Кстати, после инцидента у Боровицких высшее руководство страны: Брежнев, Косыгин, Подгорный, никогда более не находились одновременно в одной машине или самолете. Политбюро опасалось рецидивов «Боровицкого синдрома».
Разбор «залетов»
Дело раскручивали по полной программе в течение года.
Каждой сестре досталось по серьге: со своих постов слетели многие генералы и старшие офицеры Ленинградского военного округа. Добрались даже до военкома Смольнинского района, имевшего несчастье несколькими годами ранее призвать Ильина на военную службу. Двоих сослуживцев террориста, младших лейтенантов А. Степанова и А. Васильева, осудили по статье 88 «прим» УК РСФСР «за недоносительство» на пять лет лишения свободы каждого.
Сегодня они считают, что их вина состояла в том, что они были излишне откровенны со следствием. Недаром говорится: «чистосердечное признание облегчает душу, но удлиняет срок».
«Недоносительство» Степанова и Васильева заключалось в следующем.
Однажды на дежурстве они включили телевизор и из программы «Время» узнали, что в Гане произошел очередной военный переворот и к власти пришли молодые офицеры.
Ильин на известие отреагировал моментально, спросив у сослуживцев, возможно ли такое у нас, ведь все отчаянные ребята сложили головы на фронтах Великой Отечественной. Вот и всё. О чем должны были донести сослуживцы Ильина, думается, они и до сих пор не понимают…
Ильину предъявили обвинение по пяти статьям уголовного кодекса: распространение клеветнических измышлений, порочащих советский строй; попытка теракта; убийство; хищение оружия; дезертирство. Но не судили – признали невменяемым.
Думается, окажись любой на его месте, он тоже был бы признан душевнобольным. Ведь вынести Ильину нормальный, полновесный приговор – означало бы признать, что в государстве есть какие-то недовольные, чуть ли не вооруженная оппозиция.
«Да как такое может быть?! В стране, где так вольно дышит человек, где все трудящиеся еженощно рыдают от избытка любви перед портретами пролетарских вождей (80 копеек комплект в те годы), один урод – вдруг на тебе! – стреляет в самого главного Вождя! Да что же о нас подумает заграница?! Что у нас чего-то там недостает – то ли свободы, то ли колбасы? Нет уж, как хотите, но Ильин – шизик!»
А тут ко времени подоспел профессор Снежневский со своим открытием эпохального значения – своей новой болезнью – вялотекущая шизофрения называется. Кстати, чистейшей воды плагиат, украденный Снежневским у Хермана Левин-Гольдшмидта, отвязного теолога, отторгнутого и высмеянного своими коллегами за дремучее невежество в вопросах психиатрии вообще и за вялотекущую шизофрению в частности.
Кстати, Левин-Гольдшмидт состоял на иждивении у западных спецслужб. В своих трудах, датированных началом 80-х годов XIX века, он выворачивал наизнанку Библию, пытаясь облагородить один из смертных грехов – измену. Он оправдывал предательство, используя исторические аналогии, представлял измену как вселенски обусловленное явление. Смотрите, мол, делали же это праотцы рода человеческого, почему же нам запрещено?
Зарубежные школы психиатров до сих пор отказывают вялотекущей шизофрении в праве на существование, потому что наипервейшими признаками шизофрении является наличие у больного бреда и галлюцинаций. Не важно, в какой форме – письменной или устной – они выражены.
Почитатели теории Снежневского, приверженцы вялотекущей, утверждают, что указанные симптомы могут и отсутствовать. Странно, да? Симптомов нет, а человек болен!
На Западе сразу поняли: эта болезнь, вернее, этот диагноз – не что иное, как заказ КПСС и КГБ.
Арсенал спецсредств Комитета государственной безопасности пополнился еще одним безотказным орудием борьбы с инакомыслием, Снежневский получил свою Золотую Звезду Героя Соцтруда, советские диссиденты – свой диагноз.
