и мало кто из них вошел в историю – в основном современникам запоминались образованные и веселые гетеры! Так что брак известного, к тому времени уже немолодого (ему было около сорока – или за сорок) философа Сократа с молоденькой девушкой Ксантиппой, на который он решился под давлением родных и друзей, имея перед собой первую и основную из брачных целей – продолжить свой род, – остался в памяти современников как событие. Ведь никто не ожидал, что знаменитый Сократ все же женится. И тем более никто не ожидал, что Сократ женится неудачно…
Ксантиппа поливает Сократа водой. Художник Р. ван Бломмендаль
Но, собственно, речь у нас пойдет о свадьбе. Как бы мало значения ни имела свадьба для мужчин в Древней Греции, для женщины она становилась зачастую единственным праздником за всю их жизнь. Немецкий историк, специалист по античности, Ганс Лихт писал:
«Собственно свадьба предварялась обычно самыми разными обрядами, в первую очередь, разумеется, жертвами богам – покровителям брака, и, в частности, Гере и Зевсу; запрет на использование желчи жертвенного животного являлся символом, смысл которого нетрудно понять: в браке нет места “желчи и гневу”. Во многих местах было принято, чтобы невеста возлагала на алтарь несколько прядей волос или пояс либо то и другое вместе; принесение на алтарь локонов символизировало расставание с юностью, принесение пояса – с девственностью. До жертвоприношения или после него невеста совершала омовение, воду для которого приносил мальчик, живший по соседству. Вода бралась в ручье или реке, имевших в данной ситуации особенно большое значение – будь то афинский источник Каллироя или фиванская река Йемен.
Обыкновение устраивать свадебный пир было, вне всяких сомнений, распространено по всей Греции. В то время женщины не могли присутствовать на мужских застольях, однако на свадебных пирах они угощались в одной комнате с мужчинами, занимая при этом отдельные столы. Расходы, которые несли устроители таких пиров, и род увеселений, конечно, различались в зависимости от финансовых возможностей хозяев и вкусов эпохи. Кунжутные пирожные, сдобренные фруктовыми добавками, были на этих застольях обычным лакомством. Символическое значение имел и другой обряд: во время пиршества прекрасный обнаженный юноша, украшенный боярышником и листьями дуба, обходил гостей с подносом, на котором были разложены печенье и пирожные, восклицая: “Я избежал зла и обрел наилучшее”.
После трапезы, которая, естественно, сопровождалась тостами и здравицами, невеста садилась в повозку, запряженную быками, мулами или лошадьми, и отправлялась в дом жениха. Она сидела между женихом и его парохом – лучшим другом или ближайшим родственником.
После прибытия невесты в дом жениха ось повозки иногда сжигалась. Это считалось предзнаменованием того, что невеста никогда не захочет покинуть дом мужа.
Свадебные факелы были неотъемлемым атрибутом свадебного шествия; их возжигали матери невесты и жениха и несли те участники праздника, что шли пешком. Все они были нарядно одеты, о чем можно догадаться, если, не довольствуясь сообщением об этой подробности у Гомера, принять во внимание развитое у греков чувство прекрасного. Платье невесты было, по-видимому, разноцветным, одежда жениха (очень характерная деталь) не черной, как это принято у нас, но белой, сотканной из самой тонкой шерсти; мужчины, участвовавшие в процессии, были одеты также, как и жених. Невесту и жениха украшали венками и пестрыми лентами; невеста не жалела на себя благовоний, и у лица ее колыхалась яркая пелена – традиционная деталь наряда невесты.
Встречные поздравляли и шутливо подбадривали свадебную процессию, двигавшуюся по улицам города под аккомпанемент флейт; ее участники распевали гименей – свадебную песнь, названную именем бога свадьбы Гимена.
Перевод Н.И. ГнедичаВ древности существовал обычай, согласно которому брачные покои умелой рукой украшал сам муж.
