Пули застучали по металлу. На землю брызнула прозрачная липкая влага и рваные куски тонкой плоти.
В следующий миг целая простыня цвета камуфлированного металла, словно слезшая кожа, отвалилась от вагона. Нет, не просто отвалилась – прыгнула на платформу. В изгибающейся, стремительно меняющей свои очертания плоской твари зияло больше десятка пулевых отверстий, но этого оказалось недостаточно, чтобы ее убить.
Егору было известно только одно: возможность выжить при нападении метаморфа пропорциональна тому, сколько пуль ты успеешь всадить в тварь, прежде, чем она до тебя доберется.
Интродукт-имитатор был слишком живучим гадом, чтобы с ним мог справиться один автоматчик. Егор отпрыгнул от плоского, похожего на широкий ремень щупальца, выброшенного тварью в его сторону. Щупальце шлепнуло по асфальтированной платформе.
Короткой очередью он отстрелил извивающуюся ленту. Отбросил ногой под поезд. Второй очередью – добил. Щупальце, зацепившись за бронефартук, обвисло, как дохлая змея.
А вот Кирилл Васильевич увернуться от интродукта не успел: тварь зацепила его за ноги, повалила, наползла, обвила, накрыла с головой, превратившись в затягивающийся живой мешок.
Выпавший мегафон и автомат начальника станции остались лежать у края платформы.
Егор прекратил стрельбу: дальше дырявить интродукта можно было только вместе с его жертвой.
К вагону подбежали еще несколько бойцов. Но и они, подняв автоматы, нерешительно застыли на месте.
Под живым колышущимся пологом смутно угадывались контуры дергающейся человеческой фигуры. Кирилл Васильевич боролся за жизнь.
И кажется…
Тонкая, но прочная плоть твари вдруг натянулась. Лопнула, брызнув прозрачной жижей. Из шевелящейся «простыни» показалось острие армейского ножа…
Кажется, человек побеждал метаморфа.
Крепкая заточенная сталь с треском продиралась сквозь плотный слой органики, лезвие вязло в липкой жиже-крови. И все-таки нож резал тварь.
Один косой разрез, еще один…
Для того, чтобы залепить, залечить и склеить такие раны, метаморфу нужно время. Много времени.
Кирилл Васильевич – весь в отвратительной слизи без цвета и запаха – выскользнул из живого савана, словно из раскромсанной палатки. Откатился в сторону, захлебываясь в кашле.
Тварь все еще была жива. Более того, она сжалась для очередного броска, сделавшись похожей на скомканное одеяло. Но на этот раз у интродукта не оставалось ни единого шанса. С полдюжины автоматных стволов, ударивших одновременно, буквально разорвали бесформенный ком метаморфа и смешали его плоть с выщербленным асфальтом.
Влажные ошметки твари разлетелись по платформе. Чуть в стороне лежал Кирилл Васильевич.
Начальник станции был плох. Его одежда зияла прорехами и исходила паром. Кожа на руках и лице побагровела и покрылась крупными волдырями. Из носа, ушей и рта сочилась кровь.
Что ж, человек, которого чуть не переварили заживо, вряд ли будет выглядеть бодреньким и здоровеньким. И все же…
С каждой секундой Кириллу Васильевичу становилось все хуже. Дыхание было сиплым и прерывистым. Обращенных к нему слов раненый не слышал и никак не реагировал на происходившее вокруг.
Из разжатых пальцев выскользнул перепачканный слизью нож.
Судя по всему, когда Кирилл Васильевич прорезал себе выход, это было его последним осознанным поступком. А теперь…
– Кома, что ли? – растерянно пробормотал один из бойцов.
– Триндец, – резюмировал еще кто-то.
«А ведь спишут мужика, – с тоской подумал Егор. – Если не очухается – так и вышвырнут за Стенку в бессознательном состоянии. Жаль, хороший командир».
– Врача! – крикнул Егор. – Начстанции ранен!
