Короткая встреча с братом
В 1971 году я, уже будучи офицером атомной подводной лодки, во время отпуска со своей женой Валей поехал в гости к ее сестре Марии Ивановне, которая имела в Тамбове двухкомнатную квартиру. На вокзале мы встретили моего двоюродного братишку Николая, который был прекрасно одет, весел и в сильном подпитии. Жена Валя сочла нужным пригласить в гости к семье своей сестры Марии и Николая. Она его знала еще по тому времени, когда он работал в нашей деревне наемным пастухом. Вечер мы провели в совместном застолье, много пили и закусывали, но расспрашивали в основном только меня о моих офицерских буднях и службе на атомных лодках. Муж Марии Серафим Андреевич тоже был большой любитель спиртного, и они с Николаем на пару быстро перебрали лишнего. Николай с восторгом смотрел на мою черную офицерскую форму с морским кортиком и белой фуражкой. Опьянев, он попросил у меня разрешения надеть офицерскую форму и посидеть в ней за столом. Как не откликнуться на просьбу брата, который с двух лет был моим старшим наставником, поводырем и охранителем? Мы не только поменялись одеждой, но и вышли с братом на центральную тамбовскую улицу Советскую. Квартира Марии Ивановны находилась по адресу: улица Советская, дом 158. И нам с братом нужно было только спуститься со второго этажа и выйти из подъезда. Мы полчаса гуляли напротив дома, и брат Николай, уже в звании и статусе вора-рецидивиста, с детским восторгом отдавал честь многочисленным курсантам летного тамбовского училища, которые первыми приветствовали его отданием чести, принимая его за настоящего морского офицера. Но я сильно рисковал, так как какой-нибудь офицерский патруль мог с двух слов разгадать под формой морского офицера крестьянского парня с начальным школьным образованием. Да к тому же вора-рецидивиста. Мы вернулись на квартиру, переоделись и продолжили отмечать встречу. Серафим и Николай запьянели, и Мария Ивановна уложила их спать. Мы с женой вернулись на вечернем пригородном поезде в родную деревню, и больше я не встречал Николая почти 30 лет, до 2000 года.
Чудесное перерождение вора-рецидивиста в счастливого крестьянина
За этот период его тюремный стаж достиг 28 лет суммарного срока тюрем и лагерей. В 1995 году он освободился и, наконец, не остался в городе, а приехал в родную деревню. Его сельская жена спилась, единственный сын погиб в пьяном угаре, но оставил брату двух внучек, Марину и Галину, которые воспитывались в детском доме по причине пьянства родной матери. Брат за это время не стал патологическим вором, а полностью сохранил свои детские черты бескорыстия, великодушия и любви к окружающим его людям. Но главное, он сохранил любовь к сельскому труду и остался крестьянином. Как будто и не было этого 28-летнего суммарного стажа тюрем и лагерей. Если бы мне кто-нибудь рассказал о таком перерождении вора-рецидивиста в нормального крестьянина, я бы не поверил. Но я не рассказываю сказки и житейские небылицы, а свидетельствую о том, что видел своими глазами. Брата Николая пригласила к себе в дом на постоянное жительство разведенная крестьянка его возраста Леденева Александра Ильинична, и они в любви и согласии, непрерывно трудясь на личном огороде и выращивая невиданные урожаи картофеля, капусты, лука, моркови и других овощей, прожили до 28 января 2010 года.
25 января у брата случился инсульт. «Скорая помощь» вывезти его по снежному бездорожью в областную больницу не решилась. Инсульт развился в кровоизлияние в мозг, и брат 28 января скоропостижно скончался. В период с 2000 до 2010 года я ежегодно приезжал к брату по осени за картошкой и овощами и не переставал изумляться обстановке любви и трудолюбия, которые царили в этом деревенском доме. Как будто и не было 28-летнего периода эпизодических тюремных отсидок и лагерей. Брат неистово и без устали работал на огороде с утра до вечера, как будто он не провел 28 лет на тюремных зонах с пилой «Дружбой» в руках, а отдыхал на курортах Сочи. Еще в тюрьме он бросил курить, а выпивал только по праздникам или в период посадки и уборки урожая картофеля. Без алкогольного допинга эту тяжелую работу с помощью ручной лопаты никакому нормальному человеку выполнить невозможно. В его речи не было воровского жаргона и мата, но он без мата был интересным собеседником, который излучал оптимизм, добродушие и расположение не только ко мне, но и любому собеседнику. От зоны сохранилась только любовь к крепко заваренному чаю, но кто же из мужчин не любит крепко заваренного, ядреного чая?