Елик психанул, даже запил, уехал на полгода с глаз долой в Карелию на заработки. Потом нашел другую девушку. Успокоился. С Димкой помирился – их работа тогда связывала, да и друзья – как тут не помиришься. Ну и Катя тут как тут. Глазками хлопает, как ни в чем не бывало: мальчики, вы в боулинг играть? Я с вами! И развлекайте меня, ибо я девочка – единственная в вашем коллективе! Но теперь уже с нее взятки гладки, раз у Елика новая подруга, то она перед Еликом ни в чем не виновата. Правда, с той девушкой Елик быстро расстался. Так и жил несколько лет – встретит кого-нибудь, год – полгода, а то и меньше, и разбегаются. Но вот с Мохнаткиными никак ему не расстаться было. Это называлось друг семьи. Очень удобно, между прочим. Для Мохнаткиных, разумеется. Катя не стеснялась по любому поводу обращаться к Елику. Он у нее и в няньках сидел, когда ее величество в салон красоты ходили, и «по дороге» на автомобиле подбрасывал, хотя ему совсем было не по дороге. А уж когда они куда-нибудь ехали вместе отдыхать, то бишь Димка с семейством и Елик, то мой братец у Кати что холоп был: принеси, унеси, подай, присмотри за дочкой, пока мы пойдем в ресторан, – ты же все равно никуда не собирался, а у нас романтический вечер. Ты друг нам или нет?
Женщины Елику доставались исключительно потребительницы. Они вили из него веревки, каждой только дай, дай, дай. Елик ведь олигархом не был и воровать не умел. Поэтому, ободрав его как липку, дамы отчаливали, наговорив на прощание гадостей и обиженно поджав губки.
Но вот появилась у него однажды хорошая девушка. Симпатичная блондиночка с нежным голосом и скромным взглядом. Лена работала телефонным консультантом в отделе продаж. Работа, надо сказать, неблагодарная. Клиенты в основном требовательные и нетерпеливые, и нахамить могут, и чуть что, сразу жалобами грозят, а отвечать надо вежливо и обстоятельно. С такой задачей не каждый справится, а Лена справлялась. И вне работы она оставалась милой и приветливой. Я как увидела ее, за брата порадовалась, думала, наконец-то ему повезло, может, поженятся они и заживут семьей. Но не тут-то было. Этот оболтус побежал знакомить Лену со своими «лучшими друзьями» – Мохнаткиными. Сиял, как медный таз, думал, они будут счастливы. Друзья порадовались, как же. Особенно Катька. Димка еще ничего, он женское общество любит – тот еще бабник, но в руках себя держит, на девиц друзей рот не разевает. От Кати ничего хорошего ожидать не следовало. Эта змея сразу почуяла соперницу и бросилась ее устранять. Чтобы ее верный холоп теперь занимался не ее семейством, а своим? Чтобы он хлопотал не о благополучии ее величества, а о благополучии возлюбленной? А ну как Елик детьми обзаведется, ему же станет совсем некогда нянчиться с их Люсей! И началась партизанская война против оккупантки, посягнувшей на личное имущество Мохнаткиных, на Елика. Катя развернула боевые действия по полной программе. И Димке про Лену гадостей наговорит, и Елику, даже мне пыталась, только я это сразу же пресекла. Нечего, говорю, подзуживать и лезть в чужую семью! Катя сразу физиономию скривила, но ничего мне не ответила – не дура, поняла, кем можно вертеть, а кто ее слушать не станет.