От здания вокзала к карантинной зоне по путям уже бежал медбрат с нашитым на форму красным крестом и пухлой поясной сумкой, помеченной таким же крестом.
Но кое-кто оказался проворнее. Из соседнего – третьего, судя по всему, штабного вагона выскочил щупленький человечек в штатском. Одежда незнакомца – немного смятые, но вполне цивильные брючки и пиджачок смотрелись крайне нелепо и неуместно среди потрепанного камуфляжа станционной охраны и команды бронепоезда.
– Назад! – пара бойцов загородили ему дорогу. Не очень, впрочем, решительно, – Карантин! Состав не осмотрен…
– Извините, – незнакомец, не задержавшись ни на секунду, проскользнул мимо одного.
– Вы позволите? – обошел второго.
Больше его останавливать никто не пытался. Сейчас всех больше интересовало состояние Кирилла Васильевича.
Человека с бронепоезда оно, судя по всему, интересовало тоже.
Странный все-таки типчик. Лысенький, с большим носом, маленькими усиками и аккуратненькой бородкой, в круглых профессорских очках… Суетливые движения незнакомца, как и его одежда выдавали в нем сугубо штатского человека. И еще эта манера общаться на «вы». О том, как он попал на бронепоезд, можно было только догадываться. Обычно в экспедиции пассажиров не брали: бронепоезд дальнего следования – это все-таки не пригородная бронетричка. Хотя могло быть одно объяснение.
– Вы врач? – спросил Егор.
– И врач тоже, – прозвучал непонятный ответ. – Прошу прощения…
Штатский вежливо отстранил Егора и подошел к начальнику станции.
На раненого, впрочем, он взглянул лишь мельком. Сразу шагнул дальше – к краю платформы. Поднял автомат Кирилла Васильевича.
– Э-э-э! Какого… – начал, было, Егор, но закончить фразу не успел.
Лязг затвора. Автомат в руках штатского был направлен в живот начстанции.
Глава 10
Странный врач с бронепоезда, как оказалось, все же был обучен обращаться с оружием. Однако не так хорошо, как следовало бы. Лишь поэтому Егор успел ему помешать.
В один прыжок он оказался возле штатского. Ударом ладони по цевью отвел ствол калаша вниз и в сторону. Прогремевшая очередь чиркнула по асфальту. Кирилла Васильевича пули не задели.
«Ах ты, долбанный интеллигентик!» Егор без особого труда вырвал у штатского автомат. Самого отбросил назад и вжал между шипами штабного вагона. Придавил к броне, впечатал затылком в закрытую бойницу.
– Ты что творишь, сука?!
– Так надо… – прохрипел штатский, дико вращая глазами за перекошенными стеклами очков, которые каким-то чудом удержались на крупном носу. – Быстро надо…
– Это тебя замочить надо, гнида очкастая! – удерживая штатского одной рукой, другой Егор поднял автомат.
Лязгнула, отодвигаясь, заслонка бойницы.
Из темной щели выдвинулся ствол АК. Пламегаситель уперся Егору в скулу.
– Отпусти его! – потребовали из вагонного полумрака. А голосок-то женский! Девичий даже. Нежный такой, звонкий, мелодичный. – Дай ему сделать, что он говорит.
Ага, как же! Егор приставил свое оружие к голове штатской крысы.
Так, чтобы из бойницы все было хорошо видно. И чтобы в бойницу же полетели и пули, и мозги ублюдка, если придется стрелять.
– Убери автомат, – он оттолкнул подбородком чужой ствол.
Боковым зрением Егор засек движение на платформе. Станционная охрана взяла на прицел очкарика и бойницу, к которой того прижал Егор. Блин, а ведь и его самого тоже пристрелят, если что. Свои же и положат.
– Стоять! – приказал он штатскому. И не опуская автомата, попятился от вагона, уходя с линии «дружественного» огня.
Калаш, торчавший из бойницы над ухом очкарика, смотрел Егору в грудь.