И какой бы ты ни был активный правозащитник – всё равно ты вялотекущий шизофреник. Так постановила Партия и ее боевой отряд охранения на марше к светлому будущему – Пятое управление Комитета государственной безопасности Союза ССР, возглавляемое генералом Филиппом Бобковым.
Прогул в восемнадцать лет
Территория ограждена каменной стеной с колючей проволокой. По углам – вышки с автоматчиками. Предзонник с контрольно-следовой полосой и еще одним ограждением из колючей проволоки. Внутренний глухой забор с колючей проволокой. Сигнализация. Овчарки. Телекамеры.
Это – не из фильмов о войне и о фашистских концлагерях. Это – Казанская спецпсихбольница, куда в 1970 году попал Ильин и где провел восемнадцать лет заточения в одиночной камере.
Во внутренней охране, помимо надзирателей (вольнонаемных прапорщиков), за больными наблюдают… расконвоированные уголовники, отбывающие сроки за тяжкие преступления. Уголовников именуют «санитарами» (в белых куртках и белых пилотках), антисоветчиков – «больными», или просто – «дураками». Отдежурив смену, уголовники смотрят телевизор, играют в волейбол, ходят в школу.
«Дураков» даже по малой нужде не всегда выпускают из камер: они писают в ботинок, выливают в окно.
«Санитары» избивают «дураков» по любому поводу, иногда за экзекуцией наблюдает кто-нибудь из медперсонала. Бьют безжалостно, наибольшие повреждения причиняя внутренним органам, в особенности почкам и печени. Цель: отправить всякого прибывшего на излечение диссидента с «уткой» по жизни…
В таких условиях Ильин пробыл около двух лет, пока не закончилось строительство нового корпуса с одиночными камерами.
Встретил он и экскаваторщика, и пиротехника. Последний за время пребывания в больнице в свой, ставший легендарным после совершенных им действий на Красной площади афоризм внес существенные изменения.
Когда в больнице появился Ильин, пиротехник вместо фразы: «Уходя, гасите всех, сила вся в кефире!» – уже говорил: «Уходя, гасите свет – кайф в аминазине!»
Экскаваторщик поначалу все пытался выведать у персонала расстояние от больницы до Мавзолея, но после того, как уголовники несколько раз устроили ему так называемое «тестирование в барокамере», усыпальница Вождя международного пролетариата потеряла для него былую привлекательность. «Тестирование в барокамере» проводилось якобы в целях выяснения физических возможностей подопытного для работы в космосе и на практике реализовывалось так.
Орущего благим матом «дурака», невзирая на его рост и комплекцию, «санитары» заталкивали в прикроватную тумбочку и, затащив ее на второй этаж, сталкивали вниз. Чтобы тестируемый не вывалился наружу, скатываясь кубырем по ступеням, тумбочку обматывали веревкой.
Как ни странно, но тумбочки иногда выдерживали это испытание.
Некоторым исследователям бытия советских политзаключенных в Казанской спецпсихбольнице это передвижение узников в тумбочках напоминало путешествие в грузовом лифте лубянской тюрьмы.
Когда уголовники попытались «тестировать» Ильина, он зубами впился в нос одному из атакующих и не отпустил его до тех пор, пока совсем не откусил.
После этого инцидента подготовка Ильина в космонавты пошла по другому плану: настоящие санитары стали превращать ягодицы террориста в решето, вкалывая ему избыточные дозы аминазина…
После выхода Ильина из больницы выяснилось, что в 1969 году во всеобщей суете и суматохе, командование части, где служил террорист-неудачник, не исключило его из списков личного состава, другими словами, он не прошел законной процедуры увольнения.
В 1990 году с помощью ловкого адвоката Виктор Ильин отсудил у Ленинградского военного округа все причитающиеся ему деньги за вынужденный прогул, длившийся восемнадцать лет, получил чемодан сторублевых купюр и однокомнатную квартиру.
