Антон Александрович Васильев
Охранительная концепция права в России
РЕЦЕНЗЕНТЫ:
Величко Алексей Михайлович – доктор юридических наук, профессор, Заслуженный юрист Российской Федерации.
Сорокин Виталий Викторович – доктор юридических наук, профессор, заведующий кафедрой теории и истории государства и права Алтайского государственного университета.
Введение
Состояние исследований консервативной правовой доктрины России можно охарактеризовать как слабое и неудовлетворительное. Проблема юридического консерватизма остается белым пятном в российской и зарубежной правовой науке. В советской юридической науке охранительная правовая мысль оценивалась резко негативно как реакционное течение дворянства и духовенства, обслуживающие нужды царского режима. В основном работы и идеи отечественных консерваторов замалчивались, а если и изучались, то под критическим углом.
В современной науке заметно возрос интерес к консерватизму. Преимущественно ученые обращают свое внимание на философские, исторические и социальные аспекты русского консерватизма. В смежных с юриспруденцией гуманитарных науках рассматривается сущность консерватизма как мировоззрения и течения общественной мысли. Так, историки и философы М.Б. Смолин и С.В. Перевезенцев рассматривают развитие консерватизма как течение русской общественной мысли в общеисторическом и культурном контексте. Экономист О.А. Платонов раскрывает экономические и духовные аспекты консерватизма в России. Историк-архивист А. С. Репников обращает особое внимание на консервативную социально-политическую мысль в конце XIX – начале XX вв. А.А. Ширнинянц показывает консервативные взгляды отдельных мыслителей XIX в. – Н.М. Карамзина, М.Н. Погодина, С.П. Шевырева, И.С. Аксакова.
В зарубежной литературе, как правило, тенденциозно и идеологически неверно оцениваются история и роль консерватизма в России. Так, американский советолог Р. Пайпс рассматривает консерватизм в России критически, как реакционное течение, которое сдерживало развитие в России демократии и либерализма. И в целом, не только в зарубежной, но и отечественной науке сохраняется унаследованное с советских времен неверное восприятие консерватизма в качестве отрицательного фактора в истории России. Сильные стороны консерватизма, например, идея эволюционного, традиционалистского развития при этом вовсе не принимаются в расчет. Исключение составляют работы польского ученого Анджея Балицкого, который предпринял попытку непредвзятого изучения консервативной доктрины славянофилов.
Вместе с тем приходится констатировать, что юридической составляющей консервативной мысли на высоком абстрактном, общетеоретическом уровне не посвящено ни одного исследования, за исключением более частных диссертаций и монографий А.С. Карпова и А.В. Корнева. А.С. Карпов в своей работе осмысливает консервативную концепцию правопонимания в России в конце XIX – начале XX вв. Но и в этой работе рассматривается лишь один этап развития консерватизма и только под узким углом зрения – право-понимания. В исследовании А.В. Корнева проводится сравнительный анализ либеральной и консервативной концепций государства и права конца XIX – начала XX вв. Все остальные работы ученых – юристов сосредоточены на отдельных представителях охранительной правовой мысли – Л. А Тихомирове, К.П. Победоносцеве, И.А. Ильине, И.Л. Солоневиче и др. Поэтому основными направлениями изучения консерватизма в мире и России остаются философские и исторические основы охранительных идей, а также взгляды отдельных представителей русской консервативной правовой мысли. Целостного, комплексного историко-теоретического исследования в правоведении не предпринято до сих пор, что существенно обедняет правовую науку и лишает теорию и юридическую практику положительного опыта, накопленного консервативной правовой доктриной России. Наконец, уделяя внимание юридическим концепциям консерватизма на рубеже XIX–XX вв., исследователи упускают из виду причины, предысторию консервативной правовой мысли, а также развитие консервативных юридических взглядов в эмиграционной правовой науке и на современном этапе. Неоконсерватизм в лице А.И. Солженицына, М.Б. Смолина, О.А. Платонова, А.М. Величко, В.В. Сорокина вовсе не нашел отражения в юридической науке. Именно в общетеоретическом подходе и более широком историческом взгляде на возникновение, развитие и функционирование консервативной правовой доктрины и заключается своеобразие настоящей монографии.
В качестве цели автором поставлено исследование предпосылок, этапов и течений русской политико-правовой мысли консервативного толка. В работе предполагается доказать единую связующую нить в русском традиционализме, раздвигая хронологические рамки существования русского консерватизма до пределов истории русской государственности. Кроме того, в монографии предпринимается попытка показать достоинства и вклад русской консервативной правовой мысли в созидание и сохранение русской государственности, православной веры и национальной культуры России.