В песенных состязаниях и играх протекает ночь. Темнота сгущается. Настал долгожданный час. Жених порывисто встает, сжимает в крепких объятиях застенчиво сопротивляющуюся ему невесту и, по обычаю героических времен, поспешно уносит свою драгоценную добычу. За ним следует самый надежный из его друзей, юноша «высокого роста и с крепкими руками», способный отстоять двери свадебного покоя от врага даже более опасного, чем девушки, которые быстро вскакивают со своих мест и с хорошо разыгранным ужасом устремляются вслед за похитителем в надежде вырвать подругу из его рук; они также беспомощны, как пташки, бросившиеся в погоню за ястребом, похитившим одну из их товарок и уносящим ее в своих когтях. Когда, запыхавшись, они подбегают ко входу в комнату новобрачных, дверь уже захлопнута. Из-за дверей до них доносится голос жениха, который тем временем опускает прочные засовы и обращается к ним с насмешливым старинным изречением: “Назад, здесь девушек хватает и без вас”. А снаружи, перед запертой дверью, возвышается исполинская фигура верного стража, уже приготовившегося к бою и с удовольствием предвкушающего веселую схватку с “проклятыми девками”.
Но веселое подзадоривание длится недолго. Остается только в последний раз выказать свою привязанность, сказать последнее “прости” подруге, которая, вступив в брачный покой, “стала уже хозяйкой дома”. Девушки снова поспешно перестраивают свои ряды и запевают песнь брачного покоя эпиталамий в собственном смысле слова, который становится последним актом всего торжества, даже если на следующее утро оно получит продолжение в виде песни пробуждения, которая подводит окончательный итог всему свадебному представлению.
Наутро новобрачные просыпались под звуки серенады и принимали всевозможные подарки от своих родственников. С этого дня молодая жена показывалась на людях уже без покрывала невесты, которое она посвящала Гере, богине – покровительнице брака. В этот день в доме отца жениха или самого жениха устраивался пир, в котором – немаловажная подробность – женщины, а стало быть, и новобрачная уже не участвовали; очевидно, что всякие лакомства, подававшиеся в этот день к столу, готовились вчерашней невестой, которая таким образом впервые получала возможность продемонстрировать свои кулинарные таланты. Смысл данного обычая ясен. В первую ночь муж отдал жене то, что по праву принадлежит ей и теперь он снова временно принадлежит обществу друзей и родственников-мужчин, тогда как молодой жене приходится исполнять свои обязанности на кухне. То, что, по-видимому, пир этот был исполнен радости и веселья, вовсе не мешало ему быть последним и торжественным подтверждением юридической полноценности свадебной церемонии, а поэтому было принято приглашать на него как можно больше гостей, которые как бы выступали в роли свидетелей».
Ксантиппа оказалась не такой кроткой, как другие древнегреческие жены, скромные обитательницы женской половины дома. Она вошла в историю как самая сварливая и злобная жена, основательно попортившая философу жизнь. Впрочем, кое-кто из историков считает, что большинство рассказов о ней – анекдоты, придуманные друзьями Сократа, которые недолюбливали Ксантиппу за то, что великий философ отвлекался на нее от общества друзей. Ведь Сократ был так влюблен, что даже позволял жене ездить на нем верхом – непонятно только в прямом или переносном смысле, однако художники предпочитали считать, что в прямом, и изображали Ксантиппу сидящей на спине Сократа. Когда Сократ был арестован, Ксантиппа повела себя как самая достойная жена: с младшим ребенком на руках каждый день приходила к стенам тюрьмы, пыталась разжалобить судей и добиться свидания. А когда Сократа приговорили к смерти и он принял яд, Ксантиппа искренне оплакивала его смерть.
Александр Македонский и Роксана
327 год до нашей эры
Александр Македонский – один из величайших в истории правителей и завоевателей – женился, в отличие от многих его современников, по большой любви. Причем женился не по греческому, а по персидскому обычаю. На пленнице бактрийке, чем возмутил всех своих сподвижников.
Видимо, восточные женщины нравились Александру больше, чем греческие. В 333 году, по словам Плутарха, ему приглянулась тридцатилетняя пленница благородных кровей, красавица Барсина. Она была старше его, и все же «Александр последовал совету Пармениона, предложившему ему сблизиться с этой красивой и благородной женщиной. Глядя на других красивых и статных пленниц, Александр говорил шутя, что вид персиянок мучителен для глаз».