Вместо послесловия
Через год после покушения Цвигун был отстранен от кураторства военной контрразведкой. Его место занял старинный соратник Леонида Ильича по днепропетровским партийным тусовкам Георгий Цинёв. Семену Кузьмичу Брежнев поручил командовать хозяйственными службами Комитета.
Но звездный полет Цвигуна продолжался еще не один год. Даже будучи выброшен на задворки Системы государственной безопасности, он сохранил за собой должность первого заместителя председателя КГБ СССР. В 1971 году он – кандидат в члены ЦК КПСС; в 1977-м – Герой Соцтруда; в 1978-м – генерал армии.
Андропову вслед за возникновением тандема «Це-Це» работать стало еще труднее.
Единоначалие в КГБ, по сути, было утрачено: каждый из членов триумвирата тащил одеяло на себя, создавая вокруг себя фракции из начальников подразделений Комитета. В узкий круг особо приближенных можно было попасть, разумеется, не по деловым качествам, а по степени личной преданности.
Дважды Герой Советского Союза космонавт Георгий Тимофеевич Береговой, поплатившийся за свое внешнее сходство с Брежневым ранением лица осколками стекла, в 1975 году наряду с народным артистом СССР Евгением Матвеевым получил приглашение от режиссера Юрия Озерова пройти фотопробы для съемки в его новом фильме «Солдаты свободы». В этом фильме Береговому предстояло сыграть молодого Леонида Ильича.
По сценарию в начале фильма Георгий Тимофеевич, загримированный генсеком, к собственным двум Золотым Звездам должен был добавить еще одну – муляж.
Георгий Тимофеевич возмутился и со словами: «Не будем смешивать пряники с портянками!» – покинул съемочную площадку. Навсегда…
* * *
Вслед за событиями 22 января состоялась Коллегия КГБ СССР, которую проводил Цвигун. Козлов, будучи информирован от самого Андропова о роли Семёна Кузьмича в событиях у Боровицких ворот, во время высшего ведомственного форума позволил себе прямо-таки немыслимую по тем временам вольность.
Когда Цвигун на очередную снайперскую реплику Козлова отреагировал воплем: «Вон из кабинета!», генерал спокойно встал и громогласно бросил в ответ: «Вон из контрразведки!»
Все присутствовавшие на Коллегии генералы, как нашкодившие школьники, сбивая друг друга, бросились вон из зала. Никто не сомневался, что дни, даже часы Козлова в должности начальника Отдельной службы, сочтены.
Но судьба вела за руку вольнодумца и еретика, взяв его под свое покровительство. По прикидкам догадливых генералов судьбоносную роль в жизни Козлова играл не кто иной, как сам Андропов. И они не ошибались. Председатель КГБ СССР не только благоволил Козлову, его устами нередко озвучивались мысленные наработки Андропова…
На следующий после инцидента день Цвигун застрелился. Комитетские острословы тут же по-своему обыграли самоубийство всесильного зампреда:
«Вы знаете, из-за чего покончил с собой Цвигун? Не смог принять, но и отклонить предложение Козлова. Безысходность, батенька!»
В каждой шутке, как известно, только доля шутки. А позиции Козлова после случая с Цвигуном стали прямо таки незыблемыми – в Центре поняли, что за спиной Козлова маячит тень самого Андропова.
Глава шестая. Ставка на Арапа
Генерал Козлов трезво оценивал ограниченные возможности использования в интересах своей Службы избалованных отпрысков высшей партийной номенклатуры. Тянулись они туда, полагая, что это – именно то подразделение Комитета, где дождем осыпаются ордена, почести, денежные премии, заграничные командировки.