Задачами настоящей работы являются:
– изучение основных черт консервативной правовой доктрины;
– анализ сущности отечественной консервативной политикоправовой мысли;
– исследование предпосылок и генезиса консервативной правовой доктрины России;
– проведение универсальной периодизации отечественной охранительной политико-правовой мысли;
– изучение творческого наследия видных представителей отечественного консерватизма с VII в. до XXI в.
В качестве источниковой базы настоящего труда выступают две группы произведений:
– первоисточники, работы отечественных консервативных мыслителей, в том числе публицистические работы и собственно юридические труды;
– научные работы российских философов, политологов и правоведов по проблемам русского консерватизма.
Глава 1
Сущность, предпосылки и периодизация истории охранительной правовой доктрины России
1.1. Понятие охранительной правовой доктрины
Слова «охранительство», «хранительство», «охранители», «охранительный» в социогуманитарной мысли преимущественно воспринимаются в негативном смысловом значении и ассоциируются с ретроградством, косностью, антипрогрессизмом. В научной литературе термин «охранительство» практически не встречается, хотя имеет глубокие корни в российской традиции. Вместо него широкое распространение среди ученых получили термины «консерватизм» и «реакция». В юридической науке охранительные аспекты связаны с изучением прикладных, специально-юридических вопросов – «охранительной функции права» (Т.Н. Радько), «охранительных норм права и правоотношений», «функции государства по охране правопорядка».
Термин «охранительство» стали широко использовать во второй половине XIX в. в связи с характеристикой государственного режима Российской Империи, обеспечивавшего защиту самодержавия от революционных потрясений. Однако, слово «охранительство» появилось задолго до эпохи модерна и секуляризации русской культуры. Первые упоминания о хранительстве русских традиций, веры предков и безопасности русского государства встречаются в произведениях русской литературы X–XII вв. В древнерусской литературе, религиозно-философских трактатах и летописях функции князя были тесно связаны с охраной правды и православной веры, русской земли. В.А. Томсинов среди особенностей древнерусской политико-правовой мысли отмечает: «Среди функций князя одной из важнейших считалась функция защиты православного христианства, идея о князе – охранителе православия – дополняла концепцию его богоизбранности. Согласно данной идее, князь, будучи избранным Богом на престол, не просто призывался к православной вере, но должен был хорошо знать Христово учение и служить опорой Святой церкви»[1].
В истории русской мысли прослеживается тесная связь хранительства с состоянием мира, порядка, стабильности. Верховная власть и православная церковь выступают хранителями мира в русском земле, ограждающими общественный порядок от зла и греха порочных людей. Наиболее четко охранительное предназначение самодержавной власти выразил в XVII в. Юрий Крижанич. В принадлежащем ему произведении «Беседы о правлении» обрусевший хорват отмечал парадоксальность того факта, что периоды покоя, хранительства в исторической хронике затмеваются периодами завоеваний и реформ, пусть и безуспешных. «Не должно нас смущать то, – писал Юрий Крижанич, – что завоевателей королевства всегда прославляли больше, чем хранителей. Ведь это случается потому, что в их делах больше новизны, они больше бросаются людям в глаза и производят больше шума и грохота… Потоки, рожденные внезапным дождем, поражают людей больше, нежели вечно текущие тихие реки, хоть реки эти куда полезнее. Точно так же более удивительным кажется людям тот, кто добудет, чем тот, кто сохранит, хотя эти прилагают не меньше, а порою и больше труда и мудрости»[2].
Охранительные идеалы в начале XIX в. стал отстаивать Н.М. Карамзин, выступавший против либеральных проектов М.М. Сперанского, предполагавших ограничение самодержавия и введение парламентаризма. В своей «Записке о Старом и Новой России» он показал опасность нововведений и силу старины, устоявшихся традиций России, в том числе самодержавного правления. В споре Н.М. Карамзина и М.М. Сперанского о судьбах России Александр I, в конце концов, принял сторону писателя и историка. Однако, сама Записка увидела свет значительно позже.
Впервые в публицистику и общественные науки понятие «охранительство» стало проникать после обнародования в 1833 г. небезызвестного доклада графа С.С. Уварова «О некоторых общих началах, могущих служить руководством при управлении Министерством Народного Просвещения» императору Николаю I. В докладе С.С. Уваров сформулировал концепцию «официальной народности», базировавшуюся на православной вере, самодержавной форме правления и народных традициях. Более тщательно официальная государственная идеология 30-50-х гг. XIX в. разрабатывалась в исторических и публицистических трудах М.П. Погодина и С.П. Шевырева. Основной акцент официальной идеологи в Николаевское время был сделан на сохранении традиционных форм российской государственной и общественной жизни – православной веры, верховной самодержавной власти и русского национального характера.