Катя с Еликом и так держалась госпожой – подай, принеси, – а при Лене совсем разошлась. Ей необходимо было показать, что королева здесь она. У себя дома за очередным ужином, куда были приглашены Елик с Леной, она дала прикурить. Сидит, ручки сложила и кокетливо так говорит: мальчики, кто мне нальет вина? И на Елика вопросительно смотрит. Елик, естественно, откупорил бутылку и принялся разливать вино. Катя закапризничала: хочу другое! Он открыл другое. К нему фрукты надо! Елик, как холоп, подвигает ей тарелку винограда. Вот незадача – у Кати падает вилка. Мой братец коршуном бросается ее поднимать. Поднял, на стол кладет и натыкается на строгий Катин взгляд, в котором читается: ты в своем уме?! А если там микробы? Так оторви свой зад от дивана и сходи вымой. Хозяйка дома, называется. Елик покорно идет на кухню за другой вилкой, чтобы ее величество не подхватили инфекцию. За все время, пока мой бестолковый братец обслуживал Мохнаткину, Лена сидела как бедная родственница, чувствуя себя совершенно лишней. Двух таких показательных выступлений хватило, чтобы Лена перестала ходить к Мохнаткиным в гости. При этом Елик наносить визиты к друзьям не прекратил – ну как же! Обидятся!
Думаете, откуда я все это знаю? Во-первых, я не первый год знаю Катьку со всеми ее фокусами, а, во-вторых, когда у Лены с Еликом случилась размолвка, я ее нашла, чтобы поговорить по-бабьи, по душам. Она жаловаться не хотела, но все-таки рассказала. Я, само собой, с братцем поговорила. Он даже и не понял, о чем речь. Елик считал, что стелиться ковриком перед другой женщиной на глазах у своей нормально. Лена ведь все понимает! Она не такая, как Катя, не скандалистка. А вот Катенька, если что не так, закатит истерику, от которой в первую очередь пострадает его друг. И всем остальным заодно достанется. И чтобы спасти вечер, можно наплевать на душевное состояние невесты. Ведь она же умная и терпеливая, она все поймет. Дурак, что и говорить!
Гадости Катя делала мастерски и вроде бы с благими намерениями. Например, снимала со спинки кресла волосок Лены и как бы невзначай говорила: какой ломкий и посеченный. Я подарю Лене лечебный шампунь. Нет, не при Лене, чтобы та не поставила ее на место, но так, чтобы слышал Елик. Или могла сказать: жалко Леночку, она так старалась, когда готовила суп, но он у нее не получился. Я ее обязательно научу готовить. А бывало и круче: Лене уже двадцать восемь, в таком возрасте опасно рожать. Мужики в этом вопросе мало что смыслят, а мнение рожавшей женщины для них авторитетно. Елик все это слушал и на ус наматывал. Выходило, что невеста у него не без изъянов. Но это все ничего, он и такую ее любил, поэтому Катя, чтобы наверняка внести разлад в отношения между Еликом и Леной, пустила в ход тяжелую артиллерию. Мохнаткины пригласили Елика в гости на семейный ужин. Теперь уже без Лены. Выйдя с мужем на кухню и улучив момент, когда Елик наверняка услышит их из холла, она завела такой разговор:
– Ты только не говори Елику, не хочу его расстраивать.
– А что случилось? – спросил Дима.
– Да нет, ничего, просто я подумала… – Катька играла, как актриса провинциального театра.
– Что-то серьезное? – настаивал муж.
– Я видела Лену с другим, – сдалась-таки Катя. – Только не говори Елику!
– Да ну, может, просто коллега по работе или родственник, – не поверил Дима.
– Он ей цветы подарил – красивый букет из тигровых лилий, и они целовались.
– Ты ничего не путаешь? Может, это не Лена была?
– Лена. Я ее хорошо разглядела.
– Надо же, какая стерва!
Елисей слушал все это и закипал от негодования. У них дома недавно появились тигровые лилии, а Лена сказала, что купила их у старушки возле метро. Жалко ей стало бабулю, последний букет у нее остался и цветы красивые. А он, дурак, поверил!
Когда Катя вышла в гостиную с пирогом, Елик пробубнил что-то невнятное про срочные дела и угрюмо ушел.
В общем, с Леной мой братец расстался. А жаль – очень хорошая была девушка, – заключила Дарья свой рассказ.
– Все это любопытно, только какое отношение это имеет к делу?
– Ну как же? У Кати рыжие волосы, как вы сказали. Одевается она по моде, на высоких каблуках ходит… И живут Мохнаткины на Яхтенной улице, в шестом доме!
– Допустим, это была Екатерина Мохнаткина. Только зачем ей убивать вашего брата? Где мотив?