Мало того: в вагонах одна за другой открывались другие стрелковые амбразуры. Из бойниц показалось еще несколько стволов. Пришли в движение пулеметные и гранатометные башни. Открытые до того люки и двери с лязгом захлопывались. Бронепоезд готовился к бою.
Обстановка накалялась. И, следовало признать, хорошего в этом мало. Если сейчас начнется заварушка, несомненное преимущество будет у бронепоезда. Станционную охрану попросту сметут свинцовым шквалом с открытой платформы. Правда, и поезд после этого из Форпоста не выпустят.
Егор снова перевел взгляд на очкарика. Неужели дойдет до перестрелки? Неужели, этот доходяга в штатском стоит того?
Что ж, в таком случае его тем более нельзя упускать с мушки. Типа, тактика сдерживания, мать ее…
Бегающий взгляд штатского вдруг остановился в одной точке. Врач с бронепоезда пялился влево – туда, где лежал Кирилл Васильевич.
Егор тоже покосился в ту сторону. Раненого уже осматривал медбрат.
Начальник станции вдруг захрипел и забился в судорогах.
– Отойдите! – потребовал штатский, обращаясь к медику. – Не трогайте его.
– Молчать! – приказал Егор. И бросил еще один быстрый взгляд на медбрата.
– Что с «первым»?
– Заблокированы дыхательные пути, – пробормотал медик.
Он пытался открыть рот бьющемуся в агонии человеку.
– Не надо! – замотал головой штатский. – Не надо этого делать!
Что-то в его голосе было такое, что Егор почти поверил: не надо. Действительно, может, лучше не надо, а?..
Взгляд Егора перебегал с лица очкарика на синеющее лицо Кирилл Васильевича, у которого уже закатывались глаза.
Руки медика разжимали стиснутые челюсти раненого. Раз-жи-ма-ли. Раз-жи…
– А-а-а! – напряженную тишину разорвал дикий вопль медбрата.
Что за хрень?!
Укусили его, что ли? Медбрат отдернул от головы раненого руку к которой… в которой…
Ох, нич-ч-чего себе!
Рот начальника станции был открыт. А изо рта торчало…
Что это? Язык? По цвету и по форме, вроде, похоже. Но не бывает у людей языков ТАКОЙ длины. Что-то гибкое розовое обвилось вокруг правой кисти медики.
Парень не растерялся. Схватил валявшийся на асфальте нож Кирилла Васильевича, полоснул по извивающемуся толстому жгуту.
Жгут соскользнул с руки, забился в луже из человеческой крови и прозрачной жижи, словно червь на крючке.
Да это же интродукт! Недобитый метаморф! Тот самый!
Бедолага-медик, упал на пятую точку, выбросил нож и, обхватив левой рукой правую, отползал прочь, отталкиваясь ногами от асфальта. Из ободранной кисти текла кровища.
– Тварь! В нем! Тварь! В нем! – кричал и никак не мог остановиться медик.
Кирилл Васильевич больше не казался живым человеком. В его раскрытом рту что-то шевелилось, а по губам текла бесцветная слизь. Под камуфляжем рывками поднимался и опускался живот, словно кто-то бился внутри. Но это была чужая, чуждая жизнь.
– Тварь! В нем! – не унимался медбрат. – Тварь! В нем!
Двое бойцов оттащили медика к краю карантинной платформы.
– Назад! – замахал руками штатский. – Не подходить к трупу!
– Что происходит? – набросился на него Егор.
– Интродукт! – тут же прозвучал ответ. – Метаморф! Он не смог пожрать добычу снаружи. Теперь пожирает ее изнутри. Чем скорее его пристрелить – тем будет лучше.
– Так мы же… – Егор бросил растерянный взгляд на ошметки метаморфа, – Мы же замочили тварь!
– Не всю, – отрезал штатский. – Не до конца.
Бойцы станционной охраны ошарашено пятились от тела командира. Из бронепоезда на платформу выскакивали вооруженные люди. Им никто не препятствовал. Сейчас всем было наплевать на правила карантина.