В широкий научный и публицистический оборот слово «охранительство» вошло в пореформенную эпоху в связи с контрреформами Александра III и деятельностью таких видных консерваторов как К.П. Победоносцев, М.Н. Катков, Л.A. Тихомиров, КН. Леонтьев, князь В.П. Мещерский и других государственных деятелей, писателей и публицистов. Охранителями были признаны идеологи русского самодержавия, которое в эпоху распространения либерализма и социалистических концепций стало объектом критики и постепенно потеряло авторитет в слоях русской интеллигенции. В связи с чем охранительство стало пониматься как политико-правовая идеология, стоящая на страже безопасности императорской России. Консерватизм конца XIX – начала XX вв. – защитная реакция государственников на угрожающие самодержавию учения и общественные катаклизмы (убийство Александра II, покушения на Александра III, террористические атаки на государственных деятелей, народные волнения, вольнодумство печати и т. п.).
В первых юридических актах императора Александра III «Манифесте о незыблемости самодержавия» от 29 марта 1881 г. и «Положении о мерах к охранению государственного порядка и общественного спокойствия» от 14 августа 1881 г. впервые официально была выражена сущность охранительной идеологии – защита государственных и общественных устоев Российской Империи[3]. С данным положением можно непосредственно связать историю официального употребления термина «охранительная доктрина» в российской политике-правовой жизни[4]. В «Манифесте о незыблемости самодержавия» император Александр III так определил охранительное направление российской государственной политики: «Но посреди великой нашей скорби Глас Божий повелевает Нам стать бодро надело правления в уповании на Божественный промысел, с верою в силу и истину Самодержавной Власти, которую мы призываем утверждать и охранять для блага народного от всяких на нее поползновений»[5].
Первоначально охранительная доктрина не имела отрицательных коннотаций и лишь впоследствии с середины XIX в. под влиянием первоначально беспощадной либеральной, а потом и социалистической критики за охранительной идеологией надолго закрепился статус реакционного, косного течения русской буржуазно-помещичьей мысли, отстаивающего антипрогрессивные феодальные привилегии и монархические порядки. Историческая наука в советский период подвергла обструкции охранительную идеологию, а за ее представителями конца XIX – начала XX вв. до сих пор сохраняется клеймо реакционеров, «душителей» прогресса.
В современной социально-философской, исторической, политологической и юридической литературе термин «охранительная идеология» рассматривается с нескольких позиций:
Во-первых, охранительство отождествляется с консервативным мировоззрением – совокупностью взглядов, подчиненных идее сохранения традиционных ценностей цивилизации (религии, традиций предков, исторических сложившихся форм общественно-экономической и политической жизни и т. п.)[6].
Во-вторых, охранительная доктрина определяется как крайнее, радикальное течение консервативной мысли, выступающее за неизменность социального порядка или призывающее к возврату к утраченным традиционным ценностям средневековья. Так, А.С. Карцов, проводя классификацию консервативных мыслителей России рубежа XIX–XX вв. отмечает: «Консерваторы-«охранители» – здесь самыми крупными фигурами были К.П. Победоносцев и М.Н. Катков – выступали против каких бы то ни было серьезных изменений, полагая, что любые новации лишь ухудшают состояние общества и государства, но считали неосуществимым полный возврат к дореформенным порядкам»[7].
В-третьих, с точки зрения сложившегося в советской науке и до сих пор существующего стереотипа охранительная доктрина с сугубо эмоционально-оценочной, идеологической точки зрения рассматривается в качестве косной идеологии царской России, защищающей отмирающие пережитки феодализма – церковь, самодержавие, привилегии дворянской элиты, общинный строй и невежественность крестьянства.
Разумеется, советская идеологема «охранительная мысль», отождествляемая с косной теорией неподвижности, мракобесия, ретроградством, антипрогрессизмом не выдерживает критики со строго научных позиций. Очевидно, что понятие «охранительная идеология» рассматривается в таком случае предвзято, с точки зрения большевистской идеологии, с которой представители охранительства боролись в преддверии революционных событий конца XIX и начала XX вв. В политическом и научном словаре советского периода охранительство неразрывно связывалось с деятельностью царской полиции, именовавшейся «охранкой», которая преследовала революционеров, в том числе большевиков. Как справедливо отмечают Д.В. Ермашов и А.А. Ширинянц, «до недавнего времени эмоционально-негативная трактовка была характерна не только для бытовой лексики, что фиксирует, в частности, «Словарь русского языка» С.И. Ожегова, но и преобладала в научно-исследовательской и публицистической литературе»[8]. В силу чего в советскую эпоху идеологические путы не позволяли объективно подойти к изучению охранительной идеологии, ее природе, социальному назначению.