– Я и не говорю, что Елика убила Катька. Это сделал кто-то из ее любовников. Катька – еще та вертихвостка, гуляет направо и налево, пока муж не видит. А вы думаете, чего она так одевается и чепурится, когда Дима в разъездах? И вообще, знаю я ее. К бабке не ходи, втянула моего брата в одну из своих любовных интрижек! Уже были случаи, – хлюпнула носом Казарцева.
– Хорошо, мы проверим, – сделала пометку в тетради Валентина. – И еще. Почему вы сказали, что работаете администратором? Вы ведь в «Успехе» отнюдь не администратор.
– Не администратор. А что я, по-вашему, должна была говорить?! – вспыхнула Казарцева. – Что я танцую у пилона? Если хоть одна собака в округе узнает правду, моего сына в школе заклюют! Уж поверьте, сарафанное радио работает исправно. Мать – танцовщица Go-Go – как звучит! Для большинства это все равно что стриптизерша. Мало кто разбирается в танцевальных направлениях. Я, между прочим, танцую в одежде и без всяких приватностей. Да, я не в элегантном бальном платье скольжу по паркету, а, полуголая, извиваюсь у шеста. Выгляжу я порой вызывающе – короткая юбка, обнаженные плечи, я ношу парики и ярко крашу губы. Этого требует сцена! Да разве же это родительскому комитету объяснишь? Для них я – стриптизерша, а где стриптизерша, там и проститутка. Я попросила начальство, чтобы оформили меня администратором. Мне пошли на уступки – в частной лавочке договориться можно.
* * *
Беседа с Дарьей Казарцевой оставила у следователя Семируковой впечатление, что сестра погибшего сильно обижена на Катю. Катя, Катя, Катя… – повторяла она на протяжении всего разговора, будто Катя Мохнаткина была самым важным человеком в их с братом окружении. Уж не ревнует ли она? – заподозрила Валя. Вполне может быть. Дарья для Елисея была единственной родственницей, и он, судя по всему, ее любил – машину отдал, лучшую квартиру уступил. А тут какая-то Катя, как кость в горле.
Мотива убивать Плюшева у Кати вроде бы не было. Он, по словам Дарьи, был ее верным слугой, а слугами не разбрасываются. Все равно надо бы познакомиться с этой Катей и с ее мужем тоже, раз они были друзьями, решила Семирукова.
Валентина взяла телефон и связалась с оперативниками.
– Наведите мне справки по Мохнаткиным – Дмитрию и Екатерине. Плюшев был другом их семьи. Они живут на Яхтенной улице в шестом доме.
– Уже наводим. Завтра доложимся, – прозвучал бодрый голос Небесова. – Екатерина рыжая, подходит под описания Рыбакова. Мы ее во дворе заприметили, когда на Яхтенной работали.
– А что там с отколовшейся головой куклы? Нашли?
– Нет, конечно. Мы не боги. В густых зарослях пустыря да среди мусора найти такую мелочь – утопия.
– Поэтому и не искали, – сказала Семирукова. – Хоть по Мохнаткиным работаете, и на том спасибо.
Валентине не давали покоя слова Потемкина, сказанные ей «по блату» по поводу орудия убийства. Валя достала фотографию обезглавленной куклы и стала ее рассматривать.
Непропорционально большие ноги, уцелевшая правая рука, живот, грудь – фигурка была женской и изяществом не отличалась. Хотя чего можно ожидать от эпохи неолита? И так эта кукла слишком искусно сделана для того времени. Сначала Валя, как и Небесов, решила, что это безвкусная китайская поделка, коих полным-полно в каждой сувенирной лавке.
А оказалось, что этот кусок обработанной глины относится к культуре дзёмон! Подумать только! Такая древность! От одной мысли захватывает дух.
Когда Потемкин упомянул про дзёмон, Вале захотелось спросить его, что это такое, но она промолчала, чтобы не выглядеть невеждой в глазах эрудированного эксперта.
Валентина покопалась в справочниках и узнала, что термин «дзёмон» означает «след от верёвки». По названию техники украшения глиняной посуды и фигурок шнуровым орнаментом получил наименование период истории.