Работа в Службе виделась им сплошной каруселью дипломатических раутов, где, походя, рассеянно, за рюмкой коньяка, проводятся вербовки послов, министров, военных атташе. В перерывах между приемами и коктейлями совершаются лихие похищения офицеров генеральных штабов иностранных держав. А после удачно проведенной акции можно оттянуться в обществе юных длинноногих блондинок где-нибудь на Канарах или в Рио-де-Жанейро. И всюду, конечно, хруст новеньких банкнот, аромат французских духов и дорогих сигар, хлопанье открываемых бутылок шампанского, подобострастие прислуги.
«Сынкам» и невдомек было, что все оперативные находки зиждятся, как на постаменте, на терпеливых задницах коллег-подчиненных генерала Козлова, а в полученные ими ордена вплавлены их собственные кровь, пот, нервы. Да разве объяснишь, да разве поймут…
Выслушав доводы Казаченко в пользу привлечения капитана милиции Ганнибала Аношина к разработке «Пророка», Козлов надолго задумался.
– Что-то не так, товарищ генерал? – Олег рискнул прервать затянувшиеся начальственные размышления.
– Нет-нет, – мгновенно отреагировал шеф, – просто хочу прояснить кое-что. Сдается мне, что, привлекая Арапа к сотрудничеству, мы находимся в положении, которому дали определение французы: «За неимением лучшего приходится спать со своей женой».
Выбора у нас действительно нет. Как, впрочем, и времени для выбора. У нас в обойме всего один патрон – Арап. А если этот патрон окажется холостым? Уж больно наш кандидат понятен и чист, как образцовая анкета, как месткомовская характеристика… Справится ли он с заданием? Всякий оперативник – режиссер, ясно представляющий, как надо сыграть роль. Но не всякий режиссер сам с этой же ролью может справиться. Обладает ли Аношин достаточной фантазией для принятия авантюрных решений? Ситуация может сложиться далеко не стандартная. Ты оставь-ка мне все документы, а завтра я тебя вызову… Начальство мне уже в затылок дышит с этим «Пакетом», будто он только-только появился на натовских судах! Чудны дела твои, Господи… Ладно, ступай!
Глава седьмая. И всё тайное становится явным…
Ночные вылазки к окнам женского общежития продолжались уже несколько месяцев. Как правило, они приходились на ночи полнолуния или им предшествующие. Иногда на ночи, следовавшие за полнолунием. В другие же дни и вечера Он с совершенным спокойствием, даже безразличием, проходил мимо открытых окон. Свет их приобретал роковую притягательность лишь в означенный период.
Самое замечательное заключалось в том, что Он, вопреки заведенному правилу, ставшему со временем его «alter ego», даже не пытался подвергнуть анализу своё поведение и то, что с ним происходило. Ему такая мысль даже в голову не приходила. Не испытывал Он и угрызений совести. Ни перед собой, ни перед женой. Как если бы это происходило не с ним, а ему знакомым человеком. При всём том, Он всё помнил. Хотя и были эти воспоминания лишены всяких красок, эмоционального фона. Так, статистические зарисовки, ни более. Ближе к полнолунию увиденные ранее им картины извращенной любви приобретали цвет, звук. Они начинали, как бы просыпаться, оживать. Но теперь они жили не сами по себе, а в его воображении и сознании. Не отдельно от него, но вместе с ним. Ожившие, они, как омут, манили, затягивали. И не было никаких человеческих сил им противиться…
Теперь на лесбийский спектакль Он выдвигался под предлогом выгула «Султана». Удобно. И жена спокойна, и кобелю дополнительная прогулка. С другой стороны, при таком матером охраннике следить за развитием сексуального шоу было просто безопаснее. И вот почему.
Однажды ночью он выяснил, что из порочного родника черпает не Он один. Оказалось, что у него есть подельники, или, скорее, конкуренты.
В очередной раз после затянувшейся за полночь Коллегии Он возвращался на служебной машине домой. Расставшись с водителем, как обычно в начале Гоголевского бульвара, Он, теперь уже торопливо, двинулся по проторенному маршруту.