Период дзёмон зародился в XIII веке до нашей эры и продолжался до 300 года нашей эры. Судя по тому, что фигурка, обнаруженная на пустыре, имеет развитые формы и сложный орнамент, она относится к периоду позднего дзёмона.
Предназначение керамической фигурки оставалось для Семируковой непонятным. Наличие груди у куклы указывало на то, что она принадлежит особе женского пола. Возможно, она символизирует мать богов. Поклонение женскому божеству, знаменующему плодородие, было распространено у западных земледельческих племен.
Основоположники верёвочного орнамента айны проповедовали анимизм. Они верили в одушевленность природы, поэтому бережно к ней относились. Особенно почитали огонь и считали, что в доме он должен гореть всегда. Погасший огонь предвещал беду в семье. Огонь поддерживали женщины, они не могли надолго отлучаться из дома, а мужчины были добытчиками. Такое положение вещей больше присуще патриархату.
Айны с особым почтением относились к медведю. Мужчины приносили из леса медвежонка и заключали его в деревянную клетку. Медвежонок вскармливался грудью женщины, что было чуждо любому другому народу, кроме айнов. На протяжении всего времени, пока медведь жил в общине, айны относились к медведю с почтением, а когда он вырастал, в медвежий праздник его убивали. Это действо сопровождалось песнями, танцами, пиршеством и одновременно плачем. Айны просили у медведя прощения за то, что лишили его жизни, но иначе он не смог бы отправиться к духу гор и передать ему, что племя заслужило благосклонность богов.
Айны создали необычную и богатую культуру. Их орнамент, резьба и деревянная скульптура удивительны по красоте и выдумке. Следы существования этого народа обнаружены в местах неолитических стоянок на Японских островах. Именно там зародилась дзёмонская культура.
Для японцев айны были всегда только варварами. Но, несмотря на это, большую часть своей культуры, религиозных представлений, военного искусства и традиций японцы переняли именно у айнов. В частности, самурайское сословие средневековой Японии переняло у айнов обряд «сеппуку» («харакири») – способ самоубийства путем вспарывания живота кинжалом, истоки которого уходят в глубокую древность – к языческим культам айнов.
Айны – аборигены Японских островов, народ, населявший низовья Амура, юг полуострова Камчатка, Сахалин и Курильские острова. Загадочное племя, представители которого считают себя спустившимися с небес. Айнский язык не похож ни на один из языков мира. Белолицые и прямоглазые, айны по своему внешнему облику разительно отличаются от других народов Восточной Азии. Они явно не монголоиды, скорее тяготеют к антропологическому типу Океании. Так же, как у жителей Австралии и Новой Зеландии, в орнаментах айнов часто присутствует змея.
Несмотря на то что японцы и европейцы застали это племя жившим в хижинах и землянках, с длинными, сбившимися в колтуны волосами, нестрижеными ногтями, в неопрятной одежде, есть факты, указывающие на то, что раньше это был высокоразвитый народ.
У айнов причудливо и противоречиво переплетаются черты северных и южных жителей, элементы высокой и примитивной культур; в преданиях айнов рассказывается о сказочных сокровищах, крепостях и замках, которых у них никто никогда не видел.
Ныне айнов осталось совсем немного, они живут на острове Хоккайдо. Об айнах известно не много. Японцы предпочитают не уделять культуре айнов внимания, позиционируя этот народ как отстающий в развитии и замкнутый.
Не найдя ответа на вопрос о предназначении керамической фигурки, Валентина все-таки решилась задать его Потемкину.
Она набрала его номер и изложила суть дела. Нисколько не удивившись вопросу, Сергей ответил на него бойко и обстоятельно, как вызубривший урок отличник.
– Дело в том, что керамические статуэтки древними айнами использовались для лечения болезней. Они изображали людей, страдающих от каких-либо недугов. В такие фигурки при помощи наговоров айны переносили болезни пациентов, и затем фигурки разбивались, тем самым избавляя больных от страданий. – В голосе Потемкина послышались нотки ехидства.